Евангелие от Иоанна, Глава 13, стих 25. Толкования стиха

Это тот самый Иоанн, которому принадлежит это Евангелие, как он сам об этом позже говорит (см. Ин. 21:20-24). Ибо прежде, среди тех, кто уготавливал нам священные письмена, было принято, что, когда кто-либо из них должен был сообщить нечто относящееся к самому себе, он говорил так, словно это относилось к другому. Автор таким образом помещал себя в повествование, чтобы быть описывающим происходящие события, а не вещающим о себе самом. То же делал и святой Матфей (см. Мф. 9:9). <...> Разве теряет что-либо истина, когда и события излагаются, и нет никакого хвастовства со стороны писателя?

***

То, что он имел в виду, сказав «на лоне», чуть позже он поясняет, когда говорит: к груди Иисуса (Ин. 13:25). Это был Иоанн, о чьем Евангелии идет речь, как он сам позже открыто говорит (см. Ин. 21:20—24). Ибо это было в обычае тех, кто донес до нас Священные Писания: когда кто- то из них излагает божественную историю и повествование доходит до него самого, он говорит В латинском тексте Евангелия в данном случае для обозначения груди Иисуса используются два разных слова. В первом случае — sinus («лоно», «пазуха»), во втором — pectus («грудь»). Использование в первом случае слова, не напрямую означающего грудь, заставило блж. Августина сделать это пояснение. — Пер. как бы о другом В латинском тексте Евангелия в данном случае для обозначения груди Иисуса используются два разных слова. В первом случае — sinus («лоно», «пазуха»), во втором — pectus («грудь»). Использование в первом случае слова, не напрямую означающего грудь, заставило блж. Августина сделать это пояснение. — Пер. и так включает себя в нить своего повествования, будто бы он повествователь о чужих деяниях, а не рассказчик о самом себе.

В самом деле, так поступал и святой Матфей, который, когда рассказ коснулся его самого, сказал: увидел человека, сидящего у сбора пошлин, по имени Матфей, и говорит ему: следуй за Мною (Мф. 9:9). Он не сказал: «Увидел меня и сказал мне». Так же поступил и блаженный Моисей, написав все о себе так, словно бы о другом. Он говорит: И сказал Господь Моисею (Исх. 6:1). Так же поступал апостол Павел, с той лишь разницей, что сделал это не в истории, где описываются события, а в Послании. Ведь он о себе говорил: знаю человека во Христе, который назад тому четырнадцать лет, — в теле ли — не знаю, вне ли тела — не знаю: Бог знает, — восхищен был дбтретьего неба (2 Кор. 12:2).

Поэтому то, что и здесь блаженный евангелист не говорит: «я возлежал на лоне Иисуса», но говорит: один из учеников возлежал, давайте отнесем к обыкновению наших авторов и не станем удивляться. Ибо будет ли нанесен какой-то ущерб истине, если события излагаются, а рассказчик стремится некоторым образом избежать хвастовства? Еще бы! Ведь он рассказывал то, что имело отношение к его великой славе.

А что означает: которого любил Иисус? Что же, Он не любил других, о ком выше говорит сам же Иоанн: до конца возлюбил их (Ин. 13:1)? То есть говорит о себе в третьем лице. — Пер.

Да и Сам Господь говорит: нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих (Ин. 15:13). И кто перечислит все свидетельства с божественных страниц, в которых Господь Иисус открывается в Своей любви не только к нему и к другим, бывшим тогда с Ним, но и к будущим Col. 1801 после того членам Своим и ко всей Церкви Своей?

Но здесь, разумеется, что-то сокрыто, и это относится к лону, на котором возлежал сам рассказчик. Ведь что другое обозначается через «лоно», кроме тайны? Однако есть другое, более подходящее место в Евангелии, и тогда Господь позволит нам сказать об этой тайне то, чего будет достаточно.

Но когда Сын Человеческий представил Себе, как один из этих самых учеников, пользовавшийся особенной любовью Его, отречется от Него, и будет орудием врагов Его, то эта мысль смутила и Его дух. Он сказал яснее: один из вас предаст Меня (Ин. 13:21). Такое открытие привело всех в изумление: как из среды их предатель? Кто этот предатель? Господь продолжал: впрочем Сын Человеческий отходит, как писано о Нем. – Но, прибавил Он, горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается: лучше бы не родиться тому человеку (Мф. 26:21–24). Ученики пришли в уныние, смотрели друг на друга, все спрашивают: не я ли? Господь молчал. Но когда Петр дал знак Иоанну спросить об этом Господа, Иоанну, который занимал такое место, что мог склониться на грудь Спасителя и тихо говорить с Ним: тогда Господь отвечал ему (также тихо): это тот, кому теперь черед получить от Меня кусок агнца (а не хлеба, как в слав. переводе Евангелия Иоанна), омоченный в блюдо, и подал Иуде. Смущенный тайным разговором Иисуса с Иоанном, Иуда и сам с наглостью спросил: не я ли? Господь отвечал: ты сказал.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 209-210++

Очевидно, что место Петра за трапезой было в некотором отдалении от учителя, отчего спросить Иисуса о предателе незаметно для других он не мог. И поэтому Пётр сделал знак Иоанну, чтобы тот спросил, кого Учитель имел в виду. Кусок хлеба, поданный Иисусом Иуде, был «знаком» лишь для Иоанна, потому что в этом жесте для участников вечери не было ничего необычного. На Востоке было принято, чтобы хозяин пиршества разделял хлеб между гостями. Но это «движение» Христа в сторону Иуды явилось последней попыткой пробудить в предателе добрые чувства. И сколь печально и символично, что жест дружественного расположения послужил в этой ситуации сигналом готового совершиться предательства! «На ожесточившихся сердцем, – указывает еп. Михаил (Лузин), – и самое расположение тех, против кого их ожесточение направлено, производит обратное действие»¹.

Господь и ученики Его за трапезой, как мы видим из сего, возлежали по римскому или, вернее, по греческому обычаю того времени. Заметим, что по древнейшему обычаю Евреев они не возлежали, а сидели за трапезой См. слова Иакова отцу: „встань, сядь, и поешь“ (Быт. 27:18); или Давид говорит Ионафану: „я должен сидеть с царем за столом », и далеё „стал царь обедать па седалище“ (1 Цар. 20. 24–25).. И в Египте, на многочисленных изображениях из частной жизни Египтян, собранных сэром Гарднером Вилькинсоном с их памятников, нет примера возлежания за столом Ср. Быт. 43:33. Братья Иосифовы садятся обедать в его палате.. Но уже у пророка Амоса (Ам. 6:4) мы читаем обличение: «вы, которые лежите на ложах из слоновой кости». И у Гомера древние Греки не лежат, а сидят за трапезой Илиада, 10, 578; Одисс. 1:145.. Обычай возлежать за трапезой был вероятно заимствован из дальнего востока Мы не знаем, где его начало, но полагаем, что он заимствовал у Персов, хотя прямых на то указаний нет.. Римский обычай назначал одно ложе на трех человек; по греческому (афинскому) обычаю на одном ложе помещались лишь два человека и голова одного приходилась на высоте груди другого. Все возлежали на левом локте, чтобы иметь правую руку свободною. Возлежащие на одном ложе могли разговаривать между собою, ибо один лежал наискось на ложе и сей последний видел через голову первого возлежащего того, кто лежал на другом ложе сзади первого возлежащего, но этот последний не иначе мог говорить с соседом своим, как повернув голову назад См. в разных словарях Смита, Кето, Реаль-энциклопедии и др. статьи о сем и рисунки.. Мы вошли в эти объяснения, чтобы можно было понять, почему Петру, лежавшему на втором ложе, за спиной Господа, легче было подать знак Иоанну, лежавшему наискось на ложе с Господом, чем самому обратиться с вопросом к Иисусу. Точно также из сего описания устройства стола с его ложами видно, что Иоанну совершенно удобно было, несколько только наклоняясь вперед, припасть к груди Господа и шёпотом спросить Его о тревожившем всех сомнении. Точно также и ответ Господа, павший в ухо Иоанна, совершенно остался неизвестным другим ученикам, что явствует из стиха 28-го, ибо после подания Господом куска хлеба Иуде никто из них «не разуме», почему Господь подал ему кусок, и для чего Он сказал ему: «еже твориши, твори скоро». Но замечательно, что кажется и сам Иоанн не уразумел, или не вполне уразумел предательство Иуды, «не смея думать, как указывает Златоуст (1. Cit. стр. 323), чтобы ученик мог дойти до столь великого беззакония///». Вообще очи учеников были закрыты и Господь, как очень верно замечает Златоуст (стр. 322), намеренно не открывает им ясно предателя, ибо могло случиться, что в первом порыве их негодования предатель был бы тут же убит и растерзан ими.

Златоуст же разъясняет, почему Петр, – в то время, когда все ученики в страхе и изумлении смотрят друг на друга, – делает знак Иоанну спросить Господа, а сам не решается обратиться к Нему с вопросом: он еще находится, говорит Златоуст, в некотором смущении, подвергнувшись упреку по поводу омовения ног. Мы видели выше, что и самое устройство стола способствовало Петру подать немой знак Иоанну, тем более, что он чувствовал, что нельзя громко поставить этот вопрос, ибо для всех было явно нежелание Господа назвать прямо предателя по имени. Мы еще обратим внимание, что все мельчайшие подробности, записанные Евангелистом конечно свидетельствуют о начертании Евангелия очевидцем сих событий, а перифраза, которою св. Иоанн всегда обходит свое имя, глубоко трогательна по своему смирению.

Мысли Апостолов были так заняты поразившей их вестью, что они не расслышали или не поняли ответа Иисуса на вопрос Иуды; между тем им хотелось узнать имя предателя; и вот, Петр смотрит на Иоанна, возлежавшего рядом с Иисусом, и знаками просит его спросить Иисуса, кто предаст Его? Иоанн, припав к груди Иисуса, тихо спросил: Господи! кто это?. Иисус так же тихо ответил ему: тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, подам.

Евангелист Матфей повествует, что на вопросы Апостолов — не я ли, Господи? — Иисус ответил: опустивший со Мною руку в блюдо, этот предаст Меня (Мф. 26:23).

Не допуская противоречия в повествованиях Евангелистов, мы должны признать, что Иисус сначала сказал как бы всем, что предаст Его тот, кто одновременно с Ним опустит руку в блюдо; но, вероятно, смущенные Апостолы настолько были заняты поразившей их вестью, что даже не проследили, кто из них одновременно с Иисусом протянул руку к блюду. Поэтому на вопрос Иоанна Иисус дал другое указание.

На пасхальном вечере, кроме испеченного агнца, пресных хлебов и горьких трав, подавали еще на особом блюде густой соус из фиников, смокв и других плодов. Вилок и ножей тогда не употребляли, а брали кушанье просто руками, и пресный хлеб ели, обмакивая куски его в блюдо со сладким соусом.

На вопрос Иуды: «не я ли Господи»? (Мф. 26:25) И. Христос но всей вероятности ответил так тихо, что апостолы не слыхали ответа; а слышал только один Иуда. Тогда ап. Петр сделал знак сидевшему около Самого Господа, ап. Иоанну, чтобы он спросил Господа, кто это предатель Господа. Об этом обстоятельстве повествует только св. Иоанн, прочие евангелисты не повествуют. Еванг. Иоанн, повествуя о сем, не называл себя по имени, но говорит так: один из (един от) учеников Его, котораго любил, (егоже любляше) Иисус. Любил, т. е. особенно, преимущественно пред прочими. По преданию церкви, это был сам Иоанн Богослов. Так он называет себя и в других случаях (Ин. 20:2; Ин. 21:7, 20). Возлежал у груди (на лоне) Иисуса, т. е. сидел рядом, очень близко, по особенной любви к нему Господа. Припадши к груди Иисуса (напад на перси Иисусовы), т. е. преклонив голову на Его грудь. Обмакнув кусок (омочив хлеб), подам. За вечерию глава семейства иногда раздавал возлежащим куски хлеба, обмакивая их в блюде с жидким кушанием (Мф. 26:23), чем обозначились блага земли обетованной. Этот обычай означал иногда благоволение, которое глава дома хотел показать кому либо. И И. Христос теперь воспользовался этим обычаем для указания предателя спрашивавшему о нем апостолу. Прежде Он говорил, что предатель Его есть тот, кто вместе с Ним опускает руку в солило,— блюдо (Мф. 26:25); теперь еще яснее указывает его подаянием ему куска хлеба. Это, быть может, был последний зов любви Господней к Своему предателю, последнее призвание его к покаянию; но с омраченною душею Иуды произошло совсем противное. (Мих.).

– И ученик, придвинувшись к Иисусу, спрашивает: – Господь, кто это? – См. коммент. на ст. 23. Придвинувшись к Иисусу – дословно: «припав к груди Иисуса», то есть откинув голову назад, так что она касалась груди Иисуса; см. коммент. на ст. 23.

+++Кузнецова В. Н. Евангелие от Иоанна. Комментарий. М.: 2010. С. 339++

Ученики не обратили должного внимания на это указание и по окончании омовения заняли места за вечерей. Среднее и главное место занял Учитель, справа возлег Иоанн, а по левую сторону Спасителя по-видимому возлежал Иуда Искариот, который сам нахально занял это место, присваивая себе как хранителю общей кружки некоторое преимущество пред другими учениками. Место Петра по-видимому было на краю следующей лежанки – слева от Иуды. Когда началась вечеря, Спаситель стал объяснять им значение своего действия, именно как наглядного урока смирения, с которым они должны относиться друг к другу. Но взор Его упал на Иуду, и дух Его опечалился. Видя, что ученики не обратили внимания на сделанный раньше намек, Христос теперь уже прямо объявил им во всеуслышание: «истинно, истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня». Как громом поразило их это заявление; страх объял их, и они, каждый чувствуя некоторую неуверенность в себе, обращались к Учителю с вопросами: «не я ли, Господи?» Чтобы не обнаружить пред собратьями своей виновности, Искариот также нехотя спросил: «не я ли, Учитель», и получил в ответ: «ты сказал». Но этот ясный ответ опять не замечен был апостолами, и Петр, с своею обычною нетерпеливостью, желал точнее знать, кто именно предатель, и побуждал Иоанна, склонившегося головою к самой груди Спасителя, спросить Его, кто же именно предаст Его. И на это Христос отвечал: «тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, подам». И затем действительно, «обмакнув кусок, подал Иуде Симонову Искариоту». Это открытие связало ужасом язык Иоанна, и он никому не передал об этом.

Ученики были смущены и недоумевали, кого разумеет Христос. Ближе к Иисусу, возлежа на груди у Него, был Иоанн (сам евангелист Иоанн по скромности не называет себя в своем Евангелии по имени. – 13, 23). Апостол Петр дал знак Иоанну спросить Иисуса, кто Его предатель. Иисус ответил: Тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, подам. Это было последней попыткой вызвать раскаяние в душе Иуды: Сам Господь Иисус Христос подает ему хлеб, оказывая тем предпочтительное перед другими апостолами внимание и честь.