Евангелие от Иоанна, Глава 2, стих 24. Толкования стиха

Однако Иисус как бы для смягчения того грозного вида, в каком открылся перед Иерусалимом с своей ревностью по доме Божьем, последующее время своего пребывания в сем городе ознаменовал несколькими разительными и вместе благотворными чудесами, которые еще более привлекали к Нему людей и заставляли их обращать более внимания на Божественную силу, какую через них открывал в себе Иисус. Молва о том, что Иоанн Его назвал Мессией, более и более распространялась между народом: чудеса вели к ее подтверждению. И действительно, многие начали верить, что нашли в Нем своего Мессию. – Но не все при этом имели такие расположения, каких Господь требовал от желающих следовать за Ним. С мыслью о Мессии – по большей части привыкли соединять мечты земного благополучия и основывали их на своих мнимых правах. И Господь, проникая образ мыслей своих новых последователей, не допускал их близко к себе, предоставляя времени отделить искреннюю веру от ложной и самообольщенной.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 77++

===*1

Ср. Ин. 4:45: Приняли Его галилеяне, видевшие все, что Он сотворил в Иерусалиме на праздник.

Когда И. Христос был в Иерусалиме, то Он совершил и другия чудесныя действия, кроме божественно-властнаго изгнания из храма торгующих. Эти чудеса И. Христа произвели сильное впечатление на жителей и посетителей Иерусалима на празднике Пасхи, и многие уверовали во имя Его. Однако всеведущий и испытующий сердца человеческия видел, что это было минутное впечатление на натуры поверхностныя и легко возбуждаемыя, которое готово было погаснуть и засохнуть при непродолжительном отсутствии возбуждающих средств. Посему И. Христос не допустил этих многих, уверовавших во имя Его по увлечению Его чудесами, ближайшему общению с Собою.

Святой Евангелист умалчивает о тех чудесах и исцелениях, кои совершены Господом в Иерусалиме, но мы знаем их: «слепии прозирают, хромии ходят, прокаженные очищаются, глусии слышат, мертвии востают, нищии благовествуют» (Мф. 11:5; Лк. 7:22) там где находится Богочеловек. «Видяще его знамения мнози вероваша». Но чему поверили эти люди, видевшие эти знамения? Что Иисус есть Христос? или что Иисус есть пророк? По-видимому даже те из Иерусалимских Иудеев, которые готовы были поверить, что явился Мессия, боялись заявить свою веру «страха ради начальников», с первой же минуты враждебных Господу Ср. Ин. 2:24; 7 и мн. др.. Притом самая вера этих испорченных людей была не глубока и не искренна, что видно из 24-го стиха этой главы. И в Ин. 8 мы видим, что «многие уверовали в Него», но вслед же засим эти уверовавшие, которых сердце было тронуто благодатными словами Господа, начинают спорить с Ним, как только Господь указывает им, что преимущество плотского происхождения от Авраама, не имеет значения для Бога, и что только истина может сделать их свободными (Ин. 8:31–39). Поэтому и здесь Господь не вверяется этим уверовавшим. Господь знает сердце человека: «Ты Господи разумел еси помышления моя издалеча» (Пс. 138:2) «Господь есть испытуяй сердца и искушаяй утробы еже воздати комуждо по пути его»... «ведаяй утробы и сердца» (Иер. 18:10; 20:12). Человек со всеми его грехами и пороками и злыми помышлениями Ср. Быт. 8:21. открыт перед Сердцеведцем: потому Господь Иисус по замечанию Евангелиста не нуждался в том, чтобы кто-нибудь предупредил Его о неискренности заявлений преданности тех, которые как придорожная земля притчи (Мф. 13:4–23) воспринимали семя Слова лишь временно, доколе не похищал оное диавол, более всего среди Иудеев пользовавшийся их гордостью и презрением ко всему человечеству. Гордость сия была так сильна среди Иудеев, знавших писание, и в особенности среди Иерусалимлян, что даже единоплеменники их Галилеяне и самые Иерусалимские жители, – если они не изучала закона, – были глубоко презираемы теми самодовольными личностями, которых тип выражен в молящемся фарисее О презрении к Галилеянам ср. Ин. 7:52; о презрении к народу Ин. 8:49; о молящемся фарисее Лк. 18:11.. Гордость книжников развивала и гордость народа до жестокости, в особенности свойственной этому по природе злобному племени, «племени злодеев», как называл их пророк Исайя Ис. 1:4; cp. Исх. 33 "народ жестоковыйный".. Ни единым словом не останавливали народ на ложном пути, по которому он шел, начальники и ученые народа Израильского; напротив они сами развивали в нем худшие страсти и наклонности – злобу, лицемерие, гордость и сребролюбие.

Потому «Господь не вдаяше себе в веру их, зане сам ведяше вся... и ведяше, что бе в человеце».

Многие пришедшие на праздник, видя совершенные Иисусом чудеса, уверовали во имя Его , то есть признали Его за обещанного и пришедшего Мессию.

Но Сам Иисус не вверял Себя им, потому что знал всех . Хотя многие и уверовали в Него, но уверовали главным образом потому, что видели совершенные Им чудеса, а вера, основанная на чудесах, на знамениях, не может считаться истинной, прочной верой; люди, привыкшие видеть чудеса, для укрепления своей полуверы требуют новых и новых чудес, а когда таковые им не даются, то кончают неверием. Поэтому Христос не доверял таким людям, не был уверен в силе их веры. «Он не обращал внимания, – говорит Златоуст, – на одни слова, ибо проникал в самые сердца и входил в мысли; ясно видя только временную их горячность, Он не доверял им. Гораздо вернее были ученики, которые не знамениями только были привлекаемы ко Христу, но и учением Его. Он не имел нужды в свидетелях, чтобы знать мысли собственных Своих созданий» (Свт. Иоанн Златоуст. Беседы на Евангелие от Иоанна. 24).

«Такое знание Его было непосредственное, не чрез людей приобретаемое, – говорит епископ Михаил, – но знание Свое, самобытное, без всякого посредства, Он Сам знал, что в человеке, какие его свойства, склонности, стремления и прочее. Один Бог вполне может знать все сокровенное в человеке без всякого посредства; если же Иисус обладал таковым ведением, то, значит, Он – Бог» (Епископ Михаил. Толковое Евангелие. Т. 3. С. 72).

Сам же Иисус не вдаяше Себе в веру их (не вверял Себя им) и пр. Здесь говорит евангелист о том, как относился Господь к иудеям, уверовавшим в Него. Между уверовавшими, конечно, были равные: одни уверовали в Него твердо, таковыми были апостолы; другие еще нетвердо, сии последние могли и утвердиться в вере, могли и оставить ее: так впоследствии утвердился в вере Никодим (Ин. 3 гл.), так некоторые отошли от Господа, когда Он предложил Свое учение о таинстве причащения (Ин. 6:66). Сим последним-то, т. е. нетвердо верующим, замечает евангелист. Господь не доверялся,—не вверял Себя им, и не вверялся по Своему всеведению: потому что Сам, как Богочеловек, знал всех. т. е. знал, что на душе у каждаго, какия у кого склонности и расположения; но этой же причине не имел нужды (не требование), чтобы кто засвидетельствовал о человеке (да кто свидетельствует о человецех). Св. Златоуст замечает при этом: «гораздо вернее были те ученики, которые не знамениями только были привлекаемы ко Христу, но и учением Его. Ибо знамения увлекали только грубых, а более разумных- пророчества и учение. Посему те, которые были пленены учением, были тверже привлеченных знамениями; их-то Христос и ублажал, когда говорил: Блаженны не видевшие и веровавшие. (Ин. 20:29).

История в собственном смысле начинается в Ин. с Ин. 2:23. Высказывая это суждение, мы с самого начала наталкиваемся на трудность. Евангелист ссылается на знамения¹, которые творил Иисус в Иерусалиме на праздник Пасхи. В контексте Евангелия указание на Пасху в ст. 23 естественно связывается с приближением Пасхи в ст. 13. Но в предложенном толковании Пасха (ст. 13) есть Пасха Страстей. О каких знамениях может идти речь? Очищение Храма и в синоптическом предании имело место не на Пасхе, а перед Пасхой. Чудом оно не было и значение знамения не усваивается ему ни у синоптиков, ни у Иоанна. Да и сама Пасха Страстей никакими знамениями Иисуса не сопровождалась во множественном числе. А знамение Воскресения, единственное и неповторимое, совершилось после Пасхи. И самое главное: если Пасха ст. 23 тождественна с Пасхой ст. 13 как Пасхой Страстей, она была бы завершением земного служения Христова, а не его началом, как это вытекало бы из контекста Евангелия. С другой стороны, если бы эта трудность заставила нас отказаться от предложенного понимания Пасхи ст. 13 как Пасхи Страстей, перед нами вновь возникло бы, во всей своей остроте, проблема очищения Храма в начале общественного служения Христова, которую мы, казалось, благополучно разрешили понимая отрывок Ин. 2:13–22 как часть Введения, то есть вне прямой хронологической связи с предыдущим. Мы стоим, таким образом, перед альтернативой: или мы должны отказаться от предложенного понимания повествования Ин. 2:13–22 как части Введения, что поставило бы под вопрос и наше толкование всего отрывка I. 19-II. 22 в целом, или Пасха ст. 23, вопреки тому мнению, которое кажется с первого взгляда естественным и неизбежным, не есть Пасха ст. 13. Я склоняюсь с полным убеждением в пользу этого второго решения. Оно предполагало бы в построении нашего отрывка одну из тех неясностей, с которыми мы постоянно имеем дело в Ин. и примеры которых были приведены выше. Евангелист начинает свое повествование ex abrupto и сразу же вводит своего читателя in medias res. Речь идет о некоей первой Пасхе общественного служения Христова, которая, как и Его последняя Пасха, застала Его в Иерусалиме. Пребывание Его в Иерусалиме было отмечено знамениями, какими именно – евангелист не говорит. Но эти знамения привлекли к Нему сердца людей: «...многие уверовали во имя Его».

В построении Ин. отрывок Ин. 2:23–25 имеет значение как бы заголовка, для гл. III и IV во всяком случае. Внешняя связь его с гл. III совершенно очевидна. Но за внешней связью раскрывается и внутренняя. Никодим, пришедший к Иисусу ночью, с первых же слов ссылается на те Его знамения, о которых только что была речь (Ин. 2:2, ср. Ин. 2:23). То же надо сказать о двукратном άνθρωπος (человеке) Ин. 2:25, повторявшемся в Ин. 3(в синодальном переводе, к сожалению, «некто»). Никодим был одним из тех людей, относительно которых Иисус «не имел нужды, чтобы кто засвидетельствовал о человеке; ибо сам знал, что было в человеке» (Ин. 2:25). Такое проникновение в сердце Никодима – и еще больше в гл. IV, в сердце Самарянки – и являет беседа с ними Иисуса. В то же время они свидетельствуют и о некоторой закрытости со стороны Иисуса, о расстоянии, на котором он держал их обоих: «Сам Иисус не вверял Себя им, оттого что Он знал всех" (Ин. 2:24).

За время пребывания в Иерусалиме Иисус Христос совершил много чудес. Евангелист Иоанн, упоминая об этом (ст. 23), не описывает самих действий, как известных уже из других Евангелий, и только замечает, что Иисус Христос не придавал большого значения проявлению веры в Него со стороны народа, пораженного виденными чудесами (ст. 24–25). Сердцеведец Господь научает этим, что вера, основанная только на чудесах, слишком поверхностна, не проникает до глубины сердца, легко ослабевает и даже переходит в полное неверие. Поэтому-то Господь всегда отказывал людям неверующим, когда они просили у Него знамений и чудес, как отказал в этом и диаволу в пустыне.

В это посещение Иерусалима Господь совершил много чудес, исцелял болящих, и многие в Него уверовали, но ап. Иоанн говорит, что Господь «не вверял Себя им, потому что знал всех» (Ин. 2:24), то есть более не открывал Себя прямо как Сын и Царь, зная, что их вера имеет поверхностный характер. Если ученикам, принявшим Христа, дается дальнейшее удостоверение в Его мессианстве и Господь Им открывает Себя всё в большей мере, то тем, кто сомневается в Его Богосыновстве, хотя и охотно принимает чудеса, дальнейшего откровения Царства уже нет. «Христос не вверяет Себя новоуверовавшим, являя тем самым, что близость к Богу есть дело великое и достолюбезнейшее и что оно не легко дается всякому желающему взять, но достигается стремлением ко благу, старательностью и временем» Кирилл Александрийский, свт. Толкование на Евангелие от Иоанна. II. 1 (на Ин. 2:24). С. 588..

Приступая к изложению проповеди Спасителя по синоптическим Евангелиям, мы остановились на этих эпизодах из Евангелия от Иоанна, чтобы показать, что уже в начале служения Христа происходит деление на принявших Его как Сына и непринявших, сразу из среды народа выделяются те, кто хочет стать учеником, кто увидел в Иисусе Мессию, но появляются и те, кто противится Христу. Это противление, или, как говорит пророк Давид, восстание царей и совещание начальников «против Господа и против Помазанника Его» (Пс. 2:2 Полный церк. – сл. текст этого стиха: «Предсташа царие земстии, и князи собрашася вкупе на Господа и на христа его».), приведет их к убийству Мессии.

В синоптических Евангелиях рассказ об очищении храма относится к концу служения Христа и началу Страстной седмицы. Оба описания изгнания торгующих из храма – синоптиками и ап. Иоанном – похожи, но однозначно утверждать, что речь идет об одном и том же событии, не позволяет различие в деталях:

Но в то же время само сходство изгнаний и «революционность» этого действия Христа побуждает осторожно отнестись к отличиям двух описаний. При единстве в главном – изображении явления Христа в Храме как Сына и Мессии и указания на исполнение пророчеств, различия этих рассказов подчеркивают нарочитую утаенность хронологии евангельских событий, наличие евангельской тайны, которая требует внимательности и не допускает категоричности, основанной на человеческой логике. Пример такого отношения нам дает свт. Иоанн Златоуст, который после утверждения наличия двух изгнаний говорит, что «вероятно» таких изгнаний было два См.: Иоанн Златоуст, свт. Беседы на Евангелие от Иоанна. 23. 3; Он же. Беседы на Евангелие от Матфея. 67. 1..