Евангелие от Иоанна, Глава 8, стих 59. Толкования стиха

Отсюда иудеи пришли в еще большее возбуждение, словно бы от самого прямого оскорбления Авраама. Им, разумеется, казалось, что Господь Христос богохульствовал, поскольку сказал: «Прежде нежели был создан Авраам, Я есмь». Тогда взяли каменья, чтобы бросить на Него. К чему могла устремиться такая жестокость кроме как к этому? Иисус же поступил, как человек, как принявший образ раба (Флп. 2:7), как смиренный, как еще только намеревающийся пострадать, как намеревающийся умереть, как намеревающийся кровью Своей искупить нас, а не так, Каков Он есть, не как Слово, Которое было в начале, не как Слово у Бога (см. Ин. 1:1). Ведь когда те иудеи взяли камни, чтобы бросить в Него, — что было бы лучше, чем если бы тотчас же их поглотила, разверзшись, земля и если бы нашли они вместо камней преисподнюю? Это не было лучшим для Бога, но важнее Ему было проявить терпение, нежели выказать силу. И вот Он скрылся от них, чтобы не быть побитым камнями. Как человек Он убежал от камней, но горе тем, от чьих каменных сердец бежит Бог!

Но иудеи видят в этом богохульство и решают побить Иисуса камнями: «Тогда взяли они камни, чтобы бросить в Него». Они намерены убить Его, отвергая истину. «Иисус же скрылся и вышел из храма».

В восьмой главе достаточно остро ставится вопрос о том, что Бог присутствует здесь, что Он действительно говорит устами Иисуса. Вот что в высшей степени смущает собеседников Христа. Сначала это их просто настораживает, затем раздражает и в конце концов вводит в соблазн. Они хватаются за камни, чтобы побить Его. Глава заканчивается тем же, чем и начиналась. Вначале они хотели побить камнями женщину, но этого не случилось: произошло чудо. В конце они собираются побить камнями Иисуса, но этого тоже не случается, потому что Он просто уходит.

Как видим, в восьмой главе от начала ее до конца присутствует тема побивания камнями. Но здесь говорится еще и о том, как может вести себя человек, для которого Бог – это всего-навсего то, что записано в законе. Каков ответ такого человека на его столкновение с Богом в жизни, в каких-то конкретных обстоятельствах? Другого ответа, кроме как схватить камни и побить ими сначала грешницу, а затем Иисуса, у людей, пришедших к Нему, нет. Другого ответа на вызов реальности люди, ищущие Бога не в жизни, а в букве закона, не знают. Думается, в этом и заключен главный смысл восьмой главы.

...и вместо того, чтобы уверовать в Него, они бросились к сложенным на дворах храма камням, заготовленным для окончания не отстроенных еще храмовых построек, и взяли каменья, чтобы бросить на Него; но Иисус... пройдя посреди них... пошел далее, вышел из храма и таким образом скрылся от взоров Своих озлобленных врагов. Поставленное в начале этого стиха слово «скрылся» может дать невнимательным читателям повод подумать, что Христос бежал от фарисеев, взявшихся за камни; но такое мнение было бы неосновательно: Евангелист ясно говорит, что Иисус, выходя из храмового двора, не искал Себе более безопасного выхода, а прошел посреди них, то есть взявшихся за камни, следовательно, не укрывался от опасности; мало того, выйдя из храма, Он не только не предпринял ничего для того, чтобы укрыться от врагов, но сейчас же вновь привлек к Себе их внимание, исцелив слепорожденного. Поэтому надо признать, что Иисус вышел из храма не потому, что фарисеи намеревались убить Его, а потому, что окончил Свою речь торжественным объявлением Себя Вечносущим, то есть Богом. Продолжать после этого беседу с фарисеями не предстояло уже никакой надобности, но показать народу Свое всемогущество, или напомнить ему о нем, надо было. Вот почему Иисус не тайно, а открыто, в сопровождении Апостолов, вышел из храма, пройдя посреди схвативших камни фарисеев, и тотчас же, без просьбы со стороны кого-либо, совершил величайшее чудо, даровав зрение слепорожденному.

Когда Господь сказал о Себе, что Он вечен, Сущий (Я есмь), как Иегова — Бог, то иудеи, вместо того, чтобы вразумиться, увидели в словах Господа богохульство, и за это хотели Его предать смерти чрез побиение камнями. Но всей вероятности, это было только угрозою, так как предавать смерти они не могли иначе, как с разрешения римской власти. Взяли (взяша) каменья, — т. е. лежавшие близ храма, во дворах его, так как в это время отстраивался храм. Иисус скрылся и вышел из храма (изыде из церкве). Скрылся, быть может, в массе народа, наполнявшей двор храма, где Господь учил, в массе, которая не была так враждебна к Нему, как ея духовные руководители. Окруженный учениками и народом, Он прошел посреди них и пошел далее (мимохождаше тако).

Не видят истины, так как и сами были действительными лжецами и отцом имели своим лжеца, по слову Спасителя (Ин. 8:44). Негодуют опять на нечто такое, в чем не было ничего способного раздражать. Думая вступиться за якобы оскорбленную славу праотца, чрез это воспламенились снова к несвоевременному гневу. И хотя, напротив, им надлежало бы вдуматься в значение слов Господа и в то, Кто говорит это, они, безрассудно увлекаясь в неразумное и зверское безумие, пытаются побить Его камнями, как будто еще недостаточно оскорбили Его своею бранью или еще небольшой только гнев навлекли на себя своею глупостью. Пылка и безрассудна была попытка иудеев. Но без времени она не перешла в дело, ибо еще не пришел срок для страдания. Христос скрывает Себя не так, что искал убежища под стенами или что-нибудь другое выставил для защиты Своего тела, но силою Своего Божества соделал Себя невидимым для искавших Его. И не удовольствовался тем, что скрылся, но и выходит из храма, начертывая нам здесь как бы образ некий духовных предметов. Ведь любящим Его Он всегда явен, согласно изречению: «Блаженны чистые сердцем, потому что они Бога узрят» (Мф. 5:8). А от обыкших богоборствовать Он уходит и никакому нечестивцу не является, – не считает приятным каким-либо образом быть вместе и обращаться с преследующими Его, напротив, уходит от них и отстраняется, как бы совлекая с Себя все благодушие и оставляя лишенными Своей благодати тех, от кого зло постраждет, насколько это касается желания причинить Ему вред и намерений нечестивцев, хотя все их Христос и являет тщетными, неизреченною силою уничтожая нечестивую дерзость погрешающих против Него.

Князь тьмы, которому с таким рвением служили иудейские книжники, превратившие закон Божий в запутанную систему законов человеческих, все сильнее возбуждал в них ненависть и вражду к Царю света, так что в одну из суббот дело дошло до открытаго столкновения, и разъяренные книжники, не в состоянии будучи более выносить неотразимых доводов в пользу истины свидетельства Христа о Себе как Сыне Божием, и забыв, что по их собственному учению в субботу нельзя поднимать даже такого бремени, как игла или перо, яростно взялись за камни, чтобы побить Его. «Но Иисус скрылся». Не настал еще час Его. Ему надлежало еще немало совершить великих дел и открыть великих истин, которыя могли бы навсегда служить источником просвещения, и одно такое великое дело Он и совершил вслед затем.

взяли каменья. В глазах иудеев Иисус был богохульником: Он "присвоил" Себе имя Божие, т.е. назвался Богом, и, мало того, произнес это имя вслух (см. ком. к ст. 58). Трудно сказать, что именно их возмутило больше.

Посему и они это изречение, как приличное одному только Богу, приняли за хулу и взяли каменья на Него. Но Он опять со смирением скрывается, чтобы не умереть прежде определенного для Его смерти времени. Как же скрывается? Он не спрятался в угол храма, не убег в домик, не прислонился к стене или за столб, но Божескою властью Сам Себя сделал невидимым для наветников хотя вышел и посреди них. "И пошел далее", то есть пошел так, просто, до некоторого времени. — Смотри, пожалуй, как Он исполнил все со Своей стороны: Он достаточно научил их и о Себе, и об Отце, и указал истинное благородство и свободу в свободе от грехов; объяснил, что одно только рабство постыдно, рабство греху, — и вообще ничего нужного не опустил. А они бросают каменья в Него. Посему-то Он и оставляет их, как уже не способных к исправлению.

   Заметь, что каменья бросают те, о которых евангелист сказал, что они уверовали в Него (Ин. 8:30-31). Значит, вера их была не вера, но какое-то привременное и холодное расположение к речам Христовым.