Евангелие от Иоанна, Глава 8, стих 26. Толкования стиха

Вы помните, что Он говорит: Я не сужу никого (Ин. 8:15); — вот только что Он сказал: многое имею Я говорить о вас и судить. Но одно дело «не сужу», другое — «имею судить». Не сужу — сказал о настоящем; ибо пришел, чтобы спасти мир, не чтобы судить мир; а что говорит: Многое имею о вас говорить и судить, говорит о будущем суде. Ибо Он восшел на небо, чтобы прийти судить живых и мертвых.

***

Много имею Я, — говорит Он, — говорить и судить о вас, но Пославший Меня есть истинен, — как если бы Сказал: «Я сужу истинно потому, что Я — Истина, Сын Истинного»... Сын — Истина, Отец истинен; спрашиваю: «Что больше?» — и обнаруживаю равенство. Ибо истинный Отец истинен не потому, что имел в себе часть Истины, но потому, что породил Ее во все полноте.

***

Слова Господа нашего Иисуса Христа, с которыми Он обратился к иудеям, так ведя речь Свою, что слепые не увидели, а у верующих отверзлись очи, были прочитаны сегодня в Святом Евангелии. Они таковы: «Иудеи сказали тогда: Кто Ты?» (ср. Ин. 8:25). Потому что Господь сказал чуть раньше: если не уверуете, что Я есмь, то умрете во грехах своих (Ин. 8:24). И вот на это они сказали: Кто Ты?— словно бы стремясь узнать, в Кого они должны верить, чтобы не умереть во грехах своих. Он ответил спросившим Его: Кто Ты? — сказав: «Начало, потому и говорю вам» (ср. Ин. 8:25).

Если Господь сказал, что Он — Начало, то можно спросить, является ли и Отец Началом. Ибо если Сын есть Начало, Которое имеет Отца, то насколько легче было бы понять, что Бог Отец есть Начало, Которое хотя и имеет Сына, но не имеет того, от кого Он Сам? Ибо Сын — Сын Отца, и Отец, несомненно, Отец Сына. Однако же Сын именуется Богом от Бога, Сын называется Светом от Света; Отец именуется Светом, но не от Света; Отец именуется Богом, но не от Бога. Так вот, Начало есть Бог от Бога, Свет от Света; то насколько легче было бы понять, что Начало и есть тот Свет, от Которого Свет, и Бог, от Которого Бог? В результате кажется нелепым, возлюбленные, что мы называем Началом Сына, а Отца Началом не называем.

Но что нам делать? Неужели было два Начала? Следует остерегаться таких слов. Что же тогда? Если Отец — Начало и Сын — Начало, то почему не два Начала? Точно так же, как мы говорим Бог Отец и Бог Сын, но при этом не говорим о двух Богах. Ибо нельзя говорить, что есть два Бога; нельзя говорить, что есть три Бога1. И все же Тот, Который Отец, не является Сыном; Тот, Который Сын, не является Отцом; Святой же Дух Отца, Который и Дух Сына, не является ни Отцом, ни Сыном. Хотя кафолические уши в лоне Матери-Церкви наставлены в том, что ни Тот, Который Отец, не является Сыном, ни Тот, Который Сын, не является Отцом, ни Дух Святой Отца и Сына Ср.: Свт. Григорий Нисский. К Авлавию, о том что не Бога. — Ред. См. примеч. на с. 553 наст. тома. — Ред. не является ни Сыном, ни Отцом, все же мы не говорим о существовании трех Богов. Но если нам будет задан вопрос о Ком-то из Них в отдельности, необходимо, о Ком бы из Них ни спрашивали нас, исповедывать Его Богом.

Все это кажется нелепым для тех людей, которые переносят известные вещи на неизвестные, видимые на невидимые, которые уравнивают творение с Творцом. В самом деле, нас иногда спрашивают неверующие, говоря: «Кого Ты именуешь Отцом, ты называешь Богом?» Мы отвечаем: «Он — Бог». «Кого ты именуешь Сыном, ты называешь Богом?» Мы отвечаем: «Он — Бог». «Кого ты именуешь Святым Духом, ты называешь Богом?» Мы отвечаем: «Он — Бог». «Значит, — говорит он, — Отец, Сын и Святой Дух являются тремя Богами?» Мы отвечаем: «Нет». Такие неверующие смущаются, поскольку они не просвещены, они имеют закрытое сердце, поскольку не имеют ключа веры.

Давайте же, братья, благодаря идущей впереди нас вере, исцеляющей взор сердца, без колебаний принимать то, что мы понимаем, и без сомнения верить тому, что не понимаем. Давайте не будем сходить с основания веры, и тогда мы придем к вершине совершенства. Бог — Отец; Бог — Сын; Бог — Святой Дух. И все же Отец — не Сын и Сын — не Отец, Святой же Дух Отца, Который и Дух Сына, — не Отец и Col. 1683 не Сын. Троица — единый Бог. Троица — единая вечность, единое могущество, единое величие. Три, но не три Бога. И пусть клеветник не отвечает мне: «Что же значит три? Ведь если три, то тебе надлежит сказать, кош три». Я отвечу: «Отец, Сын и Святой Дух». «Смотри, — говорит он, — ты сказал три, но четко скажи: три кого?». Но посчитай сам, ведь я произношу три, когда говорю: Отец, Сын и Святой Дух. Ибо Отец является Богом по отношению к Себе, а по отношению к Сыну Он является Отцом. Сын является Богом по отношению к Себе, а по отношению к Отцу является Сыном.

То, о чем я говорю, вы можете узнать на основе похожих ситуаций, происходящих ежедневно. Вот человек и другой человек, при этом один является отцом, а другой сыном. Первый является человеком по отношению к самому себе и является отцом по отношению к сыну. И сын является человеком по отношению к самому себе и является сыном по отношению к отцу. Ведь имя «отец» используется в отношении одного, а имя «сын» — в отношении другого. Но оба они являются двумя людьми. Так и Бог Отец является Отцом по отношению к другому, а именно по отношению к Сыну, и Бог Сын является Сыном по отношению к другому, а именно по отношению к Отцу. Но они не являются двумя Богами, как те — двумя людьми. Почему здесь не так? Потому что там одно, а тут другое. Потому что тут Божественная сущность. Есть здесь нечто невыразимое, что невозможно высказать с помощью слов, чтобы число было и числа не было. Смотрите, нет ли здесь числа: Отец, Сын и Святой Дух — Троица? Если три, то три Кого? Число здесь бессильно. И потому Бог удаляется от числа и не может быть воспринят через число. Поскольку их три, то как бы присутствует число. Если ты будешь искать, Кого три, то не найдешь числа. Отчего и сказано: «Велик Господь наш и велика крепость Его, и мудрости Его несть числа» (ср. Пс. 146:5).

Когда вы начинаете рассуждать, вы принимаетесь считать; когда принимаетесь считать, не можете ответить, что вы сосчитали. Отец — это Отец, Сын — это Сын, Святой Дух — это Святой Дух. Что же Эти три, Отец, Сын и Святой Дух? Не три ли Бога? Нет. Не три ли Всемогущих? Нет. Не три ли Создателя мира? Нет. Стало быть, всемогущ Отец? Конечно, всемогущ. Но разве Сын не всемогущ? Разумеется, и Сын всемогущ. Тогда Святой Дух не всемогущ? И Он всемогущ. Так, значит, три Всемогущих? Нет. Но Единый всемогущ. По одиночке Они вводят число в отношении Друг Друга, но не в отношении Самих Себя. Ибо хотя Бог Отец в отношении Самого Себя является Богом вместе с Сыном и Святым Духом, все же это не три Бога. Хотя Он в отношении Самого Себя Всемогущий вместе с Сыном и Святым Духом, но это не три Всемогущих. Потому что Он является Отцом не в отношении Себя, но в отношении Сына. И Сын является Сыном не по отношению к Себе, а по отношению к Отцу. И Дух является Духом не по отношению к Самому Себе, поскольку именуется Духом Отца и Сына См. примеч. на с. 553 наст. тома. — Ред. . Я не имею имени для обозначения Троих, кроме как Отец и Сын и Святой Дух, единый Бог, единый Всемогущий. Вот единое Начало.

Возьмите примеры из Священных Писаний, благодаря которым вы в некоторой степени можете понять, о чем идет речь. После того как Господь наш Иисус Христос воскрес и, когда захотел, вознесся на небо, по истечении десяти дней послал оттуда Святой Дух. Исполнившись Им, те, которые находились Со1. 1684 в одной комнате, стали говорить языками всех народов (см. Деян. 2:4). Убийцы Господа, испугавшись чуда, раскаявшись, стали скорбеть; сожалея, они преобразились; преобразившись, уверовали. При-соединилось к Телу Господню, то есть к числу верующих, три тысячи человек. Также, когда свершилось другое чудо, прибавилось других пять тысяч. Образовалась одна большая общность, в которой все, приняв Духа Святого, посредством Которого зажглась духовная любовь, слившись через эту самую любовь и пылкость Духа воедино, принялись в этом единстве общности продавать все, что они имели, и цену нести к ногам апостолов, чтобы разделено было каждому, кому сколько нужно. И Писание так говорит о них, что была у них одна душа и одно сердце в Боге (см. Деян. 4:32).

Услышьте же, братья, признайте в этом тайну Троицы, как мы говорим: и Отец есть, и Сын есть, и Святой Дух есть, и все же есть один Бог. Смотрите, сколько тысяч было тех уверовавших, и это было одно сердце. Смотрите, сколько тысяч было, и была одна душа. Но где? В Боге. Насколько больше Сам Бог? Неужели я ошибаюсь в слове, когда называю двух людей двумя душами, трех Блаженный Августин Гиппонский людей тремя душами, а множество людей множеством душ? Разумеется, я говорю верно. Пусть они обратятся к Богу, и у всех окажется одна душа. Если, обратившись к Богу, многие души посредством любви становятся одной душой и многие сердца одним сердцем, то что же совершает Сам источник любви в Отце и Сыне? Разве Троица там не больше, чем один Бог? Ибо оттуда, из Самого Святого Духа, приходит к нам любовь, как сказал апостол: любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам (Рим. 5:5). Если же любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам, превратила многие души в одну душу и многие сердца в одно сердце, то тем более Отец, Сын и Святой Дух — единый Бог, единый Свет и единое Начало!

Итак, давайте же послушаем Начало, Которое говорит нам: Многое имею говорить и судить о вас (Ин. 8:26). Вы помните, что Он сказал: Я не сужу никого (Ин. 8:15). И вот только что Он сказал: Многое имею говорить и судить о вас. Но одно: Я не сужу. Другое: Имею судить. Он сказал: Я не сужу, — применительно к настоящему, ибо Он пришел для того, чтобы спасти мир, а не для того, чтобы судить мир (ср. Ин. 12:47).

А то, что Он сказал: Многое имею говорить и судить о вас, — Он сказал о грядущем Суде. Именно поэтому Он вознесся, чтобы судить живых и мертвых. Никто не будет судить более справедливо, чем Тот, Кто был несправедливо осужден. Многое, — говорит Он, — имею говорить и судить о вас; но Пославший Меня есть истинен (Ин. 8:26)'. Посмотрите, как воздает славу Отцу Сын, равный Ему. Ибо Он дает нам пример и говорит как бы в сердцах наших: «О верующий человек, если ты слышишь Евангелие Мое, говорит тебе Господь Бог твой, Евангелие, где Я — вначале Слово Божие у Бога (Ин. 1:1), равный Отцу, совечный родившему Меня, — воздаю славу Тому, Чьим Сыном Я являюсь, то как ты можешь проявлять гордыню перед Тем, Чьим рабом ты являешься?»

Многое имею говорить и судить о вас; но Пославший Меня есть истинен. Он словно бы сказал: «Потому Я сужу истинно, что Я — Истина, Сын Истинного».

Отец — истинный, Сын — истина; что из этого следует считать большим? Col. 1685 Давайте подумаем, если сможем, что больше: Истинный или Истина. Давайте разберем это на некоторых примерах. Что больше — благочестивый человек или благочестие? Конечно, благочестие больше, ибо благочестивый от благочестия, а не благочестие от благочестивого. Ведь благочестие может оставаться, даже если тот, кто был благочестив, стал нечестивым. Он утратил благочестие, но ничего не отнял от самого благочестия. Что больше — красивый или красота? Красота больше, В данной фразе Писания «истинный» следует понимать не в значении «подлинный», «настоящий», а в значении «говорящий истину». Далее блж. Августин будет сопоставлять существительные и прилагательные «благочестие» и «благочестивый», «целомудрие» и целомудренный» и т. д. В рамках этого сопоставления и следует прочитывать «истина» и «истинный», то есть «несущий истину». — Пер. <?>

чем красивый, ибо красота создает красивого, а не красивый создает красоту. Целомудренный или целомудрие? Конечно же, целомудрие больше целомудренного. Ибо если бы не существовало целомудрия, то целомудренный тот не имел бы основания быть таковым. Если бы он захотел перестать быть целомудренным, то само целомудрие осталось бы нетронутым. Если же благочестие больше, чем благочестивый, если красота больше, чем красивый, если целомудрие больше, чем целомудренный, то неужели мы станем утверждать, что истина больше, чем гласящий истину?

Если мы скажем так, то начнем утверждать, что Сын больше Отца. В самом деле, Сам Господь самым определенным образом говорит: Я есмь путь и истина и жизнь (Ин. 14:6). Стало быть, если Сын — Истина, то Кто Отец, если не Тот, о Ком говорит Сама Истина: Пославший Меня есть истинен (Ин. 8:26)? Сын — истина, Отец — истинный. Я ищу, что больше, но нахожу равенство. Ибо истинным Отец является не потому, что получил часть истины, но потому что родил Ее всю.

Я вижу, что мне следует говорить более ясно. И чтобы мне не задерживать вас дольше, позвольте мне довести сегодняшнее рассуждение лишь до этого места. Когда я завершу с Божией помощью то, что хочу сказать, тогда и завершится вся наша речь. Сказал же я это для того, чтобы привлечь ваше внимание.

Всякая душа — вещь непостоянная, хотя она и является великим творением, но все же она — творение. Хотя она и лучше тела, но все же сотворена.

Поскольку любая душа непостоянна, то она то верит, то не верит, то хочет, то не хочет, то вожделеет, то целомудренна, то добра, то зла. Она непостоянна. Бог же есть то, что есть. Поэтому и принял Себе такое особое имя: Я есмь Сущий (Исх. 3:14; ср. Ин. 8:24). Таков и Сын, когда изрек: «если не уверуете, что Я есмь». К. этому же относится и: «Кто Ты? — Начало» (ср. Ин. 8:24—25). Итак, Бог неизменен, душа переменчива Ср.: Блж. Августин Гиппонский. Толкование на Евангелие от Иоанна. 1, 8—10; 19, 11. — Ред..

Когда душа получает благо от Бога, от источника блага, то оказывается сопричастна благу, подобно тому как глаз твой видит через сопричастность. Ведь он не видит, будучи лишен света; став же сопричастным ему, видит. Поскольку же душа становится доброй через сопричастность и становится злой, если изменится, то доброта сохраняется там, через сопричастность чему душа стала доброй. Ибо, когда душа была доброй, она была сопричастна некоей доброте; когда же душа изменилась к худшему, доброта осталась невредимой. Если душа уклонится от добра и станет злой, доброта не станет меньше. Если душа вернется | к добру ] и станет доброй, то доброта не возрастет. Глаз твой стал сопричастен этому свету, и ты видишь. Ты закрыл его? Ты не сделал этот свет меньше. Ты открыл глаз? Ты не сделал этот свет больше. На основе этого подобия уразумейте, братья, что, если душа благочестива, то благочестие принадлежит Богу, Которому стала сопричастна душа; если душа целомудренна, то целомудрие принадлежит Богу, Которому сопричастна душа; если душа добра, то доброта принадлежит Богу, Которому сопричастна душа; если душа правдива, то истина принадлежит Богу, Которому сопричастна душа. Если душа не сопричастна Ему, всякий человек лжив (Пс. 115:2). Если всякий человек — лжив, то ни один человек не правдив от себя.

Отец же истинен, истинен от Себя, поскольку родил Истину. Одно дело: тот человек истинен, поскольку Col. 1686 принял истину, другое: Бог истинен, поскольку родил Истину. Смотрите, каким образом Бог истинен: не через сопричастность истине, но через рождение Ее.

Я вижу, что вы поняли, и я рад. Довольно вам на сегодня, остальное мы раскроем, когда будет угодно Господу и как Он дарует это.

Кто же Ты, называющий Себя от вышних? спросили Его Иудеи с презрительной насмешкой.

Я то, что вам говорил о Себе изначала (в первое посещение Иерусалима в самом храме, – назвал сей храм домом Отца Своего; следов. Себя Сыном Божиим). Но мне много пришлось бы говорить о вас и судить вас, если бы Я стал говорить о вас все, что думаю и знаю о вас. Оставим это. Истинен пославший Меня: Он доскажет вам и обо Мне и о вас самих (чрез Духа, Который пришедши, обличит о правде и о гресе). Вы узнаете от Него, что Я говорю не от Себя, но говорю то, что Я слышал, что знаю от Него. – Скажу еще определеннее: когда вознесете Сына человеческого, тогда узнаете, что это Я, что Я Тот Самый, за Которого Себя объявлял, – и что Я ничего не делаю от Себя: но как научил Меня Отец Мой, так и говорю.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 171-172++

«Говорили Ему тогда: Ты кто?» . Иисус не даёт ответа на поставленный вопрос. Ведь только что Он сказал им об этом. Поэтому не видит необходимости в продолжении разговора. Он не намерен рассказывать им о себе. Наоборот, Ему следует говорить о них. Но, присутствуя в мире, Он сообщает лишь то, что слышал от Отца. А так как Пославший Его Отец истинен, то, стало быть, истинно всё Им сказанное: «О чем Мне вообще говорить с вами? Много надо Мне говорить и судить о вас; но Пославший Меня истинен, и что я слышал от Него, это и говорю миру».

После всех свидетельств И. Христа о Себе слушателям Его, кажется, желательно было, чтобы Он не образно („источник воды жизни», „свет мира»), а прямо назвал Себя тем, кто Он есть, — назвал Себя именем, знакомым им. Посему они и спрашивают Его: „кто Ты?** в том же смысле, как и в 10, 24. Если бы удовлетворить этому желанию, то И. Христос должен бы назвать Себя Мессиею. Но Он так прямо не отвечает на вопрос отчасти потому, что с этны именем иудеи соединяли неправильныя представления об обетованном им Спасителе, отчасти потому, что такое прямое объявление Себя Мессиею привело бы в ярость упорно неверующих Его врагов. В ответе Своем Он призывает их понять Его прежде всего с тех сторон, с которых Он раскрывает им Себя, со стороны тех духовных, божественных свойств, какия Он приписывает Себе в своих самосвидетельствах: прежде всего, Я то, что и говорю вам ττν αρχήν о τι και λαλώ υμϊν); „прежде всего вам нужно постигнуть и усвоить то, что Я и говорю о Себе; (.определенность же знания Меня предстоит вам в будущем, когда путем постижения вами духовных свойств Моего лица вы оставите ложныя плотския представления о Мессии». В ст. 26 указана причина, вследствие которой И. Христос не может удовлетворить их желанию—ответить на их вопрос прямо и определенно. „Прежде нежели говорить Мне определенно о Себе, много имею говорить и судить о вас; от многаго дурного в вашем уме и сердце Я должен очистить вас, прежде нежели вы сделаетесь способными вполне познать Меня. Многое имею Я говорить и судить о вас; но чтобы Я ни говорил и ни судил о вас, суд Мой истинен, потому что он есть в то же время суд пославшаго Меня Отца (ср. 5:30).

«Многа имам о вас глаголати и судити», говорит Господь неверующим Иудеям. Верующий в Господа Иисуса не судится (Ин. 3:18) и на суд не приходит (Ин. 5:24). Посему слова Господа в данном случае относятся к ропотникам и хулителям и озлобленным, кои препирались с Господом и искали убить Его. Страшно приити на суд Бога живого Евр. 10:31. и встать пред вечным Судиею, не имея Защитника и Оправдателя, взявшего на Себя грехи наши и представившего Себя в жертву за них. Господь посему и указывает Иудеям, что Он имеет «судити о них». Для верующих Господь Отец милосердый и Сам их оправдание перед небесным правосудием; для неверующих Он Судия нелицемерный, не применяющий к ним милосердия, потому что они сами отвергли Того, Которого Отец послал на землю глаголать словеса Свои, Божии, самое Слово Свое. Это и разумеется словами Господа: «пославый Мя истинен есть, и Аз яже слышах от Него, сия глаголю в мире». Люди, отвергнувшиеся священных слов Богочеловека, явно суть противники Бога, ибо словеса Богочеловека суть словеса Божии и Сам Он есть Бог. «Неужели, спрашивает Апостол, мы решимся раздражать Господа? Разве мы сильнее Его?» 1 Кор. 10:22.. Но на это именно решились Иудеи и заявили себя противниками и врагами Бога, явившегося в образе кротком и милостивом. Господь, милосердый и нелицемерный Судия, стоял вне мира и его злобы, хотя жил в мире. Он «от вышних» влек к Себе любовью «сынов мира сего» Выше ст. 23. и на рубеже двух миров был тою «дверью» Ин. 10 и 9., которою мог только войти человек в мир высший, духовный, мир счастия и покоя, и правды вечной.

Повторяем, что быть может и из озлобленных некоторые позже «умилились сердцем» Деян. 2:37. и стали Господними. Но в то время, когда Господь глаголал к ним и учил их, «они не поняли, что Он говорит им об Отце», – другими словами они не поняли того, что к ним глаголет «Божия сила и Божия премудрость» 1 Кор. 1:24..

Здесь Господь возобновляет свою речь (21—22 ст.), которая прервана была вопросом иудеев: «Кто Ты?» Он высказал тяжелую для иудеев истину об их печальном нравственном состоянии, и — до чего доведет их это состояние, и теперь продолжает эту речь, говоря, что Он много имеет говорить и судить об этом нравственном состоянии иудеев, напр. раскрыть всю бездну их падения и всю тяжесть их ответственности пред Богом. И Я должен это делать, прибавляет Господь, как ни неприятно это для вас, — должен делать потому, что Пославший Меня ест истинен, т. е. самая истина, и Я говорю слышанную от Него истину (что И слышал от Него, то и говорю миру). При этом св. евангелист замечает, что иудеи не поняли (не разумеша), что Господь говорил им об Отце (яко Отца им глаголаше). Еписк. Михаил при этом пишет: «Странным кажется это непонимание после того, как Господь постоянно говорил о Пославшем Его; и прежде иудеи как будто понимали подобныя речи. Вероятно евангелист делает замечание это о собравшейся тут толпе, а не о тех, которые часто слушали Господа.

'Εγώ ειμί. Иисус продолжает свою речь: «Если вы не уверуете, что

έγώ ειμί, умрете в грехах ваших» (Ин. 8:24). Оставленные без перевода слова переданы в прежних русских переводах: "Это Я". Но что это может значить? В Ин. 6передача έγώ είμι – «это Я» не вызывает возражений и сохранена в новом переводе. Ученики в лодке гребут через силу. Вид Иисуса, идущего к ним по морю, вызывает их испуг, и Он говорит им: «Это Я, не бойтесь». Все ясно. В нашем тексте перевод «это Я» неизбежно вызывает вопрос: кто же этот «Я»? И почему это слово может быть выражением веры, спасающей от смерти? Вопрос осложняется тем, что έγώ ειμί в речах Иисуса встречаются не только в нашем месте. Эти слова повторяются, явно в том же смысле, в Ин. 8:28, 58 и Ин. 13:19. Большинство современных переводчиков Ин. переводят их буквально: «Я есмь». Таков и новый русский перевод. При этом глагол ειμί может иметь двоякое значение. Он может быть прямым утверждением бытия того, кто это выражение употребляет о себе. Но может и связкой при подразумевающемся именном сказуемом. В контексте Ин. возможно и то, и другое понимание. Как утверждение собственного бытия в полном и единственном смысле слова, έγώ ειμί в греческом подлиннике и «Я есмь» в современном переводе допускается сближение с ветхозаветной Тетраграммой. В этом понимании έγώ ειμί могло бы выражать откровение во Христе Отца¹. В значении связки ειμί допускал бы при себе в качестве именного сказуемого все то откровение о Христе, которое составляло содержание раннейших Иоанновских речей. Эти два понимания взаимно друг друга не исключают. В значении новозаветной транскрипции ветхозаветной Тетраграммы, έγώ ειμί заключало бы свидетельство о Божественном достоинстве единого с Отцом Иисуса. Но к тому же обязывало бы толкователя и понимание ειμί в смысле связки, поскольку откровение Иисуса в Иоанновских речах есть открытие Его Божества. И в том, и в другом случае усвоение верою έγώ ειμί означает приобщение во Христе к истинной жизни. Смерть – с миром. Жизнь – во Христе.

Мы уловили мысль об Отце. Недосказанное, но подразумевающееся раскрывается в следующих стихах. Иудеи (ст. ст. 22) спрашивают Иисуса: "Ты кто?" (Ин. 8:25). Они не поняли или не захотели понять έγώ ειμί. Господь отвечал им загадочным словом την αρχήν. Слово это понималось и понимается по-разному. Русский синодальный перевод не совпадает с русскими переводом Библейского общества. Очень вероятно, что это слово надо понимать как простое отрицание. Новый русский перевод: «О чем мне вообще говорить с вами?» – выражает это отрицание. Перевод этот часто предлагается современными переводчиками и толкователями. Он означал бы, по крайней мере, принципиальное разделение с иудеями, отказ Иисуса от продолжения спора. Но мысль Иисуса уже прямо обращается к Отцу. Его учение – от Пославшего Его. Но они и на этот раз не поняли, что Он говорит им об Отце (ст. 27). На непонимание иудеев Иисус отвечает словом о Вознесении Сына Человеческого (ст. 28), которого мы уже касались в связи с беседой Господа с Никодимом (ср. Ин. 3:14). Речь идет о вознесении Иисуса человеческими руками. Глагол ύψώσητε обращается к иудеям: когда вы вознесете. Мысль, в первую очередь, о вознесении на Крест. Но, как мы старались показать, от Вознесения на Крест неотделимо и Вознесение во Славе. Сказанное о III. 14 проливает свет и на Ин. 8:28. Снова Страсти и Слава являются нам в их нерасторжимом единстве. Но Вознесение Сына Человеческого есть путь к познанию ότι έγώ είμϊ: что Я есмь. В ст. 24 έγώ είμν понималось как объект веры. Здесь оно есть предмет познания. Нам надо вспомнить то, что было сказано, в связи с толкованием VI. 69, о точках соприкосновения между верою и познанием. Поскольку и познание, выраженное глаголом γινώσκω, предполагает единение субъекта и объекта познания, погружение познающего в познаваемое или, в богословии, с полной точностью, – в Познаваемом, мы вправе видеть в ст. 24–28 два аспекта одного и того же приобщения во Христе к Его Божественному Бытию. В ст. 28 это познание поставлено в связь с опытом Страстей, который есть и опыт Славы. Эта связь напрашивается, если мы учтем, что в Иоанновском богословии единение Отца и Сына достигает своей высшей точки в Страстях Сына (ср.Ин. 10:17). Потому έγώ ειμί, как предмет познания, не есть отвлеченная догматическая формула. Речь идет не только о познании Сына, но и о познании Отца в Сыне, слова которого выражают учение Отца и с которым Отец пребывает неотступно. Мы отмечаем и здесь установленный нами закон литературной композиции гл. VIII. Как бы ни начиналось учение, но отдел за отделом кончается ссылкой на Отца.

Вера во Христа не только приобщает человека к источнику животворной благодати, но делает и самого верующего преизобильным источником благодати для других: «Из чрева его потекут реки воды живой». Евангелист Иоанн сразу поясняет, что это было сказано «о Духе, Которого имели принять верующие в Него: ибо еще не было на них Духа Святаго, потому что Иисус еще не был прославлен» (Ин. 7:39).

В восьмой главе, где беседа начинается с учения о Христе как Свете (Ин. 8:12), слова Спасителя производят должное впечатление – в какой-то момент Христос обращается уже к «уверовавшим в Него иудеям» (Ин. 8:30), то есть среди слушающих появились желающие стать Его учениками. Но, как ни странно, через короткое время Господь этих людей называет детьми диавола (Ин. 8:44).

Неоднократно в продолжение беседы иудеи слышат предостережения от Христа, чем грозит им неверие. Эти предостережения звучат, например, в словах Господа о скором отшествии (Ин. 7:33–36; 8:21–22): после того как Господь отойдет от них, иудеи уже не найдут Христа, они окончательно Его потеряют – потеряют Жизнь. «Потому Я и сказал вам, что вы умрете во грехах ваших; ибо если не уверуете, что это Я, то умрете во грехах ваших» (Ин. 8:24). Но оба раза эти слова вызывают недоумение и насмешку. Попытка образумить иудеев звучит и в предсказании о вознесении на крест: «Иисус сказал им: когда вознесете Сына Человеческого, тогда узнаете, что это Я» (Ин. 8:28) Есть несколько толкований этих слов, связывающих момент вознесения Христа на крест и познание иудеями подлинного мессианства Христа; приведем два примера:. (Ср.: «|||И когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе. Сие говорил Он, давая разуметь, какою смертью Он умре///т» – Ин. 12:32–33).