Евангелие от Иоанна, Глава 13, стих 21. Толкования стиха

Не потому ли возмутился Иисус не плотью, но духом, что собирался сказать: один из вас предаст Меня? Пришло ли это на ум Ему впервые, или вдруг впервые открылось Ему, и тогда новость о столь великом бедствии возмутила Его? <...> Потому ли, что теперь Ему надлежало открыть предателя, чтобы тот больше не пребывал неизвестным среди остальных, но отделился от них, что и заставило Его возмутиться духом? Или потому, что и предатель сам был готов отправиться за теми иудеями, которым собирался выдать Господа — возмущен был дух Его неизбежностью страдания, близостью опасности, указующей рукой предателя, о решении которой Ему было известно заранее? Что-то в этом роде возмущало дух Иисуса. <...>

Итак, возмутился Тот, Кто имел власть отдать жизнь и вновь принять ее (ср. Ин. 10:18). Что, возмущена столь великая мощь, пошатнулась столь прочная скала? Или это наша немощь возмущает Его? Конечно, так! Пусть слуги не думают недостойно о своем Господине, но сознают себя членами своего Главы (ср. 1 Кор. 12:27). Тот, Кто умер за нас, Тот и возмущался за нас. Кто властью умер, Тот и возмущался властью. Кто преобразил плоть уничижения нашего в подобие плоти славы Его (cр. Рим. 6:5), Тот воспринял в Себя и чувство немощи нашей, сочувствуя нам в душе Своей. Так что, если возмущается Великий, Отважный, Верный, Неодолимый, не будем опасаться за Него, будто Он мог не устоять, — Он не гибнет, Он ищет нас. <...> Пусть сгинут доводы философов, утверждающих, будто душевные волнения не свойственны мудрецу! <...> Должна знать волнения душа христианина — не от бед, от сострадания.

***

Серьезный, братья, вопрос встает перед нами при чтении Евангелия от Иоанна, где он говорит: сказав это, Иисус возмутился духом, и засвидетельствовал, и сказал: истинно, истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня . По той ли причине возмутился Иисус не телом, но духом, что собирался сказать: один из вас предаст Меня? Неужели тогда это впервые проникло в Его сознание и впервые Ему открылось вдруг это, и неожиданная новость о таком зле возмутила Его? Неужели не говорил Он об этом чуть ранее, произнося: ядущий со Мною хлеб поднимет на Меня пяту свою (Ин. 13:18)? Неужели еще раньше Он не сказал: и вы чисты, но не все (Ин. 13:10)? Тогда евангелист добавил: ибо знал Он предателя Своего (Ин. 13:11), на которого Он и раньше уже указал, изрекши: не двенадцать ли вас избрал Я? Но один из вас диавол (Ин. 6:70). Так что тогда означает то, что теперь Он возмутился духом, когда засвидетельствовал, и сказал: истинно, истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня? Или поскольку Он намеревался вот-вот указать на него, чтобы тот не был сокрыт от остальных, но отделен от остальных, то Он и возмутился духом? Или поскольку предатель уже со-бирался уйти, чтобы привести иудеев, дабы отдать им Господа, то возмутили Его приближение страстей, угроза опасности, нависающая рука предателя, намерение которого Он знал заранее? Конечно, есть некоторое сходство того, что Иисус возмутился духом, с тем, что Он сказал: душа Моя теперь возмутилась; и что Мне сказать? Отче!избавь Меня от часа сего! (Ин. 12:27). И вот как тогда Его душа возмутилась, когда приближался час страдания, так и теперь, когда Иуда собирался уйщ и прийти с иудеями и когда приближалось это злодейство предателя, Он возмутился духом .

Итак, возмутился Имеющий власть отдать душу Свою и имеющий власть вновь принять ее (ср. Ин. 10:18). Возмутилась столь могущественная власть, возмутилась твердость камря или, скорее, возмутилась наша немощь в Нем? Именно так: пусть не думают слуг и о Господе своем ничего недостойного, но пусть увидят себя членами Главы своей.

Умерший за нас, за нас и возмутился. Умерший по власти, по власти и возмутился, преобразивший тело Col. 1798 нашего уничижения сообразно телу славы Своей (ср. Флп. 3:21) преобразил также в Себе чувство нашей немощи, сострадая нам чувствами души Своей. Поэтому, когда возмутился Великий, Сильный, Уверенный, Непобедимый, мы не должны бояться за Него, как если бы Он погибал. Он не погибает, а ищет нас. Да, говорю я, нас, именно нас Он ищет таким образом. Давайте увидим самих себя в этом возмущении, чтобы, когда стали бы мы возмущаться, не погибли в отчаянии. Когда возмущается Тот, Кто не возмущается без воли на то, Он ободряет того, кто возмущается, сам не желая того.

Да сгинут доводы философов, которые утверждают, что душевные волнения не властны над мудрецом Идеал невозмутимого мудреца характерен для самых разных школ античной философии. Первым об атараксии («спокойствии», «невозмутимости», «хладнокровии»), по-видимому, стал рассуждать Демокрит. Особое развитие этот идеал невозмутимого и бесстрастного мудреца получил в эпикуреизме и скептицизме, а также у философов-стои- ков, которых блж. Августин особо упоминает в конце отрывка. — Пер. . Бог обратил мудрость этого мира в безумие (ср. 1 Кор. 1:20), и Господь знает мысли человеческие, что они тщетны (ср. Пс. 93:11). Конечно же, христианский дух возмущается, но не горем, а милосердием, ибо он боится, как бы люди не были потеряны для Христа, и скорбит, когда кто-то оказывается для Христа потерян; он жаждет, чтобы люди были обретены Христом, и радуется, когда люди Христом обретаются; он боится и за себя, как бы не быть потерянным для Христа, и скорбит, если окажется отчужден от Христа; он жаждет царствовать со Христом и радуется, имея надежду на грядущее царствование со Христом.

Так вот, есть четыре чувства — страх, скорбь, любовь и радость, — которые называются душевными волнениями Блж. Августин указывает здесь на известное понятие стоиков о четырех аффектах души, которое у него встречается и в других местах: О различных вопросах. 14, 8—9; Исповедь. X, 14, 21-22; Вопросы на Семикнижие. I, 30. По стоическому учению, эти аффекты имеют власть над обычными, неведающими людьми, но стоический мудрец через достижение мудрости и дисциплины способен избегать их власти над собой (SATGJ. Vol. 4. Р. 30). - Ред. . Пусть христианские души, имея на то праведные причины, прояв-ляют их. Пусть не будет согласия с заблуждением философов стоиков или подобных им, которые, действительно, как пустоту считают истиной, так и бесчувственность В данном случае возможно перевести латинский термин stupor в смысле стоического понятия бесстрастия (SATGJ. Vol. 4. Р. 30). — Ред. полагают здоровьем, не ведая, что дух человека, подобно члену тела, безнадежно болен, когда утрачивает чувство боли.

Но кто-то скажет: «Неужели христианский дух должен возмущаться также из-за приближения смерти»? Ведь почему апостол сказал, что он имеет желание разрешиться и быть со Христом (Флп. 1:23), если то, что он желает, может возмутить его при своем наступлении? На самом деле нетрудно ответить на этот вопрос тем, коЛорые также и радость называют душевным возмущением. Ибо если это так, то дух возмущается при приближении смерти потому, что радуется близящейся смерти. Но это, скажут они, следует называть удовлетворением, а не радостью. Но что это, если не стремление назвать разными именами одно и то же чувство? Но давайте обратим слух к Священным Писаниям и лучше, следуя им, будем искать с Господней помощью ответ на этот вопрос.

Давайте в отношении того, что написано: сказав это, Иисус возмутился духом, не будем говорить, что Он был охвачен радостью, чтобы Он не уличил нас Своими словами: душа Моя скорбит смертельно (Мф. 26:38). Какое-то схожее чувство следует разуметь и здесь, когда Иисус возмутился духом, поскольку предатель Его намеревался уйти один и тотчас вернуться с сообщниками своими.

В самом деле, те христиане, которые, если таковые есть, совершенно не возмущаются из-за приближения смерти, весьма стойки. Но неужели они более стойки, чем Христос? Кто произнесет такое безумие? Ведь что значит, что Он возмутился, если не то, что в Своем Теле, то есть в Церкви Своей, Он утешал немощных, добровольно уподобившись им в Своей немощи, чтобы, если какие-то из членов Его возмутятся духом при приближении смерти, Col. 1799 смотрели на Него и благо-даря этому не думали, что они, возмущаясь, поступают превратно, и чтобы не погружались в более тяжкую смерть отчаяния? Итак, насколько великое благо должны ожидать мы из соучастия божества Того, Чье возмущение успокаивает нас и Чья немощь укрепляет нас!

Итак, возмущен ли Он был в этом месте Имеется в виду: в этом отрывке Евангелия. — Пер. из- за жалости к тому самому погибающему Иуде или из-за приближения Своей смерти, — совершенно не следует сомневаться в том, что Он возмущен был не по немощи духа, но по власти Своей, чтобы не родилось в нас отчаяние по поводу спасения, когда мы возмущаемся не по своей власти, а по немощи. Да, конечно, Он носил немощь плоти, каковая немощь была уничтожена воскресением. Но Он, будучи не только человеком, но и Богом, твердостью духа невероятно превосходил весь род человеческий. Так вот, возмущен Он был не по чьему-то принуждению, а возмутил Самого Себя, что довольно ясно было выражено в Евангелии, когда Он воскресил Лазаря. Ведь там было написано, что Он возмутил Себя (см. Ин. 11:33), и так же следует разуметь даже в' тех случаях, где прямо не написано об этом То есть даже в тех случаях, где в тексте не используется возвратное местоимение, как в отрывке о Лазаре, где сказано: turbaveritseipsum («возмутил Самого Себя»). — Пер. , но где мы все-таки читаем, что Он был возмущен. Разумеется, человеческое чувство, когда Он считал это необходимым, Он пробуждал в Самом Себе Своей властью, как и властью Своей Он принял на Себя всего человека (hominem totum) Блж. Августин имеет в виду, что Сын Божий в Воплощении принял на Себя всю совокупность человеческой природы: тело, душу, включающую в себя разум и эмоции человека..— Пер. .

***

Братья, построение этой главы Евангелия, представленной в ходе сегодняшнего чтения, таково, что мы должны кое-что сказать также о предате-ле Господа, на которого достаточно ясно указал Он, обмакнув и протянув ему хлеб. И хотя я рассуждал в ходе предыдущей беседы о том, что Иисус, возмутившийся духом, уже собирался указать на него, од-нако я, возможно, не сказал там о том, на что Господь посредством Своего возмущения соблаговолил указать нам: а именно, что необходимо терпеть ложных братьев и таким образом сносить среди пшеницы плевелы на Господнем поле вплоть до времени жатвы, потому что, если какая-то безотлагательная ситуация заставит до жатвы отделиться от них, то это не может случиться без возмущения Церкви.

Это будущее возмущение Своих святых через рас-кольников и еретиков Господь, как бы предвещая его, образно показал в Самом Себе, когда в момент ухода нечестивого человека Иуды, смешанного с пшеницей, где к нему долго сохранялось терпение, и в момент его явного намерения отделиться Он возмутился не плотью, но духом. Ибо духовные Его члены в такого рода ситуациях возмущаются не из-за злобы, но из-за любви, чтобы случайно при удалении некоторых плевел не были вырваны вместе с ними какие-нибудь пшеничные стебли.

Итак, Иисус возмутился духом, и засвидетельствовал, и сказал: истинно, истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня (Ин. 13:21). Один из вас по числу, а не по заслугам, по виду, а не по добродетели, по телесному смешению, a не по духовным узам, по связи тела, а не товарищ по единству сердца. «Поэтому он не тот, кто является одним из вас, но тот, кто намеревается выйти из числа вас». Ведь каким образом могло быть истинным то, о чем засвидетельствовал Господь и сказал: один из вас, - Col. 1800 если истинным было то, что в своем Послании говорит тот, кому принадлежит эго Евангелие: Они вышли из нас, но не были из нас; ибо если бы они были из нас, то остались бы с нами (ср. 1 Ин. 2:19)? Стало быть, не был Иуда одним из них, ибо он оставался бы с ними, если бы был из них.

Что же означает: один из вас предаст Меня, если не следующее: «Один выйдет из числа вас, тот, который предаст Меня»? Ведь и тот, кто сказал: Если бы они были из нас, то остались бы с нами, — сказал ранее: Они вышли из нас. А поэтому и то и другое верно: и «из нас», и «не из нас». С точки зрения одного дела, они «из нас», а с точки зрения другого, — «не из нас». С точки зрения соучастия в Таинствах, они «из нас», а с точки зрения их собственных преступлений, они «не из нас».

Но Иуда столь тщательно скрывал свои намерения, что никто из учеников не подозревал его. В недоумении они смотрят друг на друга. То, что кто–то из этого узкого круга самых близких Иисусу людей способен был так поступить, выходило за пределы их понимания.

Скорбь Иисуса о предателе

Присутствие Иуды на этом прощальном вечере смущало Иисуса; Иуда должен был уйти, оставив Его наедине с остальными Апостолами; но он не уходил и нагло смотрел на всех. Желая показать ему, что он лишний здесь, Иисус сказал, обращаясь ко всем Апостолам: «Истинно, истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня ; впрочем, так и должно быть, ибо все в жизни Сына Человеческого происходит так, как предсказано о Нем; но горе тому, кем Сын Человеческий предается! Лучше было бы этому человеку не родиться (Мф. 26:24)».

Если бы Иуда имел хоть каплю стыда, то, после таких слов Иисуса, пал бы к ногам Его, с рыданиями покаялся бы в своем тяжком грехе и не встал бы, пока не получил прощения от всепрощающего и любвеобильного Христа. Но он был вор и думал только о том, как бы похитрее устроить свое дело и получить от синедриона, кроме полученного уже, еще и дополнительное вознаграждение за предательство.

В ст. 21 Иисус снова говорит о присутствии предателя среди учеников. Союзу любви противополагается предатель. Ученики недоумевают. Петр спрашивает ученика, которого любил Иисус. Ученик, припав к груди Иисуса, задает ему вопрос и получает ответ: «Тот, кому Я обмакну и дам этот кусок». Иисус дает его Иуде. "И тогда после этого куска, вошел в него сатана. Говорит ему Иисус: – Что делаешь, делай скорее». Этих слов ученики не понимают, Иуда, взяв кусок, «вышел тотчас». "Была ночь" (Ин. 13:29–30).

Иуда противополагается союзу учеников. Этот контраст заостряется, как противоположение Иуды и ученика, которого любил Иисус. Он один может вопрошать Иисуса, о ком идет речь. Та особая любовь, которую имеет к нему Господь, предполагает и с его стороны великую любовь к Иисусу. Его дерзновение есть дерзновение любви. Особое выделение Возлюбленного на фоне союза учеников с новою силою подчеркивает значение их союза как союза любви. Противоположение Иуды союзу любви, а в союзе любви – тому, кого любил Иисус, есть противоположение по признаку любви.

Проблема Иуды в этом контексте достигает предельной остроты. Мы видим, с какой постепенностью подготовлял евангелист своих читателей к уразумению этой страшной тайны. Для Матфея (ср. Мф. 26:14–16) и Марка (ср. Мк. 14:10–11) предательство Иуды сполна объяснялось его корыстолюбием. Корыстолюбие его было известно и Луке, но он видел и прямое воздействие сатаны (ср. Лк. 22:3–6). Иоанновский текст был в свое время указан. Но даже в пределах гл. XIII, в ст. 2 говорится, что диавол заронил в его сердце намерение предать Иисуса, а в ст. 27 – «вошел в него сатана», вошел тогда, когда Иисус ему дал кусок.

 Мы не можем отделаться от впечатления, что Иуду на дело предательства посылает Сам Господь. Проблема Иуды достигает предельной остроты в этой точке.

Путей к ее решению надо искать в контексте. В гл. XIII союз учеников вокруг Учителя нам представляется как союз любви. И противопоставление Иуды союзу любви и в союзе любви – ученику, которого любил Иисус, есть противопоставление по признаку любви. Можно сказать, что в абсолютном христианском монотеизме всякая человеческая активность имеет начало в Боге. Но она должна идти путем любви. Если она отклоняется от этого пути, происходит излом и добро оборачивается злом. Таким изломом во зло оказывается и путь Иуды. Он понятен только в сопоставлении с союзом учеников как союзом любви и в союзе с тем, кого любил Иисус.

В контексте гл. XIII судьба Иуды открывает по контрасту сущность Церкви как союза любви. 

Ученики не обратили должного внимания на это указание и по окончании омовения заняли места за вечерей. Среднее и главное место занял Учитель, справа возлег Иоанн, а по левую сторону Спасителя по-видимому возлежал Иуда Искариот, который сам нахально занял это место, присваивая себе как хранителю общей кружки некоторое преимущество пред другими учениками. Место Петра по-видимому было на краю следующей лежанки – слева от Иуды. Когда началась вечеря, Спаситель стал объяснять им значение своего действия, именно как наглядного урока смирения, с которым они должны относиться друг к другу. Но взор Его упал на Иуду, и дух Его опечалился. Видя, что ученики не обратили внимания на сделанный раньше намек, Христос теперь уже прямо объявил им во всеуслышание: «истинно, истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня». Как громом поразило их это заявление; страх объял их, и они, каждый чувствуя некоторую неуверенность в себе, обращались к Учителю с вопросами: «не я ли, Господи?» Чтобы не обнаружить пред собратьями своей виновности, Искариот также нехотя спросил: «не я ли, Учитель», и получил в ответ: «ты сказал». Но этот ясный ответ опять не замечен был апостолами, и Петр, с своею обычною нетерпеливостью, желал точнее знать, кто именно предатель, и побуждал Иоанна, склонившегося головою к самой груди Спасителя, спросить Его, кто же именно предаст Его. И на это Христос отвечал: «тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, подам». И затем действительно, «обмакнув кусок, подал Иуде Симонову Искариоту». Это открытие связало ужасом язык Иоанна, и он никому не передал об этом.

возмутился духом. Ср. Ин. 11:33; Ин. 12:27. Хотя Иисус заведомо знал о предательстве Иуды, приближение часа, когда этот человек должен был осуществить задуманное, вызвало содрогание Его души.