Евангелие от Иоанна, Глава 15, стих 13. Толкования стиха

Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих. Думаешь, нет больше? Совершенно нет. Это истина, Христос так сказал. Давайте вопрос зададим апостолу, пусть он ответит: Христос, — говорит он, — <...> умер за нечестивых (Рим. 5:6). И вновь говорит: Будучи врагами, мы примирились с Богом смертью Сына Его (Рим. 5:10). Значит, во Христе мы находим любовь большую, ибо Он отдал душу Свою не за друзей, а за врагов. Какова же любовь Бога к людям, что за чувство — так любить даже грешников, чтобы из этой любви умереть за них! Но Бог Свою любовь к нам доказывает тем, — словами апостола, — что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками (Рим. 5:8).

***

Полноту любви, которой мы должны любить друг друга, братья возлюбленные, Господь определил, сказав так: «Никто не имеет любви больше той, чтобы положить душу свою за друзей своих». Поскольку выше Он сказал: Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас (Ин. 15:12), то добавил посредством этих слов то, что вы теперь услышали: «Никто не имеет любви больше той, чтобы положить душу свою за друзей своих». Из этого следует то, что этот же евангелист сказал в своем Послании: «Чтобы как Христос положил душу Свою за нас, так и мы должны полагать души свои за друзей» (ср. 1 Ин. 3:16), — конечно же, любя друг друга, как возлюбил нас Он, положивший душу Свою за нас.

Без сомнения, то же самое мы читаем в Притчах Соломона: «Если сядешь вкушать за стол с правителем, то внимательно смотри, что перед гобою; и протяни руку твою, зная, что тебе надлежит приготовить такое» (ср. Притч. 23:1—2 LXX) Блж. Августин уже использовал эту цитату из Книги Притчей Соломоновых, трактуя угощения господина как Плоть и Кровь Господа. См.: Блж. Августин Гиппонский. Толкование на Евангелие от Иоанна. 47, 2. — Пер.. Ибо чем является тот стол правителя, если не тем, откуда мы принимаем Тело и Кровь Положившего душу Свою за нас? И что значит сесть за него, если не приблизиться к смирению? А что значит внимательно смотреть, что перед тобой, если не сознавать достойным образом столь великую благодать? А что значит протянуть руку, Col. 1847 чтобы узнать, что тебе надлежит приготовить такое, если не то, что (как я уже сказал), поскольку Христос положил душу Свою за нас, мы должны полагать души наши за братьев? Ибо, как сказал также апостол Петр, Христос пострадал за нас, оставив нам пример, дабы мы шли по следам Его (1 Пет. 2:21). Это и есть «приготовить такое».

Это совершали с пламенной любовью блаженные мученики, и если мы не впустую отмечаем дни их поминовения и если на обеде, на котором и сами они насыщаются, мы приближаемся к столу Господа, то надлежит нам приготовить подобное, как приготовили и они. Разумеется, мы потому поминаем их на том обеде не так, как других, которые упокоились с миром, чтобы молиться за них, а скорее так, чтобы они помолились за нас, дабы мы могли идти по следам их, потому что они достигли полноты той любви, которой, как сказал Господь, не может быть больше. Ибо то они предложили своим братьям, что сами приняли за столом Господа.

2. (1) Однако не следует это говорить в том смысле, будто бы мы можем стать равными Господу Христу, если ради Него мы идем даже на мученичество. Он имел власть положить душу Свою и вновь принять ее (ср. Ин. 10:18). Мы же не живем столь долго, сколько хотим, и умираем, даже если не хотим этого. Он, умерев, вскоре после этого попрал в Себе смерть; мы в Его смерти избавляемся от смерти. Плоть Его не видела тления (Деян. 2:31), наша после разложения будет облечена через Него в конце века в нетление. Он не нуждается в нас, чтобы спасти нас, мы без Него ничего не можем сделать. Он стал для нас, ветвей, Лозой, мы же вне Его не можем иметь жизнь. Наконец, даже если братья умирают за братьев, все же кровь мученика не проливается во искупление братских грехов, что Он совершил ради нас, и в этой Своей смерти за нас Он показал нам не то, чему мы могли бы подражать, но то, за что мы должны быть Ему благодарны. И вот всякий раз, когда мученики проливали кровь свою за братьев, они пред-лагали то, что сами получили за Господним столом. В остальном же, как я уже сказал (пусть даже и не мог я сказать всего), мученик Христов далеко отстоит от Христа.

Если бы кто сравнил себя (не скажу, что по могуществу, но по степени невинности) с Христом и если бы он думал, я уж не говорю о том, что он спасет другого, но что сам он, по крайней мере, не имеет никакого греха, то стал бы жаждать большего, нежели требует смысл спасения, и он бы взял на себя слишком многое, что не смог бы снести. И в этой связи к месту увещевает его то высказывание в Притчах, которое идет далее и гласит: «Если ты слишком алчешь, не прельщайся яствами его, ибо лучше будет, если ты ничего не возьмешь оттуда, нежели возьмешь больше, чем тебе необходимо. Ибо эти яства несут в себе ложную жизнь» (ср. Притч. 23:2—4), то есть обманчивую. Ведь говоря, что он без греха, он не может показать себя праведным, но только притвориться праведным. Потому и сказано: «Ибо эти яства несут в себе ложную жизнь». Есть только один, Кто мог как иметь плоть человеческую, так и не иметь греха. Справедливо нам предписывается то, что следует далее, и то выражение, та поговорка весьма подходит человеческой немощи, Col. 1848 для которой сказано: «Не заносись, когда ты беден, перед богатым» (ср. Притч. 23:4). Ибо богатый — это Христос, Кто никогда не был обременен ни собственным, ни полученным по наследству долгом и Кто Сам праведен и оправдывает других. Не заносись перед Ним, будучи настолько бедным, что каждодневно в молитве о прощении грехов ты признаешь себя ничтожным. «Воздержись от мыслей твоих», — гласит Книга Притч. От чего следует воздержаться, если не отложного предубеждения? Поскольку Он не только человек, но и Бог, то никогда не может быть обвинен. «Ибо если ты обратишь глаз свой к Нему, нигде не узришь Его» (ср. Притч. 23:5). «Глаз твой» — это, конечно же,

441 глаз человеческий, которым ты видишь человеческое. «Если обратишь к Нему, нигде не узришь Его» — поскольку нельзя Его узреть тем способом, каким ты можешь увидеть. «Ибо Он приготовил Себе крылья, как орел, и улетит в дом настоятеля Своего» (ср. Притч. 23:5), из которого Он пришел к нам и нашел нас не такими, каким пришел Он.

Давайте же любить друг друга, как и Христос возлюбил нас и предал Себя за нас (ср. Гал. 2:20). Ибо нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих. Давайте так подражать Ему в благочестивом послушании, чтобы не позволять себе дерзновенно равнять себя с Ним.

Но если злой нападет в моем присутствии на другого, то как должен я поступить? Воспротивиться злому, хотя бы силой, защитить подвергшегося нападению, или же безучастно смотреть, как совершается зло? Толстовцы говорят, что всякое противление злу силой воспрещено, и потому, если на злого не действуют убеждения, то надо предоставить ему беспрепятственно совершить все задуманное им зло.

Но они забывают, что и нападающий (злой), и подвергающийся нападению по отношению ко мне, свидетелю проявления зла, оба – мои ближние; по заповеди Христа, я должен любить и того и другого, и я же должен противиться злому, творя добро. Но, спрашивается, сотворю ли я добро, проявлю ли я любовь к обоим, если предоставлю злому беспрепятственно совершить задуманное им зло? Сотворить добро по отношению к злому я могу только отвращением его от совершения зла как греха, губящего его душу. Сотворить добро по отношению к подвергающемуся нападению я могу только избавлением его от угрожающего ему зла. Следовательно, проявить любовь к обоим и сотворить для них добро я могу только отвращением зла; поэтому противление злу составляет в таком случае, мою обязанность, вытекающую из смысла заповедей Иисуса Христа.

Но где предел этому противлению? Должен ли я противиться злому с самоотвержением, с опасностью для моей и его жизни?? Должен ли я любовь к ближним и желание сделать обоим им добро ставить выше опасений за свою жизнь? На эти вопросы отвечает Сам Христос, говоря: Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих . Говоря так, Христос понимал под именем друзей всех вообще ближних, а под словом душу – жизнь. Заповедуя нам проявлять высшую степень любви к ближним – пожертвование собственной жизни для спасения их от зла, Он тем самым указал, что в борьбе со злом или злым, нельзя останавливаться на полпути из опасения самому пострадать, а надо действовать с готовностью, в случае надобности, и душу свою положить за начатое доброе дело.

Толстовцы, поясняя свое учение на примере нападения разбойника на беззащитного ребенка, говорят: «Какой бы страшный разбойник ни нападал на какого бы то ни было невинного и прекрасного ребенка, христианин не имеет основания, отступив от данного ему Богом закона, делать над разбойником то, что разбойник хочет сделать над ребенком; он может умолять разбойника, может подставить свое тело между разбойником и его жертвой, но одного он не может: сознательно отступить от данного ему Богом закона, исполнение которого составляет смысл его жизни» (Л. Н. Толстой. О непротивлении злу). Словом, толстовцы признают, что христианин, желающий буквально исполнить заповедь Иисуса о непротивлении злу, может, в приведенном для примера случае, подставить самого себя под нож разбойника, но не должен, не смеет силой препятствовать разбойнику убить беззащитного ребенка.

Но ведь в таком случае принесение христианином самого себя в жертву злобе разбойника будет бесцельным, бессмысленным. Заповеди Иисуса о пожертвовании жизнью своей для блага ближних он этим не исполнит, потому что никакого добра не сделает ни разбойнику, ни ребенку; напротив, доведя разбойника до двойного убийства, он тем самым ему же причинит зло, возложив на душу его новый грех; притом, имев возможность спасти жизнь ребенка и, несмотря на это, предоставив разбойнику беспрепятственно убить его, он тем самым как бы соглашается на причинение ребенку зла и чрез это становится повинным в смерти его. Поступив так, толстовец причинит зло и разбойнику и ребенку, и сам совершит тяжкий грех, становясь участником (попустителем) убийства. Правда, он, если останется жив, будет утешать себя мыслью о том, что даже пальцем не тронул разбойника и потому буквально исполнил заповедь о непротивлению злу. Какое, скажет он, мне дело до того, что ребенок убит и что разбойник совершил тяжкий грех? Ведь я не противился злому, следовательно, исполнил заповедь буквально; таков данный мне Богом закон, исполнение которого составляет смысл моей жизни.

Так утешали себя и фарисеи, когда, желая буквально исполнять заповедь о субботнем покое, считали грехом совершить в субботу доброе дело. Что мне до того (говорил фарисей), что погиб человек, которому я отказал в помощи? Ведь я отказался спасти его в субботу, я благочестиво воздержался от нарушения данного мне Богом закона, исполнение которого составляет смысл моей жизни.

Но таких фарисеев обличал Христос, доказывая им, что они за буквой закона не замечали смысла его. Предостерегая же учеников Своих от такого понимания и исполнения заповедей, Он говорил: если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное(Мф. 5:20). Впрочем, толстовцы равнодушно относятся к этим словам, так как не верят в Царство Небесное.

Таким образом, если заповедь о непротивлении злому сопоставить с заповедью о самоотверженной любви, то станет понятно, что непринятие мер к предотвращению зла, когда к тому представлялась возможность, составляет несомненное нарушение заповеди о любви; предоставление же злому беспрепятственно совершить зло, когда была возможность воспротивиться злому, то есть попустительство к совершению зла, составляет нарушение заповеди о противлении злу добром. Следовательно, употребление силы против злого с целью предотвращения зла, если ничем иным нельзя предотвратить его, не только не составляет нарушение заповеди о непротивлении, но есть необходимое следствие точного исполнения заповеди о любви и о воздаянии добром за зло.

Но если я, действуя таким образом, вынужден буду причинить вред или видимое зло самому злому? Если, спасая ближнего от угрожающего ему зла, а злого от греха, с готовностью даже душу свою положить за спасение их, я иначе не могу достигнуть цели, как только совершив убийство или какое-либо телесное повреждение злого? Будет ли это грехом с моей стороны или, лучше сказать, вменится ли мне этот грех в вину? Если я, спасая ближнего, подвергаю свою жизнь опасности, то, конечно не преследую никаких лично своих целей, а всецело отдаюсь служению ближнему; если я, действуя таким образом, спас жизнь подвергшегося нападению, спас и душу злого от страшного греха, то эти добрые дела не искупят ли мой невольный грех, убийство злого? Ведь я был поставлен, помимо своей воли, в печальную необходимость выбирать одно из двух: или допустить убийство невинного и гибель души злого и за то принять на свою душу двойной грех, или же отвратить зло и грех злого, рискуя самому совершить зло. Третьего исхода нет, если не считать бесцельного, по совету толстовцев, подставления самого себя под нож разбойника. А потому, если я был поставлен в необходимость выбирать из двух зол и выбрал меньшее, совершив притом же два добрых дела, то полагаю, что вынужденный грех мой будет мне прощен, что на весах божественного правосудия свершенный мной с самоотвержением подвиг спасения ближнего перевесил мой грех и, во всяком случае, я буду менее виноват, чем если допущу совершиться злейшему преступлению.

Главнейшая же заповедь Моя: любите друг друга так, как Я возлюбил вас. Я подаю вам пример, жертвуя жизнью за вас из любви к вам, и вы понимаете, что нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих.

Верх этой любви Он выражает, присовокупляя: «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих». Господь пришел умереть даже за врагов и, несмотря на то, Он говорил, что положит душу Свою за друзей, чтобы явно показать нам, что когда мы можем по любви сделать пользу врагам, тогда други наши даже те самые, которые преследуют нас.

Но вот нас никто не преследует даже до смерти. Следовательно, чем мы можем доказать, что любим врагов? — Но и в мире Святой Церкви должно быть нечто такое, из чего ясно должно быть видно, можем ли мы во время гонения умереть по любви. Иоанн ясно говорит: «а кто имеет достаток в мире, но, видя брата своего в нужде, затворяет от него сердце свое, — как пребывает в том любовь Божия?» (1 Ин. 3:17)? — Поэтому и Иоанн Креститель говорит: «у кого две одежды, тот дай неимущему, и у кого есть пища, делай то же». (Лк. 3:11). Итак, кто во время спокойствий не дает ради Бога своей ризы, тот во время гонения отдаст ли свою душу? — Следовательно, для того, чтобы сила любви была непобедима в гонении, она должна быть питаема милосердием во время спокойствия, поскольку должна научиться отдавать Всемогущему Богу сперва свою собственность, а после — самого себя.

Но трудно найти такого, который бы любил ближнего искренно и как должно – для Христа. Большинство соединены друг с другом только житейскими делами. Павел не так любил: он любил для Христа; потому-то, хотя и не был любим так, как сам любил, однако не ослаблял любви своей, а дал ей укорениться в себе. Не такова нынешняя любовь. Если мы исследуем все причины любви, то найдем, что у большинства они отличаются от указанной. И если бы кто позволил мне в этом многолюдном собрании учинить такое исследование, то я показал бы, что весьма многие соединены между собою житейскими видами. Это открывается из причин, производящих вражду. Так как они соединены между собою преходящими выгодами, то поэтому любовь их не имеет ни пламенности, ни постоянства; напротив, каждая обида, или потеря денег, или зависть, или любовь к тщеславию, или другое что подобное легко разрушает их любовь, не имеющую духовного корня. Если бы был такой корень, то ничто бы житейское не могло разрушить духовного. Любовь, имеющая основанием Христа, тверда, постоянна, непобедима; расторгнуть ее не может ничто, – ни клевета, ни опасности, ни смерть, ни другое что-либо подобное. Кто таким образом любит, хотя бы претерпевал тысячу поражений за свою любовь, не оставит ее. Кто любит за то, что его любят, тот, случись с ним неприятность, прервет любовь свою; а кто соединен тою любовью, никогда не оставит ее. Потому и Павел сказал: «Любовь никогда не перестает» (1 Кор. 13:8). Что ты скажешь мне в защиту свою? Что тебя обидел тот, который был почтен тобою? Или что облагодетельствованный тобою хотел убить тебя? Но если ты любишь для Христа, то и это самое располагает тебя к большей любви. Что у других служит к разрушению любви, здесь то же самое служит к утверждению ее. Почему же? Во-первых, потому, что таковой бывает для тебя виновником наград; во-вторых, потому, что он имеет нужду в большей помощи и заботливости о нем. Вот почему, кто так любит, тот не разбирает ни рода, ни отечества, ни богатства, ни взаимной любви к себе, ни другого чего-либо подобного. Но хотя бы его ненавидели, обижали, умерщвляли, не перестает любить, имея достаточную причину к любви – Христа. На Него неуклонно взирая, он пребывает тверд и неизменен. И Христос таким же образом любил врагов, неблагодарных, обидчиков, поносителей, ненавистников, не хотевших и смотреть на Него, предпочитавших Ему даже дерево и камни, – любил их высочайшею любовью, которой нельзя найти подобной. Он говорит: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15:13). Смотри, как он заботится и о тех, которые распяли Его, и которые столько оказали неистовства над Ним! Так говорил Он об них к Отцу: “Прости им, ибо не знают, что делают” (Лк. 23:34)! И впоследствии послал еще к ним учеников. Итак, поревнуем и мы этой любви, и будем взирать на нее, чтобы, сделавшись подражателями Христу, удостоиться и здешних, и будущих благ, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.

***

Послушай также, что заповедует он о любви – главе добродетелей: поставив ее выше всего и сказав о ее действиях, он объяснил, что от мирян он требует той же любви, какой (требовал) Христос от учеников. Как Спаситель сказал, что самая высшая степень любви состоит в том, чтобы душу свою полагать за друзей своих (Ин. 15:13); так и Павел выразил то же самое, сказав: "не ищет своего" (1 Кор. 13:5), и к такой-то любви заповедал стремиться; так что, если бы только это одно было сказано, было бы достаточно для доказательства, что и от мирян требуется то же самое, что от монахов, потому что любовь есть связь и корень многих добродетелей, а Павел излагает ее и по частностям.

***

Чтобы показать, что Он добровольно и по любви, а не по необходимости или против воли взошел на него (крест), и что этот был для Него желательным, и весьма приятным, Христос говорит: нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих (Ин. 15:13).

***

Послушай также, что заповедует он (апостол Павел) о любви – главе добродетелей: поставив ее выше всего и сказав о ее действиях, он объяснил, что от мирян он требует той же любви, какой (требовал) Христос от учеников. Как Спаситель сказал, что самая высшая степень любви состоит в том, чтобы душу свою полагать за друзей своих; так и Павел выразил то же самое, сказав: "не ищет своего" (1 Кор. 13:5), и к такой-то любви заповедал стремиться; так что, если бы только это одно было сказано, было бы достаточно для доказательства, что и от мирян требуется то же самое, что от монахов, потому что любовь есть связь и корень многих добродетелей...

На слова: "Положить душу свою за други своя" (Ин. 15:13).

"Потому любит Меня Отец, что Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять ее. Никто не отнимает ее у Меня, но Я Сам отдаю ее. Имею власть отдать ее и власть имею опять принять ее" (Ин. 10:17-18).

Какие удивительные, какие не слыханные миром слова: Он Сам отдал жизнь Свою за спасение мира. Он говорил, что никто не отнимал у Него жизни, но Сам отдал жизнь Свою. Вы, может быть, в недоумении: разве не отняли у Него жизнь первосвященники, фарисеи и книжники, добившиеся от Пилата осуждения Его на распятие, а Он говорит: "Я Сам отдал жизнь, никто не отнимал ее у Меня",

Вспомните, что сказал Он в Гефсиманском саду, когда пришел Иуда предатель, когда хотели арестовать Его, когда пламенный Петр извлек меч, ударил раба первосвященникова и отсек ему ухо; вспомните, что сказал Он тогда: "Или думаешь, что Я не могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов Ангелов?" (Мф. 26:53). Он мог это сделать: Он и Сам обладал Божественной властью. Он мог поразить врагов Своих, страшно поразить. Но Он этого не сделал. Он, как овца, ведомая на заколение, отдал Себя в руки врагов Своих. Он Сам, по Своей воле отдал жизнь Свою за спасение рода человеческого.

"Имею власть отдать ее, и власть имею снова принять ее". Ведь это сбылось: Он опять принял жизнь Свою, когда воскрес в третий день. Что же, эти удивительные слова не имеют ли некоторого отношения и к нам, христианам? Только ли Христос Сам добровольно отдал жизнь Свою, только ли Он имел власть принять ее? Нет, эту великую власть дал Он и нам, людям.

Знаете, что были многие тысячи мучеников Христовых, которые, подражая Ему, отдали жизнь свою за имя Его святое, добровольно шли на страдания, на такие пытки, какие измыслить мог только дьявольский мозг врагов Христовых. Они могли сохранить жизнь свою, и всё же отдавали ее. Только отрекись от Христа, принеси жертву идолам — и получишь всё; а они отдавали жизнь свою. И что же, разве не приняли они ее потом, как Сам Господь Иисус? Приняли, приняли: все они славят Бога у Престола Всевышнего, все радуются радостью неизреченной и вечной. Они, после того как отдали жизнь, приняли ее на веки веков, приняли навсегда. Видите: слова эти могут относиться и к нам, людям, к нам, христианам.

Но, вы скажете, давно прошли те времена, когда проливали кровь свою за Христа. А теперь как можем отдать жизнь свою за Христа?

Прежде всего, неверно мнение, что мученики Христовы были только в первые века христианства, когда римские императоры воздвигали жестокие гонения на христиан: неверно, ибо и во все последующие времена, и даже в недавнее время были новые мученики. В XVI столетии отдали жизнь свою за Него трое юношей: мученики Виленские Иоанн, Антоний и Евстафий. Были мученики, которые в средние века отдавали жизнь свою за Христа, будучи жестоко умерщвлены турками, мусульманами за то, что отказались отречься от веры во Христа и принять магометанство.

Возможно мученичество во все времена. Но отдать жизнь свою за Христа не значит только мученически пролить кровь свою: есть для всех нас та возможность, которой последовали великие святые. Есть возможность отдать жизнь свою за други своя. Господь положил душу Свою за грешное человечество, а нам всем заповедал достигнуть такой вершины любви, чтобы мы душу свою полагали за други своя. Положить душу свою не значит только отдать жизнь свою, как отдавали мученики. Положить душу свою не значит только умереть за ближних своих; положить душу свою — значит отречься от себя, отречься от своих стремлений к богатству, к наслаждениям, к чести и славе, отречься от всего того, чего требует плоть наша. Это значит целью своей жизни поставить служение ближним своим. Было много святых, которые душу свою положили за ближних.

В истории Церкви Русской приведен такой пример в лице св. Иулиании Муромской. Она жила в царствование Ивана Грозного и Бориса Годунова, была дочерью дворянина, служившего ключником при дворе Ивана Грозного. Она жила в двух верстах от церкви, ее не научили грамоте, редко отпускали в церковь, она жила в тереме. Она жила скучной теремной жизнью и непрерывно молилась, жила и творила дела милосердия. В ранней юности, в 16 лет, она была выдана замуж за благородного дворянина. Казалось, она могла бы наслаждаться богатством, высоким положением, могла бы перемениться, как часто переменяются к худшему люди, попавшие в такое положение. Но она осталась такой же благочестивой, всецело преданной делам милосердия. Она поставила себе задачу всемерно заботиться о бедных, нищих, убогих. По ночам она пряла, вязала, вышивала и изделия свои продавала, чтобы помогать несчастным.

Случилось так, что муж ее был отправлен по делам государственным в Астрахань, и в одиночестве она еще усерднее служила бедным и несчастным: всем помогала, всех кормила. Но вот умер ее муж, она осталась одна, и богатство ее пошатнулось; она расточила свое богатство на помощь бедным. Настал голод в области, где она жила, доброе сердце не терпело вида голодных, доброе сердце требовало, чтобы все страдающие получили помощь, и она продала имущество свое: всё раздала и себя раздела, всего лишилась и осталась нищей.

Жестокая моровая язва, повальная болезнь, страшно заразительная, от которой умирали люди тысячами, свирепствовала на Руси. В страхе и ужасе люди запирались в домах своих. Что же делает св. Иулиания? Она без всякого страха идет туда, где умирают несчастные, она им служит. Она не боится заразиться и готова жизнь свою отдать, служа несчастным умирающим. Господь ее сохранил, она продолжала жить в праведности и мире, скончалась святая Иулиания своей смертью. Вот пример того, как может каждый из нас отдать жизнь свою, чтобы опять принять ее.

Запомните же эти слова Христа: "Потому любит Меня Отец, что Я отдаю жизнь свою, чтобы снова принять ее". И всякий, кто последует за Христом и отдаст добровольно жизнь свою, будет возлюблен Отцом Небесным. Всякому, отдавшему жизнь свою за други своя, воздаст Он вечной радостью, радостью несказанной вовеки в Царствии Своем.

Принятие на себя ближнего по любви есть то, которое всячески предал нам Господь Иисус, прежде исцеляя немощи наши душевные, потом «целя всяк недуг и всяку болезнь; вземля грех мира», обновляя в твердо верующих Ему и соделывая чистым оных естество; даруя им избавление от смерти; завещав богопочитание, благочестью уча, показывая, что мы должны ради любви злострадать до смерти; к тому же даровал нам и терпение причастием Духа и будущие блага, «ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша» (1 Кор. 2:9). Потому принимает искушения за нас, терпит поношения, поругания, связание, бывает предан, бием по ланитам, напояем оцтом и желчию, пригвождаем гвоздями, распинаем, прободен копием. Так соединившись с нами и плотью, и духом и восприняв за нас страдания, Он предал потом сей закон и святым апостолам и ученикам, пророкам, отцам патриархам, одних прежде научив Святым Духом, а другим показав то Пречистым Телом Своим. Являя это принятие на Себя, Он говорил: «не бойтеся, Аз победих мир» (Ин. 16:33); также: «за них Аз свящу Себе, да и тии будут священи во истину» (Ин. 17:19); и еще: «болши сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя» (Ин. 15:13). Потому и святой Павел, подражая Господу, говорил: «ныне радуюся во страданиих моих о вас, яко исполняю лишение скорбей Христовых во плоти моей за Тело Его, еже есть Церковь» (Кол. 1:24), гадательно указывая на принятие по любви. Хочешь ли яснее узнать, как все апостолы и мыслью, и словом, и делом вступили в общение с нами и чрез это общение понесли за нас искушения? (Они делали) это мыслью, предлагая нам Писания, приводя пророчества, увещевая нас веровать Христу как Избавителю, удостоверяя нас, (что мы должны) служить Ему, как Сыну Божию, по естеству, молясь за нас, проливая слезы и делая все, что можно сделать верным мыслию. Словами — прося нас, угрожая нам, уча, обличая, укоряя нас в маловерии, порицая наше невежество, объясняя Писания, обнаруживая время, исповедуя Христа и проповедуя, что Он распят за нас, утверждая, что вочеловечившееся Слово есть едино, а не два, хотя и разумеем Его состоящим из двух естеств, соединенных нераздельно и неслиянно; во всяком времени, месте и деле отсекая зловерие, не соглашаясь с ложью, не беседуя с хвалящимися по плоти, с тщеславным не пребывая, не боясь гордого, уничижая лукавого, принимая смиренных, усвояя себе благочестивых и научая нас делать то же самое. Делами же, будучи гонимы, поругаемы, лишаемы, оскорбляемы, озлобляемы, ввергаемы в темницы, убиваемы и подобное сему, пострадав за нас. Так, вступив с нами в общение, приняли они и наши искушения, ибо говорят: «аще скорбим, о вашем спасении; аще ли утешаемся, о вашем утешении», приняв закон от Господа, Который сказал: «болши сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя» (Ин. 15:13). И они предали нам (то же), говоря: «яко Он (Господь) по нас душу Свою положи: и мы должни есмы по братии душы полагати» (1 Ин. 3:16), и еще: «друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов» (Гал. 6:2).

если кто положит душу свою. См. ком. к Ин. 10:17, 18; Ин. 12:25. Христос в ст. 18 говорит о Своей жизни: "Имею власть отдать ее и власть имею опять принять ее". В отношении людей, даже верующих, Он использует другие понятия: человек не имеет власти ни отдавать жизнь (т.е. передавать кому-либо), ни принимать ее. Человек может только "положить душу свою".