Евангелие от Иоанна, Глава 18, стих 38. Толкования стиха

Наконец в рассказе Иоанна есть детали допроса у Пилата, которых нет у синоптиков. Только в Евангелии от Иоанна Пилат восклицает: «Что есть истина?» — и нам становится ясно, о чем идет разговор между ним и Иисусом. Иисус говорит о Себе как о Том, Кто свидетельствует об истине.

Убедившись теперь окончательно, что Иисус не опасен для Римского императора, Пилат торопился окончить разбор дела, спросил Иисуса: «А что такое истина?» И, не дождавшись ответа, вышел из претории к ожидавшему его синедриону и всенародно провозгласил: я никакой вины не нахожу в Нем.

После такой неудачи по первому обвинению первосвященники стали предъявлять другие обвинения. В чем именно они обвиняли теперь Иисуса, Евангелист не говорит, ограничиваясь лишь указанием, что первосвященники обвиняли Его во многом. (Мф. 27:12 и далее)

Поскольку Господь так много усвоял истине, то Пилат как бы невольно спросил Его: «Что есть истина?» — и не ожидая ответа, вышел вон из претории к первосвященникам.

Не вдруг можно определить истинный смысл этого вопроса Пилата об истине. Что прокуратор не имел намерения слушать учение Иисуса Христа об истине, это показывает уже его немедленный выход из претории. Может быть, имея в виду последние слова Господа: «Всяк, иже есть от истины, послушает гласа Моего», и будучи тронут внутренне нравственным величием Господа, римлянин хотел показать мимоходом, что и он неравнодушен к истине и в свободное время с удовольствием вступил бы о ней в собеседование. Может быть, вельможа-политик вопросом о истине, а более тоном, которым произнес его, хотел дать подсудимому новый намек на осторожность, как бы говоря: «Ты решаешься жертвовать истине всем, но что такое истина? Доселе ни один философ не только не нашел, даже не определил ее: думай не о истине, а о жизни». Такой образ мыслей вполне может быть приписан Пилату, во времена которого в Риме любимой философией было учение академиков, которые, ничего не утверждая в области истины, все разрушали и подвергали сомнению.

Как бы то ни было, но, выйдя из претории, Пилат решительно объявил иудеям, что он, на основании допроса, находит Иисуса Христа совершенно невиновным

Когда И. Христос сказал Пилату, что Он пришел на землю для того, чтобы свидетельствовать об истине, тогда он спросил Господа: а что есть истина. Как понимать этот вопрос Пилата? Языческий греко-римский мир во времена до пришествия Христова, в более образованных своих членах, не исключая и философов, дошел до такого умственнаго и нравственнаго растления (Рим. 1:21), что утратил веру в истину вообще, утратил самое понятие об истине и не верил, что есть на земле истина. Поэтому Пилат и спросил Господа: что есть истина? и даже не дожидаясь ответа на свой вопрос, т. е. как бы давая этим знать, стоит ли заниматься тем, о чем слышались только споры и от чего не видно никакой выгоды, вышел (изыде) из претории к иудеям и сказал (глагола) им: я никакой (ни единыя) вины не нахожу (не обретаю) в Нем. Это значит, что из слов Господа об Его духовном царстве Пилат увидел, что он имеет дело- не с искателем царства, а с учителем народным, или, как называли таких людей римляне и греки, философом, который на мечте, на какой-то истине хочет основать что-то, что он называет царством. «Нет, заключил Пилат, такой мечтатель не виновен в том, в чем Его обвиняют, Он не преступник против Кесаря», и объявил это приведшим к нему И. Христа. Услышав такое мнение Пилата об И. Христе, обвинители, по сказанию прочих евангелистов (это опускается евангел. Иоанном), начали настойчиво обвинять Его во многом, напр., что Он развращал народ, запрещал давать подать Кесарю и т. и.; но Господь все молчал на все их обвинения, так что Пилат удивлялся (Мф. 27:12—14. Мк. 15:3—5. Лк. 23:5). Затем, по сказанию еванг. Луки, Пилат, услышав от обвинителей Господа, что Он из Галилеи, отправил Его к тамошнему правителю, Ироду. Но когда и Ирод не нашел Господа виновным и возвратил Его обратно к Пилату, тогда Пилат объявил обвинителям, что и по мнению Ирода, И. Христос недостоин смерти, и предложил отпустить Его (Лк. 23:7—16).

Этот бессодержательный вопрос, полусаркастический, полупрезрительный, но всецело скептический, мы разъясним впоследствии, а теперь последуем за действиями судьи ¹. Не дождавшись ответа на случайно представившийся ему вопрос, Пилат снова обращается к обвинению и Обвиняемому. Все повествования согласны между собой в том, что Пилат составил и высказал такое заключение, что не находит в Обвиняемом никакой вины (Мф. 27:24; Мк. 15:9, 10; Лк. 23:14). Последнее евангелие раздельно говорит, что публичное выражение этого убеждения сделано было Пилатом именно на том самом пункте в разговоре и защите, до которого мы достигли теперь. Как бы то ни было, это была единственная защита, которую, как известно, представил Обвиняемый во все время суда над Ним; и Пилат тотчас же вышел из претории и объявил свой приговор, быть может, даже с судейского седалища. Но это изречение, как оказалось впоследствии, было только первым шагом в том непрестанно затем ускоряющемся движении слабости, которое так хорошо известно в свете, и движении, которое начинается нерешительностью и мягкостью, потом проходит попеременно все последующие степени самовосхваления и желания подслужиться, — убеждения, колебания, протеста и компромисса, суеверного страха, борьбы с совестью, осторожной двуличности и наконец достигает полной нравственной трусости. Этот римлянин остался навеки типом неправедного судьи, решающего дела «вопреки своему лучшему убеждению».

*1 Апокрифические «Деяния Пилата», сообщив этот разговор с замечательной точностью, прибавляют к нему несколько выражений, которые, на самом деле упрощая предыдущие изречения, указывают то частное значение слов Иисуса, в каком они могли представиться уму правителя. «Пилат сказал Ему: что есть истина? Иисус сказал: истина — с неба. Пилат сказал: поэтому на земле нет истины? Иисус сказал Пилату: веруй, что истина существует на земле у тех, которые, когда имеют власть суда, управляются истиною и судят праведно».

***

Пилат, как образованный римлянин, в свое время, в период увлечений юности, наверно и сам увлекался подобными же мечтами— открыть для себя истину всех вещей, и с этою целию посещал философския школы; но вынес лишь то убеждение, что чем более философы занимались решением вопроса об истине, тем более затемняли ее, пока наконец некоторые не пришли к полному отчаянию в возможности вообще найти истину. Да не только в философии, но и в жизни истина есть одна лишь мечта, пустыя бредни, которыми вовсе не к лицу заниматься римскому сановнику, особенно вынужденному иметь дело с самым лживым и коварным народом в мире. Поэтому, невидимому, саркастически исказив свое гладко-выбритое лицо и нетерпеливо махнув рукой, Пилат пренебрежительно произнес: да «что такое истина?” В экзегетике было много разных попыток объяснить смысл этого вопроса Пилата. Quid est veritas? или по-гречески: Τι εστιν αληθεια; no-евр. “Ма-ги гаэмэт?“—״Что есть истина?“— Ин. 18:38. В виду обстоятельств дела, представленное объяснение нам кажется наиболее соответствующим тону самаго вопроса, который задан был очевидно не с целью его разрешения, а прямо с выражением сомнения в самой возможности его решения, равно как и в практическом вообще значении подобных предметов. и повернувшись, вышел из претории и всенародно произнес свой оправдательный приговор: «Я никакой вины не нахожу в Нем».

Но это открытое оправдание ненавистнаго старейшинам Узника, для наловления Котораго потрачено было столько усилий и проведено столько безсонных ночей, только еще более разъярило Его врагов.