Евангелие от Луки, Глава 1, стих 29. Толкования стиха

8. Узнай деву по нравам, узнай деву по стыдливости, узнай деву по ответу, узнай по тайне. Девам свойственно быть робкими, и при входе мужчины испытывать страх и трепетать, когда к ним обращается мужчина. Пусть женщины учатся подражать этому примеру стыдливости. Одна во внутренних покоях, невидимая никому из мужчин; лишь ангел находит ее, без спутников и свидетелей, и ангел приветствует ее, чтобы не коснулась ее никакая низкая речь. Научись, дева, избегать легкомысленных разговоров, ведь Мария трепетала даже приветствия ангела.

9. Она же размышляла, что бы это было за приветствие (Лк. 1:29), и со стыдливостью, потому что боялась, с благоразумием, потому что дивилась небывалым словам благословения, какие прежде нигде нельзя было прочитать и какие нигде не встречались. Это благословение сохранялось для одной только Марии, лишь она одна называется благодатной, только она получила благодать, которой не сподобилась ни одна другая: вместить в себя Подателя благодати. Стыдилась Мария, стыдилась и Елисавета (см.: Лк. 1:24), и потому мы знаем, в чем разница между стыдливостью женщины и девы. Та смущалась не без причины, эта — в силу скромности; женщине приходилось соблюдать стыдливость до определенного срока, а у девы украшение стыдливости сохраняется и возрастает.

Тогда Ангел раскрывает Ей смысл своего приветствия; Она—благодатная, потому что обрела благодать, особенное благоволение и любовь у Бога; и воистину Она благословенна между женами, потому что Она родит Сына, Который будет Сыном Всевышняго (т. е. Бога. Деян. 7:48) и вечным царем на престоле Давида, отца Его, т. е., обетованном Мессиею. Чтобы быть понятным Марии, представлявшей Мессию под покровом образов, в каких Он изображается у ветхозаветных пророков, Архангел ведет свою речь словами этих ветхозаветных пророчеств (2 Цар. 7,16, Ис. 9:7. Дан. 7:27. Пс. 2:7. 88, 27 и др.). В полной своей истинности эти ветхозаветные образы должны были раскрыться для Марии современен, постепенно, вместе с дальнейшими событиями и откровениями.

Вечная девственность Марии

Святая Мария, блаженная Мария, Мать и Дева, Дева до рождения, Дева после рождения. Я изумляюсь тому, каким образом от Девы родился Девственник и после рождения Девственника Мать была Девой. Желаете знать, каким образом от Девы родился Он и после рождения Сама Мать была Девой?

Затворены были врата, и вошел Иисус. Никаких сомнений, что затворены были врата. Кто вошел через закрытые врата, не был призраком, не был духом, был же телом. Ибо что говорит Он? Осяжшпе Меня и рассмотрите; ибо дух плоти и костей не имеет, как видите у Меня (Лк 24:39).

У Него была плоть, у Него были кости — и затворены были врата. Каким образом закрытыми вратами вошли кости и плоть? Затворены врата, и вошел Тот, Кого мы не видим входящим. Откуда вошел? Врата затворены, нет места, через которое Ему войти, и вот, внутри вошедший, и не видно, каким образом вошел. Ты не знаешь, каким образом это сделалось, и предоставляешь это всемогуществу Божьему. Предоставь всемогуществу Божьему, что Он родился от Девы, и Дева эта была Девой после рождения.

Как и Захария (Ст. 12), Мария растеряна и полна смятения, вызванного и явлением ангела, и его словами. Ведь еврейская традиция ее времени относилась к женщине с презрением, считая, что благочестивый человек вообще не должен здороваться с женщиной. Здесь же ее приветствует – великими и таинственными словами – ангел Божий.

Появление небеснаго благовестннка в ея уединенной девической комнате, и при том в самый час молитвы естественно должно было смутить ее, и она стала размышлять в себе, что бы это было за приветствие.

Она же... смутилась от слов его. В смирении своем Мария недоумевала, почему ангел назвал ее благодатной.

 При виде небожителя, благовестившего Пресвятой Деве необычайную радость, Она пришла в смущение. «Отчего так? – спрашивает святитель Филарет Московский. – Оттого ли, что не узнала Она Небесного Вестника? Но если вид незнакомого, внезапно пришедшего, привел Ее в смятение, то должны были тотчас успокоить Ее кроткие и благочестивые слова его. Или Ее потрясло видение вышнего духовного существа, неудобно переносимое немощным и бренным естеством человеческим? Но Ее чистота, беспримерная между рожденными от Адама, соделовала Ее беспримерно способною к небесным общениям, и предание сказует, что не первым уже для Нее опытом таковых общений было явление Гавриила. Отчего же Сия, хотя юная, но уже опытная собеседница Божества, смутилась при виде Ангела?» Разрешая эти недоумения, тот же учитель Церкви говорит: «До сих пор ни один и особенно ни одна из земнородных не слыхали с небес подобного приветствия, – и потому, когда Мария слышит, что неожиданный посетитель приветствует Ее не только миром, но и радостию, приписывает Ей благословение не как дар, но как Ее неотъемлемое достояние, возвещает Ей благословение, преимущественное пред всеми женами в мире, – тихая душа Ее от сильных слов духа, как тихая вода от сильного дыхания ветра, по необходимости приходит в движение: смутися о словеси его. Нет в сем смущении ничего нечистого, но нет в минуту смущения той душевной тишины, которая ему предшествовала. Когда ветер, ударяя в поверхность воды, частию поднимает ее от места ее покоя, тогда и чистая вода трепещет и кажется возмущенною; так, душа Марии, хвалебным словом Ангела не только подъемлемая из самоуничижения, в котором она обыкла покоиться, но и возносимая превыше всего сотворенного, трепетала чистым страхом, и Ее постоянное стремление во глубину смирения, сделавшееся ощутительным от того, что Ее превозносили, обнаружилось в виде смущения». Смущенная Дева не спешила отвечать Ангелу, но в молчании помышляше, каково будет целование сие. «Неужели Я одна из женщин дам природе новые законы? Кто принес такую весть и откуда он пришел? Почитать ли вещающего человеком? – но он представляется бестелесным. Ангелом ли его назвать? – но он говорит, как человек. Я не понимаю того, что вижу, недоумеваю о том, что слышу» (блж. Андрей Иерусалимский). Смущение не препятствовало Ей безмолвно размышлять о слышанном, не лишило Ее присутствия духа и не вывело из свойственного Ей состояния сосредоточенности ума, а все это означало, что Она «любила иметь познание о предметах не поверхностное, а твердое и основательное» (блж. Андрей Иерусалимский). Стараясь успокоить смущенный дух Свой, Она не произносила слов, но только одним взором показывая некоторое недоумение, вместо голоса обнаруживала состояние Своей души выражением внешнего Своего вида.