Евангелие от Иоанна, Глава 12, стих 4. Толкования стиха

Многие, не будучи осведомленными в Евангелиях, полагают, будто Иуда погубил себя тогда, когда принял деньги от иудеев, чтобы предать Господа (см. Мф. 26:14-16). Но он не тогда погиб — он уже был вором, уже потерянным, когда следовал за Господом: следовал телом, но не сердцем. Он вошел в апостольское число двенадцати, по не имел апостольского благословения — имел только вид двенадцатого. По его уходу и приходу другого и истина апостольская восполнилась, и целостность числа сохранилась (см. Деян. 1:15-26). Чему же, братья мои, хотел Господь Иисус Христос научить Церковь Свою, когда пожелал среди двенадцати иметь одного пропащего? — Терпеть порочных и не допускать разделения тела Христова. Вот, Иуда среди святых: Иуда-вор, к тому же, чтобы не презирал ты, вор и святотатец, ибо он — не какой-то там вор, он — казнокрад из Господней казны. Тот, кто что-то похищает у Церкви, приравнивается к пропащему Иуде. Таким был этот Иуда, и, тем не менее, он входил и выходил вместе с одиннадцатью святыми учениками. Ты, кто порядочен, терпи порочного и достигнешь награды добра, и избежишь наказания зла. Берите пример с Господа, жившего на земле. Зачем нужна была сокровищница Тому, Кому служили ангелы, если только не потому, что Церкви предстояло иметь свою сокровищницу?¹ Зачем Он допустил вора, если не для того, чтобы Церковь терпела воров, даже страдая от них? Тот же, кто привык воровать деньги из казны, не сомневаясь, продал Господа, взяв за это деньги.

***

Наконец, послушай и здесь в этом отрывке , каким образом благоухание от этого масла для одних стало на жизнь, для других на смерть. После того как благочестивая Мария сделала сие как послушание Господу, тотчас один из учеников Его, Иуда Искариот, который хотел предать Его, сказал: для чего бы не продать это миро за триста динариев и не раздать нищим ?. Увы тебе, несчастный! Благоухание умертвило тебя. Святой евангелист объяснил, почему тот Иуда сказал так. Но мы, если бы помысел его не был раскрыт через Евангелие, могли бы подумать, что он сказал так заботясь о нищих. Но это не так.

На пути из Иерихона в Иерусалим, Господь должен был проходить мимо Вифании. Здесь Он приостановился: между тем толпы поклонников пришли в Иерусалим и разгласили там, что чаемый Мессия приближается. День тот был по всей вероятности суббота: потому народ оставался в покое, так как Вифания находилась от Иерусалима далее субботнего пути (1000 шагов).

Это было за шесть дней до Пасхи. В Вифании Он принял вечерю в доме Симона, некогда прокаженного. Марфа, по обычаю, занималась ее приготовлением. Восставший из гроба Лазарь находился за трапезой. (Почему Евангелист упомянул о нем? Для того ли, чтобы сказать, что он был совершенно здоров, или для того, чтобы указать на это, как на особенность и просто заметить уважение, каким пользовался этот гость другого мира?) Тогда как одна сестра Лазаря служила Господу своими распоряжениями, относящимися до трапезы, другая – Мария, может быть не успев возблагодарить Господа за возвращение к жизни брата в свое время по причине поспешности отбытия Иисуса из Вифании, хотела вознаградить это упущение теперь. В обычае у Иудеев было умывать гостям пред вечерею ноги и мазать голову и ноги благовониями, Мария хотела сделать это теперь в честь своему Благодетелю. Не рассчитывая, что это будет стоить, она принесла сосуд с миром из нарда, самым лучшим и драгоценным, и возливая его на главу и ноги Господа, в знак своего пред Ним уничижения отирала их своими волосами. Не все смотрели на это одинаково. Ученикам казалось, что лучше было бы продать его в пользу нищих. Недавний пример Закхея и всегдашнее их расположение помогать нуждающимся – было к тому достаточным побуждением. Но у одного из этих учеников была и другая мысль при таком предположении. Этот ученик, носивший с собой небольшую кассу своего общества, думал получить в свои руки миро для продажи и употребить деньги для раздачи нищим. Забота о нищих была одним предлогом: а на самом деле он надеялся сам чем-нибудь попользоваться из этой суммы. Господь однако же защитил Марию, отринув самую благовидную причину, какую имели прочие ученики, и постоянно стараясь внушить им мысль о Своем удалении от них, сказал, что нищие всегда с ними, а Он с ними не всегда, и присовокупил, что Он принимает это помазание от Марии за приготовительный обряд к погребению. Если для погребения не жалеют больших трат, то нечего жалеть и теперь. Для Меня конечно вы не будете столько расчетливы.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 190-191++

Бескорыстию Марии противостоит алчность Иуды: «И говорит Иуда Искариот, один из учеников Его, которому предстояло предать Его: почему не продали это миро за триста динариев и не дали нищим? Сказал же он это не потому, чтобы заботился о нищих, но потому, что был вор и, имея денежный ящик, брал то, что туда опускали». Часть денег, предназначенных для раздачи нищим, Иуда хотел присвоить себе.

Мы указывали во вступлении, что мы только из Евангелия от Иоанна знаем, что Иуда по отцу был Симонов. Этот человек по указанию стиха 4-го в Вифания ранее входа Господа в Иерусалим уже «хотяше предати Господа». Это выражение не всеми переводами понимается одинаково: так Biblia Sacra переводит лишь со значением будущего: «qui erat eum proditurus» – «который имел его предать» Принимая глагол μὲλλο лишь как вспомогательный буд. времени. Так понимает это место и Епископ Михаил см. Ин. 6:71.. Но, принимая во внимание, что Господь еще ранее (Ин. 6:71), зная сердце Иуды, говорил о нем как о предателе, – мы смеем думать что славянский перевод передает совершенно точно мысль подлинника, ибо мы уверены, что Иуда Искариотский на вечери в Вифании действительно хотел предать Господа и, как мы думаем, еще ранее того был в сношениях с фарисеями. И психологически невозможно, чтобы такая ужасная мысль явилась внезапно. Если бы в Иуде не было злой воли, то помышления о предательстве у него не могло быть в уме и сердце; но при злой воле, при пороках, одержащих его, – из которых главный был сребролюбие, – вероятно при постоянном заискивании и соблазнительстве фарисеев он мало по малу допускал в душе своей развитие преступной мысли, старался (как все, готовящиеся к преступлению) подыскать ей оправдание, и наконец вполне отдался ей; потому Господь и сказал еще в Галилее, после учения о хлебе жизни, – «один из вас есть диавол». Только воля Господа не допускала Иуду ранее тайной вечери исполнить свое намерение, т. е. окончательно согласиться с фарисеями об образе и месте предания Господа. Когда же Господь после омовения ног предателя, прозревая его душу, видит, что она окончательно погибла, – тогда Он, подавая ему кусок на вечери (Ин. 13:27), дозволяет диаволу взять свою жертву, – ибо, разрешая властию Своею темные деяния Иуды, Он соизволял вместе с сим наступление часа, «ради которого Он и пришел» Ин. 12:27..

Иуда Искариотский спрашивает, почему не продано миро за триста пенязей и не роздано нищим. Мы сейчас скажем о нравственной стороне этого замечания, а теперь укажем, что в весьма хорошем исследовании одного нашего ученого Д. И. Прозоровского: «о метрологическом значении Евангельского сребреника» в IX томе Изв. Имп. Д. Археолог. Общ. выпуск 5 стр. 445 и след. См. еще ниже главу 18. о сребреннике вообще, автор между прочим касается и цены мира, упомянутой в Евангелии Иоанна и в Ев. Мк. 14:5. Греческий денарий переведен по-славянски словом пенязь. По изысканиям сего ученого сребреник (римская либра) заключала в себе 100 динариев См. ссылку Прозоровского (стр. 466) на «Синаксар на великую среду» с цитатой из него: «на верх главы Его лиет миро яко ценою сущее динарий трех сот, еже есть шестьдесят accapий, пенязей (златых) десять, сребреников трех»., динарий же представлял собою двадцать копеек (более или менее), и цена мира была приблизительно шестьдесят рублейId. Стр. 474. С этим расчетом сходится приблизительно и расчет Бальмета (D. de la Bible dissertation sur les monnaies), который в начале 18-го столетия приравнивал денарий dix sols – десяти су, т. е. номинально нынешним 15 коп. серебра, коих однако ценность была несомненно выше двести лет тому назад.

Иуда, делая свой вопрос почему деньги за миро не розданы нищим, раскрывает невольно душу свою присутствующим. В вопросе его прежде всего является непочтительность к Господу: он как бы заявляет, что такое дорогое вещество могло бы получить, – будучи обращено в деньги, – более полезное назначение. Во-вторых он лицемерно печется о нищих, совершенно в фарисейском духе, стараясь превознести пред другими свое благочестие и доброту. Но в глубине души его были бездны еще темнее: он был втайне вор, говорит Евангелист, и носил общественный ящик малого стада при Господе находившегося Ср. Ин. 4:8: «ученики отлучились в город купить пищи». Лк. 8 о пожертвованиях, служивших Господу именем и др., т. е. был казначей и распоряжался деньгами.

Св. Иоанн Златоуст в беседе 65 на Иоанна 2:251–252. делает весьма важное замечание. Господь, говорит Златоуст (со ссылкой на Ин. 6:64, 70), знал, что он предатель, и знал также, что он вор, но допущен он был носить ковчежец для того, чтобы обличились дела его и чтобы отнять у Иуды всякое извинение, ибо он сам распоряжался деньгами и не нуждался в них. Сердце же его, замечает Златоуст, раскрыто Евангелистом, чтобы указать на опасность сребролюбия.

Мы к этому прибавим, что по всей вероятности Иуда сам предложил себя в казнохранители.

А в повествовании Иоанна есть еще одна чисто зрительная деталь, какой нет в трех других Евангелиях, — ящик, в котором Иуда хранил деньги.

Иоанн и Марк упоминают о трехстах динариях, за которые миро было куплено, а потому могло быть и продано за эту же цену. У Иоанна, Матфея и Марка сказано о том, что, продав миро, деньги можно было бы раздать нищим, — у Луки этого нет. Но во всех четырех Евангелиях мы читаем, что женщину упрекают: у Матфея — ученики, у Марка — «некоторые», у Луки — Симон-фарисей, который, правда молча, «сам в себе» упрекает не только женщину, но и Иисуса за то, что Он позволил грешнице прикасаться к Себе. У Иоанна упрек звучит из уст Иуды.

Помазание Марией ног Иисуса миром; ропот Иуды

Тогда Иуда Искариот, хранитель денежного ящика, в который опускались пожертвования на содержание Иисуса с Апостолами и на раздачу нищим, сказал: «Лучше было бы продать это миро за триста динариев и раздать нищим, чем так непроизводительно тратить его». Сказал же это он, как объясняет Евангелист Иоанн, не потому, что заботился о нищих, а потому, что был вор; если бы это миро было продано за триста динариев, то деньги для раздачи нищим поступили бы к нему, и он имел бы возможность украсть их, если не все, то хотя бы часть; об этом-то он и жалел теперь.

Иуда Симонов Искариот и пр. (об Иуде чит. в объясн. Ин. 6:71 ст.). «Не стыдится евангелист говорить о предательстве Иуды. Так евангелисты никогда не скрывают ничего, даже и того, что казалось предосудительным», замечает св. Златоуст. За триста динариев (на трех стех пенязь). Динарий или пенязь— монета в 20 коп.; 300 динариев или пенязей составляют около 60 руб.,—сумму значительную.

Нашего внимания заслуживает в повествовании о помазании инцидент с Иудой (Ин. 12:4–6). В Мк.14помазывание вызывает осуждение «некоторых» (τινές). В Мф. осуждают ученики (ср. Мф. 26:8). В Ин. , вполне понятно, осуждает Иуда Искариот. К предательству Иуды евангелист готовит читателя постепенно. Сначала – это общее указание Ин. 6:64, затем, через несколько стихов, дает его имя (Ин. 6:71). Даже в гл. XIII, когда Иуда уходит на дело предательства (ср. ст. 30), мы видим несколько предваряющих указаний: в ст. 2, в ст. 10 и 11, в ст. 18 и 19. Последнее из этих указаний (ст. 21 и 22) побуждает Петра задать вопрос ученику, которого любил Иисус. Тот спрашивает Иисуса, и Иисус ему отвечает (ср. ст. 23–30). В повествовании о помазании дается характеристика Иуды. Он осудил помазание не ради нищих, а «потому, что был вор и имел денежный ящик, брал¹ то, что туда опускали» (Ин. 12:6). Эта характеристика должна позволить читателю лучше понять дело Иуды. Но если здесь дается имя Иуды, то дается и имя помазавшей Иисуса Марии, и притом впервые. В свете этих наблюдений мы получаем право понимать Иоанновское повествование о помазании как противоположение Марии и Иуды. С одной стороны – не знающая предела жертвенная любовь к Иисусу. С другой стороны – диавол (ср. Ин. 6:69–70), облекающийся в личину благочестия и заботы о нищих. Для понимания Иоанновского повествования о Страстях это противоположение имеет существенное значение.

+++Кузнецова В. Н. Евангелие от Иоанна. Комментарий. М.: 2010. С. 302++

Это был поступок всецело-преданной любви, необычайнаго самоотречения, и бедные галилеяне, следовавшие за Христом, так мало привычные ко всякой роскоши, но понимавшие однакоже цену этого дара, естественно не могли не изумиться, что такая драгоценность растрачена была в один миг. В одном же из них это благородное дело Марии пробудило низкое чувство досады и злобы, — именно в Иуде Искариоте. Его низкая натура, которую не могло облагородить и благодатное сообщество с Христом, начала уже сильно обозначаться, и он, разочаровавшись в выгодах, которых ожидал от вступления в общество Христа, начал вознаграждать себя вороветвоы из общинной кружки. И теперь при виде щедрой жертвы Марии, которая при переводе на деньги составила бы значительную сумму для апостольскаго ковчежца, находившагося в полном его распоряжении, душа его переполнилась негодованием и бешенством. Ею уже овладел диавол. Мучимый духом алчности, он с притворным человеколюбием угрюмо заметил: к чему такая трата? «Для чего бы не продать это миро за триста динариев и не раздать нищим»?