Евангелие от Иоанна, Глава 12, стих 41. Толкования стиха

Что увидел Исаия и каким образом это относится к Господу Христу, следует прочесть и понять из его книги. Ибо он видел Его не как Он есть, но некоторым символическим образом, как происходит в пророческом видении. Ведь Моисей также видел Его и все же сказал Тому, Кого он увидел: «Если я приобрел благоволение пред Тобой, то открой мне Себя, покажи мне, чтобы я увидел Тебя» (ср. Исх. 33:13), — потому что он не видел Его, как Он есть.

Когда же это случится с нами, — об этом в своем Послании говорит тот же самый евангелист Иоанн: Возлюбленные!Мы теперь дети Божии; но еще не открылось, что будем. Знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть( 1 Ин. 3:2). Он мог сказать потому что увидим Его, не добавляя как Он есть. Но поскольку он знал, что Его видели некоторые праотцы и пророки, поэтому, сказав увидим Его, добавил: как Он есть.

Пусть не обманывает вас, братья, никто из тех, которые говорят, что Отец невидим, а Сын видим. Это утверждают те, которые считают Сына творением и разумеют вопреки сказанному: Я и Отец — одно (Ин. 10:30). Одним словом, в образе Божием, в котором Сын равен Отцу, Сын так же невидим. Чтобы люди смогли увидеть Его, Он при-нял образ раба и, сделавшись подобным человекам (ср. Флп. 2:7), стал видимым. Кроме того, прежде чем Col. 1780 принять плоть, Он также являл Себя в подвластном Ему мире перед глазами людей, как Он хотел, а не как Он есть. Давайте же посредством веры очистим сердца наши, чтобы мы оказались готовы к этому невыразимому и, так сказать, невидимому видению (invisioni visioni). Ибо блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят (Мф. 5:8).

Неверие иудеев предсказывал Исаия (Ис. 53:1, Ис. 6:1).

Входом Господним в Иерусалим, чрез который Он вполне открыто явил себя Мессиею, и торжественным свидетельством о Нем гласа небеснаго евангелист Иоанн намерен закончить историю открытой деятельности И. Христа. К этому он присоединяет свое замечание о следствиях этой Его деятельности, о том, что сколько Иисус ни сотворил чудес пред народом иудейским, этот народ в большинстве остался неверующим в Него. В этом евангелист видит исполнение слов пророка Исаии 53, 1. и 6, 10. В первом из сих мест пророк жалуется, что современники не уверовали в уничиженнаго, страждущаго Мессию, каковым пророк изображает Его в этой главе. Но народ израильский остался таким же и до настоящаго времепи, когда воспоследовало исполнение пророчества Исаии о страждущем Мессии. Посему изображение пророком неверия Израиля продолжает оставаться в своей силе и является пророчестве иным по отношению к современникам Христа. Во втором из цитированных ев. мест указывается причина неверия народа как проповеди пророков, так и слову Самого Христа. Что последнее предсказание относится и к мессианским временам, это ев. доказывает, замечая, что сие сказал Исаия, когда видел славу Его (Иисуса Христа) и говорил о Нем. У пророка Исаии изображается, конечно, что он видел славу Господа Саваона, Самого Бога Отца. Но и в Ветхом Завете, как и в Новом, живущий во свете неприступном Бог открывался людям в Слове Своем (см. § 1). Наконец, евангелист делает оговорку что, впрочем, не весь Израиль оказался противником Христу, до даже и из начальников многие уверовали в Него. Однакоже эти, возлюбивши больше славу человеческую, л ежели славу Божию, из страха пред фарисеями, открыто ие исповедывали своей веры.

Повествуя об этом, Евангелист Иоанн высказывает удивление, что народ не уверовал в Иисуса как Мессию, несмотря на столько чудес, совершенных Им. Впрочем, поясняет Иоанн, все это было предсказано пророком Исайей. Пророчествуя об уничиженном явлении Мессии, о Его страданиях и смерти, Исайя воскликнул: «Господи! Кто же поверит этому? Кто поймет, что в таком страдающем Мессии заключается божественная сила всемогущества? Кому откроется эта сила (мышца)?» Рассказывая же о том, как он видел славу Бога, тот же Пророк передает слышанный им голос Господа: Пойди и скажи этому народу: слухом услышите — и не уразумеете, и очами смотреть будете — и не увидите. Ибо огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули... (Ис. 6:1—13; Ис. 53:1—12).

Здесь св. Иоанн замечает о приведенном им пророчестве Исаии (ст 38 и дал.) относительно неверия иудеев, что оно выказано было тогда, когда Исаия видел славу Его, Господа. В этих словах евангелист указывает, почемуи применил это пророчество к современникам И. Христа. В пророческой книге Исаии говорится, что он видел Царя, Господа Саваофа, во славе седящаио на троне и окруженнаго серафимами (Ис. 6:1 и дал.), повидимому, видел Бога Отца По он видел славу Сына Божия И. Христа. Св. Иоанн говорит об И. Христе и объясняет, почему евреи не веровали в Него; значит, прор. Исаия видел славу И. Христа. Так дает нам разуметь и то, что в ветхозаветных явлениях Бог Отец открывался чрез Сына Своего (Ин. 1:1 и др.), Который, будучи образом Божиим (Флп. 2:6. Евр. 1:3), имел со временем восприять образ человека и потому открывался в ветхозаветное время в человекообразных богоявлениях и в пророческих видениях. Так разумеют это видение и св. отцы: Златоуст и др. Говорил (глагола) о Нем,—пророчествовал о Нем, т. е. об И. Христе.

Передав последние слова Иисуса к народу и сказав о Его удалении, евангелист делает остановку и старается осмыслить происходящее. Чем объясняется неверие народа после всех тех знамений, которые Господь совершил у него на глазах (Ин. 12:37)? Евангелист отвечает от Писания, сначала в общей форме: «...кто поверил ...кому открылось?» (Ин. 12:38, ссылка на Ис. 53в переводе Семидесяти). Неверие народа было предсказано пророком. На вопрос пророка подразумевается ответ: никто не поверил, никому не открылось. Но этим общим ответом евангелист не ограничивается. Он приводит другой текст Исаии (Ис.6:9–10), из которого вытекает, что народ и не мог верить (Ин. 12:40), потому что «Он ослепил их глаза и сделал жестким их сердце, чтобы не увидели они глазами и не поняли сердцем, и не обратились. И Я исцелю их». В этом месте книги Исаии еврейский текст не совпадает с переводом Семидесяти. Ссылка Иоанна ближе к еврейскому тексту. Эта близость сохраняется и в славянском переводе. В прежних русских переводах воспроизводится редакция Семидесяти. Это воспроизведение было продиктовано апологетическими соображениями: «Народ сей ослепил глаза свои и окаменил сердце свое...» Нет, не «народ сей», а «Он». Этот «Он» есть Бог. В пророческой цитате, как она приводится в Ин. , субъект ослепления есть Бог. Если Бог ослепил, разумеется народ не мог верить. Эта страшная мысль о Боге как субъекте ослепления казалась невыносимой и была причиной исправлений, которые, однако, должны быть отвергнуты как искажения. В новом русском переводе, как это вытекает из сопоставления цитат, восстановлен апостольский подлинник. Что побудило Бога ослепить глаза народа, евангелист не говорит. Он ставит нас перед неисповедимой тайной промышления Божия. И однако цитата кончается: κα᾿ι ίάσομαι αυτούς. В лучших списках стоит будущее время¹. Ослепление мыслится как временное. Христос исцелил ослепленных. И еще другое. Выше было сказано, что ближайшее понимание «всех привлеку к Себе» (Ин. 12:32) есть универсальная полнота спасения. В Евангелии нет никакого указания, которое требовало бы понимания «всех» в ограничительном смысле. Если бы мы поняли πάντας («всех») буквально, мы получили бы право утверждать, что на путях Божественных промышлений отпадение Израиля было необходимо, но что отпадение это – временное и что Христос и отпадших привлечет к Себе. Это будет и то исцеление Христом, которым кончается пророческая цитата.

Не исключена возможность, что евангелист думал и о другом. Приводимая им цитата из VI гл. книги пророка Исаии принадлежит к тем ветхозаветным текстам, которые чаще других приводятся священными писателями Нового Завета. В Деян.28 апостол Павел объясняет ею отпадение иудеев и спасение язычников (ср. Деян. 28:25–29). Не думал ли об этом и евангелист Иоанн? И не являют мелькнувшие на страницах Евангелия эллины неким образом обращение язычников? Большего мы, конечно, ничего сказать не можем, но вопрос напрашивается.

Что пророк созерцает Сына во славе Бога и Отца, в этом нельзя сомневаться, так как Иоанн (евангелист) ясно пишет о Нем, что «сие сказал Исаия, потому что (когда?) видел славу Его». Обрати, пожалуйста, внимание на неизмеримое величие Божеской власти и Его владычества над всякою властью. Он восседает на высоком и превознесенном престоле, увенчанный всем подобающим великолепием царского достоинства, а вышние силы, выше которых, сказано, ничего нет среди тварей, стоят вокруг, занимая место слуг и восхваляя славословиями. Отнюдь, конечно, нельзя представлять Божественный престол находящимся в каких-либо высоких местах, ибо глупо так думать, но Божественный престол помещается в высоте, поскольку и слава Царства Божия представляется превыше всякой разумной природы. А восседание на нем, кажется, означает как бы наикрепчайшую и неизменяемую твердость и постоянство благ. Так и божественный Давид поет: «Бог восседает на престоле святом Своем» (Пс. 46:9). Также и пророк Иеремия в одном месте говорит к Нему: «Ты — восседающий вовек, а мы — погибающие вовек» (Вар. 3:3), ибо всегда и во всякое время природа (людей) тленна и тварна и таков удел тварей. Восседает же, как я сказал, художница всего и создательница Премудрость, то есть имеет неизменное и постоянное пребывание.

Итак, это «восседание» означает или природу Владыки, или же царство Его, с предстоящими в качестве рабов самими Серафимами, которые суть выше и честнее самих Ангелов. Слово же «серафим» значит «зажигатели» (ἐμπϱησταί) или «пламенеющие» (ϑεϱμαίνοντες), ибо ничего холодного не привходит к вышним силам, которые ближе всех тварей к Богу. А что Серафимы закрывают свое лицо и ноги крылами и летают двумя крылами, это есть символ того, что никто не может видеть ни начала, ни конца понятий или слов относительно Бога (для выражения существа Божия). Голова и лицо означают начало, а ноги — конец, ибо Бог безначален и бесконечен, и мы с трудом понимаем природу тех бытий, которые занимают средину (между этими крайностями, то есть безначальностью и бесконечностью), разумею по времени, именно тех тварей, которые из небытия некогда приведены к бытию. А летают они потому, что не имеют ничего тяжеловесного и притягивающего вниз, напротив, ум их всегда устремлен вверх, к Богу. Не помышляют, подобно нам, о низменном, но в невыразимых высотах мыслей имеют свой ум вышние силы. Также и уста их наполнены славословий, но и притом они славословят попеременно не потому, что утруждаются, но предоставляя честь друг другу и опять получая честь воздавать славословия (Богу), ибо все вышнее бывает в стройном порядке. Произнося трижды «свят», они заключают славословие словами: «Господь Саваоф», представляя Святую Троицу в одном по природе Божестве. Это потому, что мы исповедуем, что Отец существует особо (ипостасно), так же и Сын и Дух Святой, — и никоим образом нельзя разделять каждого из поименованных на природное различие (по природе), но в трех ипостасях мыслится одно Божество.

Ведь как уголь есть по природе дерево, однако ж всецело наполняется огнем и его силу и действие имеет, так и Слово, будучи огнем, как Бог, «стало плотью и вселилось в нас» (Ин. 1:14). Но хотя Он в промыслительных целях и был подобно нам видимым человеком, однако ж вся полнота Божества обитала в Нем, разумею — чрез единение (в воплощении). Поэтому-то и чрез свою плоть (в своей плоти) оказывается имеющим (совершавшим) Божественные силы (действия). Если же говорится, что берется клещами, то разумей — осмотрительно, потому что веру в Него и познание как бы какими клещами мы принимаем, то есть посредством имеющихся в законе и у пророков научений или предсказаний и свидетельств.

***

(Q) Из того, что он показывает здесь Сына имеющим столь же великую славу, какую видел Исаия, очевидно, что нет никакого различия между Отцом и Сыном, ведь ни человек не способен созерцать чего-то высшего, ни Писание не называет чего-то иного большим этого. Ибо серафимы, которых видел Исаия под престолом Божиим (Ис. 6:1-2), выше и почетнее всех ангелов. А что говорится о престоле, это обозначает природу Владыки или то, что Он восседает в царственном чине, а предстоящие Ему пребывают в свойственном творению рабском состоянии.

Слава и честь Сыну человеческому может быть воздаваема различными средствами. Разве самые бесы своим мучением и своею злобою не провозглашают святости и величия Бога? Израиль, проявив полное упорство и подвергшись проклятию и наказанию, тем самым свидетельствует в истории человечества, что Иисус был более чем человек. Еслибы в лице этой великой жертвы иудеи убили лишь праведника, то они не подверглись бы столь страшному и продолжительному наказанию. Но иудейский народ обагрил свои руки кровью Самого Бога, и этой крови он не может смыть во век. Несчастный! Он богохульствует еще и теперь, но клеймо богоубийства, зияющее на его челе, свидетельствует лишь о свышечеловеческом достоинстве Того, Кого он нечестиво поносит. «Сие сказал Исаия,— прибавляет ев. Иоанн,—когда видел славу Его, и говорил о Нем», Вот почему стало невозможным, чтобы исполнение такого пророчества в состоянии было умалить торжество Иисуса или замедлить его.

Много чудес совершил Господь Иисус Христос перед народом иудейским, но, несмотря на это, народ упорствовал в неверии. Указывая на это упорство, евангелист Иоанн приводит и пророчество Исаии, очами веры предвидевшего уничижение Христа Спасителя среди народа, который ослепил глаза свои и окаменил сердце свое (ст. 37–41). Но, наряду с неверием, евангелист Иоанн отмечает и успех проповеди Иисуса Христа среди отдельных лиц, даже среди начальников народа иудейского, которые лишь из боязни фарисеев не исповедовали открыто своей веры, ибо возлюбили больше славу человеческую, нежели славу Божию (ст. 42–43).

На этом заканчивает евангелист Иоанн повествование об общественном служении Господа Иисуса Христа.

видел славу Его. См. ком. к Ин. 12:38.