Евангелие от Иоанна, Глава 11, стих 53. Толкования стиха

Не потому, что могущество Его было недостаточным, чтобы Он мог, если бы захотел, ходить между иудеями открыто — и ничего бы они Ему не сделали, но Он дал ученикам Своим пример, как жить в человеческой немощи, — показал, что нет греха в том, если верующие в Него, будучи Его членами, станут скрываться от взора своих преследователей и лучше будут избегать ярости злодеев, нежели явно разжигать ее по отношению к себе.

Наконец все совещание заключил своим приговором Первосвященник (« Архиерей сый лету тому» не то, – что Каиафа на тот год был Архиереем, а на другой – другое лицо, и таким образом между собой чередовались: но то, что Каиафа был Архиерей в этот достопамятный год), который был из секты Саддукейской (Деян. 5:17) и по самому направлению своей секты был очень далек от того, что дорожить чем-нибудь святым. «Вы ничего не знаете, сказал он, конечно обращаясь к стороне, несколько поддерживавшей Иисуса и может быть настаивавшей на том, чтобы наперед Синедрион удостоверился в том, что Иисус точно не есть Мессия, – вы не знаете ничего (в политике) и не подумаете, что лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб. (В таком виде представляется Иоанном решение Каиафы очевидно потому, что так оно стало ему известно от присутствовавших в Синедрионе и расположенных к Иисусу лиц, как напр., Никодима, Иосифа. Рассказывая об этом, они не могли умолчать, что они противостояли было общему мнению, но были отражены словами первосвященника, которые были приняты всеми. Как верен Евангелист своим источникам!). Его голос приняло и верховное правительство народа Божия – определили умертвить Сына Божия, но не решили еще, как и когда именно это привести в исполнение; вообще же не хотели откладывать надолго.

Вот к чему привело воскрешение Лазаря – не само по себе, но по усиливающейся непрерывно злобе врагов Иисуса. Будучи само в себе чрезвычайным из чудес Спасителя и заключая собой ряд славнейших Его деяний, оно как бы вызвало соответственное себе по величию совершенно противоположное определение Синедриона. Пещера Вифанская отдала своего мертвеца с тем, чтобы другая пещера сокрыла в себе ее опустошителя. Фома, сказав своим соученикам: пойдем и мы умрем с Ним, с нашим Учителем, не ошибся, по крайней мере в рассуждении своего Учителя. Сам Иисус, идя на гроб Лазаря, плакал, кажется не только об умершем, которого хотел воскресить, но и о злобе людей, которые готовили Ему вскоре гроб, – так же как Он потом плакал об Иерусалиме, приближаясь к Иерусалиму, как царь кроткий. Он видел пред собой грядущее и когда пошел в Иудею, тогда мог сказать: власть имам положити душу Мою за овцы Моя, а когда, испустив дух, потряс землю и воскресил умерших, тогда: власть имам приятии ю. – Что же побуждало Его предаться в руки врагов своих? То, что Самим Отцем и Своей любовью Он назначен быть Агнцем, вземлющим грехи мира.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 185-186++

«С этого дня они приняли решение убить Его» . Зная о происшедшем, Иисус ушёл «в страну близ пустыни, в город называемый Ефраим, и там остался с учениками». Приближалась Пасха, и паломники начали собираться в Иерусалим. В связи с этим синедрион даёт указание сообщить сведения о местопребывании Иисуса, чтобы можно было захватить Его и казнить.

Глава начинается с подробного обсуждения опасности в Иудее, а заканчивается тем, что «Иисус больше не ходил открыто между иудеями».

Великое чудо воскрешения Лазаря произвело сильное действие на всех видевших его и слышавших о нем. Многие из иудеев-очевидцев этого чуда, доселе равнодушные к Господу, теперь уверовали в Него. Но тем более обезпокоились этим враждебные к Господу Иудеи. Они пошли в Иерусалим и разсказали о всем, что Иисус сделал, фарисеям. Тогда первосвященники и фарисеи собрали совет я стали разсуждать: что им предпринять против Иисуса? Чудес Он творит много, и если оставить Его так, то все уверуют в Него. А тогда народ произведет возстание против римлян, которое кончится, однако, тем, что римляне совершенно разорят Иерусалим и храм, а у народа иудейскаго опишут и ту незначительную политическую самостоятельность, какой доселе он пользовался под римским владычеством. Тогда первосвященник Каиафа сказал: „Что тут много разсуждать? Лучше, разумеется, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб в случае возмущения. А потому, кто бы Он ни был этот Иисус, следует Его скорее предать смерти». Слова эти изошли из злобнаго сердца. Но высказанная в них мысль, что Иисусу следует умереть за народ, была истиною, и таким образом нечестивыя уста Каиафы, вследствие того, что он был на тот год первосвященником (а первосвященник был в древности органом божественнаго откровения. Исх. 28:30. Чис. 27:21), невольно изрекли пророчество. Ибо И. Христос действительно по определению Божию должен был умереть для спасения людей, „и не только за народ,—замечает евангелист,—но чтобы и разсеянных чад Божиих собрать воедино”, т.-е. не только для спасения иудейскаго парода надлежало умереть Христу, но чтобы из всех людей всего мира составить единую вселенскую церковь Христову (ср. 10:16). После такого суждения Каиафы в Синедрионе постановлено было окончательное определение убить Иисуса.

Это решительный момент, когда синедрион приходит к бесповоротному решению об убийстве. Прежде (Ин. 7:1, 25, 8 и др.) искали убить Господа Иудеи, т. е. это было желание озлобленных начальников народа и преимущественно фарисеев. В главе 7 "фарисеи и первосвященники» посылают служителей схватить Господа, но это не было еще решение синедриона, который, как видно из ст. 45–53, хотя был в сборе, но не постановил никакого решения и вероятно не знал сам, что делать с Иисусом, если бы служители привели Его тогда. Всего вероятнее, что индифферентные политиканы, приверженцы языческих философских школ, саддукеи, бывшие во власти, не давали еще до сего времени явного своего согласия на убийство человека, всеми признаваемого за святого и праведного, хотя фанатики фарисеи давно старались убить Господа под формой неудержимого народного волнения Ср. "взяли камни, хотели убить» Ин. 7:1, 44; Ин. 8:40, 59 и др.. Но когда первосвященник, официальная глава саддукеев, т. е. партии, находящейся во власти, высказался за необходимость убийства (и несомненно посоветовавшись с истинным главою партии, тестем своим Анною) Ср. Ин. 18 с объяснениями., тогда фарисеи, доселе боявшиеся вмешательства садукеев, подкрепляемых Римлянами, проводят в синедрионе тайное еще, но решительное определение необходимости убийства.

«От того убо дне совещаша, да убиют Его».

Вместе с сим решением, развязывавшим им руки, фарисеи принимают вероятно тайные деятельные меры, клонившиеся к овладению Господом. Это дело, как показывали прежние опыты, далеко не могло быть легким в виду того, что и много народа истинно любило Господа, а также того, что самые служители храма не посмели взять Господа (7 гл.) Фарисеи не понимали конечно, что минута страдания Господа могла наступить лишь по собственной Его воле. Но кажется нет сомнения в том, что они в эту минуту приступают к решительным переговорам с Иудой Искариотским, подкупают этого сребролюбца и изменника (Ин. 12:6) и от него узнают о месте и времени где и когда удобнее всего схватить Господа, не боясь вмешательства народа.

+++Опыт изучения Евангелия св. Иоанна Богослова. Том 1. С-Пб.: Изд. И.Л. Тузова, 1887. С. 421-422++

Речь Каиафы не встретила возражений, и синедрион постановил: убить Иисуса.

Итак, преследователи Его достигли коварной цели и убили Его, надеясь уничтожить веру Его последователей. Однако вера возрастала как раз от того, что, как надеялись они, должно ее погубить. <...> Даже то, что жестокость людей обрушила против Него, Он обратил в справедливость и милость.

Слова Каиафы в Синедрионе: «лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб (50) повлияли на членов Синедриона, и было положено умертвить Господа (совещаша, да убиют Его). Об этом замышляли враги Господа и прежде сего, но тогда это было еще не решительным приговором, теперь же состоялся у них окончательный приговор. Но так как еще не пришло предопределенное время страданий и смерти Господа — Искупителя, Он как истинный Агнец пасхальный, долженствовал принести Себя в жертву в Пасху, и до сего праздника оставалось еще несколько дней, и притом принести торжественно, а не тайно, как быть может желал Синедриона» (Мф. 26:4). Поэтому Господь уже не ходил явно, (открыто — не яве хождаше) между иудеями, т.-е. между теми из них в Иерусалиме, которые были враждебно настроены против Него, а удалился из Иерусалима на время в уединенное место. — в страну близ пустыни, в город, называемый Ефраим. Город Ефраим был не большой и незначительный и лежал в местности близ пустыни Иерихонской, на северо-восток и недалеко от Иерусалима. Здесь в уединении И. Христос свободно мог приготовить Своих учеников к предстоящим в скором времени ужасным для них событиям. В случае поисков со стороны врагов Он мог легко и скрыться отсюда в самую пустыню.

Как уже было сказано, в историческом плане Воскрешение Лазаря было тем последним толчком, который привел к Страстям. Иудейские начальники видели в лице Иисуса политическую опасность: «...если оставим Его так, все уверуют в Него, и придут римляне и уничтожат у нас и Храм, и народ» (Ин. 11:48). Разрыв между Иисусом и миром уже совершился. Начальники – это мир. Они помышляют о мирском. Но они дорожат Храмом, и Каиафа, в своем первосвященническом достоинстве, способен изречь пророчество. Он сказал: «Лучше, чтобы один человек умер за народ, а не весь народ погиб" (Ин. 11:50). Для евангелиста в этом слове первосвященника, в этот год стоявшего у власти Lock, op.cit. p. 265., открылось пророчество (έπροφήτευσεν) о том, что «предстояло Иисусу умереть за народ». Сам о том не думая, он сказал о заместительной смерти Христовой. Евангелист прибавляет: «И не за народ только, но для того, чтобы и рассеянных детей Божиих собрать воедино» (ср. Ин. 11:49–52). Мы узнаем в толковании этого невольного пророчества и слово Христово об «овцах не сего двора» (ср. Ин. 10:16): полнота спасения, осуществляемая чрез Страсти Христовы.

«С этого дня положили убить Его». Стражникам дано было приказание тщательно следить за Ним, чтобы при первом удобном случае арестовать Его и подвергнуть безпощадному суду смерти. Вследствие этого Спасителю невозможно было более оставаться в Иудее, и так как не настал еще час Его, то Он на время удалился «в страну близ пустыни, в город называемый Ефраим, и там оставался с учениками Своими». Там, в полной безопасности от всех замыслов и козней Своих смертельных врагов, Он спокойно и счастливо провел последния недели жизни, окруженный только Свонми учениками, которых Он в этом мирном уединении подготовлял к великому труду на зреющей жатве мира.

Наученные словами Каиафы, они приняли решение убить Господа. От какого же духа пророчество Каиафы о том, что Иисус должен умереть за народ? Неужели Святой Дух действовал в таком человеке, ставшем причиной заговора против Иисуса? Или то был не Святой Дух, а некий другой дух, способный и говорить через нечестивца, и подвигнуть других, ему подобных, против Иисуса? <...> Фарисеи и первосвященники неверно поняли пророчество о Спасителе нашем, произнесенное Каиафой. Ведь это пророчество верно в том смысле, что для нас лучше, чтобы умер один человек за народ, а весь народ не погиб. Они же считали, что значение и намерение его совета в чем-то ином, потому и положили с того дня убить Иисуса. Я все это говорю в ответ на тот довод, что через Каиафу пророчил Святой Дух. Сам я ни в коем разе не считаю, что было именно так, но оставляю читателю решить, что верно в отношении Каиафы и был ли он движим Духом.