Евангелие от Луки, Глава 10, стих 32. Толкования стиха

Вступая в города, где проповедовали апостолы, Господь снова стал встречаться с фарисеями, получал от них вопросы и давал ответы, обличал их лукавство и лицемерие, тщеславие и корыстолюбие.

Что нужно мне сделать, чтобы спастись? спросил Его в одном месте законник. Господь в ответ спросил: а чего требует от тебя закон? Законник отвечал: любви к Богу и ближнему. (Так в последствии Господь сокращал весь закон в две заповеди).

Ответ был правилен и Господь требовал, чтобы он только заботился об исполнении этих заповедей. Тщеславный законник, желая показать, что он не только знает закон, но и исполняет, – и в тоже время, вероятно, по указанию Господа, обращая особенное внимание на последнее из этих требований, предложил еще вопрос: а кого должно считать под именем ближнего? – Господь отвечал на это притчею о Самарянине, которая раскрывала, что естественное чувство, сохраняющееся во всяком (даже Самарянине), указывает в каждом, требующем помощи, нашего ближнего – без различия веры, звания и происхождения.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 156++

Политика невмешательства

Вторым прохожим был левит, также исполнявший служение при Иерусалимском храме. Левиты происходили из колена Левия и помогали священникам в храмовом служении, поэтому обычно Библия упоминает их вместе – «священники и левиты» (см.:3 Цар. 8:4). Причиной такого их избрания стала особая верность Богу: когда Моисей сошел со скрижалями с горы Синай и увидел идолопоклонство перед золотым тельцом, он воскликнул: Кто Господень, иди ко мне! (Исх. 32:26). На это призвание немедленно откликнулось колено Левия. Сам Бог говорит о них следующее: Вот, Я взял левитов из сынов Израилевых вместо всех первенцев, разверзающих ложесна, из сынов Израилевых. Левиты должны быть Мои (Чис. 3:12). Верность левитов своему призванию восхваляет пророк Малахия: И вы узнаете, что Я дал эту заповедь для сохранения завета Моего с Левием, говорит Господь Саваоф. Завет Мой с ним был завет жизни и мира, и Я дал его ему для страха, и он боялся Меня и благоговел пред именем Моим. Закон истины был в устах его, и неправды не обреталось на языке его; в мире и правде он ходил со Мною и многих отвратил от греха (Мал. 2:4–6). Можно ожидать, что левит, находящийся в таких особых отношениях с Богом, окажет раненому помощь, однако он «подошел, посмотрел и прошел мимо». Возможно, он просто полюбопытствовал, может быть, хотел поживиться оставшимся на месте преступления; или же отошел, боясь скрывающихся поблизости разбойников, поскольку, остановившись, мог стать их жертвой. Наверное, он знал, что перед ним шел священник – в то время существовал обычай заранее узнавать, кто еще шел тем же путем, – и мог подумать: «Если священник прошел мимо, зачем мне вмешиваться, неужели я лучше его?» Очень часто мы извиняем себя таким же образом, говоря: если этого не сделал тот или иной человек, почему я должен?..

Оба они не пожелали ввязываться в эту историю, не захотели неприятностей, проблем, хлопот, отнимающих время и силы. Оба они не были монстрами, злодеями – обычные люди, как те прохожие и пассажиры метро. Наверное, они были людьми приятными в обхождении, хорошими отцами семейств и стремились достойно жить в этом мире. Но они ничего не сделали, чтобы помочь пострадавшему. Религиозные «профессионалы», формально посвятившие себя служению Богу, не увидели находящегося рядом с ними конкретного человека. Их религия была безжизненна, поскольку никак не отражалась в поведении, не изменяла мир. Благочестивые верующие, служившие образцом для народа, спокойно продолжили путь.

Притча отделяет формально «религиозного» человека от того, кто имеет живые отношения с Богом. Можно всю жизнь ходить в храм, выстоять сотни богослужений, выслушать множество проповедей, вычитать тысячи молитв, стать знатоком церковного устава и церковнославянского языка, проштудировать святоотеческие творения и т. д. – но если это не меняет жизнь, такая вера называется бесплодной. Преображает ли еженедельное посещение храма наше отношение к окружающей нас реальности – или воскресная литургия заканчивается вместе с отпустом и жизнь продолжает течь по законам, которые диктует мир, а не Христос?

Святитель Феофан Затворник прекрасно показывает трагический разрыв внешнего и внутреннего в человеке: «Уясни себе повпечатлительнее, что внешнее не ценно без внутреннего. Внешняя правильность поведения – листья; внутренние добрые расположения – плод. Смоковница листьями обещала плоды, но Спаситель, не найдя их на ней, проклял ее. Таков же пред лицом Его и всякий внешне исправный, без искренне доброго и богобоязненного сердца. Сын мой! Отдай сердце твое мне, – говорит Господь (Притч. 23:26). Из сердца как все доброе, так и все злое. Каков ты в сердце, таков ты пред лицом Господа. Если ты горд в сердце, то как ни смиренничай наружно, все Господь видит тебя гордым. Так и во всем прочем. А суд других – обманчивая лесть. Другие не знают нас, а относятся к нам хорошо, или предполагая нас добрыми, или подчиняясь закону приличия».

Притча о милосердном самарянине

На этот вопрос Иисус ответил чудной притчей. Шел священник и увидел лежащего при дороге едва живого человека, раздетого, израненного, истекающего кровью; служитель Божий даже не остановился, увидев несчастного, и прошел мимо. Следом за ним шел левит, подошел к нему, из праздного любопытства посмотрел на него и пошел своей дорогой. Проезжал той дорогой и самарянин; и он увидел страдальца. Самарянин, презираемый евреями (о самарянах см. Ин. 4), глубоко убежденный в том, что ни один еврей никогда не окажет ему помощи в несчастии, видит израненного, умирающего еврея; чувства жалости и сострадания заставили его забыть народную вражду и оказать врагу своему такую помощь, какую вправе были бы ожидать от него лишь самые близкие родственники: он размыл раны вином, помазал их для утоления боли маслом и перевязал их; посадил несчастного на своего осла и повез его в ближайшую гостиницу, а сам шел пешком; ухаживал за больным и в гостинице, и, отъезжая на время, поручил его попечению содержателя гостиницы, приняв все расходы на свой счет.

Этот самарянин лучше священника и левита, лучше всех законников понял, что для жалости и сострадания, а следовательно, и для милосердия, нет различия между самарянином, евреем и язычником, что в этом отношении все люди равны, все — ближние нам.

Некий человек шел дорогой из Иерусалима в Иерихон. Эта дорога была и трудной, и очень опасной. Иерусалим расположен на высоте 800 метров над уровнем моря, а Иерихон находится в оазисе среди жаркой пустыни возле Мертвого моря на глубине 250 метров ниже уровня моря. На этой дороге среди ущелий и скал путники часто подвергались нападению разбойников. Еще в V веке, как сообщает блаженный Иероним, эту дорогу называли «Красной, или Кровавой дорогой». Вот путник и был жертвой разбойников. Израненный и едва живой он лежал на солнцепеке. Мимо него прошел иудейский священник, взглянул на несчастного, по не позаботился о нем. Так же поступил и некий левит, тоже священнослужитель. И только третий пу тник, проезжая мимо и увидев израненного, сжалился над ним. И этот третий был ненавидимый иудеями самаряпин. Он-то и позаботился о своем заклятом враге, видя его в такой нужде. Самарянин следовал словам Бога, произнесенным через пророка Осию: «Я милости хочу, а не жертвы, и Боговедения более, нежели всесожжении» (Ос. 6:6). Священник и левит - по каким бы то ни было причинам - побоялись даже прикоснуться к израненному человеку и тем самым доказали свою неспособность к милосердной любви. А самарянин, которого иудеи ненавидели больше, чем язычника, проявил любовь, которая столь угодна Богу. Здесь представители храмового культа в своей бесчеловечности противопоставлены представителю враждебного народа в его человечности. На заключительный вопрос Иисуса «Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам?» ответ не мог быть иным кроме того, который вынужден был дать законник: «оказавший ему милость», буквально «сотворивый милость с ним». Снова подчеркивается деятельность любви. Так и всякий верующий в деятельном милосердии становится «ближним» конкретным нуждающимся людям в самых непредсказуемых ситуациях.

Священник и левит. Священники и левиты служили при храме, происходили из колена Левиина, которое все назначено было для служения при храме. Они жили в разных городах, которые находились в участках 11-ти колен народа еврейского и назывались священническими; поочередно приходили в Иерусалим, в храм, для служения (см. объясн. Лк. 1:4) и потом, по окончании очереди, возвращались по домам. Обязанностями священников было приносить жертвы, воскурять фимиам, совершать утренние и вечерние молитвы, благословлять народ и вообще исправлять религиозные требы при храме; обязанности же левитов состояли в том, чтобы помогать священникам при священнодействиях, приготовлять предметы, нужные для богослужения, как-то: масло, ладан, вино и пр., охранять храм с его принадлежностями и управлять храмовою священною музыкою. Священнику и левиту, как служителям религии, естественнее, чем другим – мирским людям, исполнять обязанности любви к ближнему, – напр., обратить свое внимание на несчастного, пострадавшего от разбойников; но они только посмотрели на него и – прошли мимо. (Мих.).

Было бы заблуждением считать священника и левита, направлявшихся, вероятно, после своей богослужебной недели в Храме домой (известно, что в Иерихоне жило много священников), жестокими и немилосердными. Дело в том, что они сочли раненого умершим, а им было запрещено прикасаться к трупу, так как это прикосновение сделало бы их нечистыми. Правда, левит мог прикасаться, особенно если он возвращался из Храма, но если он направлялся в Храм, то ему также запрещалось оскверняться, иначе он не смог бы служить в Храме. Здесь, как и раньше, Иисус восстает против того, что служение Богу может повлечь за собой неоказание помощи человеку.

+++Кузнецова В. Н. Евангелие от Луки. Комментарий. М.: 2004. С. 264++

Священник, возвращаясь этим путем в свой священнический город, увидел его, но тотчас же перешел от него на другую сторону дороги. Проходил также левит, но еще с более холодным равнодушием посмотрел на него и прошел мимо. Но вот тем же путем проезжал самарянин, один вид котораго возбудил бы в несчастном трепет племенной вражды и самую тень котораго он почел бы осквернением, — добрый самарянин, образ того божественнаго Проповедника. Котораго отвергали и презирали люди, но Который пришел исцелять раны человечества, не и входившия для себя целебных средств ни в обрядовом пи в нравственном законе.

Так, некий законник, искушая, спросил: «Учитель! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?»(Лк. 10:25). Поскольку он прекрасно знал Писание и, соответственно, знал ответ на свой вопрос, Христос обнаружил его неискренность встречным вопросом: «В законе что написано? как читаешь?» (Лк. 10:26). Книжник назвал ветхозаветную заповедь о любви к Богу и ближним, действительно являющуюся кратким выражением всего закона, и поэтому заслужил похвалу Христа: «Правильно ты отвечал; так поступай – и будешь жить» (Лк. 10:28). Но законник не уходит, а спрашивает: «А кто мой ближний?»(Лк. 10:29). Теоретически ответ на этот вопрос был ему хорошо известен: ближний для иудея – другой иудей, так как близость определялась принадлежностью к одному народу и одной вере; ближнего надо любить, потому что он такой же, как ты. Но он спрашивает не от недоумения, а от высокомерия: «Он думал, что он праведен и не имеет подобного себе и близкого по добродетели; ибо полагал, что праведнику ближний есть только праведный же» Феофилакт Болгарский, блж. Благовестник. Толкование на Евангелие от Луки, Лк. 10:29–37.. Господь исправляет его понятия с помощью притчи о милосердном самарянине (Лк. 10:30–35).