Евангелие от Иоанна, Глава 18, стих 36. Толкования стиха

Пилат хочет узнать причину, по которой иудеи так желают Его смерти. В ответ Иисус не отказывается от царских полномочий, но указывает на иноприродность Своего царства по отношению к этому миру. То, что это царство не претендует на борьбу за земную власть, подтверждается фактом добровольного предания Себя в руки тех, кто пришёл Его схватить. Отсутствие сопротивления показало, что Он не является повстанцем и не добивается свержения существующей власти. В противном случае Его последователи не допустили бы ареста.

43. И вот, зачнешь во чреве, и родишь Сына, и наречешь Ему имя: Иисус. Он будет велик и наречется Сыном Всевышнего; и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его; и будет царствовать над домом Иакова вовеки, и царству Его не будет конца (Лк. 1:31—33). Если ты не веришь ангелу, может быть, по крайней мере, поверишь Самому Господу, сказавшему: Ты говоришь, что Я царь (Ин. 18:37)? Разве Он солгал, когда сказал, что Он царствует, хотя Он не царствовал на земле? Как объяснить слова Писания, что Он царствует, но не показывает, как Он царствует?

44. В нашем рассуждении мы дошли до края пропасти, застряли на мели и бьемся в волнах, словно терпя кораблекрушение истины. Разбудим же Христа (ср. Мк. 4:35-41) и спросим Его — пусть Он Сам ответит! Спросим Писание (см. Ин. 5:39) и увидим, что Царство Господа не от мира сего, как Сам Он сказал: Царство Мое не от мира сего (Ин. 18:36). Этими словами Он показал, что Его Царство превыше мира. Поэтому Его Царство и было, и не было: в веке сем не было, было над веком сим. Итак, было иное Царство истинного Давида, это Царство получил один только Христос; и было иное потомство Давида, которое пребывает вовеки, в котором родился один только Христос, единственный истинный сын Давида. Только Он один унаследовал имя Давида, согласно написанному: Я обрел Давида, раба Моего; святым елеем Моим помазал Его (Пс. 88:21). Сказанное прежде указывает, что это сказано не о пророке Давиде, но о Господе, ибо написано: Я оказал помощь могучему, вознес избранного из народа (Пс. 88.20), а единственный могучий, единственный избранный — Христос. Потомство праведных более в вере, нежели в рождении по плоти, и потому апостол говорит: Верующие суть сыны Авраамовы (Гал. 3:7).

«Царство Мое, — отвечал Христос, — не такое, как царства мира сего. Если бы оно было похоже на эти известные тебе царства, то у Меня были бы подданные, которые вступились бы за Меня и не допустили бы, чтобы Я был предан синедриону. И они могли бы быть у Меня, если бы Я, например, захотел воспользоваться той торжественной встречей Меня в Иерусалиме, о которой и ты, конечно, знаешь. Но Я отклонил от Себя все, что только могло бы придать Моему Царству хотя малейшее сходство с существующими царствами мира сего, потому что Царство Мое не от мира сего» .

«Царство Мое (в слове «царь» заключалось, главным образом, все обвинение иудеев), — отвечал Господь, — несть от мира сего (не есть какое-либо земное царство, которого ожидают иудеи). Аще бы от мира сего было царство Мое: слуги Мои подвизались бы да не предан бых был иудеом. Но царство Мое несть отсюду» (не есть земное и потому совершенно безопасно для римлян).

Пилат, по-видимому, остался доволен этим ответом.

Вниде (вошел) Пилат в претор и пригласи (призвал) Иисуса. Это значит, что Пилат вошел с Иисусом в самую свою судебную палату, чтобы допросить Его наедине. Ты ли еси царь иудейский? Когда члены Синедриона увидели, что Пилат сам желает произвести суд над Господом и не хочет прямо привести их приговор в исполнение; то, по сказанию еванг. Луки, начали обвинять И. Христа именно с того, что Он развращает народ, называя Себя Христом, Царем иудейским (Лк. 23:2). Прочие евангелисты, повествуя об этом допросе Пилата кратко, приводят и ответ Господа в кратких положительных словах (Мф. 27:11. Мк. 15:2. Лк. 23:3). Но еванг. Иоанн излагает допрос подробно, и в ответе Господа, по его сказанию, выражается ясно, полно понятие об Его царстве, для устроения котораго Он пришел с неба. Услышав от обвинителей, что Господь будто бы называет Себя царем иудейским, Пилат спросил: так ли это на самом деле: Ты царь иудейский? —царь в политическом смысле, но, конечно, не в том, как Господь принял это название, когда на суде в Синедрионе спрашивали Его, Он-ли Христос, Сын Божий (истинный Мессия); и Пилат, несомненно, ожидал прямого отрицательнаго ответа. Но Господу угодно было в это время выяснить, в каком именно смысле Он действительно есть Царь, и это Он начал вопросом самому Пилату: от себя (о себе) ли ты, говоришь это (сие глаголеши), или другие сказали (инии рекоша) тебе о Мне? Т. е. «сам ли ты, вследствие каких либо известий, полагаешь, что Я ищу царства, или иудеи насказали тебе о Моих мнимых замыслах, которых, как тебе самому лучше всякаго известно, вовсе у Меня не бывало». Пилат действительно не мог не знать этого, так как уже 7 лет управлял Палестиною, и потому все знал, что касалось отношений иудеев к римлянам. Но он на вопрос Господа отвечал: разве я иудей (еда аз жидовин семь),—т. е. что буду верить их мечтам о появлении царя-завоевателя из среды их? Но вот Твой народ (род) и первосвященники (архиерее), в составе целаго Синедриона, предали Тебя (предаша Тя) мне. И на это, конечно, есть причина. Если же Ты действительно не домогался царства, то скажи: что же такое Ты сделал (еси сотворил), что Синедрион присудил Тебя к смерти? Тогда И. Христос объясняет Пилату, а в лице его и всем, что Он действительно Царь,—но не в политическом, а духовном смысле, объясняет при этом и характер самого Своего царства: Царство Мое, говорит Он, не (несть) от мира сего, т. е. не мирское — политическое, каково, напр., царство римское; оно не имеет ничего общаго с царствами мира сего: оно будет в мире, в царствах мирских, но характер его не таков, как характер обыкновенных политических царств. И вот доказательство на это: Если бы царство Мое было от мира сего, т. е. обыкновенное, политическое, то служители (слуги) — сторонники— Мои подвизались бы (подвизалися быша) за Меня — ратовали бы за Меня, защищали бы Меня, чтобы Я не впал в руки Синедриона,—не был предан иудеям. Но этого ничего не было,—как бы продолжает Господь,—никто не подвизался за Меня. Теми многочисленными толпами народа, которыя несколько дней назад встречали Меня, как царя, и называли царем, Я не хотел воспользоваться не только для того, чтобы провозгласить Себя царем Израилевым, но и для того, чтобы защитить Себя от мероприятий Синедриона против Меня. Из этого всем ясно можно видеть, что царство Мое не политическое, мирское» (Мих.). Пилат, как язычник, конечно, не мог понять, что такое за царство не от мира сего, когда этого не могли хорошо понять и самые избранные ученики Господа (Деян. 1:6); но он все-таки должен был понять, что это царство действительно не политическое, и что И. Христос не бунтовщик против римскаго Кесаря. Только в данном случае самыя слова: царь, царство казались Пилату странными в устах обвиняемаго: поэтому Пилат в недоумении снова спросил Его: итак, Ты царь (царь ли еси Ты)? Тут Господь снова повторяет, что Он действительно Царь: ты говоришь (глаголеши), что Я Царь (Царь есмь Аз) —ты говоришь, это значит то же, что да (ст. 28. Мф. 26:25, 64)—и объясняет, в каком смысле Он есть царь,—что Он Царь духовнаго царства истины, и Его подданные те, которые от истины и следуют проповедуемой Им истине: Я на то родился (Аз на сие родихся) и пр. Я, воплотившись, родился в мире, как человек; пришел (приидох) в мир, как Я говорил, будучи послан от Бога (Ин. 3:17; Ин. 10:36 и др.), — родился и пришел на то, чтобы свидетельствовать об истине (да свидетельствую истину), об истине, которую, как Я тоже говорил, видел и слышал от Бога (Ин. 3:11, 32 и др.). Под истиною здесь разумеется Господом проповедуемая Им истинная вера, религия. И всякий, кто (иже есть) от истины, продолжает Господь, т. о. кто ищет истины, сочувствует ей и готов и может внимать ей, (это — то же, что Господь говорил прежде, привлеченный Отцем (Ин. 6:44), или данный Сыну Отцом (Ин. 8:47))—такой человек слушает (послушает) гласа Моего (Ин. 10:27), т. е. принимает Мое учение и поступает по оному,—становится Моим учеником, последователем.

И Тот, который хранил молчание ночью пред синедрионом и не дал никакого ответа даже теперь на приносимые против него ложные обвинения, тотчас отвечал откровенно языческому сановнику, желавшему знать истину об этом деле: «Царство Мое не от мира сего: если бы от мира сего было царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня… но царство Мое не отсюда». Рассматривая эти достопамятные слова, мы разберем их только с исторической и, в частности, с судебной точки зрения. Какое бы значение ни имели эти слова в других отношениях, по содержанию и по форме они составляют защиту. Хотя они и заключают в себе прикровенное заявление Обвиняемого о своем царском достоинстве, все-таки они выражают желание точнее определить свойства того царства, притязание на которое составляло предмет обвинения. Они, по-видимому, выражают признание, что царство от мира сего было бы законным предметом преследования для наместника кесаря, но отвергают, что царство Иисуса может быть поставлено Ему в вину. Самым важным объяснением этих слов служит известная сцена, когда решался вопрос об уплате подати, когда Иисус, будучи спрошен, как иудейский ревнитель отечества и пророк, о том, позволительно ли давать подать Кесарю или нет, отвечал: покажите мне динарий, и, предложив глубоко знаменательный вопрос об изображении и надписи, отчеканенных на нем, заключил рассуждение словами: «и так отдавайте, Кесарево Кесарю, а Божие Богу» (Лк. 20:22-25). Это обстоятельство, в связи со всей настоящей историей, удостоверяет нас в том, что нападение на римскую власть не входило в план Его царства, равно как и в план христианства. Но это решительное изречение, сказанное Пилату (как и прежнее решение Его относительно дани Кесарю), показывало, что столкновение между царством, которое Иисус приготовлялся признать Своим собственным, и между тем великим царством от мира сего, представителем которого являлся теперь Его судья, не было неизбежно по существу, хотя в действительности оно с большою вероятностью могло произойти. Эти слова не имели бы значения, если не признать, что ими устанавливается отдельность областей, при которой возможно каждой власти ограничить себя и, ограничив себя таким образом, избежать взаимного столкновения.

Положительно описано Христом только одно из двух царств, и это царство определено вообще как царство от мира сего; такое определение пояснено указанием на то, что в каждом таком царстве властитель может защитить себя вооруженной силой своих подданных. Другое царство определено только посредством отрицания у него этих признаков. На Пилата, как показывают последствия, эти слова Христа произвели впечатление и, может быть, убедили его в том, что Обвиняемый невиновен ни в каком заговоре против Рима. И тем не менее Иисус говорил о царстве — царстве в сем мире, хотя и не от мира сего¹, и Его слова отречения от царства были в существе дела царственнее, чем все царственные изречения, когда либо слышанные этим римлянином. С истинным тактом судьи правитель касается затем того самого пункта, который следовало вывести из отрицательной темноты на степень ясного утверждения.

***

Христос отвечал, что если в политическом, то пусть он знает, что царство Его не от мира сего: “еслибы от мира сего было царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан иудеям; но ныне царство Мое не отсюда». Прокуратор недоумевал, что все это значит. Он почувствовал невольное смущение пред этим таинственным заявлением страннаго Узника.

       Обладающий великим благом обладает и малым. Итак, пусть никто не подумает, что Владыка Христос не имеет царственной власти и над миром сим только потому, что сказал Он Пилату: Царство Мое не от мира сего. Обладающий нетленным властвует и над тленным. Господь упоминает о Своем и нетленном и непреходящем Царстве, независимом от времени, от тления, от неправды, от обмана и смерти. Это подобно тому, как если бы кто-то сказал: богатство мое не в бумаге, а в золоте. Но разве тот, у кого есть золото, не обладает и бумагой? Разве золото не господствует над ассигнациями? Следовательно, не говорит Господь Пилату, что Он не царь, а напротив — желает сказать, что Царь Он, высочайший всех прочих царей, и что Его Царство грандиознее, сильнее и крепче всех государств земных. Указывает Он на Свое главное Царство, от которого зависят все прочие царства во времени и пространстве. Царство Мое не от мира сего — слова сии не означают, что Он якобы не имеет власти над царством мира сего; как раз наоборот — они подтверждают Его страшную силу и могущество над миром сим.

       Не свидетельствуют ли все дела Его на земле о Его непостижимой господственной власти над всецелым  мирозданием? Скажите, перед каким другим царем стихал ветер и смирялось море? Неужели запамятовали вы Его слова в Гефсимании о том, что если бы Он только захотел, двенадцать легионов Ангелов примчались бы к Нему на помощь (Мф. 26:53). А один-единственный Ангел обладает силой, превосходящей могущество всей вселенной. Владыка душ владычествует и над телами. Владыка вечности господствует и над временем. Владыка величайших благ обладает и благами малейшими. Ничто, братья, не может уйти из-под власти всемогущего Иисуса Христа, Господа нашего, пострадавшего за нас по Своей воле и воскресшего из гроба по Своей силе.

       О Господи Иисусе Христе, всемогущий Спаситель, помоги нам взыскать Твоего Небесного Царства и вечно пребывать с Тобой там, где нет ни греха, ни смерти, но только жизнь, и радость, и мир. Тебе слава и по- хвала вовеки. Аминь.