Евангелие от Иоанна, Глава 15, стих 23. Толкования стиха

Выше Он сказал: Но все то сделают вам за имя Мое, потому что не знают Пославшего Меня (Ин. 15:21). И здесь возникает вопрос, который нельзя обойти. Каким образом могут ненавидеть того, кого они не знают? Ведь если ненавидят Бога, считая, будто Он — что-то иное, а не Бог, то это не ненависть к Богу. <...> Если бы иудеев спросили, любят ли они Бога, они точно ответили бы, что любят, — не обманывая, а лишь заблуждаясь. Ведь как могут любить Отца Истины те, кто ненавидят Истину? Они не хотят, чтобы их поступки были осуждены, а дело истины — их судить. И вот, они ненавидели Истину, пусть тогда и не знали, что Он — Истина, пришедшая судить их¹. Так и получается, что они ненавидят то, чего не знают. А поскольку ненавидят Истину, то им ничего не остается другого, как ненавидеть также Того, от Кого Он рожден. Не зная, что Истина, Которая судит их, рождена от Бога Отца, они не только не знают Отца, но и ненавидят Его.

***

Здесь, пожалуй, можно спросить нас: «Кто может ненавидеть того, кого он не знает?» Ведь Он, прежде чем произнести: Если бы Я не пришел и не говорил им, то не имели бы греха, сказал ученикам Своим: все то сделают вам, потому что не знают Пославшего Меня (Ин. 15:22, 21). Каким же образом они не знают и при этом ненавидят? Ибо если они понимают под Ним не то, что Он Собою являет, но представляют нечто другое, то получается, что они ненавидят не Его Самого, а то, что себе вообразили или ошибочно представляют. И все же если бы люди не могли ненавидеть того, чего они не знают, то Истина не стала бы утверждать и то и другое, а именно, что они не знают и в то же время ненавидят Отца Его. Однако каким образом такое возможно (если вообще это может быть с Господней помощью показано нами), нe может быть открыто теперь, потому что беседу эту уже следует завершать.

***

Вы услышали слова Господа: Ненавидящий Меня ненавидит и Отца Моего . А выше Он сказал: все то сделают вам, потому что не знают Пославшего Меня (ср. Ин. 15:21). Поэтому возникает вопрос, который нельзя оставить в стороне: каким образом они могут ненавидеть Того, Кого не знают? Ибо если они верят в Бога и воспринимают Его не как Он есть, а как нечто другое и ненавидят это, то они, конечно же, ненавидят не Его Самого, а то, что создали в своем ложном представлении и в пустом легковерии. Если же они разумеют Его, как Он есть, то почему сказано, что они не знают Его? И коль скоро в отношении людей случается так, что мы часто любим тех, кого никогда не видели, поэтому, с другой стороны, нельзя исключать того, что мы можем ненавидеть тех, кого никогда не видели.

Молва, сообщающая нам о каком-либо человеке хорошее или плохое, естественно, приводит к тому, что мы любим или ненавидим неизвестного нам. Но если молва истинна, то каким образом мы можем назвать неизвестным того, о ком узнали правду? Неужели потому, что не видели его лица? Но хотя он и сам его не видит, он никому |Col.1859] не может быть известен лучше, чем самому себе. Стало быть, знание о ком бы то ни было передается нам не через телесное лицо. Но человек открывается нашему знанию тогда, когда раскрываются его нравы и жизнь. В противном случае никто не смог бы узнать самого себя, поскольку не может видеть своего лица. Но, разумеется, че-ловек знает себя настолько лучше, чем он известен другим, насколько лучше может внутренним взором увидеть, что он думает, чего он хочет, для чего живет. Когда это открывается нам, тогда мы действительно узнаём себя. И вот поскольку эти вещи доходят до нас либо посредством молвы, либо посредством писаний и об отсутствующих и даже об умерших, то получается, что часто мы либо не-навидим, либо любим людей, которых мы никогда не видели в лицо (но которых мы все же знаем).

Однако часто наша доверчивость в подобных случаях приводит к ошибкам, ибо порой и история, и уж тем более молва оказываются лживы. Но чтобы не впасть в ложное предубеждение, мы должны заботиться о том, чтобы (коль скоро мы не можем проникнуть в совесть людей) иметь верное и точное знание относительно самих вещей. То есть если мы не знаем, является ли тот или иной человек распутным или целомудренным, мы должны все же ненавидеть распутство и любить целомудрие. И если мы не знаем, является ли тот или иной человек неправедным или же он праведен, мы все же должны любить праведность и отвращаться неправедности. То есть нам должно иметь твердое знание не о тех вещах, которые мы сами ложно вообразили себе, но о тех, которые верным образом воспринимаем в истине Божией, что одних из них нужно жаждать, а других — избегать. Так что, когда мы благодаря этому будем жаждать того, что следует жаждать, и сторонитьЬя того, чего следует сторониться, нам будет прощено то, что мы порой (точнее, постоянно) неверно судим о потаенных сторонах людей.

Ибо это, как я полагаю, связано с человеческим искушением, без которого нельзя пройти эту жизнь, так что сказал апостол: вас постигло искушение не иное, как человеческое (1 Кор. 10:13). Ибо что является столь же человеческим, как невозможность прозреть сердце человеческое, из-за чего мы, не имея возможности проникнуть в его тайны, часто воображаем себе нечто отличное от того, что в нем происходит? И хотя в этих потемках человеческих дел, то есть во тьме чужих по-мыслов, мы не можем прояснить наши подозрения, поскольку являемся людьми, мы тем не менее должны удерживаться от суждений, то есть от строгих и твердых мнений, и не судить ни о чем прежде времени, пока не придет Господь и не осветит сокрытое во мраке и не обнаружит сердечные намерения, и тогда каждому будет похвала от Бога (ср. 1 Кор. 4:5). Поэтому, когда мы не заблуждаемся относительно самих вещей, так что мы отвергаем пороки и одобряем добродетели, то, разумеется, простительно наше человеческое искушение, если мы ошибемся в людях.

Но из-за этих потемок человеческих сердец случается так, что приходится весьма поражаться и весьма сожалеть о том, что порой избегаем мы того, кого считаем неправедным (хотя он праведен и мы, не зная его, любим в нем праведность), отворачиваемся от него, отказываемся приближаться к нему, не хотим делить с ним кров и стол; более того, если это необходимо для укрепления дисциплины, мы преследуем его, проявляя к нему спасительную суровость, либо чтобы он не нанес вреда другим, либо чтобыйсам исправился, — и огорчаем доброго человека, как если бы он был зол, которого мы, не зная того, любим То есть мы любим саму праведность и добродетели, которые в нем скрыты и неизвестны нам. — Пер.. Так случается, например, Col. 1860 когда целомудренный человек воспринимается нами как развратник. Ибо, без сомнения, если я люблю целомудренного человека, то он и есть то, что я люблю; значит, я люблю его, не зная его как целомудренного. И если я ненавижу развратника, то я не испытаю к нему То есть к человеку, взятому для примера. — Пер. ненависти, потому что он не является тем, что я ненавижу. И все же по отношению к тому, кого я люблю и с кем душа моя постоянно пребывает в целомудренной любви, я по-ступаю по неведению несправедливо, допуская ошибку не в распознании добродетелей и пороков, но из-за потемок человеческих сердец.

Поэтому может случиться так, что добрый человек ненавидит доброго человека, не зная его, или, скорее, любит его, не зная его (ибо, когда он любит доброго, он любит его потому, что любит само добро, которое пребывает в нем), а ненавидит не его, не зная его, но ненавидит то, что он видит в нем. Поэтому может случиться и так, что также неправедный человек ненавидит человека праведного и любит, не ведая того, человека праведного, полагая, что любит подобного ему, то есть неправедного Довольно сложное логическое построение блж. Августина сводится к следующему: праведный может ненавидеть праведного, по незнанию думая о нем превратно и ненавидя в нем неправедность, которая является кажущейся. Так же и неправедный может ненавидеть праведного явно и в то же время любить праведного, любя того, кто только кажется неправедным. — Пер. . И все же, пока он думает, что любит неправедного, он любит не его самого, но то, что он видит в нем. Это происходит как в отношении человека, так и в отношении Бога.

Наконец, если спросить иудеев, любят ли они Бога, что иное ответили бы они, кроме того, что любят? При этом они ответили бы так не кривя душой, а, скорее, ошибочно представляя Его. Ибо каким образом они любят Отца Истины, если ненавидели Саму Истину? Ибо они не хотят, чтобы осуждались их поступки, а Истине подобает осуждать такого рода поступки. Поэтому они настолько ненавидят Истину, насколько ненавидят собственные мучения, на которые осуждает их Истина. Но они не знают, что это — Истина, Которая осуждает их за то, что они являются такими, какие есть. Стало быть, они ненавидят Ее, Которую не знают, и когда они Ее ненавидят, разумеется, они не могут не проявлять ненависти к Тому, от Кого Она произошла.

И поэтому, коль скоро они не знают, что Истина, по суждению Которой они осуждены, рождена Богом Отцом, то, конечно же, они и не знают Отца, и ненавидят Его. О, несчастные люди, которые, желая быть злыми, не хотят, чтобы существовала Истина, Которая их осуждает за их зло! Ибо они не хотят, чтобы Она была тем,, л ем Она является, в то время как они должны отказаться от того, чтобы быть тем, что из себя представляют, чтобы, пока Она пребывает рядом, они изменились, дабы не быть осужденными Ее судом.

Соединенные между собой любовью они должны вести общую борьбу против мира, отчуждившегося от царства Божия. Он предсказывает им об ожидающих их гонениях. Пред ними открыта впереди борьба их со всем существующим на земле, которую должно открыть и вести христианство. Но в этой борьбе Он обещал им помощь Духа Святаго. Все, что нужно для распространения церкви Божией, все это Он совершит чрез них. Его действия в мире Господь кратко заключает в том, что Дух Святый приведет мир к сознанию своих грехов и откроет в этом причину его неверия: потом заставит мир признать, что Иисус умер не как грешник за Свои грехи, но что Он умер как Святый, и как Святый вознесся к Отцу Своему на небо; в Его смерти и последовавшем за ней вознесением на небо вполне открылась Его святость, – наконец докажет миру, что князь его осужден, обессилен, низвержен с своего престола; на месте его царства водворится царство Божие. (В этом заключается все существо христианства: – в сознании греха, – в признании Господа Христа Искупителем от греха, и в торжестве над врагом – источником всего зла).

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 216-217++

Возненавидев Сына, они возненавидели и Отца: «Ненавидящий Меня и Отца Моего ненавидит. Если бы я не сотворил между ними дел, каких никто другой не сотворил, они не имели бы греха; теперь же и видели и возненавидели и Меня и Отца Моего» (23-24). Происшедшее отвержение подтверждается Писанием (Пс. 34:19, 68:5)¹: «Но да исполнится слово, в Законе их написанное: “Возненавидели Меня напрасно"» (25)².

Эта ненависть мира против Христа есть ненависть против Самого Бога Отца, Котораго Он в Себе открывает. Если неверие и само по себе грешно, то греховность его теперь увеличивается чрез явление Спасителя, Его учение и чудеса, ибо чрез это употреблены Богом решительнейшия средства призвания к вере, к спасению. Все сделано Богом для призвания людей к спасению, и однакоже враги Христа, несомненно, будут проявлять злобу свою против Него и Его последователей. Где же успокоение для духа при мысли о таком печальном явлении среди людей? В слове Божием, в собственном законе их,—в том самом законе, на который они уповают, которым думают спастись (ср. 8:17. 10, 30), сказано об их отношении к Мессии: воаненавидеша Мя туне (Пс. 68:5). Христос, придя на землю, все сделал с Своей стороны для спасения людей; если же люди возненавидели Его, то возненавидели Его безпричинно; их собственная вина, что они не узнали в Нем Мессии, Спасителя мира. И сие совершилось не против воли спасающаго Бога, ибо Бог предвидел это, предсказал устами пророка и тем дал предостережение людям.

Обернемся назад и взглянем, кто были и есть те, которые гнали Христово учение, или подкапывали его, и какие результаты достигались теми, которые объявляли себя врагами церкви Христовой. Иудеи, римские императоры, воздвигавшие гонения, Юлиан византийский и ему подобные, и позже энциклопедисты 18-го века, атеисты времен первой революции, анархисты нашего времени, давали ли они мир и радость массам, могли ли они водворить благосостояние или даже порядок среди народов, не превращались ли в их руках люди добрые в зверей? С другой стороны не восстановлялся ли порядок, не возвращались ли благоденствие и взаимное доверие и спокойствие и счастье (возможное на земле) с признанием опять среди известных обществ тех вечных начал добра, которые внес в мир Христос, и с признанием Его единого духовным царем своим? Пусть отвечает история.

Нельзя оставаться и деистом, не скользя по пути, доводящему до атеизма: «ненавидяй мене и Отца Моего ненавидит», говорит Господь. Все евангелие от Иоанна особенно ярко открывает нам единство Отца и Сына и невозможность для человека познавать Бога иначе как в Сыне: посему отметающийся Сына пребывает во тьме Ин. 8:12, 46 и мн. др.; он, хотя бы исповедовал Бога, но не признавая Господа Иисуса Господом, является противником Господа и как таковой есть противник и Бога вседержителя, признаваемого им на словах, но который для деиста есть только отвлеченное представление, почти один звук, буддистская необходимость, индифферентная Зруана аккарана времени упадка Зороастризма О времени упадка Зороастризма ср. в „Христ. Чтении“ 1886 г. кн. март- апрель, статью о Зендавесте Г. В. стр. 7 и стр. 13:16 и 27., а не Тот Отец милосердый, которому мы верим и который «глагола нам в Сыне» Евр. 1:2..

Нельзя любить Бога, ненавидя истину, или не признавая её. Господь наш Иисус Христос «глалолал словеса Отца» Ин. 12:49., Он сказал о Себе: «Аз есмь начаток, яко и глаголю вам», то есть «прежде всего Я то, что и говорю вам» Ин. 8:25 и ср. изучение сего стиха выше., Я Слово, Я Истина. Воплощение Бога Слова вносило в мир абсолютную истину: это был Свет, осветивший мир, и злые бежали от света и возненавидели его, ибо он обличал их, что дела их были злы Ин. 3:19.. И фарисеи уверяли, что они любят Бога и чтут Его, но возненавидели Того, который проявлял Бога и в словесах Своих и в делах Своих и в бесконечной любви Своей. Иудеи никогда не любили Бога истинного, Бога правды и любви и добра, в чем постоянно изобличали их пророки; они создали себе своего Бога, потворствующего их тщеславию и корыстолюбию и обрядовой праведности, как язычники создавали себе богов по образу своему, и как к сожалению создавали и создают себе бога по подобию своему некоторые философские школы, проповедуя, что самая идея о Боге возникла в человеческой мысли в образе высшего идеального человека И даже зачаток этой мысли находится в глубокой древности и в брамаитских учениях, предшествующих буддизму, и отчасти в образе Адама Кадмон, внесенном каббалистами из Вавилонии..

Но те, которые видели Меня, видели и совершенные Мной дела, каких никто другой не делал, не могут иметь никакого извинения в грехе своем. Если бы Я не приходил к ним, не говорил с ними и не сотворил среди них всех дел Своих, то не имели бы греха. А теперь и видели, и все-таки возненавидели Меня и Отца Моего, так как ненавидящий Меня ненавидит вместе с тем и Отца Моего, пребывающего во Мне.

Говоря: Моего, Он указывает на то отношение к Отцу, которое с Ним никто больше не разделяет. <...> Итак, Он осуждает того, кто называет Бога своим Отцом и не любит Сына: за непозволительную вольность в обращении с именем Отца, ибо ненавидящий Его, то есть Сына, ненавидит и Отца. Да и не может быть верным Отцу тот, кто не любит Сына, потому что нет другой причины любить Сына, кроме как за Его начало от Отца. От Отца, следовательно, Сын не в силу прихода Его, а по рождению. Потому любая любовь к Отцу возможна только с верой в то, что Сын от Него.

Говоря о предстоящих апостолам страданиях от мира—иудеев и язычников за имя Свое и указав причину, по которой будут их преследовать, именно в том, что мир не имеет истиннаго познания о Боге, И. Христос показывает далее, что это незнание не есть невольное, и потому не извиняет преследователей; нет, оно добровольное, и потому подвергает их строгой ответственности за преследование. Они могли иметь истинное познание о Бге и посланном Им Искупителе мира, Который, как Он учил, с Ним одно по существу (Ин. 10:30), но не хотели знать сего: во-первых, они могли знать это из учения, проповеданнаго Господом,—если бы Я не пришел (аще не бых пришел) и не говорил (глаголал) им и пр., и во-вторых, из чудес, совершенных Им,— если бы Я не творил между ними дел (аще дел не бых сотворил в них) и пр. И. Христос сошед с неба, явился среди иудейскаго народа, - представителей мира, и изложил все учение о Своем лице, как Мессии—Искупителе человечества, и о Своем деле; для уверения в том, что Он Мессия—Искупитель, творил множество таких дел, каких никто другой не делал,—т. е. чудес, напр. исцеление всяких болезней, воскрешение мертвых и т. и. И при всем этом иудеи не уверовали в Него — возненавидели Меня и Отца Моего): потому они и безответны—теперь не имеют извинения (вины не имут) во грехе своем. Если бы всего этого не было, тогда не имели бы греха (греха не быша имели). Теперь грех этой ненависти к апостолам, который есть в то же время грех ненависти к Самому И. Христу—Искупителю и к пославшему Его, Отцу небесному, Богу (ненавидящий Меня, ненавидит и Отца Моего), есть грех сознательнаго и упорнаго противления очевидной истине, грех против Духа Св., о каковом грехе Господь говорил прежде, что он не простится ни в сем веке, ни в будущем (Мф. 12:31—32), и потому причастные сему греху не могут иметь извинения и прощения, если, конечно, не раскаятся.

Любви в союзе Церкви противостоит ненависть мира, ненависть к ученикам, но еще раньше к Иисусу (Ин. 15:18). Эта ненависть неизбывная, perfectum μεμίσηκεν – возненавидел и продолжает ненавидеть – повторяется в ст. 24: και έωράκασιν και μεμισήκασιν – дела Христа оставили на них неистребимый след, но и ненависть их не имеет конца и к Иисусу, и к Отцу. Мир потому ненавидит учеников, что Господь избрал, иначе говоря – изъял, их из мира (Ин. 15:19). С другой стороны, раб разделяет судьбу Господина: и гнать его будут, как господина, но и будут соблюдать его слово (Ин. 15:20). Но ненависть мира после того, как Иисус пришел и говорил им и творил между ними дела, не имеет извинения (Ин. 15:22–24). Она есть исполнение написанного в Законе (Ин. 15:25). Господь предсказывает крайнюю остроту гонений: «...приходит час, когда всякий, кто убьет вас, будет думать, что он приносит службу Богу», по незнанию Отца и Его. И это Он говорит им заранее, во избежание соблазна, чтобы они вспоминали, когда придет час, что Он им сказал (Ин. 16:1–4).

Дух Святой также даст ученикам силу благовествовать веру в Спасителя, не страшась смерти. Господь предупреждает учеников о будущих страданиях. Неизбежность гонений является еще одним следствием соединения верующих с Богом: мир не может принять тех, в ком живет Христос: «Если бы вы были от мира, то мир любил бы свое; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир. Помните слово, которое Я сказал вам: раб не больше господина своего. Если Меня гнали, будут гнать и вас» (Ин. 15:19–20).