Евангелие от Иоанна, Глава 10, стих 2. Толкования стиха

Кого мы назовем придверником? Кого бы мы не нашли, следует остерегаться, чтобы он не был сочтен более важным, чем сама дверь, ибо в домах людей придверник важнее, чем дверь. Действительно, придверник ставится выше двери, а не дверь — выше придверника, ибо придверник охраняет дверь, а не дверь — придверника... Возможно, мы должны считать придверником Самого Господа. Ведь в делах человеческих пастырь и дверь сильнее отличаются друг от друга, чем придверник и дверь; и тем не менее Господь сказал, что Он — и пастырь, и дверь. Почему же нам не подумать, что Он также и придверник?.. Ведь что такое дверь? То, через что мы входим. Кто такой придверник? Тот, кто открывает. Значит, кто открывает самого себя, если не тот, кто самого себя выставляет?.. Если ты ищешь другое лицо придверника, то может встретится Святой Дух... Сам Господь говорит Своим ученикам о Святом Духе: Он Сам научит вас всей истине (Ин. 16:13). Что есть дверь? — Христос. Что есть Христос? — Истина. Кто открывает дверь, если не Тот, Кто учит всей истине?

***

На ст. 2-5

А входящий дверью есть пастырь овцам: ему привратник отворяет (Ин. 10:2—3). Об этом привратнике мы тогда спросим, когда узнаем от Самого Господа, что такое дверь и кто есть пастырь. И овцы слушаются голоса его, и он зовет своих овец по имени (Ин. 10:3). Ибо имена их Он имеет записанными в книге жизни. Он зовет своих овец по имени. Поэтому и говорит апостол: познал Господь Своих (2 Тим. 2:19). И выводит их; и когда выведет своих овец, идет перед ними; а овцы за ним идут, потому что знают голос его; за чужим же не идут, но бегут от него, потому что не знают чужого голоса (Ин. 10:3-5). Все это полно загадок, порождает вопросы, наполнено тайными намеками. Последуем же далее и послушаем Учителя, открывающего кое-что в этих неясных вопросах и заставляющего нас проникнуть внутрь через то, что Он открывает (см. толк. на Ин. 10:8)

И между тем это – вожди народа! Но надобно же знать несколько и народу, кто эти руководители его и кто его истинный пастырь!

Слепота фарисеев тем была пагубнее, что они были вожди народа. В самом деле, чего надлежало ожидать от народа при таких руководителях? Видя все пред Собою, Господь приточно изобразил, Кто Он, кто эти мнимые руководители, где Его стадо, и что ожидает его в будущем?

Соберем черты этих образов, разрозненные у Евангелиста: вор или разбойник входит во двор овчий не дверью, но перелазывает инде ст. 1, он кличет овец, но овцы нейдут за ним, а бегут от него, потому что не знают чужого голоса ст. 5. Он приходит только за тем, чтобы украсть, убить и погубить ст. 10. – Напротив пастырь 1, входит дверью, 2, ему отворяет придверник и 3, овцы слушают голоса его, 4 и он кличет своих овец по имени и вводит их; 5, и когда выведет своих овец, идет перед ними, а овцы за ним идут, потому что знают голос Его ст. 2–4.  

Под образом разбойников, перелазящих ограду двора и убивающих овец, Спаситель изобразил, как Сам Он объявил сие, всех тех, которые приходили (в двор овчий) перед Ним.  

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 177-179++

Безусловно, в девятой главе не только прослеживается путь веры слепорождённого, но и выявляется продолжающееся неверие фарисеев. Они не хотят признать совершившееся чудо, а безупречная логика исцелённого приводит их лишь к вспышке ярости и негодования. Вопрос слепорожденного, не хотят ли они сделаться учениками Иисуса, вызывает у них раздражение и всплеск самодовольства: «Мы Моисеевы ученики». И даже те фарисеи, которые окружали Иисуса Христа, всё равно не верили в Него. В этом смысл Его последних слов в девятой главе.

Таким образом, в девятой главе проводится четкая грань между теми, кто готов верить, и теми, кто верить не желает, между учениками (безусловно, что изгнанный фарисеями исцелённый слепец становится учеником Иисуса Христа) и теми, кто учениками не хочет быть или ими подлинно не является. И мы можем сказать, что 9-ая глава является своего рода наглядной иллюстрацией к тому учению Иисуса Христа, которое Он излагает в следующей, 10-й главе, проводя различие между Своими овцами, которых дал Ему Отец, и теми, кто Его овцами быть не может.

Глава начинается с притчи. В отличие от синоптических авторов, которые используют слово раrаbоlе, у Иоанна используется слово paroimia. Оба греческих термина соответствуют еврейскому слову mashal, которое обозначает большой спектр литературных жанров: притчу, сравнение, аллегорию, загадку. Притча в четвёртом Евангелии – это не столько краткий поучительный рассказ, как у предыдущих евангелистов, сколько форма речи Иисуса, непонятная слушателям¹ (Ин. 10:6).

Притча о Добром Пастыре

Притча (Ин. 10:1-6) состоит из двух сюжетов. Первый связан с тем, что пастухи на ночь оставляли своих овец в закрытом помещении под присмотром привратника, а утром приходили к сторожу и выкликивали своих овец. Пастырь – не вор и не разбойник. Он известен привратнику, и тот отворяет перед ним дверь. Каждую из своих овец пастырь знает по имени и выводит их. Вторая картина – путь к пастбищу. Овцы следуют за знакомым голосом. Чужой же голос напугал бы их, и они бы разбежались.

В притче (ст. 1-6) пастырь противопоставлен ворам, разбойникам и другим пастухам. Нет необходимости в объяснении, кто они такие. Кто такой сторож, который открывает пастырю дверь, или кто те волки, которые желают погубить стадо Христово? Что означает, что все предшественники Иисуса Христа «суть воры и разбойники»? Конечно, Господь отличает себя от ложных пастырей, какими были фарисеи и иудейские религиозные вожди. Но конкретизация всех образов² не всегда возможна.

Эта речь произнесена была И. Христом вслед за обличением слепоты фарисеев, пастырей народных. Нею речь можно разделить на две части: 1—5 стихи заключают в себе, собственно, притчу *), а ст. 7—18 — изъяснение ея чрез И. Христа. Последнюю можно подразделить на два отделения: в первом (7—10) И. Христос сравнивает Себя с дверию во двор овчий и противополагает Себе воров и разбойников, не входящих этою дверию во двор овчий, а прелазящих инде; во втором (11—18) — с пастырем добрым и противополагает Себе наемника.

Ст. 1—5. Образ притчи заимствован из пастушеской жизни в Палестине. Для загона овец в ночное время там иногда устрояются загороди, которыя часто сверху бывают открыты. В эти загороди часто загоняют не одно, а несколько стад. Но как пастух очень хорошо знает овец своего стада, из которых почти каждая имела у него, сообразно с своим видом или нравом, особую кличку, так я овцы по виду и голосу очень хорошо распознавали своего пастуха и только за ним охотно следовали. Вор, когда приходил, разумеется, должен был перелезать через забор, потому что у двери оставался один из пастухов („придверник»).

«Сын человеческий, изреки пророчество на пастырей Израилевых, изреки пророчество и скажи им пастырям: так говорит Господь Бог: горе пастырям Израилевым, которые пасли себя самих! не стадо ли должны пасти пастыри?» (Иез. 34:2).

«Горе пастырям, которые губят и разгоняют овец паствы Моей, говорит Господь» (Иер. 23:1).

В словах Господа, записанных Евангелистом Иоанном в главе десятой, заключается установление на вечно общины Христовой взамен древней ветхозаветной общины, которой пастыри оказались недостойными своего призвания.

Но независимо от того, что пастыри ветхозаветной церкви оказались недостойными, пришло время, Господом Богом назначенное для устроения на земле царства Божия, в коем Царь и Пастырь есть Сам Господь. Он же Господь, Сын человеческий есть Дверь в сие царство Божие, ибо никто не может перейти из мира материальных интересов к миру горнему духовному,– к миру высоких нравственных стремлений, к пренебрежению земных радостей и к светлым радостям духа, – иначе, как чрез ту Дверь, которая находится на рубеже двух миров, ибо Слову Божию, второй Ипостаси Святыя Троицы, угодно было спуститься до земли и человека и восприять плоть человека, дабы встретить человека с милосердием Сына человеческого, – когда он волею своею пойдет к воплотившемуся Богу, – и ввести его в мир духовный, в мир абсолютной правды и добра и чистой любви и в радостную жизнь вечную.

Таково значение Пастыря и Двери в нашей жизни, уже сложившейся под христианским влиянием, хотя конечно далеко еще не совершенной. Но перенесемся мыслию в церковь ветхозаветную, в церковь, которая в особенности в последние четыре века, до Рождества Христова От Mалахии до Иоанна Крестителя было четыре века молчания пророческого духа в Израиле. превратилась в общину, пасомую – как выражались и прежде пророки – пастырями для себя, при чем пастыри эти губили и разгоняли овец паствы Господней. Вместо духа Господня пастыри эти ввели дух казуистики, мелочной обрядности, и понизили уровень чувства и мышления души человеческой, или – говоря словами Самого Господа – «взяли ключ разумения, сами не вошли и входящим воспрепятствовали» Лк. 11:52..

Тогда Господь удаляет этих пастырей, Сам становится единым Пастырем стада Своего и учреждает церковь Христову, глаголя ей: «Аз есмь Пастырь»; «Аз есмь Дверь»; и «Аз с вами есмь во вся дни до скончания века» Мф. 28:20..

Речь Господа не прерывается от последнего стиха предыдущей главы Так Иоанн Златоуст, ч. 2, стр. 153–154 (бес. 59 на Иоанна). и связуется с указанием Его фарисеям и книжникам, что они слепы, но что утверждая будто бы видят, – сим самым подвергают себя осуждению. Вместе с сим ясно, кого Господь называет вором и разбойником: «здесь Христос указывает, говорит Златоуст, и на тех, которые были прежде Его (лжеучителями) и на тех, которые явятся после Него» Иоанн Златоуст бес. 59 ч. 2, стр. 154.. Далее св. Иоанн Златоуст говорит, что в первых двух стихах Господь называет Писание дверьми, ибо оно приводит нас к Богу и отверзает путь Богопознания и охраняет овец и не позволяет приходить волкам. Заметим, что в этом смысле Дверь есть тоже Слово Божие, которое глаголало: «многочастне и многообразне во пророцех, в последок же дний сих глаголало в Сыне» Евр. 1:1, 2.: Посему Господь и говорил Иудеям: «аще бысте веровали Моисеови, веровали бысте убо и Мне» Ин. 5:46.. Но в этом и было значение фарисеев и книжников, как воров и разбойников в стаде Божием, что они не веровали Моисею и пасли стадо для себя Выше цитата во вступлении из Иезекииля 34:2., а не для Бога, «учаще учением, заповедем человеческим» Мф. 15:9, смотри весь стих Ис. 29:13., как упрекал их в том Господь, указуя на пророчество Исайи, который от имени Бога говорил народу, что он – народ сей – приближается к Господу устами своими и языком чтит Его, сердце же его далеко отстоит от Господа и благоговение его пред Господом есть только изучение заповедей человеческих. Эти люди, не хотевшие знать Духа Господня в писании, суть «перелазившие инде», они вносили в стадо мысли и стремления человеческия, а не Божии, а потому «перелазили инде», ибо Дверью войти не могли, так как истина охраняла собою стадо. Дверь во двор овчий есть Сам Господь; и никто не может вносить своих измышлений в писание, как осмелились то сделать фарисеи и книжники из властолюбия и хищничества, в чем упрекал князей и ученых народа и Иеремия (Иер. 23:1), и как то делали после Господа Иисуса представители разных сект из кичливой самонадеянности и гордости своей мысли.

Дверник отверзает дверь тому лишь пастырю, который входит дверьми, т. е. Господом, и этого должы слушать овцы. Здесь, как прекрасно замечает Златоуст Loco supra cit. стр. 156., «Господь Себя называет и дверью и Пастырем (и агнцем), указывая на различные стороны Своего служения. Когда приводит нас ко Отцу, – называет Себя дверью, а когда выражает Свое попечение о нас, – пастырем. Он Сам «пред овцами ходит»...

Но сим не исчерпывается все глубокое значение сей притчи, которую и не поняли сначала (ст. 6) слышавшие Господа. Она устанавливала во-первых то, что только Дверью истины, т. е. Самим Господом может войти пастырь; во-вторых она указывала на главенство Самого Господа как Пастыря, но в-третьих она устанавливала и Христианскую Иерархию слуг Господних, которые также суть пастыри Его стада, под непременным условием входить Дверью во двор овчий, т. е. получив власть и повелевие управлять стадом Божиим от Самого Господа нашего Иисуса Христа. «Так и было (говорит Златоуст l. cit. стр. 158) с апостолами, которые свободно входили и исходили, как бы владели всей вселенной, и никто не мог изгнать их».

С точки зрении христианской притча сия с последующим развитием (см. ниже) знаменует церковь Христову, в которой пастыри, входящие не иначе как Дверью, т. е. Господом, пасут стадо не для себя, и не от себя, а лишь как доверенные Господа, который есть единый Пастырь. Сии пастыри при поставлении в звание «домоправителей Господа» «Кто убо есть верный раб и мудрый, его же постави господин его над домом своим». Мф. 24:45. освящаются Духом Святым в таинстве священства и, говоря именем Господа, представляют на земле «глас Господа, его же слышат овцы» (ст. 3): «Подобно тому, как бы кто, отходя в путь и оставляя дом свой, дал слугам своим власть и каждому свое дело, и приказал привратнику бодрствовать» Мк. 13:34. так Господь, отходя с земли, видимым Своим образом приуготовляет тех слуг пастырей, кои будут пасти стадо Его. Посему Господь и сказал трижды в лице Петра всем Апостолам и рукоположенным ими епископам, и получившим от них священство (и диаконат, как особое служение О последнем Деян. 6:3–6.), – «паси агнцев Моих, паси овец Моих» Ин. 21:15–17. Вообще же об епископах ср. Деян. 20:28, 1 Тим. 4 и 5; Титу 1 и др.. При этом Господь многознаменательно спрашивал в лице Петра Надо отделить то, что лично касается Петра и очищения его от греха отречения, от того, что в словах Господа относится ко всем пастырям (о первом см. ниже при изучении Ин. 21:15–17). всю преемственную рукоположением линию пастырей – «любишь ли ты Меня?» Это необходимое условие, равносильное вполне выражению: «Аз есмь Дверь» и «входяй дверьми пастырь есть овцам». Не может быть пастырем тот, кто не любит Господа; если он не любит Господа, он конечно тать и разбойник, перелазяй инде, ибо он не может войти дверью, которая есть Сам Господь. Поэтому чудовищное явление представляли собою книжники и фарисея, руководившие народом, «не имея в себе любви к Богу» Ин. 5:42., и таковое же явление, когда оно по несчастью случалось в христианском мире, было причиною ересей и несчастий церкви. Сохрани Боже, да не увидит когда-либо церковь Христова пастыря, лицемерящего атеиста Что было не редкостью в Риме., или пастыря думающего, будто благочестие служит для прибытка 1 Тим. 6:5. Ср. 1 Пет 5:2–3.. «Внимайте себе и всему стаду, в немже вас Дух Святой постави епископы пасти церковь Господа и Бога, юже стяжа кровию Своею», говорил Апостол Павел, прощаясь с мало-азийскими епископами. «Дух же ясно говорит, что в последния времена отступят некоторые от веры, внимая учениям бесовским, чрез лицемерие лжесловесников» 1 Тим. 4:1–2., ибо, говорит и в другом месте Апостол 2 Кор. 11:13., являются иногда и лжеапостолы, принимающие вид Апостолов Христовых». Все сии предсказаны Господом в читаемой нами притче под именем татей и разбойников, перелазящих инде и не входящих Дверью, которая есть Христос.

Мы должны сказать несколько слов о слове παροιμὶα (притча), которое употреблено в сем месте Евангелия св. Иоанна. Слово сие в Вульгате proverbium, в Biblia Sacra similitudo не то слово παραβολὴ, которое употребляется в Синоптических Евангелиях и которое в латинских переводах передается словом parabola. Со словом παροιμὶα соединяется понятие о более таинственном речении, чем со словом παραβολὴ. Сопоставление двух этих слов мы встречаем в 17 стихе 47 главы греческого текста кн. прем. Иис. сына Сирахова Стих этот соответствует 19-му стиху русского перевода 1872 г. Греч. текст мы читаем по Синод. изд. 1821 г.. В стихе этом читаем: «Имя твое (Соломона) пронеслось»... «за песни и изречения (παροιμὶαις); за притчи (παραβολαῖς) и изъяснения тебе удивлялись страны» Ср. в той же главе Прем. Иис. сына Сирахова ст. 15–17 о загадочной, или таинственной параболе.. Пароимиа по-видимому отличается от притчи тем, что она содержит в себе учение высшее о действиях Божиих, а парабола, притча, есть учение Божие о действиях человеческих. В настоящем отделе Евангелия Иоанна Господь, как мы видели, указует на Себя, как на Дверь и как на Пастыря, и о действиях человеческих упоминает лишь для того, чтобы уберечь стадо Свое от вредных деятелей, влазящих инде».

Основную часть десятой главы Евангелия от Иоанна составляют слова Иисуса о добром пастыре, который полагает душу свою за овец. Они напоминают о новозаветной притче о ста овцах, одна из которых потерялась (Мф. 18:12). Пастух оставляет 99 овец на пастбище в горах и идет искать заблудившуюся. Сопоставив это с Ветхим Заветом, мы убедимся, что образ Бога как Пастыря, Который покоит Свой народ, Свое стадо на злачных пажитях и водит к тихим водам, Который оберегает и охраняет овец Своей пажити, пасёт Израиль, спасает заблудившуюся овцу, — тема коренная в ветхозаветной гимнографии. Она звучит в самом начале псалма 74 (73): «Для чего, Боже… возгорелся гнев Твой на овец пажити Твоей?», в конце псалма 95 (94): «…ибо Он есть Бог наш, а мы — народ паствы Его и овцы руки Его», в последнем стихе 119 (118)-го псалма: «Я заблудился, как овца потерянная: взыщи раба Твоего…» Можно сослаться и на другие тексты Писания, где о Боге говорится как о Пастыре, прежде всего на 34-ю главу книги пророка Иезекииля, ибо в целом слово о Добром Пастыре, которое обращает к своим ученикам Иисус, представляет собой «мидраш» или толкование именно на этот текст Иезекииля.

В притче, открывающей десятую главу, Иисус сначала говорит просто о пастыре и овцах, а потом восклицает: «Я есмь пастырь добрый…» Здесь в скрытой форме уже, безусловно, присутствует «формула», которую мы потом найдем в Послании апостола Павла к Колоссянам, — что в Иисусе «обитает вся полнота Божества телесно» (Кол 2:9). Обратим внимание на то, что в десятой главе неоднократно употребляется глагол «выводить». Этот же глагол употреблен в Септуагинте, греческом переводе Библии (в том числе и в тексте первой из заповедей Декалога!), когда речь идет о Боге, Который выводит Свой народ из дома рабства, из земли Египетской. Значит, добрый пастырь выводит своих овец подобно тому, как Бог вывел Свой народ из Египта. В десятой главе все теснейшим образом связано с ветхозаветными текстами, и прежде всего — с поэтическими книгами Ветхого Завета.

Читая в Евангелии от Иоанна слова Иисуса: «Я есмь пастырь добрый», мы должны понимать: это может и не означать того, что Он произносил их в Своей проповеди. Так от Его имени говорит община Его первых учеников. В этих словах содержится и наше исповедание: «Господи! Ты еси наш Пастырь Добрый!» Это очень важно иметь в виду. Слова Евангелия часто воспринимают как «стенограмму» проповеди Иисуса, как точный «отчет» о том, что Он делал и говорил. Конечно же это не так. Все Евангелие, от начала до конца, нужно воспринимать как словесную икону Христа. Об этом очень хорошо сказал отец Сергий Булгаков в своей книге «Икона и иконопочитание». Об этом же свидетельствует и церковный чин: Евангелие мы лобызаем, как икону, тогда как никакую другую книгу не целуем. Более того, когда Евангелие во время воскресной всенощной кладется на аналой, икону Спасителя, обычно находящуюся там, на это время убирают.

Итак, когда мы читаем слова Иисуса «Я есмь пастырь добрый», это означает только одно: евангелист обратил внимание на этот аспект и подчеркнул его, изобразив Иисуса в словесной иконописи именно как Доброго Пастыря — подобно иконописцу, выделяющему те или иные черты образа. Нельзя не вспомнить, размышляя об этом, знаменитую мозаику из Равенны «Добрый Пастырь», прекрасная копия которой находится в Музее изобразительных искусств им. А.С. Пушкина в Москве, или другого «Доброго Пастыря», из Эрмитажа, — мраморную фигуру пастуха, держащего на плечах овечку.

Следует обратить внимание и на то, что в первых десяти стихах Иисус говорит о добром пастыре, и только в 11-м восклицает, что добрый пастырь — это Он Сам. В этом стихе есть чрезвычайно важное место. Иисус говорит, что Он душу Свою отдает за овец: «Я есмь пастырь добрый: пастырь добрый полагает жизнь свою за овец». Перед словом «овец» здесь стоит тот же самый греческий предлог ὑπέρ — «за», «ради», что и в евхаристической формуле: «Сие есть Тело Мое, еже за вы ломимое… Сия есть Кровь Моя Новаго Завета, яже за вы и за многие изливаемая во оставление грехов». Применительно к смерти Иисусовой, смерти крестной этот предлог употреблен в Новом Завете около тридцати раз. И когда Иисус говорит, что Он душу Свою полагает за овец, то совершенно ясно, что речь идет о крестной смерти и обо всем том, что связано для нас с таинством Евхаристии. Таким образом, в этом тексте уже присутствует в неявной форме, но вполне ясное воспоминание о Тайной Вечери.

Притча о добром пастыре

Фарисеи считали себя непогрешимыми руководителями еврейского народа и истолкователями данного Богом закона; потому-то они с насмешкой и спросили у Иисуса: неужели и мы слепы? Объяснив им ответственность их за то, что они видя не видят, Христос в иносказательной, не сразу понятой ими, форме разъясняет им, что они не могут считаться добрыми пастырями народа, так как думают больше о своих личных выгодах, нежели о благе пасомых ими, и потому ведут их не к спасению, а к гибели. Для наглядности Он сравнивает народ со стадом овец, а руководителей народа — с пастырями этого стада. В восточных странах стада овец загоняли на ночь для охранения от воров и волков в пещеры или нарочно устроенные для того дворы, причем в один двор нередко загоняли стада, принадлежащие разным хозяевам; утром привратники открывали пастухам двери двора, пастухи входили в них, отделяли свои стада от чужих, называя своих овец по именам, и выходили на пастбища; овцы узнавали своих пастухов по голосу и виду, слушались их и выходили за ними. Воры же и разбойники не смели войти в охраняемые стражею двери двора, а перелезали тайно через ограду. Все это было прекрасно известно фарисеям. И вот, беря такой общеизвестный пример, Христос говорит: кто не дверью входит во двор овчий, но перелазить инуде, тот вор и разбойник; а входящий дверью есть пастырь овцам. Ему придверник отворяет, и овцы слушаются голоса его, и он зовет своих овец по имени и выводит их. И когда выведет своих овец, идет перед ними; а овцы за ним идут, потому что знают голос его. За чужим же не идут, но бегут от него, потому что не знают чужого голоса.

После того, как Господь высказал фарисеям, что они слепые, т. е. не истинные, как они мечтали, религиозные руководители народа, почему и сами возстают и других возбуждают против Него, Он предложил им в притче, т. е. в иносказании или подобии, образ истиннаго, добраго пастыря в Своем лице. Личность добраго пастыря для них должна быть понятна, потому что иудеи Моисея и Давида называли «добрыми пастырями». Кто не дверью входит (не входяй дверьми) во двор овчий и пр. Выражение заимствовано от пастушеской жизни в Палестине, где жил Господь. Там и по ночам стада овец паслись на полях: но когда почему либо неудобно было оставлять их на ночь на пастбище, тогда загоняли их или в большия пещеры в горах, или в сделанныя особыя загородки, открытыя и закрытыя. Загнав сюда стада, закрывали двери, и помощники главных пастухов (дверники) оставались при дверях на страже (Лк. 2:7, 8). Главные пастухи обыкновенно входили в загон настоящею дверью; по когда бывали случаи, что воры (тати), т. е. тайные похитители чужой собственности, и разбойники, т. е. отнимавшие собственность силою, делали похищение из стада, то они, конечно, перелезали чрез изгородь, которая по большей части была невысока, или проламывали дыру в ней, или делали подкоп под нею (перелазит инде инуде) Таким образом в этих словах Господь указывает, что есть истинные пастыри и есть не истинные, не спасающие, а губящие других, как воры и разбойники. 

Грубое насилие, с которым фарисеи отнеслись к слепорожденному, было одним лишь из меньших злоупотреблений властью, с которыми эти гордыя лицемеры, обыкновенно, относились к простому народу. И ничто ее могло еще больше огорчить душу Божественнаго Учителя, как это печальное зрелище лицемерия, выступавшаго под знаменем ревности об истине; зрелище ложнаго благочестия, закрывавшаго уста всякому чувству веротерпимости, эгоизма, вытеснявшаго благородную преданность. Невольно вспоминались некоторыя ветхозаветныя пророчества (Иез. 34, Зах. 11). Он видел, как безконечная благость, наполнявшая Его собственное сердце, повсюду была встречаема злобой ложных пастырей Израиля, и это сопоставление их деспотизма с Его законным иосланничествоы послужило поводом к величественной беседе о добром пастыре. На востоке, как в отдаленных гористых округах и всякой другой страны, отношения между пастухом и его стадом бывают совершенно непохожими на механическое и бездушное отношение, замечаемое в других местах. Уединенность пастушеской жизни в этих странах настолько сближает человека и пасомых им животных, настолько связывает их между собою чувством товарищества, при котором они вместе делят и опасности, и удовольствия, что восточный пастух часто забывает различие между собою и своим стадом, и становится другом своих овец, И это чувство не ограничивается только его стороною. Сами овцы настолько же привыкают к своему пастуху и сдружаются с ним, как и он с нимии. Оне становятся его немыми друзьями, совместно разделяют безмолвие и одииакое величие гор или пустыни. Мы научаемся любить то, за что часто подвергаемся опасности. И отсюда различныя опасности от разбойников, волков и т. и. делают для пастуха дорогим то стадо, с которым приходится ему жить. Поэтому, ничего не могло быть трогательнее в такой пастушеской стране, какою была Палестина, чем та картина нежности и взаимнаго попечения из пастушеской жизни, какую изложил Христос в Своей беседе о добром пастыре. Ведь Он пришел в мир для того, чтобы собрать в одно великое стадо новый Израиль, и Христос сравнивает народы со стадами овец. Уже в ветхом завете Иегова, устами пророка Иезекииля (Иез. 34:31), говорил, обещая избавить Свой народ от тирании дурных пастырей: «вы — овцы Мои, овцы паствы Моей; вы человеки, а Я Бог ваш, говорит Господь Бог». В овчарню, обыкновенно, ведет дверь, которой и должен входить к своим овцам истинный пастырь. Ни один пастух не может заявлять притязания на овец, если он не избран, не уполномочен, не послан отцом семейства, действительным владельцем стада. Кто приходит без позволения обыкновенно и не входит дверью, потому что его не пустили бы туда. Он поэтому должен прибегать к хитрости или насилию, чтобы как - нибудь проникнуть в овчарню, а вторгаясь в стадо, производит среди него лишь разрушение и смерть. Такова именно и секта фарисеев, которая, благодаря своему лицемерию и наглости, пользовалась над властью народом Божиим, без всякаго полномочия со стороны истиннаго владельца овец. Не имея божественнаго посольства, как это часто и доказывалось их делами, они расхищали овец в интересе своей гордости, своих предразсудков и своего эгоизма. Их злоба не знала границ. Не только они с ревностью распространяли самое омерзительное учение, но вместе с тем они распространяли и клеветы, чтобы воспрепятствовать Израилю придти к истине. Даже в этот самый момент разве они не дошли до того, что угрожали отлучить Того, Кто был един истинным Пастырем, направлявшим овец Своего Отца небеснаго на истинныя пажити? Отсюда «кто не дверью входит во двор овчий, но перелазит инде, тот вор и разбойник. А входящий дверью есть пастырь овцам. Ему придверник отворяет, и овцы слушаются голоса его, и он зовет своих овец по имени, и выводят их. И когда выведет своих овец, идет перед ними, а овцы за ним идут, потому что знают голос его. За чужим же не идут, но бегут от него, потому что не знают чужого голоса».

входящий дверью. Законному пастуху нет необходимости перелезать через ограду, потому что сторож всегда готов пропустить его. По-видимому, в одном загоне могли содержаться несколько разных отар, и поэтому каждый пастух должен был знать своих овец.