Евангелие от Иоанна, Глава 12, стих 24. Толкования стиха

Если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода. Зерно – Иисус, Который погибает в мире сем, спасая его Своей гибелью. Но затем Он говорит нечто еще более поразительное.

Когда в Иерусалиме апостолы Филипп и Андрей сказали Иисусу, что эллины, пришедшие сюда на поклонение в праздник Пасхи, хотят увидеть Его (Ин. 12:20—21), то Он ответил им на это знаменитыми словами: «Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрёт, то останется одно; а если умрёт, то принесёт много плода» (Ин. 12:24). Упоминание о греках в этом контексте весьма примечательно, ибо, если бы слова Иисуса дошли до нас как цитата из произведения неизвестного автора, вполне можно было бы предположить, что это текст античного происхождения, из числа фрагментов какого-то греческого философа — Анаксимандра, Гераклита, Демокрита и др., а может быть, и Сократа.

Действительно, у приведенного евангельского стиха есть особенная черта: он сформулирован на языке греческой философской мысли. С одной стороны, слова, произнесенные здесь Иисусом — «зерно», «плод», — прекрасно знакомы нам по другим евангельским текстам. «Зерно» в Евангелии — это синоним выражения «слово Божие». «Плод» — тоже одно из ключевых слов Священного Писания и, прежде всего, Нового Завета: Христос призывает нас оценивать любое явление, любое событие по тем плодам, которые оно приносит.

С другой стороны, в этой фразе нет ничего, что противоречило бы греческой ментальности. Представителю греко-римской культуры того времени её смысл был бы понятен. Более того, в сознании образованного слушателя эта фраза, возможно, вызвала бы ассоциации с Сократом, который добровольно выбрал смерть. Когда Сократа осудили на смерть, его ученики, среди которых было много богатых и влиятельных людей, пытались устроить ему побег из тюрьмы. Но Сократ отказался бежать, поскольку для него было важнее остаться правым, чем живым. Ученики принимали это с трудом. Однако Сократ, выбрав смерть, стал совестью человечества… Слова Иисуса, обращенные через апостолов к эллинам, напоминают нам и о его судьбе — о честности, которая порою неминуемо ведет к смерти, но приносит плод, преобразуя жизнь многих.

Затем эта максима о пшеничном зерне будет повторена апостолом Павлом: «Безрассудный! то, что ты сеешь, не оживет, если не умрёт. И когда ты сеешь не тело будущее, а голое зерно, какое случится, пшеничное или другое какое. Но Бог дает ему тело, как хочет, и каждому семени свое тело» (1 Кор. 15:36—38). И здесь тоже речь идет о том же — о жизни, которая рождается через смерть.

Очень важно также понимать, что здесь Иисус впервые говорит не с иудеями, а с местными язычниками. Здесь он, что называется, лицом к лицу сталкивается с греко-римской цивилизацией. Происходит та самая встреча, из которой затем вырастет вся святоотеческая традиция — и Василий Великий с его «Шестодневом», в котором делается блестящая попытка синтезировать греческую философскую мысль и античную науку с Библейским Откровением, и Григорий Нисский, и Григорий Богослов, и многие другие христианские мыслители IV века и более поздних веков.

Не случайно Данте в «Божественной комедии» помещает античных мыслителей и поэтов (Гомера, Горация, Овидия, Лукана, Платона, Сократа, Демокрита, Фалеса, Анаксагора, Сенеку, Цицерона и других), поскольку они родились до того момента, как в мир пришел Иисус, и уже поэтому не могли быть христианами, не в аду, где, казалось бы, им надлежит быть с точки зрения человека средневековья, так как они не почитали как должно Бога (non adorar debitamente a Dio), но в городе Лимбе. «Именем своим, — говорит о них Вергилий, — они гремят земле, и слава эта угодна небу, благостному к ним». Здесь они пребывают в тишине и покое in prato di fresca verdura, то есть среди луга, покрытого свежей зеленью. Рядом шумит прекрасный родник, близ которого тени великих греков и римлян, li spiriti magni, то есть «великие духи», как называет их Данте, собираются на месте «открытом, освещенном и высоком» sopra 'l verde smalto или «над зеленой эмалью», или, как прекрасно переведено у М.Л. Лозинского, «на зеленеющей финифти трав». И сразу вспоминается, что рассказывает о загробном мире в «Энеиде» Вергилия древний поэт Мусей спустившемуся туда на поиски своего умершего отца Энею: «.по рощам тенистым мы живем; у ручьев, где свежей трава луговая, —наши дома» (VI, 674-676).

Становится ясно, что Данте поселяет древних поэтов и философов в той самой обстановке, что казалась естественной для загробного мира самим римлянам. И это понятно, потому что для автора «Божественной комедии» они — прямые предшественники христианства и непосредственные наставники святых отцов, поскольку последние именно им подражали в плане литературной формы своих творений и у них учились как греческому, так и латыни. Мало того, у них они брали конкретный материал, а зачастую идеи и принципиально важные тезисы. Василий Великий постоянно использовал Плутарха, Амвросий Медиоланский — Цицерона, а Григорий Богослов в своих поэтических текстах подражал Гомеру и т.д.

Притча о пшеничном зерне, упавшем на землю

Но этой славе должна предшествовать смерть; и вот, чтобы Апостолы и эллины не отшатнулись от Него, когда Его поведут на крест, Он теперь же говорит им о необходимости Своей смерти и объясняет это примером из жизни растений: «Если зерно, например, пшеничное, посаженное в землю, даст росток, то хотя само и умирает, то есть перестает существовать в виде зерна, зато приносит много плода, а если лежит в земле нетронутым, не проросшим, то остается бесплодным. Так бывает и в жизни людей: иногда человек может принести ближним своим большую пользу не иначе, как путем самопожертвования; жертвуя собой, он спасает многих, а если он любит себя больше этих многих, если он ради своего благополучия готов жертвовать их судьбой, то он хотя и остается неприкосновенным, но зато и бесплодным, как осужденная смоковница. Кто любит земную жизнь свою настолько, что не решается жертвовать ею для блага других, тот в сущности теряет все: оберегая всячески эту жизнь, которая представляется лишь мгновением в сравнении с вечностью, он лишается блаженства Вечной Жизни, а кто считает Вечную Жизнь выше этой мимолетной, тот не задумается пожертвовать ею, если того требует благо ближних или торжество истины. Любящий душу свою погубит ее; а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную

Этими словами Иисус Христос утешает Своих учеников, показывая им на примере, что смерть Его полезна и необходима, и что она подобно пшеничному зерну принесет много плодов. По вышеуказанной причине Иисус Христос должен был послать учеников после крестной смерти Своей ко всем народам, чтобы смерть Его сделалась жизнью для язычников. Под смертью пшеничного зерна разумей, конечно, гниение посеянного зерна. Затем Он убеждает и учеников презирать смерть и не щадить своей жизни в опасностях, которые им угрожают за веру в Него.

Здесь Господь образно—именно под образом пшеничнаго зерна, представляет необходимость Своей смерти. Он сравнивает Себя с зерном, а свою смерть и погребение с посевов пшеницы. Не указывает Он на пророчества о Своей смерти, а прибегает к простому и понятному для всех явлению природы: потому что пред Ним в настоящее время не одни иудеи, а и язычники, которые не знали пророков. «Как зерно тогда только приносит плод, когда умирает, — сгнивает под землею; так и учение и дела Мои, как бы так говорил И. Христос, только тогда принесут плод спасения человекам, когда Я Своими крестными страданиями и смертию принесу Богу Отцу искупительную жертву за грехи их.» Этими словами Господь открывает и ученикам и еллинам тайну Своей спасающей смерти. Посему пусть не смущаются ученики, как бы так продолжает Господь, что Я иду на смерть, и при том тогда, когда стали обращаться ко Мне язычники: вследствие смерти Моей особенно усилится проповедь Евангелия и уверуют язычники. Пусть и еллины оставят свою языческую философию и уверуют в силу Моих крестных страданий и смерти, и тогда сами собою рушатся их сомнения, и душа их найдет мир. Истинно, истинно (аминь, аминь). Это—усиленное уверение в непреложной истине.

Для чего сеятель бросает пшеницу в землю? Для того ли, чтобы пшеница погибла и изгнила? Нет, но для того, чтобы жила она и принесла плод. Бросая семя, сеятель думает не о смерти и тлении семян, а об их жизни и плодоношении. Поистине, с радостью сеет сеятель семя свое, не думая о смерти, но думая о жизни и урожае.

Сеятель - это Христос Господь, а люди суть Его пшеница. Благоизволил Он назвать нас этим именем. Много есть и других злаков на земле, но нет ничего драгоценнее пшеницы.

Для чего сеет нас Господь по земле? Для того ли, чтобы умерли мы и истлели? Нет, но для того, чтобы жили мы и приносили плод. Мимоходом упоминает о нашей смерти - но лишь как об условии жизни и многого плода. Цель сева - не смерть, а жизнь. Но семя должно сначала умереть и истлеть.

Он кстати, лишь вкратце упоминает об этом семени, ибо знает, что всем нам это даже слишком хорошо известно. Лишь вскользь говорит Он нам и об этом нетлении тогда как Его Евангелие - это, главным образом, повествование о жизни: о жизни и [ее плодах. Об этом благовествует Он нам подробно, ибо знает, что это нам неизвестно и что мы задыхаемся от неведения и сомнений. Причем не только говорит он нам о жизни во всех ее частностях, но и раскрывает нам жизнь. Своим Воскресением яснее солнца являет он нам и много плода. Да и вся история Его Церкви есть самая очевидная картина жизни.

О Владыка неодолимой жизни, спаси нас от греховной смерти. Избавь нас и от смерти душевной. Тебе слава и похвала вовеки. Аминь.

пшеничное зерно. Брошенное в землю зерно, прорастая, умирает, но из него вырастает колос.