Евангелие от Иоанна, Глава 1, стих 14. Толкования стиха

«И Слово плоть бысть» – под плотью здесь понимается не только одно человеческое тело, но полный человек, в каковом смысле слово «плоть» часто употребляется в Свящ. Писании (напр., Мф. 24:22), т.е. Слово стало полным и совершенным человеком, не переставая, однако, быть Богом. «И вселися в ны» – и обитало с нами, «исполнь благодати и истины». Под «благодатью» разумеется, как благость Божия, так и дары благости Божией, открывающие людям доступ к новой духовной жизни, т.е. дары Св. Духа. Слово, обитая с нами, было исполнено также и истины, т.е. совершенного ведения всего, что касается духовного мира и духовной жизни. «И видехом славу Его, славу, яко единородного от Отца» – Апостолы действительно видели славу Его в преображении, воскресении и вознесении на небо, славу в Его учении, чудесах, делах любви и самоуничижения добровольного. «Единороднаго от Отца», ибо только Он один Сын Божий по существу, по Своей Божественной природе; этими словами указывается на Его безмерное превосходство над сынами или чадами Божиими по благодати, о которых сказано выше.

Каким же это образом во плоти Божество? Как огонь в железе: не переходя в него, но обогащая. Ведь огонь не перетекает в железо, но, оставаясь на своем месте, обогащает его собственной силой, так что оно нисколько не ухудшается от этого обогащения и целиком наполняется огнем там, где соприкасается с ним. И обитало с нами, но не претерпело никакого изменения. И слово стало плотию, но и небо не было лишено Держащего его, и земля приняла Небесного в свои объятья. Для того Бог во плоти, чтобы убить гнездящуюся в ней смерть. Ибо как защитные свойства снадобий одолевают губительные силы, поселившиеся в теле, и как разлитый по дому мрак рассеивается, когда вносят свет, тик и господствующая над человеческой природой смерть исчезает благодаря появлению Божества. И как в воде лед, покуда ночь и мрак, властвует над жидкостью, а лишь пригреет солнце, тает от его лучей, так и смерть царствовала до пришествия Христа. Поскольку же явилась спасительная благодать Божья и взошло солнце Правды, то расточилась побежденная смерть, не вынеся прихода истинной жизни. О глубина Божьей благости и человеколюбия!
*** Бог явился во плоти, действуя уже не на расстоянии, как это было с пророками, но сделав человеческую природу сросшейся и соединенной с Самим Собой и, таким образом, возведя к Себе все человечество через посредство сродственной нам Своей плоти. Но могут сказать, как это через одного Источник света пришел ко всем? Или каким образом Божество явилось во плоти? А вот так, как и огонь в железе: не переменяя место, но уделяя свою силу. В самом деле, огонь не переходит туда, где находится железо, оставаясь на своем прежнем месте, но уделяет ему свою собственную силу, так что и сам не умаляется от этой передачи, и всецело наполняет собой то, что становится ему причастным. Вот таким образом и Бог Слова одновременно и не удалился от Самого Себя «и обитал с нами», не претерпел никакого изменения, «и Слово стало плотью». И небо не опустело от Содержащего его, и земля восприняла в свое лоно Небесного. Не примысливай здесь какого-то ниспадения Божества, ибо Ему не свойственно переходить с места на место, подобно телам. И не воображай себе, что Божество изменилось и превратилось в плоть, ибо то, что бессмертно, неизменно. Но могут спросить, почему же Бог Слово не преисполнился телесной немощью? На это мы ответим: так же, как и огонь не воспринимает свойств железа. Железо черное и холодное, тем не менее, когда его накаливают, оно принимает форму огня, само становясь светоносным, но не делая огонь черным, становясь пылающим, но не охлаждая пламени. Так же и человеческая плоть Господа сама стала причастной Божеству, но не сообщила Божеству своей немощи. С другой стороны, не следует считать, что Божество действует совершенно так же, как и этот чувственный огонь. Но ты воображаешь себе какое-то страдание у Бесстрастного, которое происходит от человеческой немощи, и недоумеваешь, каким это образом тленная природа остается нетронутой из-за приобщения к Богу? Узнай же Таинство. Бог явился во плоти для того, чтобы умертвить гнездившуюся в ней смерть. Ибо как спасительное лекарство, усвоенное телом, побеждает губительные яды, или как царящая в помещении тьма рассеивается при внесении света, так же и господствовавшая над человеческой природой смерть уничтожилась присутствием Божества. И как лед в воде, все время, пока ночь и тень, подчиняет себе водное естество, когда же пригреет солнце, он тает от его лучей, так же и смерть царствовала до пришествия Христова. Когда же воссияла «благодать Божия и спасительная» (Тит. 2:11), и взошло «Солнце правды» (Мал. 4:2), тогда «поглощена была смерть победою» (1 Кор. 15:54), не выдержав приближения Истинной Жизни. О, глубина благости и человеколюбия Божия! Но вместо этого превосходящего человеколюбия Божия мы противимся быть Его рабами. Люди исследуют причину, почему Бог явился среди людей, хотя им следует прежде всего поклониться благости Творца. Что же нам с тобой делать, человек? Ты не искал Бога, пока Он пребывал в вышине. Но даже когда Он сходит к тебе и беседует с тобой посредством плоти, ты все равно Его не принимаешь. Рассмотри же хотя бы причину того, как ты стал родственным Богу. Знай, что Бог явился во плоти потому, что следовало этой проклятой плоти освятиться, немоществующей обрести силу, отчужденной от Бога сродниться с Ним, изгнанной из Рая взойти на Небо. И что за орудие этого Домостроительства? Тело святой Девы (Лк. 1:27). А что за причина Рождения? «Дух Святой» и осеняющая «Сила Всевышнего» (Лк. 1:35).
*** «Видехом, говорит евангелист, славу Его, славу яко Единороднаго от Отца». То есть не по дару и благодати даны Ему видные свойства, но по естественному общению Сын имеет достоинство Отчего Божества. Ибо принимать – общее достояние твари; но иметь по естеству – свойственно Рожденному. Посему как Сын естественно обладает Он принадлежащим Отцу; как Единородный имеет все в Самом Себе совокупно, ничего не разделяя с другим. Поэтому из самого наименования: «Сын», научаемся, что Он имеет общее с Отцом естество; не повелением создан Он, но из сущности воссиял неразлучно, не во времени соединен с Отцом, равен Ему в благости, равен в силе, имеет общую с Ним славу. Ибо что иное Он, как не печать и образ, показывающий в Себе всецелого Отца?

И Слово плоть бысть..., Не мог иначе показать любовь Божию к нам, как только упоминанием о плоти и о том, что Слово сошло к низшему, так как плоть ниже духа. Сказав, что люди родились от Бога, говорит, что Сын Божий стал человеком (такое значение имеет выражение: И Слово плоть бысть), чтобы удивляющийся первому удивлялся и второму, как еще более удивительному, потому что оно служит основанием для первого. Сын Божий стал человеком, чтобы люди стали сынами Божиими. Когда слышишь: Слово плоть бысть, не подумай, что изменилось существо Божие, которое неизменно и невредимо, но что Слово, оставаясь тем, чем было, стало тем, чем не было, или: оставаясь Богом, стало человеком через восприятие плоти, одушевленной, конечно, мыслящей и разумной душой. Все, что происходит, происходит трояким способом: во-первых, так, что природа существовавшего прежде изменяется в природу происшедшего вновь; таким образом из молока происходит сыр, и из глины — черепица; во-вторых, так, что прежняя сущность сохраняется неизменной, но происходит что-либо случайно, — таким образом медь делается статуей, человек справедливым или несправедливым и т.п.; в-третьих, так, что прежняя сущность сохраняется неизменной, но воспринимается другая сущность; таким образом военачальник делается вооруженным. Но Слово стало плотью не по первому способу, потому что природа Его не изменилась, и не по второму, потому что происшедшая плоть не была сущностью; следовательно, изречение это необходимо понимать по третьему способу: облекшись плотью подобно военачальнику, Слово победило врага нашей природы. Сказал: бысть (εγενετο — стало), чтобы уничтожить хулу пустословящих, будто плоть эта была призрачная. Употребив слово εγενετο, евангелист удостоверил, что Слово вочеловечилось действительно, а не призрачно. А чтобы ты не предполагал какого-либо изменения Божественной сущности, говорит: ... И вселися в ны..., Вселилось в нашей плоти, родственной нам и воспринятой от нас. Так как то, что вселяется, отлично от того, во что оно вселяется, то и Слово по своей сущности и свойствам осталось отличным от тела; однако после вселения и соединения воспринимающее Слово и воспринятая плоть составляют одно, но оба эти естества и после соединения несказанно сохраняются неизменными и неслитными. ... И видехом славу Его..., Славу Слова, силу Божества, сияющую через плоть, как через покрывало. Что же это за слава? Бесчисленные и многоразличные чудеса Его: блистательное и преестественное преображение, затем во время распятия - неестественное затмение солнца, страшное раздрание завесы, ужасное землетрясение, распадение камней, открытие гробов, востание мертвых, а главнее всего C превосходящее всякое слово и ум воскресение Господа, и все, что богоприличного после этого видели апостолы. ... Славу яко Единороднаго от Отца..., не такую славу, какова прославившихся святых или Ангелов, но славу действительно Единородного. Яко здесь значит то же, что истинно. Единородного от Отца, т. е. по естеству Сына Божия. Название — Единородный от Матери указывает в Нем по естеству сына Девы, а выражение — Единородный от Отца обозначает в Нем по естеству Сына Божия. ... Исполнь благодати и истины. Утверждая затем, что Слово, ставшее плотью, через это нисколько не умалилось, евангелист говорит, что Оно было Исполнь благодати Божией и истины, — благодати в совершении чудес, а истины в учении, — благодати во всемогуществе, а истины в том, что Оно не имело ничего призрачного.

«И Слово стало плотью, и обитало с нами (Ин. 1:14)», т. е. Слово Божие через плоть, которую приняло, обитало с нами. Не сказал: «у нас», — но: «с нами», дабы показать, что нашей плотью облекся ради нас, как и Сам сказал: «плоть Моя — пища (Ин. 6:55)».
*** Зачем Господь наш облёкся в нашу плоть? Чтобы плоть одержала победу и человеческая природа познала и осознала дары Бога. Ибо если бы Бог победил без плоти, то какую хвалу возносили бы Ему? Во-вторых, чтобы Господь наш мог явить, что вначале Он не испытывал никакой ревности в отношении того, кто возжелал стать Богом. Ведь тот, в ком Господь наш был унижен, более велик чем тот, в ком был Адам в величии и славе¹. Потому и написано: Я сказал, вы — боги (Пс. 81:6). Итак, Слово явилось и облеклось в плоть, чтобы то, что не может быть постигнуто умом², было постигнуто через то, что умом постижимо³, и уже через непостижимое плоть возвысилась против тех, кто её одолевает⁴. Так подобало, чтобы Господь наш стал пристанью всех добрых дел, в которой могли бы собраться все люди, концом всех тайн, к которому спешат все, сокровищницей всех притч, так, чтобы всякий, словно вознесённый на крыльях, смог упокоиться в Нём одном. Узри мудрость Бога в том, что в падении падшего пал вместе с ним Тот, Кому уготовано было восставить падшего⁵. Так как плоть Адама существовала прежде его злых страстей, Господь наш их не воспринял, ибо они отягощали здоровую природу. Тем самым, наш Господь облёкся здоровой природой, утратившей это состояние, дабы изначальное состояние было восстановлено.

*** С того дня, как Господь сошёл среди рабов, господа должны с любовью преклонять колени перед рабами. С того дня, как Богач сделался нищим нас ради, и богач должен стол свой делить с бедняком. В день тот непрошенный дар к нам сошёл; станем милостыню подавать тем, кто алчет и подаяния жаждет... Господь всякой природы сегодня преображён, против природы Его естества; разве трудно для нас зла не желать? <...> Плоть границы природы имеет, за которые выйти нельзя; только воля сильнее, нет границ её росту. Ныне Божественность запечатлела себя в человеке, так чтобы он стал печатью самого Божества.
*** В Своем сострадании Он использовал наше тело ради того, чтобы мы могли вынести вид Его и слышать голос Его и не испытали бы при этом того, что испытали главные из учеников на горе; те, на которых напал сон, когда сошла на них слава Его через это тело¹... А это для того, чтобы мы познали, ради чего Он явился без славы и ради чего Он пришел в теле. Ибо если апостолы и главные из учеников увидели Его Божество, хотя оно и не было явным... что в самом деле случилось бы с нами, если бы Он явился нам открыто в славе Своего Божества без плоти?

Богочеловек зачался от действия Святого Духа! Слово составило Себе плоть во утробе пречистой Девы! Бог соделал плоть Свою, в самом зачатии ее, Божественной, способной к ощущениям единственно духовным¹ и Божественным. Хотя свойства плоти Богочеловека были человеческие, но вместе все они были обоженные, как принадлежащие одному Лицу, которое – Бог и человек. По этой же причине человеческие свойства Богочеловека были вместе и естественны а сверхестественны в отношении к человеческому естеству. Святость плоти Бога и Господа была бесконечно выше святости, в которой сотворена плоть твари – Адама. Очевидно, что зараза, которую источает человеческое падение во всех человеков посредством унизительного зачатия по подобию зверей и скотов, зачатия во грехе, здесь не могла иметь никакого места, потому что не имел места самый способ зачатия, то есть, не имело места то средство, которым сообщается греховная зараза. Напротив того: как зачатие было Божественно, так и все последствия его были Божественны. – Богочеловек, как Искупительная Жертва, принял на себя все немощи человеческие – последствия падения – кроме греха, чтоб, искупив человечество, избавить его от бремени этих немощей, явить его в обновленном состоянии, явить его без тех немощей, которые привлечены в естество наше падением. Богочеловек восприял и носил наши немощи произвольно, а отнюдь не был им подчинен необходимостью естества: будучи совершенным человеком, Он был и совершенным Богом, Творцом человеческого естества, неограниченным Владыкой этого естества. По этой причине Он являл Свое человечество так, как Ему было благоугодно. Иногда он являл Свое человечество в немощи естества падшего; утруждался, жаждал, принимал упокоение сном, был схвачен и связан в саду Гефсиманском, претерпел биение и поругание, был распят и погребен. Иногда Он являл человечество Свое в правах естества, с какими оно создано: ходил по водам; въехал в Иерусалим на необъезженном жеребце, на которого из человеков еще никто не садился; эта власть была первоначально достоянием Адама². Иногда Господь являл Свое человеческое естество в том состоянии славы и величия, которое Он даровал человеческому естеству, совокупив в себе, в одном Лице, Божество и человечество, которого оно отнюдь не имело по сотворении, в самом состоянии невинности и бессмертия: это состояние величия и славы. Он явил дивными знамениями, преимущественно же явил избранным ученикам при преображении Своем, явил в такой степени, в какой они способны были видеть – «Преобразился еси на горе, Христе Боже, показавый учеником Твоим славу Твою, якоже можаху». «На горе преобразился еси, и якоже вмещаху ученицы Твои славу Твою, Христе Боже, видеша: да егда Тя узрят распинаема, страдание убо разумеют вольное»³, а не в той, в какой оно есть. Божество Богочеловека соединено неслитно, но вполне соединено с Его человечеством: Божество Богочеловека соединено с Его человеческим духом, с Его душой, с Его телом. Когда душа Христова разлучилась с телом Христовым посредством смерти, то Божество Христово пребыло неразлучным как с душой Его, так и с телом Его. Возглашет святая Церковь: Во гробе плотски, во аде же с душею яко Бог, в рай же с разбойником, и на престоле был еси, Христе, со Отцем и Духом, вся исполняяй Неописанный⁴. Тело Богочеловека имело необыкновенную стройность и красоту, как и воспел о Нем пророчественно праотец Его святой пророк Давид: «красен добротою паче сынов человеческих» (Пс. 44:3). Но телесная красота Богочеловека, отнюдь не производила на женский пол тех впечатлений, которые обыкновенно производит на него красота мужчин. Да будет отвергнута и проклята такая мерзостная и богохульная мысль, которая однако принята и произнесена еретиками⁵. Напротив того тело Христово исцеляло все страсти, и душевные и телесные. Каким свойством оно было проникнуто, такое свойство оно и сообщало. Оно всеобильно преподавало Божественную благодать всем, взиравшим на него, всем прикасавшимся ему, и мужчинам и женщинам. Сила от Него исхождаше, свидетельствует Евангелие, и исцеляше вся (Лк. 6:19). «Елицы аще прикасахуся Ему, спасахуся» (Мк. 6:56). Это то Божественное тело, о котором Сам Господь засвидетельствовал: «Ядый Мою плоть и пияй Мою кровь во Мне пребывает, и Аз в нем» (Ин. 6:54, 56).

Евангелист говорит, что Иисус Христос как будто принял только плоть нашу; но явно, что под сим должно разуметь и душу, то есть Иисус Христос принял на Себя все наше человеческое естество. «Плоть», по словоупотреблению еврейскому, означает целого человека. Притом апостол Павел говорит, что Иисус Христос «приискренне приобщися... плоти и крови» (Евр. 2:14). Аполлинаристы, напротив, утверждают, что Иисус Христос принял только плоть нашу. «Вселился в ны», εσχηνωσεν εν η`μιν то есть как бы поставил скинию между нами. Таким образом, Иоанн начинает от вечности, видит Слово в лоне Отца Небесного, видит потом Его творчество и отношение к человечеству, дарование Им света и жизни, видит не светило только, а самый свет. Потом, как бы чувствуя, что все, сказанное им, неопределенно, Иоанн уже решительно говорит: «Слово плоть бысть»; обитало между нами. Таково отношение первых стихов Иоаннова Евангелия, называемых прологом к Евангелию вообще. Это — обзор предварительный и общий, — и обзор орлиный, потому-то орел и изображается всегда при этом евангелисте. Он прежде, нежели изобразил полный ряд событий жизни Иисуса Христа, находит первое звено оной в вечности — в Боге. Потом идет через ряд творений, обнимает Божественное домостроительство спасения и начинает с того времени, когда Слову надлежало явиться во плоти.
*** «Слово плоть бысть» (Ин. 1:14) В сих кратких словах, братие, заключается вся высота и глубина преславного Таинства, торжествуемого ныне Святой Церковью. «Слово плоть бысть»: второе Лицо Пресвятой Троицы, Божественное Слово, рожденное прежде всех век из сущности Бога Отца, соединилось ныне с человеческим естеством в лице Спасителя нашего, и соединилось, как учит Святая Церковь, нераздельно, неслиянно и непреложно. Нераздельно: поелику Божество и человечество, соединившиеся в Иисусе Христе, никогда не перестанут составлять одного лица; Он вечно пребудет тем, чем соделался ныне, — Богом и человеком. Неслиянно: поелику Божество и человечество не сливались при сем в одно какое-либо естество новое, но продолжают составлять два отличные естества, соединенные только в одном лице Богочеловека. Непреложно: ибо ни человечество не преложилось в Божество, ни Божество не пременилось в человечество; то и другое естество сохранило все свойства, без коих быть не может. Вследствие такового единственного и чудного соединения Божества с человечеством, Иисус Христос есть истинный Бог, во всем равный Отцу и Духу Святому, и вместе есть истинный человек, во всем подобный нам, кроме греха. «Слово — плоть бысть!» Углубляться в сию тайну своенравным разумением, исследовать, каким образом беспредельное Божество могло принять навсегда образ бренного человечества, значило бы, братие, уничижать высочайшую тайну воплощения и усвоять слабому разуму человеческому такую способность и силу, коих он никогда не имел. Еще апостол Павел явление Бога во плоти назвал тайной, превышающей все наше разумение. «Велия... благочестия тайна: Бог явися во плоти!» (1 Тим. 3:16). Если же для Павла, который был восхищен до третьего неба и слышал глаголы, коих на языке человеческом невозможно пересказать (2 Кор. 12:4), явление Бога во плоти было великой тайною: то для нас, кои, может быть, гораздо далее от Павла по вере, нежели он был от третьего неба по месту, — для нас воплощение Сына Божия всегда было и пребудет величайшим из Таинств. Впрочем, братие, мы не должны отвращать внимания нашего от Таинства воплощения потому, что оно непостижимо. Вера в соединение Божества с человечеством в лице Спасителя нашего служит основанием нашего спасения; с нею нераздельно соединены все догматы христианские; от нее должны получать силу и жизнь обязанности наши; в ней источник упований самых утешительных; а посему христианин не только может, но и обязан для блага души своей постоянно содержать в уме своем ту великую истину, что Спаситель его есть Бог и вместе человек. Слово Божие требует только, чтоб мы размышляли о сей истине как должно, не увлекаясь безрассудной пытливостью разума, не поставляя его мерою Премудрости Божией. Сообразуясь с этим предостережением, дерзнем, братие, и мы в благоговении возвести умственные очи наши на преславную тайну воплощения Сына Божия, дабы видеть, что в ней даруется нам, и что ею требуется от нас.

Естество усматривается или чистым умозрением, ибо само по себе оно не имеет самостоятельности, или сообща во всех однородных ипостасях, как взаимно связующее их, и (в таком случае) называется естеством, созерцаемым в (известном) роде (существ); или же совершенно то же самое (естество) с присоединением случайных принадлежностей в единоличном существе и называется естеством, созерцаемым в неделимом, будучи тождественным с тем, которое созерцается в (целом) роде. Итак, Бог Слово, воплотившись, воспринял не то естество, какое усматривается в чистом умозрении, ибо это было бы не воплощение, но обман и призрак воплощения, а равно (воспринял Он) и не то естество, какое созерцается в (целом) роде, ибо Он не воспринял всех личностей (человеческого) естества, но (Он воспринял) то, которое — в неделимом, тождественное с тем, которое — в роде. Ибо Он воспринял начаток нашего состава, — не такой, который сам по себе существовал бы и прежде назывался неделимым, и в таком виде был Им принят, но — (наше естество), которое получило бытие в Его ипостаси. Ибо самая ипостась Бога Слова соделалась ипостасью для плоти, и в этом смысле «Слово плоть бысть» (Ин. 1:14), — разумеется, без превращения, и плоть стала Словом — без изменения, и Бог (соделался) человеком, ибо Слово есть Бог, и человек — Бог, ради ипостасного соединения. Итак, одно и то же — сказать: «(человеческое) естество Слова» и «естество Слова в неделимом». Ибо это выражение в собственном и исключительном смысле не означает ни неделимого, то есть лица, ни совокупности лиц, но — общее естество, созерцаемое и познаваемое в одном из лиц. В самом деле, одно — соединение, а другое — воплощение. Соединение собственно означает только сочетание, а с чем произошла эта связь, оно еще не показывает. Воплощение же, или — что то же — вочеловечение, обозначает сочетание с плотью или — с человеком, подобно тому, как раскаление железа обозначает соединение его с огнем. Посему сам блаженный Кирилл, объясняя во втором послании к Сукенсу выражение: «единое естество Бога Слова — воплощенное», говорит таким образом: «если бы мы, сказав: «единое естество Слова», умолкли, не прибавив слова «воплощенное», как бы исключая домостроительство (воплощения), — то, быть может, и не оказалась бы неправдоподобною речь тех, кои притворно спрашивают: если (во Христе) вообще — одно естество, то где полнота (Его) человечества? Или каким образом пребывает (в Нем) соответствующая нашей сущность? Но так как словом «воплотившееся» вносится указание и на полноту человечества, и на соответственную нашей сущность, то пусть перестанут опираться на тростниковый жезл». Итак, здесь естество Слова он употребил вместо естества. Ибо если бы он принял естество за ипостась, то не неуместно было бы сказать это и не прибавляя слово «воплотившееся», ибо, говоря просто об единой ипостаси Бога Слова, мы не погрешаем. Подобным же образом и Леонтий Византийский понял изречение в отношении к естеству, а не в смысле ипостаси. А блаженный Кирилл в Апологетике, ввиду порицаний Феодорита за второй анафематизм, говорит так: «естество Слова, то есть ипостась, что есть Само Слово». Поэтому выражение: естество Слова, — не обозначает ни одной только ипостаси, ни совокупности ипостасей, но общее естество, всецело созерцаемое в ипостаси Слова. Итак, что естество Слова воплотилось, то есть соединилось с плотию, — (действительно) сказано; но чтобы пострадало естество Слова плотию, мы и поныне не слыхали, научены же, что Христос пострадал плотию, так что выражение «естество Слова» не обозначает лица. Остается поэтому сказать, что «воплотиться» значит соединиться с плотию, а выражение «Слово плоть бысть» означает, что самая ипостась Слова непреложно соделалась ипостасью плоти. И что Бог соделался человеком, и человек — Богом, — сказано, ибо Слово, будучи Богом, без изменения соделалось человеком. А что Божество соделалось человеком, или воплотилось, или вочеловечилось — мы никогда не слышали. Но что Божество соединилось с человечеством в одной из Своих ипостасей — мы научились; что Бог приемлет образ, то есть чуждую сущность, а именно соответственную нашей — (действительно) говорится. Ибо имя «Бог» присоединяется к каждой из ипостасей, а «Божество» мы не можем сказать об ипостаси. Ибо мы не слыхали, что один только Отец или один только Сын, или один только Дух Святый есть Божество, ибо слово «Божество» обозначает естество, а слово «Отец» (обозначает) ипостась — подобно тому, как и слово «человечество» (обозначает) естество, а (имя) «Петр» — ипостась. Слово же «Бог» обозначает и общность естества, и одинаково употребляется в отношении к каждой ипостаси — подобно тому, как и слово «человек». Имеющий божеское естество есть Бог, и (имеющий) человеческое — человек. Сверх всего этого, должно знать, что Отец и Дух Святый не участвовали в воплощении Слова ни в каком ином отношении, как только в отношении к божественным знамениям и по благоволению и хотению¹.

*** Плоть от крове Девственныя приял еси, Христе, / Безсеменну, Пречисту, Ипостасну, / и словесну и умну, одушевленну, / действенну, хотетельну, / Самовладычну и Самовластну."
*** <...> Сын Божий, ипостасная Премудрость и Сила Всевышнего Бога, единосущный Отцу, и из непорочных и чистейших ее кровей образовал Себе начаток нашего состава — плоть, оживленную душею мыслящею и разумною, — не через оплодотворение семенем, но творчески, через Святаго Духа. При этом человеческий образ не через постепенные приращения составлялся, но сразу совершился. Само Слово Божие явилось для плоти ипостасью. Ибо Слово Божие соединилось не с такою плотью, которая бы прежде уже существовала лично сама по себе, но, вселившись в утробе Святой Девы, Оно в своей собственной ипостаси из чистых кровей Приснодевы восприняло Себе плоть, оживленную душею мыслящею и разумною. Восприняв Себе начаток человеческого состава, Само Слово соделалось (таким образом) для плоти ипостасью.
*** Мы исповедуем также, что Христос воспринял все естественные и безупречные страсти человека. Ибо Он воспринял всего человека и все, свойственное человеку, кроме греха, потому что грех не естественен и не Творцом всеян в нас, но возникает из последующего посева дьявола в нашей свободной воле с нашего согласия и не владычествует над нами насильственно. Естественные же и безупречные страсти суть не находящиеся в нашей власти, — те, кои привзошли в человеческую жизнь вследствие осуждения за преступление, каковы — голод, жажда, утомление, труд, слезы, тление, уклонение от смерти, боязнь, предсмертная мука, от коей — пот, капли крови, помощь от ангелов ради слабости природы и подобное, что по природе присуще всем людям. Итак, Христос все воспринял, чтобы все освятить.
*** Мы не говорим, что Слово превратилось и стало плотью, но что Само Слово вселилось во чрево Девы, словно Божественное семя, и взяло от Девы от непорочных кровей ее и в Себе осуществило плоть, одушевленную разумной и мыслящей душею, и что поистине плоть осуществилась и возникла не сама по себе, но в Боге Слове, и не имела семени, ни чего-либо другого в качестве ипостаси, но только Бога — ибо ипостась всякого зародыша семя, а ее ипостась — Бог Слово. И любая плоть чья-то, а эта — никого иного, как Бога Слова. Поэтому одна ипостась. Так мы понимаем Слово стало плотью (Ин. 1:14), и воплотился, и вочеловечился, не что Он превратился (ибо Божество непревратно и неизменно), и не что плоть превратилась в Божество (ибо каждое полностью осталось в пределах собственной природы), но что святая эта плоть не имела ни другого начала, ни причины существования, кроме Самого Сына и Слова Божия, и не стала чьей-либо еще помимо Него, и что в Нем она осуществилась, и что в Нем произошло соединение природ, Божественной и человеческой, без какого бы то ни было слияния, превращения и изменения.
*** Если бы Он не был един по ипостаси, то как же сказано: «Слово плоть бысть» (Ин. 1:14)? – Чем, конечно, внушает Дух Святый не то, будто Слово обратилось в плоть, а напротив то, что Оно соединилось с плотию ипостасно.

Одного у всех вас хочу просить утешения, прежде, нежели приступлю к изъяснению изречений евангельских; но только не отвергните просьбы. Не тяжкого чего-нибудь и трудного прошу от вас; да и не мне только приемлющему полезно будет это одолжение, но и вам оказывающим его, и может быть для вас еще гораздо полезнее? Что же это такое, о чем хочу просить вас? Пусть каждый из вас тот отдел из евангелия, который будет читаем в первый день по субботе, или в самую субботу, среди вас (в церкви), возьмет перед этими днями в руки и дома внимательно прочитывает, многократно, со тщанием просматривает содержание его и хорошо вникает в него; пусть отмечает, что там ясно и что неясно, что есть, по-видимому, противоречащего, хотя на самом деле не таково; и все обсудив, таким образом, собирайтесь сюда к слушанию (бесед). Не малая будет польза от такого усердия и вам и нам: нам немного потребно будет труда — объяснять вам силу изречений, когда ваш ум уже предварительно усвоит себе понятие о них; а вы таким способом более изощритесь и будете понятливее в слушании, не только к собственному вашему назиданию, но и к научению других. Теперь же, так как многие из приходящих сюда слушать по необходимости должны вникать одновременно во все и в самые изречения и в наши на них объяснения, то хотя бы мы употребили на это целый год, не получат они большой пользы. Да и возможно ли это, когда они мимоходом и только здесь, на краткое время, занимаются поучениями? А если кто будет ссылаться на дела и заботы, на недосуг при множестве занятий общественных и частных, то, во-первых, это-то самое и служит к немалому их осуждению, что они заняты таким множеством дел, и так совершенно связаны житейскими попечениями, что не имеют даже немного свободного времени для занятий более чем всякие другие, необходимых; во-вторых, это только отговорка и предлог, в чем обличают их и приятельские сходбища, и провождение времени на зрелищах, и стечение на конные состязания, на которых часто проводят целые дни, и, однако, никто в таких случаях не жалуется на множество дел. Итак, в делах маловажных вы никогда не отказываетесь никакими предлогами и можете найти много свободного времени; а когда надобно внимать слову Божьему, то это кажется вам столь излишним и незначительным делом, что будто бы не стоит употреблять на это и малого свободного времени. Достойны ли так думающие люди даже дышать, или смотреть на это солнце? Есть у таких нерадивых людей и другой предлог, еще более неосновательный, будто бы они не приобрели и не имеют книг Святого Писания. Но в отношении к богатым смешно было бы распространяться нам о таком предлоге; а бедных, которые, я думаю, по большей части пользуются им, желал бы я спросить, не все ли орудия ремесла, каким каждый из них занимается, есть у них, сколько нужно, и в исправности, хотя бы угнетала их крайняя бедность? Как же не нелепо — там не отговариваться бедностью, но употреблять все усилия, чтобы ни в чем не нуждаться; а где можно приобрести столь великую пользу, здесь жаловаться на недосуг и убожество? Впрочем, хотя бы действительно некоторые были так бедны, все же из непрерывно здесь бывающего чтения могли бы узнать сколько-нибудь содержание божественных Писаний. Если же это кажется вам невозможным, то не без причины так кажется. Многие не с большим усердием приходят слушать чтение Писаний, но, исполнив это только как долг урочного времени, тотчас возвращаются домой; а если некоторые и остаются, то бывают несколько не лучше удалившихся, присутствуя здесь с нами только телом. Но, чтобы нам не слишком обременить вас обличениями и не потерять всего времени в упреках, приступим к изречениям евангельским: время, наконец, обратить слово на предлежащие предметы. Только будьте внимательны, чтобы ничто сказанное не было потеряно для вас. «И Слово стало плотию, — говорит евангелист, — и обитало с нами». Сказав, что принявшие Слово родились от Бога и сделались чадами Божьими, предлагает причину и основание такой неизреченной почести. Причина та, что само Слово сделалось плотью и Господь воспринял на Себя образ раба. Будучи истинным Сыном Божьим, Он сделался сыном человеческим, чтобы сынов человеческих сделать чадами Божьими. Высокое в общении с уничиженным нисколько не теряет собственного достоинства, а уничиженное возвышается через то из своего уничижения. Так это совершилось и во Христе. Он через такое снисхождение нисколько не унизил собственного естества, а нас, сидящих всегда во мраке и уничижении, возвел к неизреченной славе. Так царь, когда внимательно и благосклонно беседует с бедным и нищим, то нисколько не стыдится себя самого, а бедного делает через то для всех лицом заметным и почетным. Если же в отношении к преходящему достоинству человеческому общение с низшим нисколько не вредит высшему, то тем более по отношению к тому нетленному и блаженному Существу, которое не имеет в себе ничего преходящего, ни прибывающего, ни убывающего, но обладает всеми совершенствами неизменно и вечно. Итак, когда ты слышишь, что «Слово стало плотию», то не смущайся и не колеблись. Не самое существо Его изменилось в плоть (это и помыслить нечестиво); а, пребывая тем, что есть, оно, таким образом, приняло образ раба. Для чего же (евангелист) употребил слово: «стало»? Для того чтобы заградить уста еретиков. Есть такие, которые говорят, будто все, что касается воплощения, есть только воображение, обман чувств, предположение; поэтому евангелист, желая совершенно уничтожить их хулу, и употребил выражение: «стало», намереваясь этим показать не изменение существа, нет, а восприятие истинной плоти. Как в словах: «Христос искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою» (Гал. 3:13). Писание не то говорит, будто существо Его, оставив собственную славу, превратилось в клятву (этого не подумали бы и демоны, и совершенно безумные и лишенные естественного смысла люди: так нечестива и вместе безумна эта мысль!), — как не это говорит Писание, а то, что Он, приняв на Себя изреченную против нас клятву, не оставил нас более быть под клятвой, — так и здесь сказано, что «Слово плоть стало», — не изменив своего существа в плоть, но, только приняв ее, так что существо осталось неприкосновенным. Если же скажут, что Бог, как всемогущий, мог перемениться и в плоть, на это мы ответим, что Бог не иначе все может, как, пребывая Богом; а если бы Он допустил в Себе изменение; и притом изменение на худшее, то, как же был бы Он и Богом? Измениться совершенно несвойственно нетленному Существу. Потому и пророк сказал: «все они, как риза, обветшают, и, как одежду, Ты переменишь их, и изменятся; но Ты — тот же, и лета Твои не кончатся» (Пс. 101:27-28). Существо это выше всякого изменения. Нет ничего превосходнее Его, чего бы оно могло достигать преуспеванием. Что я говорю: превосходнее? Нет ничего равного, или сколько-нибудь близкого. Следовательно, если бы Бог изменялся, то претерпевал бы изменение к худшему. Но тогда он не был бы и Богом. Но да обратится хула на голову говорящих ее. А что слово: «стало» сказано для того, чтобы ты не принял воплощения за вымысел, заметь это из последующего, как (евангелист) объясняет свое выражение и опровергает нечестивую мысль. Он присовокупляет: «и обитало с нами», — как бы говоря: ничего несообразного не подозревай в слове: «стало». Я говорю не об изменении этого неизменяемого Существа, а о вселении и обитании Его (среди нас). Обитающее не одно и то же с обиталищем, а есть нечто другое; одно вселяется в другом; иначе не было бы и вселения, — потому что ничто не вселяется в самом себе. Иное я говорю в отношении к естеству. Через соединение и общение Бог Слово и плоть суть одно, не в том смысле, что произошло какое-либо смешение или уничтожение естеств, а в том, что образовалось некоторое неизреченное и невыразимое их единение. А как это сделалось, не спрашивай; это произошло, как Он сам знает. Но какое же это обиталище, в котором Он вселился? Послушай, что пророк говорит: «восстановлю скинию Давидову падшую» (Ам. 9:11). Пало, подлинно пало неисцелимым падением естество наше и имело нужду в этой единой державной деснице. Да и не могло оно восстать, если бы Создавший его вначале не простер к нему десницы и не обновил его свыше через возрождение водой и духом. И заметь то, что есть страшного и неизреченного в этом таинстве: Он навсегда обитает в этой скинии Т. е. в плоти человеческой. Он облекся нашей плотью не с тем, чтобы опять оставить ее, но чтобы всегда иметь ее с Собой. А если бы не так, то Он не удостоил бы ее царского престола и, нося ее, не был бы поклоняем от всего горнего воинства ангелов, архангелов, престолов, господств, начал и властей. Какое слово, какой ум может представить столь великую почесть, оказанную роду нашему, поистине сверхъестественную и дивную? Какой ангел? Какой архангел? Никто никогда, ни из небесных, ни из земных. Таковы дела Божьи, так велики и вышеестественны Его благодеяния, что не только язык человеческий, но и ангельская сила не может вполне высказать их. Потому и мы заключим слово молчанием, напомнив только вам — воздавать столь великому Благодетелю нашему воздаянием, от которого вся польза опять к нам же обратится. Это воздаяние в том состоит, чтобы мы имели ревностное попечение о душе нашей. И т. е. дело Его человеколюбия, что Он, не нуждаясь сам ни в ком из нас, принимает за воздаяние Себе, когда мы печемся о собственной своей душе. Потому крайне безумно и достойно бесчисленных наказаний — удостоившись столь великой почести, не воздавать со своей стороны по силам, и притом когда польза от того переходит опять к нам же и когда уготованы нас за то бесчисленные блага. Воздадим же за все это славу человеколюбцу Богу, не словами только, но гораздо более делами, чтобы получить нам и будущие блага, которых да сподобимся все мы, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, через Которого и с Которым Отцу со Святым Духом слава во веки веков. Аминь.
++ * * * Сказанное нами вчера, может быть, показалось вам более чем следует стеснительным и тяжким, так как мы произнесли слово укорительное и далеко простерли обличение многих в нерадении. Но если бы делали это только с намерением оскорбить вас, то, может быть, справедливо каждый из вас негодовал бы. А как мы пренебрегли приятность в словах, имея ввиду пользу вашу, то, хотя бы вы и не хотели принять нашего попечения о вас, вы должны, по крайней мере, простить такой любви нашей. Мы и очень опасались, чтобы при нашем старании, вы со своей стороны, не желая показать такого же усердия к слушанию, не подверглись тем более тяжкому ответу за последствия. Поэтому мы и вынуждаемся непрестанно возбуждать вас и воздвигать ото сна, чтобы ничто из сказанного не было для вас потеряно. Только таким образом можете вы в настоящем веке жить с дерзновением и в будущий день предстать престолу Христову. Но так как мы вчера уже довольно тронули вас, то приступим теперь прямо к самым изречениям евангелия. «И мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца». Евангелист, сказав, что мы сделались чадами Божьими, и, показав, что это произошло не иначе, как через воплощение Слова, теперь представляет и другую от этого пользу. Что же это такое? «И мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца». Мы не могли бы видеть, если бы Он не явился нам в воспринятой Им плоти. Если у Моисея, имевшего одинаковое с нами естество, люди тогдашнего времени не могли видеть лица, потому только, что оно было прославлено, и праведник даже имел нужду в покрывале, чтобы прикрыть величие славы и чтобы вид пророка казался им тихим и спокойным, то, как мы, бренные и земнородные, могли бы созерцать чистое Божество, которое неприступно и для самих горних сил? Для того-то Он и вселился среди нас, чтобы мы могли безопасно приступать к Нему, беседовать и обращаться с Ним. Что же значит: «славу, как Единородного от Отца»? Так как многие и из пророков прославились, например, тот же Моисей, Илия и Елисей, из которых один был вознесен на огненной колеснице, а другой обыкновенным образом взят отсюда; после их прославились: Даниил, три отрока, и многие другие, которые и чудеса творили; да и ангелы, являвшиеся людям, открывали взиравшим на них лучезарный свет собственного естества; и не ангелы только, но и херувимы являлись пророку с великой славой, — также и серафимы; поэтому-то евангелист, отводя нас от всех этих существ, отвлекая мысль нашу от твари и славы подобных нам работ, возводит нас к самому верху совершенств. Не пророка, говорит он, ни ангела, ни архангела, не других высших сил и не иного какого-либо сотворенного существа, если еще есть какое-либо иное, но самого Владыки, самого Царя, самого истинного Единородного Сына, самого общего всех нас Господа мы видели славу. Выражение: как — означает здесь не уподобление и не сравнение, а подтверждение и неподлежащее сомнению определение; как бы так сказал евангелист: мы видели славу, какую подобает и свойственно иметь единородному и истинному Сыну Царя всех Бога. Так и обыкновенно бывает, и я не откажусь подтвердить слова свои общим обычаем, — потому что не для красоты речи и не для стройности слова нам теперь нужно говорить, но единственно для вашей пользы. Поэтому ничто не препятствует нам подтвердить свои мысли и обычаем многих? Какой же этот обычай многих? Многие, увидев царя приукрашенного, блистающего со всех сторон драгоценными камнями, потом, когда рассказывают другим об этой красоте, великолепии, славе, описывают, сколько могут, цвет багряницы, величину камней, белизну коней, золотую упряжь, блистающие покрывала; но как, пересказав это и прочее, все еще не могут изобразить словом всего блеска, и прибавляют тотчас такие слова: да что много говорить? — словом сказать: как царь — и этим выражением: как хотят показать не то, что только подобен царю тот, о ком они говорят, но то, что это истинный царь, — так и евангелист употребил выражение: как, желая изобразить высочайшее и несравненное превосходство славы (Сына Божия). Все другие, и ангелы, и архангелы, и пророки, делали все только по повелению (Божьему), а Он с властью, свойственной Царю и Господу. Потому-то и народ дивился, что Он учил, как власть имеющий. Итак, являлись, как я сказал, и ангелы на земле с великой славой, например — Даниилу, Давиду, Моисею, но они делали все как слуги, повинующиеся своему Господу; а Христос явился, как Владыка и Вседержитель, хотя и в смиренном и уничиженном виде. Впрочем, и в этом виде тварь познала своего Господа. Каким образом? Звезда, явившаяся на небе, привела волхвов поклониться Ему; многочисленный лик ангелов, отовсюду собравшихся, окружал и воспевал Его; явились внезапно и другие проповедники; все, встречая друг друга, возвещали это неизреченное таинство: ангелы — пастырям, пастыри — жителям города, Гавриил — Марии и Елизавете, Симеон и Анна — приходившим в храм. Да и не только мужи и жены окрылялись радостью, но и младенец, еще не исшедший на свет из утробы матери, — я разумею жителя пустыни, соименного этому евангелисту, — взыграл во чреве матери, и все оживлялись надеждами на будущее. Так было тотчас при Его рождении; а когда Он более открыл Себя, тогда опять произошли другие чудеса, еще больше прежних. Уже не звезда и небо, но ангелы и архангелы, не Гавриил и Михаил, но сам Отец свыше с небес возвестил о Нем, и вместе с голосом Отца Утешитель явился над Ним и пребыл на Нем. Поэтому справедливо сказал евангелист: «мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца». Впрочем, и не поэтому только сказал так, а и потому, что за этим последовало. Уже не пастыри только, не вдовствующие жены, не престарелые мужи возвестили нам, но и самое существо дел громче всякой трубы провозглашало о Нем, и таким образом произошло то, что молва о делах Его скоро была и здесь услышана. «И прошел, — говорит Писание, — о Нем слух по всей Сирии» (Мф. 4:24) и всем открыл Его; все отовсюду возвещало, что сам Царь сошел с небес. Бесы отовсюду убегали и удалялись, дьявол посрамленный отступал, самая смерть сначала понемногу устрашалась, а потом и совершенно упразднялась, всякого рода болезни были исцеляемы, мертвые оставляли гробы, демоны — бесновавшихся, болезни — немощных. Виделись дела чудные и дивные, которые поистине пророки желали видеть, но не видели. Зрение восстановлялось; и то вожделенное зрелище, которое все желали бы видеть, — как Бог сотворил Адама из земли, — и это зрелище Христос показал всем, хотя в малом виде, но по отношению к лучшим частям тела. Расслабленные и распавшиеся члены укреплялись и соединялись один с другим, омертвевшие руки получали движение, расслабленные ноги внезапно вскакивали, загражденные глухотой уши отверзались, и громким голосом восклицал язык, связанные дотоле немотой. Как искусный художник восстанавливает здание, развалившееся от времени, так Он — общее естество человеческое: отторгнутые части восполнял, распавшиеся и расторгнутые — соединял, а совершенно отпавшие — восстанавливал. Что же сказать о восстановлении души, которое гораздо удивительнее исцеления телесного? Важно здоровье телесное, но гораздо важнее здоровье душевное, и тем важнее, чем душа превосходнее тела; да и не потому только, но и потому, что телесная природа следует направлению, каким хочет вести ее Создатель, и нисколько не противится, а душа, будучи властна сама в себе и имея свободу в действиях, не всегда повинуется Богу, и именно в том, чего не хочет. Он не желает против воли ее и насильно делать ее непорочной и добродетельной; да это не было бы и добродетелью; ее надобно убеждать — свободно и добровольно сделаться такой; а это гораздо труднее врачевания телесного. Но Он совершил и это и отогнал всякий род зла. И, как врачуя тела, Он восстанавливал их не только к здоровью, но и к совершеннейшему благосостоянию, так и души не только освобождал от крайней греховности, но и возводил на самый верх добродетели. Так мытарь делался апостолом; гонитель, хулитель и досадитель являлся проповедником вселенной; волхвы становились учителями иудеев; разбойник оказывался жителем рая; блудница славилась великой верой; жена хананеянка и жена самарянка — одна, будучи также блудницей, принимала на себя проповедь между соплеменниками и, увлекши целый город, привела его ко Христу, и другая верой и терпением достигла изгнания злого беса из души своей дочери. Еще другие, гораздо худшие этих, скоро присоединились к числу учеников. Все внезапно изменялось в своем виде: недуги телесные, болезни душевные прелагались в здоровье и совершеннейшую добродетель; и притом не два или три человека, не пять или десять, не двадцать или только сто, но целые города и народы обращались с великой быстротой. А кто может изобразить мудрость правил, совершенство небесных законов, благоустройство равноангельской жизни? Он ввел между нами такой образ жизни, такие положил для нас законы, такие установил нравы, что усваивающие их скоро соделываются ангелами и подобными Богу, сколько это возможно по силам нашим, хотя бы сами по себе они были хуже всех людей. Приводя все эти чудеса, — чудеса в телах, чудеса в душах, чудеса в стихиях, — заповеди, неизреченные, высшие самих небес дары, законы, благоустройство, силу убеждения, обетования в будущем, наконец, страдания Его, — евангелист изрек эти чудные и исполненные высокого учения слова: «И Слово стало плотию,... полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца». Мы не чудесам Его только дивимся, но и страданиям, — тому, как Он был пригвожден к кресту, бичуем, заушаем, подвергаем оплеванию; как терпел удары по голове от тех самых, которые были Им облагодетельствованы. Так, и об этом обо всем, что кажется унизительным, достойно сказать то же изречение, как и сам евангелист называет все это славой. Действительно, все это было не только делом промышления и любви, но и неизреченной силы. Тогда-то и смерть упразднялась, и клятва разрушалась, и бесы были посрамлены, и торжество над ними открывалось, и рукописание грехов наших было пригвождаемо к кресту. Но тогда как эти чудеса совершались невидимо, были и другие — видимые, которые показывали, что Он есть истинно единородный Сын Божий и Господь всей твари. Когда блаженное тело Его еще висело на кресте, солнце сокрыло лучи свои, земля поколебалась и вся покрылась мраком, гробы отверзлись, недра земли сотряслись и великий сонм умерших восстал и пришел в город (Иерусалим). Потом, когда камни приставлены были к дверям гроба Его, еще и печати приложены, Он, умерший, распятый, пригвожденный, восстал и, исполнив одиннадцать учеников Своих некоторой непобедимой и божественной силы, послал их ко всем людям, по всей вселенной — врачевать их общее естество, исправлять образ жизни, распространять по всей земле познание небесного учения, разрушать силу бесовскую, открывать великие и неизреченные блага, благовестить нам бессмертие души и вечную жизнь тела, награды, превышающие всякий ум и никогда не могущие окончиться. Итак, блаженный евангелист, представляя себе все это и большее чем это, что он сам знал, но не решался написать (потому что и мир не вместил бы того, как он сам говорит: «если бы писать о том подробно, то, думаю, и самому миру не вместить бы написанных книг» (Ин. 21:25), — все это, говорю представляя, он воскликнул: «И Слово стало плотию,.. полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца». А тем, которые удостоились видеть и слышать столь великие чудеса и получили столь великий дар, надлежит показать и жизнь, достойную учения, чтобы сподобиться и будущих благ. Для того и пришел Господь наш Иисус Христос, чтобы не только здесь мы видели славу Его, но и в будущем веке. Потому Он и говорил: «хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою» (Ин. 17:24). Если же здешняя слава Его была столь блистательна и величественна, то, что сказать о той Его славе? Она откроется уже не на тленной земле, не перед существами, облеченными в смертные тела, каковы мы теперь, но в творении нетленном и бессмертном, и с таким величием, какого невозможно изобразить никаким словом. О, блаженны, трижды блаженны и беспредельно блаженны те, которые удостоятся созерцать эту славу! О ней говорит пророк: «да исчезнет нечестивый, да не видит славы Господни» (Ис. 26:10). Но да не будет того, чтобы кто-либо из нас был отвержен и не удостоился никогда видеть ее!

Иоанн возвещает единого Бога вседержителя, и единого Единородного Христа Иисуса, о котором говорит, что все произошло чрез Него, что Он Сын Божий, – Он – Единородный, Он – Творец всего, Он – «свет истинный,.. просвещающий всякого человека» (Ин. 1:9), Он Творец мира, Он «пришел к своим» (Ин. 1:11), Он Самый стал плоть быть, и обитал с нами; а они (валентиниане, против которых сщмч. Ириней ведёт полемику), благовидно извращая это изложение, утверждают, что один был Единородный по происхождению, которого называют и Началом, а иной был Спаситель, и чтобы иное было Слово – сын единородного, и иной был Христос, произведенный для восстановления Плиромы. Таким образом отняв у истины каждое из приведенных выражений и злоупотребляя именами, они перенесли их в собственную систему, так что по их мнению Иоанн во всех своих словах не делает упоминания о Господе Иисусе Христе. Ибо, если он говорил об Отце, Благодати, Единородном, Истине, Слове, Жизни, Человеке и Церкви, то, по их предположению, говорил о первой осмерице ("Ахамоф"), в которой еще нет Иисуса, нет Христа, учителя Иоаннова. Но что апостол говорил не об их сочетаниях, а о Господе нашем Иисусе Христе, Которого признает также Словом Божиим, это он сам сделал очевидным. Ибо, сводя свою речь о Слове, о котором говорил выше в начале, прибавляет объяснение: «и Слово стало плотью и обитало с нами». А по их предположению, не Слово сделалось плотью, потому что оно не исходило никогда вне Плиромы, но Спаситель образованный особенным домостроительством и по бытию позднейший Слова. Итак научитесь неразумные, что Слово Божие есть сей самый Иисус, Который пострадал за нас, Который обитал между нами. Ибо если бы иной какой из эонов сделался плотью ради нашего спасения; то вероятно апостол сказал бы о другом. Если же Слово Отца, которое сошло, тоже самое, которое и взошло (Еф. 4:10), то есть, Единородный Сын единого Бога, по благоволению Отца воплотившийся ради человеков; то конечно апостол ведет речь не об ином ком, и не об осмерице, но о Господе Иисусе Христе. А по мнению их, в сущности Слово не стало плотью. Они говорят, что Спаситель облекся в душевное тело, по домостроительству так образованное неизреченным помышлением, чтобы сделаться видимым и осязаемым. А плоть есть от начала составленное Богом Адаму образование из персти; и Иоанн объявляет, что сею плотию истинно стало Слово Божие. Итак рушилась их первая и родоначальная осмерица. Ибо если оказывается, что один и тот же есть и Слово, и Единородный, и Жизнь, и Свет, и Спаситель, и Христос, и Сын Божий, и этот же Самый воплотился нас ради, то рушилось здание их осмерицы. А с разрушением ее, падает и вся их система, с которою они будто в ложном сонном мечтании вторгаются в Писания, составив свое собственное предположение.
* * * По мнению их (гностиков), ни Слово не стало плотию, ни Христос, ни составленный из всех (эонов) Спаситель. Ибо они думают, что Слово и Христос не приходили в этот мир; Спаситель также не воплотился и не страдал, но в виде голубя сошел на бывшего по домостроительству Иисуса и, возвестив неведомого Отца, опять взошел в Плирому. Некоторые говорят, что бывши по домостроительству Иисус воплотился и страдал, и что Он прошел чрез Марию, как вода чрез трубу; другие же называют Его сыном Димиурга, на которого сошел бывший по домостроительству Иисус; а иные говорят, что Иисус родился от Иосифа и Марии, и что горний Христос сошел на Него, — бесплотный и бесстрастный. Но, ни один из еретиков не говорит, чтобы Слово Божие стало плотию. Ибо. если кто исследует системы всех их, найдет, что Слово Божие и горний Христос у них всех представляются бесплотными и непричастными страданию. Одни думают, что Он явился преображенным Человеком, но не родился, ни воплотился; другие напротив, что Он не принял и вида человеческого, но как голубь сошел на Иисуса, родившегося от Марии. Ложность всех этих свидетелей показывает ученик Господа, говоря: «И Слово стало плотию и обитало с нами». И чтобы мы не спрашивали, какого Бога Слово стало плотию, он сам наперед показывает словами: «Был человек посланный от Бога, — имя ему Иоанн; он пришел для свидетельства, чтобы свидетельствовать о Свете» (см. далее Ин. 1:6).

Если люди неразумные знаком умаления Сына Божия почитают сказанное о Нем Евангелистом: славу, яко Единороднаго от Отца, — то пусть признают, что умаляется и благость Божия, когда говорит Давид: коль благ Бог Израилев (Пс. 72:1). Если же у Давида для усиления речи сказано: коль благ, то и у Евангелиста в подтверждение и уподобление написано: яко Единороднаго.

И Слово плоть бысть. Посредством этих слов уже прямо приступил к речи о воплощении, ибо ясно раскрывает, что сыном человека стал и назвался Единородный. Именно это, а не другое что, и означает изречение: Слово плотию стало. Это то же, как если бы сказал прямее: "Слово человеком стало". Говоря же так, он не вводит чего-либо для нас странного или необычайного, так как Божественное Писание по одной только плоти часто называет целого человека¹, как это читается у пророка Иоиля: излию от Духа Моего на всяку плоть (Иоил. 2:28). Нельзя конечно думать, будто пророк говорит, что Божественный Дух будет сообщен одной только бездушной человеческой плоти, — смешным, должно оказаться такое толкование, — но, взяв целое по его части, называет человека по плоти. Так это и подобало, и не иначе. А по какой причине, о сем, как кажется, необходимо сказать. Человек есть животное хотя и разумное, но сложное, именно из души и скоропреходящего сего и земного тела. Когда он сотворен был Богом и приведен к бытию, не имея по собственной природе нетленности и неразрушимости, ибо это принадлежит по существу одному только Богу, — он запечатлен был духом жизни, получив в подобии с Божеством это, превышающее его природу, благо: вдуну, — сказано, — в лице его дыхание жизни, и бысть человек в душу живу (Быт. 2:7). Когда же за преступление подвергался наказанию, тогда, справедливо слыша: земля еси и в землю отыдеши (Быт. 3:19), лишен был благодати, — и от земного тела отступил дух жизни, то есть Дух Говорящего: Аз есмъ жизнь (Ин. 14:6), и животное (человек) подпадает смерти по одной только плоти, при сохранении бессмертия души, так как к одной только плоти и сказано было: земля еси и в землю отыдеши. Посему и подобало, чтобы то, что подверглось в нас наибольшей опасности, тем скорее получило спасение и снова призвано было к бессмертию воссоединением с жизнью по природе. Впадшему в болезнь надлежало обрести освобождение от недуга. Подобало наконец прекратиться этому: земля еси и в землю отыдеши, когда падшее тело неизреченно соединилось с животворящим все Словом. Плоти, ставшей Его (плотью), подобало получить бессмертие от Него. В самом деле, весьма было бы странно, если огонь в горючее вещество может влагать чувственное качество присущей ему по природе силы (жечь) и как бы превращать в себя то, чему он сообщается, — а о превышающем все Слове Божием думать, что Оно не может внедрить плоти Свое благо, то есть жизнь. По этой-то, полагаю, именно причине святой Евангелист, обозначая животное (человека) преимущественно по его страдательной стороне, говорит, что Слово Бога стало плотию, дабы можно было созерцать вместе и язву и лекарство, болящее и Врача, уклонившееся к смерти и Воздвигающего к жизни, побежденное тлением и Прогоняющего тление, подвергшееся власти смерти и Победителя смерти, лишенное жизни и Подателя жизни. Не в плоть, говорит, пришло Слово, но плотию стало, дабы ты не подумал, что Оно явилось таким же образом, как в пророках или в других святых, но Оно поистине стало плотию, то есть человеком, о чем мы только что говорили. Посему и Бог Оно есть по природе во плоти и с плотью, имея ее как собственную Свою (плоть) и (в то же время) Мыслимый как другое нечто, отличное от нее и в ней и с нею Поклоняемый, согласно написанному у пророка Исайи: мужи высоцыи к Тебе прейдут, и Тебе будут рабы, и в след тебе пойдут связани узами ручными², и поклонятся тебе, и в тебе помолятся, яко в тебе Бог есть, и³ несть Бог разве Тебе (Ис. 45:14). Вот говорят, что и Бог в Нем есть, не отделяя плоть от Слова, и с другой стороны утверждают, что нет другого Бога кроме Него, объединяя со Словом носимое (Им) как собственное Его, то есть храм от Девы, ибо един из обоих Христос. И вселися в ны. Для нашей пользы Евангелист подробно разъясняет сказанное им и яснее раскрывает смысл своего рассуждения. Поелику сказал, что плотью стало Слово Бога, то, дабы кто по великому невежеству своему не предположил, что Оно вышло из собственной своей природы и превратилось в плоть, претерпев то, что было (для Него) невозможно, ибо Божество чуждо всякого изменения и превращения во что-либо другое, в отношении образа бытия, — весьма хорошо Евангелист тотчас же присоединил, что и обитало в нас, дабы, разумея два обозначаемых предмета — того, кто обитает, и то, в чем обитание, — ты не подумал, что Оно (Слово) превратилось в плоть, но Оно только обитало во плоти, пользуясь, как собственным телом, воспринятым от Святой Девы храмом. В Нем вселилась вся полнота Божества телесно (Кол. 2:9), как говорит Павел. Весьма, однако же, благополезно утверждает, что обитало слово в нас, открывая и здесь нам весьма глубокую тайну. Ведь все мы были во Христе, и общее лицо человечества восходит к Его лицу⁴, почему Он и назван последним Адамом, как обогащающий все к благополучию и славе общностью Своей природы (с людьми), подобно тому как и первый Адам — к тлению и бесславию (1 Кор. 15:47-49). Итак, во всех (нас) Слово обитало чрез Одного, дабы достоинство Одного нареченнаго (определенного) Сына Божия в силе по духу святыни (Рим. 1:4) переходило на все человечество, — таким образом, и на нас, благодаря Одному из нас, простиралось сказанное: Аз рех, бози есте и сыны Вышняго вси (Пс. 81:6). Так истинно освобождается во Христе рабское, восходя в таинственное единство с Тем, Кто носил зрак раба (Флп. 2:7), а в нас — по подражанию с Одним Им ради родства по плоти. В противном случае, по какой причине не Ангелов восприемлет, но семя Авраама, почему должен был по всему братьям уподобиться (Евр. 2:16-17) и соделаться истинным человеком? Не для всех ли ясно, что нисшел в рабство, ничего Сам для Себя чрез это не приобретая, но нам даровал Себя, дабы мы Его нищетою обогатились (2 Кор. 8:9) и, восходя чрез подобие с Ним в собственное Его и превосходное благо, оказались богами и чадами Бога чрез веру? И это потому, что обитал в нас Тот, Кто есть Сын по природе и Бог, почему и в Духе Его вопием: Авва, Отче (Рим. 8:5). Обитает же Слово как во всех в одном, ради нас и от нас воспринятом, храме, дабы, всех имея в Себе, примирить всех в одном теле с Отцем (Еф. 2:16-18), как Павел говорит. И видехом славу Его, славу яко Единородного от Отца, исполнь благодати и истины. Сказав, что плотию стало Слово, то есть человеком, и низведши Его до братства с рабами и тварями, оставляет, однако же, неприкосновенным у Него Его Божественное достоинство и опять показывает Его исполненным присущего Ему Отеческого свойства; ибо сама по себе Божественная природа постоянна, не может подвергаться превращению во что-либо другое, напротив — всегда одинакова и пребывает в собственных преимуществах. Посему хотя и говорит Евангелист, что Слово стало плотью, но не утверждает, чтобы Оно было побеждено немощами плоти, ни чтобы Оно лишилось изначальной силы и славы, как скоро облеклось немощным нашим и бесславным телом. Мы видели, говорит, Его славу, несравнимую со славой других и такую, какая должна быть признана приличествующей Единородному Сыну от Бога Отца, ибо Оно (Слово) полно было как благодати, так и истины. Взирая на хор святых и взвешивая чудные дела каждого из них, всякий по справедливости с удивлением и радостью узрит присущие каждому (святому) достоинства и конечно скажет, что они исполнены славы Божией. О славе же и благодати Единородного богословы и свидетели говорят, что она созерцалась не как сравнимая со славой прочих, но как всецело превосходнейшая и превосходящая несравнимыми преимуществами, имеющая не умеренную, как бы другой кто давал, благодать, но как в совершенном совершенную и истинную, то есть не привзошедшую, ни отвне, как бы в качестве приложения, приобретенную, но существенно присущую и как плод Отеческого свойства, по природе перешедшего на рожденного от Него Сына. Если же угодно кому исследовать это изречение посредством более обширных рассуждений, то пусть рассмотрит сам по себе те чудные дела, кои совершены как каждым из святых, так и Спасителем нашим Христом, — и он найдет столь большое между ними различие, о каком мы уже ранее говорили. А кроме того и такое. Те суть как слуги верные в доме, а Он как Сын в доме (Евр. 3:6) Его (слав.: Своем). О Единородном Божественное Писание говорит: благословен грядый во имя Господне (Пс. 117:26), а о святых Бог и Отец (говорит): и послах к вам вся рабы моя пророки (Иер. 7:25). Они получали силу свыше, а Он, как Господь сил, говорит: аще не творю дела Отца Моего, не имите Ми веры: аще ли творю, аще и Мне не веруете, делом Моим веруйте (Ин. 10:37-38). Посему, если из самых дел Единородный оказывается таким же по силе, каков и Отец, то соответственно сему Он должен возвеличиваться равномерной славой, как Совершитель равных дел. И, явившись и во плоти, Он конечно превзойдет призванных к братству настолько, насколько Бог по природе превосходит людей и насколько Истинный Сын превышает сынов по усыновлению. Поскольку же у блаженного Луки написано: Иисус же преуспевал в премудрости и благодати (Лк. 2:52), то должно заметить здесь, что Духоносец сказал, что исполнъ благодати имеет славу Сын⁵. Как же поэтому может преуспевать то, что полно, или какое вообще может допускать приложение то, за пределами чего нет ничего? Посему не как о Слове-Боге говорится о преуспении Его, но, потому, что, вызывая все большее и большее удивление к Себе, Оно чрез Свои дела являлось благодатнейшим у взиравших, причем преуспевало, как можно бы вернее сказать, состояние удивлявшихся, а не Само Совершенное в отношении к благодати, как Бог. Сказанное да послужит на пользу, хотя и представляет уклонение от предмета.

*** Посредством этих слов евангелист уже прямо приступил к речи о воплощении, ибо ясно раскрывает, что сыном человека стал и назвался Единородный. Именно это, а не другое что и означает изречение: Слово плотию стало. Это то же, как если бы сказал прямее: «Слово человеком стало». Говоря же так, он не вводит чего-либо для нас странного или необычайного, так как Божественное Писание по одной только плоти часто называет целого человека (Ср. Иоил. 2:28) ... Человек есть животное хотя и разумное, но сложное, именно из души и скоропреходящего сего и земного тела. Когда он сотворен был Богом и приведен к бытию, не имея по собственной природе нетленности и неразрушимости, ибо эго принадлежит по существу одному только Богу, он запечатлен был духом жизни, получив в подобии с Божеством это, превышающее его природу благо: вдунул, сказано, в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою (Быт. 2:7). Когда же за преступления подвергался наказанию, тогда, справедливо слыша: «Земля еси и в землю отыдеши» (Быт. 3:19), лишен был благодати, и от земного тела отступил дух жизни, то есть Дух Говорящего: «Аз есмь жизнь» (Ин. 14:6), и животное (человек) подпадает смерти по одной только плоти, при сохранении бессмертия души, так как одной только плоти и сказано было: ибо прах ты и в прах возвратишься (Быт. 3:19). Посему и подобало, чтобы то, что подверглось в нас наибольшей опасности, тем скорее получило спасение и снова призвано было к бессмертию воссоединением с жизнью по природе. Впадшему в болезнь надлежало обрести освобождение от недуга. Подобало, наконец, прекратиться этому: ибо прах ты и в прах возвратишься, когда падшее тело неизреченно соединилось с животворящим все Словом. Плоти, ставшей Его (плотью), подобало получить бессмертие от Него. В самом деле, весьма было бы странно, если огонь в горючее вещество может влагать чувственное качество присущей ему по природе силы (жечь) и как бы превращать в себя то, чему он сообщается, а о превышающем все Слове Божием думать, что Оно не может внедрить плоти Свое благо, то есть жизнь. По этой-то, полагаю, именно причине святой евангелист, обозначая животное (человека) преимущественно по его страдательной стороне, говорит, что Слово Бога стало плотию, дабы можно было созерцать вместе и язву и лекарство, болящее и врача, уклонившееся к смерти и Воздвигающего к жизни, побежденное тлением и Прогоняющего тление, подвергшееся власти смерти и Победителя смерти, лишенное жизни и Подателя жизни.
*** Весьма, однако же, благополезно утверждает евангелист, что обитало Слово в нас, открывая и здесь нам весьма глубокую тайну. Ведь все мы были во Христе, и общее лицо человечества восходит к Его лицу, почему Он и назван последним Адамом как обогащающий все к благополучию и славе общностью Своей природы с людьми, подобно тому как и первый Адам — к тлению и бесславию (1 Кор. 15:45). Итак, во всех Слово обитало через одного, дабы достоинство одного нареченного Сына Божия в силе по духу святыни (Рим. 1:4) переходило на все человечество, таким образом и на нас, благодаря Одному из нас, простиралось сказанное: Я сказал: вы — боги, и сыны Всевышнего — все вы (Пс. 81:6). Так истинно освобождается во Христе рабское, восходя в таинственное единство с Тем, Кто носил образ раба (Флп. 2:7), а в нас — по подражанию с Одним Им ради родства по плоти.
*** "...один и тот же Иисус Христос, само единородное Слово Отца, сделавшись человеком, не перестало быть тем, чем было; и в человечестве осталось Оно Богом, и в образе раба – Владыкой, и в уничижении нашем – с полнотой Божества, и в немощи плоти – Господом сил, и в человеческой мере – со всеми свойствами, ставящими Его выше всей твари. Чем было Оно до принятия плоти, тем же неизменно осталось и по принятии плоти, т. е. Богом, Сыном истинным и единородным, светом, жизнью и силой; а чем Оно до принятия плоти не было, то приняло на Себя по домостроительству, потому что Оно усвоило Себе все, принадлежащее плоти: плоть, воспринятая Им, была не чужою, а стала собственною Его плотью, непостижимо и неизреченно принятою Им в единение с Собою. Потому-то мудрый Иоанн и говорит: «Слово плоть бысть», – бысть плоть без преложения, или превращения, или изменения в естество плоти, также без всякой нечистоты, или смешения, или разглашенного некоторыми сосуществления (συνουσίωσις) – все это невозможно, потому что по естеству своему Слово не подлежит никакому превращению и изменению; Оно «плоть бысть», приняв плоть, одушевленную разумною душою, от девственного и чистого тела и сделав ее Своею собственною. А притом у Богодухновенного Писания в обычае иногда называть всего человека только плотью. Так, говорится: «Излию от Духа Моего на всяку плоть» (Иоил. 2:28). Конечно, Бог возвестил, что Он низспошлет Своего Духа не плотям, чуждым разумной души, а людям, состоящим из души и тела. Потому Слово, не переставая быть тем, чем было, стало человеком, а также, явившись в нашем образе, Оно пребыло тем же Словом. И здесь да не будет той мысли, будто Христос сперва явился человеком, а потом достиг того, что стал Богом – нет, Бог Слово стало человеком, так что Оно вместе и Бог и человек. Поэтому те, которые разделяют Его на двух сынов и дерзают говорить, что Бог Слово соединилось с человеком, происшедшим от семени Давидова, сообщило этому человеку славу, честь и достоинство Своего сыновства и приготовило его к претерпению крестной смерти, воскресению, восшествию на небо и сидению одесную Отца, да поклонится всякая тварь перед ним как сподобившимся божеских почестей, во-первых, провозглашают двух сынов и, во-вторых, невежественно извращают силу тайны. Ибо, как я сказал, не Христос из человека сделался Богом, а Бог Слово стало плотью, т. е. человеком. Равным образом об уничижении Его говорится потому, что прежде уничижения Он как Бог имел всю полноту Божества в собственном Своем естестве: не из уничижения возвысился Он до полноты Божества, но смирил Себя, нисшедши с божественных высот и неизреченной славы; Он возвысился не потому, что прославлен как смиренный человек. И образ раба принял Он как свободный, а не из рабства перешел в славу свободы. В подобии человеческом Он был во образе Божием и равен Отцу, а не, человеком будучи, обогащен Он даром быть образом Бога."
*** Слово стало плотью, хотя и будучи Богом и Господом всяческих, как явившееся по природе от Бога и Отца. Но хотя Оно стало плотью и сделалось по воле Отца умилостивительной жертвой, но Оно не перестало быть тем, чем Оно было, то есть быть Богом; Оно и теперь обладает властью и славой подобающей Богу, и теперь Его окружают высшие силы и исполняют порученные Им служения. Посему Херувимы и окружают очистилище и постоянно смотрят на него; ибо небесным силам, святым и пречистым, свойственно созерцать божественную славу, взирать на Бога и постоянно исполнять угодное и приятное Ему.
*** Анафематство 3-е Кто во едином Христе, после соединения (естеств) разделяет лица, соединяя их только союзом достоинства, то есть, в воле или в силе, а не, лучше, союзом, состоящим в единении естеств: да будет анафема. Объяснение 3-е Исследуя домостроительственное таинство воплощенного Единородного, говорим, что Слово Бога Отца чудным и неизреченным образом соединилось с святым телом, имеющим разумную душу; одного и при этом разумеем Сына, подобно как можно видеть это и на нас самих: душа, конечно, другого существа, нежели тело, но оба соединены в одно живое (ζῶον). Но некоторые не так понимают это: отделяя нам человека особо, самого по себе, говорят, что он соединен с Словом, рожденным от Бога Отца, по одному достоинству или праву, а не единением естественным, т. е. истинным, как мы веруем; ибо так говорит и божественное Писание: и бехом естеством чада гнева, якоже и прочии (Еф. 2:3), употребляя слово естеством вместо слова истинно (действительно). Итак разделяющие ипостаси после соединения и полагающие каждую сторону, т. е. человека и Бога, отдельно, допускающие и соединение их, но по одному достоинству, допускают совершенно двух сынов, тогда как богодухновенное Писание говорит об одном Сыне и Господе. Посему после неизреченного соединения если назовешь Еммануила Богом, мы будем разуметь Слово Бога Отца, воплотившееся и вочеловечившееся; если назовешь и человеком, тем не менее мы разумеем Его же, домостроительственно вместившегося в меры человечества. Говорим же, что неприкосновенный соделался осязаемым, невидимый – видимым: потому что не было чуждо Ему соединенное с Ним тело, которое мы называем осязаемым и видимым. А тех, которые не так веруют, но разделяют, как сказано, ипостаси после соединения и допускают только сопряжение их по одному достоинству или праву, предложенное анафематство делает чуждыми православно мудрствующих. Анафематство 5-е Кто дерзает называть Христа человеком богоносным, а не, лучше, Богом истинным, как Сына единого (со Отцом) по естеству, так как Слово стало плотию и приблизилось к нам, восприяв нашу кровь и плоть (Евр. 2:14): да будет анафема. Объяснение 5-е Слово Божие плоть бысть, говорит богодухновенный евангелист Иоанн (Ин. 1:14), не по превращению или изменению собственного естества в плоть, как выше мы уже сказали, потому что непричастно изменению, как Бог, но так, что соделалось причастным нашей плоти и крови и соделалось человеком. Богодухновенное Писание имеет обычай называть человека плотию; например написано: и узрит всяка плоть спасение Божие (Лк. 3:6). Изобретатели же нечестивых мнений, Несторий и последующие ему или его единомышленники, хотя притворяются, что допускают слово воплотиться, но не говорят, что Слово Божие воплотилось на самом деле, т. е. соделалось человеком подобным нам, не переставая быть тем, чем было, а утверждают, что единородное Слово Божие вселилось в рожденного от святой Девы, как в одного из святых людей, так что (по их мнению) не должно исповедовать, что один Христос и Сын и Господь и покланяемый, но должно спокланяться Ему, как человеку особно и отдельно рассматриваемому, и славить вместе (с Словом) по причине только сопряжения в единении достоинства. Хотя Бог всяческих и в нас обитает посредством Св. Духа; а посему в древности сказал чрез одного из пророков: яко вселюся в них, и похожду, и буду им Бог, и тии будут Мне людие (2 Кор. 6:16. сн. Лев. 26:13); и блаженный Павел пишет: не весте ли, яко храм Божий есте, и Дух Божий живет в вас (1 Кор. 3:16); и сам Христос говорит о святых своих пророках, или (вообще) о святых прежде бывших: аще оных рече богов, к ним же Слово Божие бысть, его же Отец освяти и посла в мир, вы глаголете, яко хулу глаголеши, зане рех: Сын Божий есм (Ин. 10:35, 36): но не так в нас обитает Бог, как во Христе; потому что Он есть Бог по естеству, соделавшийся подобным нам, единый и единственный Сын и в то время, как соделался плотию. Итак дерзающие называть Его богоносным человеком, а не воплотившимся Богом, необходимо подпадают под предложенное анафематство. Анафематство 6-е Кто говорит, что Слово Бога Отца есть Бог или Владыка Христа, а не исповедует, лучше, Его же самого Богом и вместе человеком, так как, по Писаниям (Ин. 1:14), Слово стало плотию: да будет анафема. Объяснение 6-е Господь наш Иисус Христос, единый и единственный Сын Бога и Отца – Слово плоть бысть и вместе с своим родителем над всем господствует. Ему всяко колено поклонится небесных и земных и преисподних, и всяк язык исповесть, яко Господь Иисус Христос в славу Бога Отца (Флп. 2:10, 11). Итак Он есть Господь всего, потому что разумеется и есть Бог, хотя и с плотию после вочеловечения; а над самим собою ни Бог, ни Господь, потому что весьма нелепо, или лучше поистине исполнено всякого нечестия такое мудрствование или речь. Значит справедливо против этого самого составленное анафематство. Анафематство 7-е Кто говорит, что Иисус, как человек, был орудием действий Бога Слова и окружен славою Единородного, как существующий отдельно от Него: да будет анафема. Объяснение 7-е Когда блаженный Гавриил благовествовал святой Деве рождение по плоти единородного Сына Божия: то говорил: родити сына, и наречети имя ему Иисус (Лк. 1:31); той бо спасет люди своя от грех их (Мф. 1:21). Назван он также Христом, потому что помазан вместе с нами по человечеству, по словам псалмопевца: возлюбил еси правду, и возненавидел еси беззаконие: сего ради помаза тя Боже Бог твой елеем радости паче причастник твоих (Пс. 48:8). Хотя Он раздает Святого Духа и не в меру дает Его достойным, ибо сам полон, и от исполнения Его мы вси прияхом, по Писанию (Ин. 1:16): но по домостроительству, как человек, называется помазанным, потому что духовно и не человечески сошел на Него Дух Святой, чтобы пребывать и в нас, так как отступил в начале по причине падения Адамова. Итак само единородное Слово Божие, соделавшееся плотию, названо Христом, и как имеющее собственное могущество, свойственное Богу, творило чудеса. Потому утверждающие, что к могуществу Христа присоединилась слава Единородного, как будто Единородный отличен от Христа, мудрствуют о двух сынах – одном действующем и о другом, чрез которого, как чрез подобного нам человека, он действует; по этой причине и подлежат силе (высказанного) анафематства.
*** Таинство воплощения единородного Сына Божия объясняет премудрейший Иоанн, написавший: и Слово плоть бысть, и вселися в ны (Ин. 1:14). Понимая эти слова, как следует, блаженные отцы, собравшиеся некогда в Никее, назвали Его Словом, рожденным от Бога, чрез которое Отец все сотворил, светом от света, Богом истинным от Бога истинного, воплотившимся и вочеловечившимся, т. е. соединенным с плотию, имеющею разумную душу, и сделавшимся человеком, хотя и оставшимся в тоже время Богом. А что без превращения и без слияния совершилось дело соединения, что Слово Божие осталось, как сказано, тем, что есть, хотя и соделалось плотию, потому что неизменяемо по естеству, то для всякого несомненно. Ибо воплощение не означает превращения в естество плоти, но (здесь) разумеется нечто другое, отличное от нее и соединенное с нею. Таким образом мудрствуя, блаженные отцы называли святую Деву Богородицею: ибо веровали, что родила воплотившегося и вочеловечившего того самого Сына, чрез которого все сотворил Отец. А изобретатель новых для нас хулений Несторий, ратуя против этого мнения, порицает слово Богородица, как неистинное; сказал же об этом так: „я, говорит, часто спрашивал их: Божество ли, говорите, родилось от блаженной Девы? Тотчас замолчат при таком вопросе. И кто, говорит, стерпит такую хулу, чтоб о той, которая родила храм, говорить, что чрез Духа в ней создан Бог? Потом когда присовокупляем: итак что неприличного говорим мы, когда советуем избегать этого названия, а держаться общего для обеих природ выражения? — то слова наши представляются им хулою. Или исповедуй ясно, что родилось Божество от блаженной Марии, или, избегая хульного выражения, почему, говоря мне это, притворяешься, что не говоришь»? Итак когда он настаивает, особенно же нечестиво уверяет, что называющие Деву Богородицею должны исповедовать, что плод родился чуждым плоти и естество Божества отдельно, и что Слово Божие имело начало бытия от жены: то желая доказать, что мы совершенно чужды такого мнения (ибо не так сумасбродны, чтобы стали мудрствовать так, как не должно мудрствовать), говорим, что Дева родила Слово Божие, соделавшееся плотию, по писаниям, т. е. человеком, родила же Его плотски, т. е. по плоти, потому что Бог и Отец по божеству родил из себя Бога Сына. Поелику же рождаемое от плоти плоть есть, то Дева, как сама плоти, родила плотски. Когда говорится плотски, то чрез это не уничтожается вышеестественность рождения, не отвергается деятельность Св. Духа, чрез которую Он образовал в утробе рождаемое; но лучше дается знать, что как Бог рождает по божеству, т. е. богоприлично, сообразно с своею природою, так и человек раждает по человечеству, т. е. плоть — плотски Будучи же Богом по существу, Слово, хотя соделалось плотию, но произошло богоприлично, т. е. как прилично истинному Богу; потому что одно Оно имело мать неискусобрачную и сохранило Девой родившую Его по плоти. Удивляюсь, что опасающиеся называть святую Деву Богородицею, говорят, что она родила богоприлично: обыкновенный человек не рождается богоприлично. И дары, говорят, волхвами принесены были приличные и умом постигаемому и видимому, и (таким образом) опять разделяют после соединения на двое единого Господа Иисуса Христа: потому что умом постигаемый соделался видимым не чрез изменение существа, но чрез соединение с видимым телом. Священное Писание говорит, что святые апостолы были самовидцы и слуги Словесе (Лк. 1:2), хотя не всякому ли несомненно известно, что Слово Бога Отца бестелесно, неосязаемо и невидимо? Но встречаю слова святых апостолов: еже бе исперва, еже слышахом, еже видехом очима нашима, еже узрехом, и руки наша осязаша, о Словеси животнем (1 Ин. 1:1). Итак приличные дары те (были принесены) одному, т. е. Христу: потому что Он равно Бог и вместе человек. Поэтому когда Он родился, воспевали хоры святых ангелов и полки духов, называя Его Спасителем и Избавителем. Они опасаются, чтобы в словах евангелиста: Слово плоть бысть (Ин. 1:14) не разумелось какое-нибудь превращение божественного естества Слова, если выражение бысть сохранит свое собственное значение. Я хвалю опасение, но удивляюсь, что опасающиеся этого выражения и истинного и необходимого его значения, говорят, что Слово таким образом соделалось плотию, как соделалось, — говорится о Нем, — клятвою и грехом (Гал. 3:13, 2 Кор. 5:21). Потом, каким образом имеющие смысл не видят, что блаженный евангелист, сказавши слово: бысть, тотчас уничтожает мысль о каком бы то ни было превращении, присовокупляя: и вселися в ны (Ин. 1:14). Нелепо же и бессмысленно дерзать говорить, что Слово так соделалось плотию, как соделалось, — говорится о Нем, — клятвою и грехом: потому что Оно не соделалось самой клятвой, ни грехом, а (только) вменено было с беззаконниками, будучи праведным, дабы сделать недействительным грех (Мк. 15:28. сн. Ис. 53:12); и назван клятвою благословляющий тварь, дабы разрушить клятви, тяготевшую над нами, и освободить от наказания верующих в Него. Итак не соделался на самом деле клятвою и грехом; но назван так, чтобы разрушить клятву и грех. Поэтому, если так соделался плотию, то так же и разрушил плоть, как клятву и грех, и следовательно не соделался человеком и не воплотился на самом деле, но таинство существует в одном воображении и слово вочеловечение оказывается пустым названием; уничтожается же совершенно и надежда воскресения. Итак в что смерть мы крестились? где слово веры, которое мы проповедуем? Исповедуя же, что Иисус есть Господь, и веруя, что Бог воздвиг Его из мертвых, спасаемся. Итак не в подобного ли нам и обыкновенного человека будет вера, и покланяемся ли уже мы Слову, явившемуся ради нас в человеческом образе? Или не принял рабского образа свободный, как Бог? Или не смирил себя славный в высоте Божества? Или, будучи образом и равным Отцу, не снизошел до истощания Себя, хотя (в тоже время) раздает твари блага от полноты своей? Но прочь злая мысль! Иначе учили нас блаженные отцы: они говорили. что самое Слово Бога Отца поистине воплотилось и вочеловечилось неизменно и неслиянно; а образ домостроительства совершенно непостижим. Во свидетельство сказанного приведу их слова.
*** Мы не говорим, что естество Слова, изменившись, стало плотью, ни того, что оно преложилось в целого человека, состоящего из души и тела; но говорим, что Слово, соединив с собою в единстве лица тело, одушевленное разумною душою, неизреченно и непостижимо для нашего ума, стало человеком, сделалось Сыном человеческим не волею одною и благоизволением, не воспринятием только лица; а говорим, что естества, истинно соединенные между собою, хотя различны, но в соединении обоих этих естеств есть один Христос и Сын. Это мы представляем не так, что в этом соединении уничтожились различие естеств, но божество и человечество при неизреченном и неизъяснимом соединении пребыли совершенными, являя нам единого Господа Иисуса Христа и Сына.
*** <...> не должно разделять единого Господа Иисуса Христа на два сына. Правое учение веры нисколько не поддерживается и тем, что некоторые считают за лучшее допустить соединение лиц. Потому что Писание говорит, что Слово «плоть бысть» (Ин. 1:14), а не то, что Слово соединило с Собою лицо человека. Выражение: «Слово плоть бысть» – означает только то одно, что Слово «приискренне приобщися нашей плоти и крови» (Евр. 2:14); наше тело Оно усвоило Себе, и от Жены произошел человек, не перестав быть Богом, рожденным от Бога Отца, и при восприятии плоти пребыв тем, чем Он был. Таково учение правой веры, повсюду исповедуемой. Так мыслили святые отцы, как находим в их писаниях. Они дерзновенно говорили, что Святая Дева есть Богородица не потому, что естество Слова или Божество Его началось по бытию от Святой Девы, но потому, что от Нее родилось Святое Тело, имеющее разумную душу, – таким образом, Слово, соединившись с ним ипостасно, родилось по плоти.
*** Исповедуя, что Слово соединилось с плотью ипостасно (καθ' υπόστασιν), мы поклоняемся единому Сыну и Господу Иисусу Христу, и в этом случае мы не разлагаем по частям и не разлучаем человека и Бога, особенно когда они соединены между собою не единством достоинства и произволения (ибо это пустословие, а не что другое), не называем Христом отдельно Слово, сущее от Бога, и также Христом отдельно другого, сущего от жены, но признаем одного только Христа – Слово, сущее от Бога Отца, с собственною Его плотью. Ибо тогда Оно по человечеству помазано (Святым Духом), хотя достойным получить Само дает Духа, и дает не в меру, как говорит блаженный евангелист Иоанн (Ин. 3:34). Не говорим мы и того, что Слово, сущее от Бога, обитало в рожденном от Святой Девы, как в обыкновенном человеке, да не представляют Христа человеком богоносным. Ибо хотя Слово и с нами обитало (Ин. 1:14), но сказано, что, во Христе обитала телесно и вся полнота Божества (Кол. 2:9). А мы содержим в мысли и определяем, что Слово, став плотью, обитало во Христе отнюдь не так же, как, говорится, обитало Оно во святых, но, став едино с человеческим естеством в ипостасном бытии и не превратившись в плоть, Слово устроило такое обитание, какое, можно сказать, имеет душа человека с собственным своим телом. <...> Кто дерзает говорить, что Слово Бога Отца есть Бог или Владыка Христа, а не исповедует, лучше, Его же Самого Богом и вместе человеком, так как, по Писаниям (Ин. 1:14), Слово стало плотью, – анафема.

σάρξ плоть (см. ст. 13). Здесь это слово обозначает человека целиком; синекдоха (Brown). Оно означает, что Христос разделил с человеком слабости творения (Beasley-Murray). έγένετο aor. ind. med. (dep.), см. ст. 3. Слово явилось среди людей, облеченное плотью, в образе человека (Barrett). Это изменение состояния противопоставляется его постоянному состоянию, описанному в 1:1 (Теппу, 31; см. J. Painter, "Christology and the Fourth Gospel", AusBR 31 1983: 45-62). έσκήνωσεν aor. ind. act. от σκηνόω жить в шатре, селиться. Inch, aor., занимать временное место проживания (Bernard). Плоть Иисуса Христа является новым местоположением присутствия Бога на земле; Иисус заменил Собой древнюю скинию (Brown). Его тело теперь является физическим местом расположения божественного присутствия; имеется в виду воплощение, облечение плотью, а не рождение. Слово является высшим проявлением присутствия Бога среди людей (Carson). Это может также быть намеком на присутствующие временные ограничения человеческой жизни и существования окружающей среды, см. Ин. 3:17; 6:38-42, 51; 7:29; 8:23; 10:36; 16:28 (Теппу, 33). έθεασάμεθα aor. ind. med. (dep.) от θεάομαι смотреть, как в театре; видеть, созерцать (Brown, 502). Обобщ. aor. рассматривает всю его жизнь как одно наблюдаемое событие. Приписывать слову θεάομαι исключительно духовный смысл в подобном контексте значит сводить на нет свидетельство (Godet, John). Это может также относиться к откровению славы через осуществленные знамения (2:11), к вознесению на крест (19:35) и к пасхальному воскресению (20:24-29; Beasley-Murray). Это ясно показывает, что елава не была воспринята всеми, о чем продолжает свидетельствовать Евангелие (Сагson), δόξαν асс. sing, слава; то, что приносит кому-л. почет и хвалу. Здесь имеется в виду проявление присутствия Бога и могущества Его, которые были явлены Израилю во время блуждания в пустыне. Теперь эта слава проявляется в лице Христа (Dodd, 207; TDNT; TLNT). Возможно, это относится к славе, проявившейся в чудесах, перечисленных в евангелии Иоанна (Haenchen). μονογενούς gen. sing, от μονογενής единственный, уникальный. Это слово подчеркивает уникальность отношений между Отцом и Сыном (Morris; EDNT; см. также Ин. 3:16). Это не предполагает, что Сын порожден одним Отцом, без участия матери. Напротив, имеется в виду уникальное положение Сына по отношению к Отцу и, следовательно, Его уникальная способность являть откровение Отца (Быт. 22:2; Beasley-Murray). О проблемах текста см. PJP, 97. πλήρης полный. Приложение к δόξαν (Carson), χάριτος gen. sing, от χαρίς благодать (TDNT; TLNT). άληθεία истина. Эти термины, которые используются вместе, основаны на ветхозаветном представлении о благодати (любви и верности) и истине, как связанных с верностью и преданностью Бога Своему завету и народу завета (Barrett). О ветхозаветных основаниях см. Lester J.Kuyper, "Grace and Truth: An Old Testament Description of God and Its Use in the Johannine Gospel", Interpretation 18 (1964): 3-19; TDNT; Мф. 9:13; 12:7; Zane Hodges, "Problem Passages in the Gospel of John 1. Grace after Grace", Bib Sac 135 (1978): 34-45. В Евангелии от Иоанна эти слова часто обозначают "вечную реальность, открытую человеку — как саму реальность, так и откровение о ней" (Dodd, 177; DJG, 860-62). Здесь подразумевается личный характер реальности Бога и откровения (Beasley-Murray).

Ни греческие философы, ни еврейские учителя не могли постичь, как Слово могло стать плотью. Начиная с "Платона, греческие философы утверждали, что идеал — это то, что недоступно взору и вечно; большинство иудеев были настолько убеждены в невозможности превращения человека в бога, что не допускали и мысли о том, чтобы Бог стал человеком. Являя Свою славу Моисею (Исх. 33,34), Бог провозгласил, что Он «Господь многомилостивый и истинный» (дословно: «преизобильный любовью и верностью»; Исх. 34:6). Подобно Моисею в древности (см.: 2 Кор. 3:6-18), Иисус явился в славе Своим ученикам. На страницах этого Евангелия слава Иисуса раскрывается в Его знамениях (напр.: Ин. 2:11), и особенно на кресте — в высшем проявлении Его любви (12:23—33). Евреи ожидали, что явления Божьей славы будут величественным зрелищем, некоей космической феерией; но вСвоем первом пришествии Иисус явил ту же особенность характера Бога, какая открылась Моисею: скрепленную заветом любовь. Слово, переведенное как «обитало», буквально означает «пребывало в скинии», откуда следует, что Слово пребывало в Иисусе среди людей точно так же, как Бог пребывал среди Своего народа в скинии.

Затем говорит: «и Слово плоть бысть», то есть, облеклось в человеческую плоть и явилось в мир сей по-видимому совершенным человеком, разумеваемый же как совершенный Бог... Вот святое Евангелие показывает, что Xриcтос есть Слово Бога Отца и Творец и Создатель всех видимых и невидимых созданий, что Он — свет и живот человекам, верующим в Него, что пришел уже в мир, и облекся в плоть человеческую, Он и пил с людьми и был совершенным человеком. И это — действительно, а не по привидению, как лжесловят некоторые еретики.

ВОПРОС XXXV. Поскольку Слово стало плотию (Ин. 1:14), но не только плотию, но и кровью, и костями, и нам поведено есть плоть Господа и пить кровь Его, но не дробить кости Его, я прошу научить меня относительно того, какова сама эта трехчастная сила вочеловечившегося Слова? ... ОТВЕТ. Ты желаешь проникнуть в суть вещей, как ее ведает Само сверхсущностное Слово и Творец всех сущих, Который привнес в бытие естественные логосы всех являемых и умопостигаемых вещей вместе с непостижимыми мыслями Своего Божества; из них логосы умопостигаемых вещей будут как бы кровью Слова, а логосы чувственных вещей — являемой плотью Слова. Поскольку Слово есть Учитель, наставляющий нас и относительно духовных лотосов, которые находятся в являемых вещах, и относительно логосов, которые находятся в вещах умопостигаемых, то Оно подобающим образом и соразмерно дарует людям достойным и знание, содержащееся в логосах зримых вещей, — словно вкушение плоти Господа, и ведение, содержащееся в логосах умопостигаемых вещей, — словно питие крови Господней: их издавна и таинственным образом приготовила Премудрость посредством чащи и жертв, как то свидетельствует Книга Притчей Соломоновых¹. Но кости, то есть промысленные логосы, относящиеся к Божеству, которые одинаково беспредельно удалены от всякого тварного естества, Оно не дарует, поскольку природа сущих не имеет какой-либо возможности обладать воспринимающей связью с ними. И еще: плоть Слова есть истинная добродетель, кровь — непогрешимое ведение, а кости — неизреченное богословие². Ибо наподобие крови, изменяющей свой вид и претворяющейся в плоть, ведение превращается в добродетель посредством делания; и наподобие костей, являющихся основой крови и плоти, логосы, относящиеся к Божеству, промысленные, хотя и содержащиеся в сущих, также неведомым образом созидают сущности сущих искрепляют их бытие, производя всякое ведение и всякую добродетель³. Если кто скажет, что логосы Суда и Промысла, которыми в будущем все полностью насытятся и удовлетворят жажду, суть плоти и кровь, а сокрытые в них другие логосы, относящиеся к Божеству, суть кости, то он не выйдет за пределы разумного⁴. Возможно также, что плоть Слова есть совершенное, посредством добродетели и ведения, возвращение к себе и восстановление в самом себе естества человеческого⁵; кровь⁶ же есть будущее обожение, посредством благодати соединяющее это естество с вечным благобытием; кости же суть неведомая сила, которая соединяет через обожение естество с вечным благобытием. Если же кто-нибудь, воспринимая и еще более тонкие оттенки мысли, скажет, что плоть есть добровольное умерщвление страстей добродетелями, кровь — совершенство, достигаемое в трудных обстоятельствах ради истины даже через смерть, а кости — первые и недосягаемые для нас логосы, относящиеся к Божеству, то он выскажется правильно и не погрешит против подобающего рассуждения.

*** И мы, при своем духовном преуспеянии, постоянно получаем соответствующую благодать от полноты Его. Поэтому сохранивший в самом себе совершенным и неприкосновенным логос ради нас воплотившегося Бога Слова стяжает полную славу благодати и истины Того, Кто ради нас прославился и освятил Себя во время Своего пришествия¹. Ибо святой евангелист говорит: Когда откроется, будем подобны Ему (1 Ин. 3:2).

Связь речи требует того, чтобы мы соединительный союз и почитали за винословный. Если же сие так понимать будешь, то смысл слова будет такой: от Бога родилися верующие во Христа: ибо Слово плоть бысть. То есть, поенже единородный Сын и Слово Божие воплотилося, то посему в Него уверовавшие сподобилися бытии чадами Божиими. Для чегож не сказал: Слово бысть человек, но плоть бысть; Для того, чтоб кто не возмнил, акибы Он восприял на Себя, или облекся в коголибо из человеков, или одного только внутреннего человека, то есть, единую человеческую душу: и чтоб показать, что не токмо с человеческою душею, но и с плотию Слово Божие соединилось: также и изъявить безмерное Его смирение, и заградить еретическия Манесовы уста, который говорил: будто бы Сын Божий мечтательно точию воплотился, то есть, видь только приял человека: ещеж, чтобы сообразиться преждебывшему созданию человеческаго естества. Ибо во первых Бог сотворил тело, а потом вдохнул в лице его дыхание жизни, то есть душу. Плоть, сказал Он: ибо свойственно Священному Писанию плотию нарицать всего человека. К Тебе, сказано, всяка плоть придет. (Пс. 64:3) также: излию от Духа моего на всяку плоть. (Иоил. 2:28) и еще: да благословит всяка плоть имя Святое Его. (Пс. 144:21) также: и узрит всяка плоть спасение Божие. (Ис. 40:5) Сих слов, как видно, не уразумел безумный Апполинарий, и потому утверждал, что тело Господа Иисуса было без ума и без души. Потому что из оных слов явствует, что плоть берется за всего человека, то есть, и за душу и за тело. Слово убо плоть бысть. Не пременилось оно в плоть, сего да не буди! Но пребыв безпревратно, и неизменно, соединилось с человеческим естеством. И Бог, будучи совершен, бысть совершен и человек, в едином лице два естества имущий, едино Божеское, а другое человеческое, непревпащенныя и неизменныя и неслитныя. Ибо ниже Божество пременилось в человечество, ниже человечество в Божество. Сей смысл ясно изображает, говоря: И Слово плоть бысть, и веселися в ны. Слышиши ли? вселися в ны, говорит. Иный убо есть вселивыйся, иже есть Божество: а иное — место вселения, еже есть человечество. В ны же, — говорит: ибо мы все во Христе зримся, и Он представляет все человечество, якоже и первый праотец Адам. Сего ради и вторым человеком нарицается: первый человек от земли перстен: вторый человек, Господь с небесе (1 Кор. 15:47). Заметь притом, что речение: исполнь благодати и истины, некоторые относят к Слову, так толкуя: и Слово плоть бысть, и вселися в ны, исполнь благодати и истины: между оными же находящияся слова как бы изъемлют. Иныеже относят оное речение к славе, сочиняя так и говоря: исполнь, то есть, полна убо бе (то есть, слава) благодати и истины. Сии оба толкования, хотя и не суть противны: однако первое кажется приличнее и сообразнее следующим словам Евангелиста. По первому убо толкованию исполнь благодати называется Сын, понеже не яко Святые или Ангелы, благодать от Бога приемлет: но имеет оную Сам от Себе по естеству, яко Бог. Исполнь благодати, — поелику от Него всякая благодать присно и неисто (Аммон. и Ориген на Иоанна) (Кирилл, Златоуст, Феофил.). Сии оба толкования хотя и не суть противны, однако первое кажется приличнее и сообразнее следующим словам Евангелиста. По первому убо толкованию, исполнь благодати называется Сын; понеже не яко святые или Ангели, благодать от Бога приемлет, но имеет оную Сам от Себе по естеству, яко Бог. Исполнь благодати, — поелику от Него всякая благодать присно и неистощимо проистекает. Им подается оставление грехов: придите ко Мне вси труждающиися и обременении, и Аз упокоя вы. (Мф. 11:28). Им усыновление: даде им область чадом Божиим быти. (Ин. 1:12) Им жизнь вечная: да всяк веруяй в Онь не погибнет, но имать живот вечный. (Ин. 3:15). Им всякое дарование: и аще что попросите во имя Мое, сотворю вам (Ин. 14:14). Исполнь же истины: поелику есть самая истина, истинный Бог. Аз есмь, говорит, истина, исполнь истины: ибо упразднил сень закона и прообразования, наставил истиннейшым догматам Пресвятыя Троицы, предал безпогрешительныя нравоучения, исполнил и исполняе, елика обещает. Исполнь благодати и истины. Свидетельствует о сем сам евангелист, видевший славу Его, говоря: и видехом славу Его, славу яко единароднаго от Отца. Но когдаж Иоанн видел славу Иисуса Христа и познал, что слава Его была не такая, какая святых, но слава, яко единароднаго, то есть, без сомнения единароднаго Сына, от Бога Отца рожденнаго; Послушай, что о сем вещает блаженный Петр: не ухищренным бо баснем последовавшее, сказахом вам силу и пришествие Господа нашего Иисуса Христа, но самовидцы бывшее величествия онаго (2 Пет. 1:16). Прием бо от Бога Отца честь и славу, гласу пришедшу к Нему такову от велелепныя славы: Сей есть Сын Мой возлюбленный, о Немже Аз благоволих: (Мф. 3:17) И сей глас мы слышахом с небесе сшед, с Ним сущее на горе святей. (2 Пет. 1:18) Тогда убо, когда Господь преобразился на горе Фаворстей, когда просияло лице Его яко солнце, когда ризы Его были белы яко свет, когда Моисей и Илиа предстояли пред Ним яко рабы, когда Отец с небесе свидетельстсвовал: Сей Сын Мой возлюбленный, о Нем же благоволих: тогда Иоанн присутствуя, видя славу Его, не точию тогда только, но еще когда и в след за Ним ходил, видел славу Его. Видел стихии повинующиеся, бесов убегающих, Ангелов служащих, больных исцеляемых, мертвых воскрешаемых. И во время страдания Его стоял при Кресте, видел Его славу, то есть, всю тварь состраждущую, солнце затмившееся, завесу церковную раздравшуюся, землю колеблющуюся, гробы отверзаемые, мертвых восстающих. Видел славу Его, когда предварив Петра, прииде прежде ко гробу. (Ин. 20:4) Когда видел Его из мертвых воскресшего, и Фомою осязаемого, и с собою и с прочими учениками купно обедующего. Познал он, что таковая слава, не была слава человеческая, но слава единороднаго Сына Божия: ибо ни Моисей просветившиися лицеем, ниже Илия заключенный и разверзый небеса и огнь с неба сведший, ни Елисей при жизни и по смерти воскрешавший мертвых, ни Даниил заградивый уста львов, ни трие отроки угасившие силу огненную, ниже ин кто из человек толикия чудеса не сотворил, ниже из мертвых восстал, ниже глас о нем слышан бысть с небесе: Сей есть Сын Мой возлюбленный, о Немже благоволих, Того послушайте. (Мф. 17:5) Праведно убо и благомудро засвидетельствовал он, говоря: и видехом славу Его, славу яко единороднаго от Отца. Но хотя Сие свидетельство есть и предовольное, однако не довольствуяся и сим, приводит и другое: ст. 15 Иоанн свидетельствует о Нем, и воззва глаголя: Сей бе, Егоже рех, Иже по мне грядый, предо мною бысть: яко первее мене бе.

Вопрос 35. Почему Сын Божий называется «Единородным?» Ответ. Священное Писание ясно учит, что Сын Божий есть Единородный: «видехом славу Его, славу яко Единороднаго от Отца.» И ниже: «Единородный Сын, сый в лоне Отчи» (Ин. 1:14, Ин. 1:18). Называется же «Единородным» потому, что один только есть по существу Сын Божий. Прочие, называющиеся сынами Божиими, называются сим именем по благодати и усыновлению, а не по естеству, как-то все верные и избранные Божий. Сия благодать усыновления даруется чрез Христа, как говорит Писание: «елицы же прияша Его, даде им область чадом Божиим быти» (Ин. 1:12).

Здесь начинается третья часть пролога, в которой евангелист пришествие Логоса определяет точнее как воплощение и изображает полноту спасения, какое принес с Собою воплотившийся Логос. И слово стало плотью. Продолжая речь о Логосе и Его появлении в мире, евангелист говорит, что Логос стал плотью, т. е. человеком (выражение "плоть" обычно в Священном Писании обозначает человека в полном смысле этого слова – с телом и душою (Ср. Быт. 6:13; Ис. 40:5 и др.). При этом однако евангелист не дает ни малейшего намека на то, чтобы с воплощением Своим Слово потерпело какое-нибудь умаление в Своей божеской природе. Умаление касалось только формы существования, а не сущности. Логос как был, так и остался Богом со всеми божескими свойствами, и божеская и человеческая природы в Нем пребывали неслиянно и нераздельно. И обитало с нами. Принявший плоть человеческую Логос обитал, т. е. жил и обращался среди апостолов, к которым причисляет себя и евангелист. Говоря, что Логос обитал (eskhnwse) с апостолами, евангелист этим хочет сказать, что таким образом исполнилось обещание Бога пребывать с людьми (Иез. 37:27; Иез. 43:9 и др.). Полное благодати и истины. Эти слова должны стоять в самом конце стиха, как в греч. и слав. тексте. И мы видели славу Его. Точнее: мы созерцали, смотрели с удивлением, благоговением (eqeasameqa) на славу Его, т. е. воплотившегося Логоса. Слава Его открывалась, главным образом, в Его чудесах, напр., в преображении, которое видеть удостоились только три апостола и в числе их Иоанн, а также в учении и даже в самом уничижении Его. Славу, как Единородного от Отца, т. е. такую славу, какую Он должен был иметь как Единственный Сын Божий, имеющий несравненно большую часть, чем другие чада Божии, ставшие такими по благодати. Выражение "от Отца" (para patroj) не может относиться к слову "единородный" (тогда бы поставлен был вместо предлога para предлог ἐκ). Это выражение определяет собою "славу", какую имел Логос: слава эта получена Им от Отца. Полное благодати и истины. В греч. тексте выражение "полное" (plhrhj) не согласовано с ближайшим существительным: славу, а также не согласовано и с местоимением: Его. Тем не менее, естественнее всего относить это выражение к местоимению: Его, да и с грамматической стороны такое согласование не представится удивительным, так как у греков (около времени Р. X.) слово plhrhj часто употреблялось как несклоняемое (Гольцман с. 45). Таким образом Логос здесь назван полным благодати, т. е. божественной любви и милосердия к людям, и истины, которая проявилась и в Его учении и жизни, в которой не было ничего только кажущегося, а все действительное, так что слово было всегда согласно с делом.

И Слово стало плотию. Сказав, что мы, верующие во Христа, если желаем, соделываемся чадами Божиими, евангелист присовокупляет и причину столь великого блага. Ты хочешь, говорит, знать, что доставило нам это сыноположение? — то, что Слово стало плотию. Когда же слышишь, что Слово стало плотию, не подумай, что Оно оставило собственную Свою Природу и превратилось в плоть (ибо Оно не было бы и Богом, если бы превратилось и изменилось), но что, оставаясь тем, чем было, Оно стало тем, чем не было. Но Аполлинарий лаодикиянин составил отсюда ересь. Он учил, что Господь и Бог наш воспринял не целое естество человеческое, то есть тело с душою словесною, но одну только плоть без словесной и разумной души. Какая де была нужда в душе Богу, когда у Него телом управляло Божество, подобно как у нас телом нашим управляет душа? И основание сему думал видеть в настоящем изречении: "и Слово было плотию". Не сказал, говорит, евангелист, что Слово стало человеком, но "плотию"; значит, Оно восприняло не душу разумную и словесную, но плоть неразумную и бессловесную. Верно не знал он, несчастный, что Писание часто называет частью целое. Например, хочет оно упомянуть о целом человеке, а называет его частью, словом — "душа". Всяка "душа", яже не обрежется, погубится (Быт. 17:14). Итак, вот, вместо того, чтобы сказать: всякий человек, поименована часть, именно: "душа". Называет также Писание целого человека плотию, когда, например, говорит: "и узрит всякая плоть спасение Божие" (Ис. 40:5). Нужно бы сказать: всякий "человек", а употреблено имя "плоти". Так и евангелист вместо того, чтобы сказать: Слово стало "человеком", сказал: Слово стало "плотию", называя человека, состоящего из души и тела, одною частью. А как плоть чужда Божеского естества, то, может быть, евангелист упомянул о плоти с намерением показать необыкновенное снисхождение Божие, дабы мы изумились невыразимому человеколюбию Его, по которому Он для спасения нашего воспринял на Себя отличное и совершенно чуждое собственному естеству, именно плоть. Ибо душа имеет некоторое сродство с Богом, а плоть совершенно ничего общего не имеет. Посему-то я думаю, что евангелист употребил здесь имя только плоти не потому, будто бы душа не причастна воспринятою (вочеловечению), но для того, чтобы более показать, как чудно и страшно таинство. Ибо если воплотившееся Слово не приняло души человеческой, то души наши еще не исцелены, ибо чего Оно не приняло, того и не освятило. И как смешно! Тогда как первая заболела душа (ибо она в раю сдалась на слова змия и обманулась, а потом уже вслед за душою, как госпожою и владычицею, коснулась и рука), воспринята, освящена и уврачевана плоть, служанка, а госпожа оставлена без воспринятия и без уврачевания. Но пусть заблуждается Аполлинарий. А мы, когда слышим, что Слово стало плотию, веруем, что Оно стало совершенным Человеком, так как у Писания в обычае называть человека одною частью, плотию и душою. — Сим изречением ниспровергается и Несторий. Он говорил, что не сам Бог Слово стал Человеком, зачатым из пречистых кровей святой Девы, но Дева родила человека, а сей человек, облагодатствованный всяким видом добродетели, стал иметь Слово Божие, соединившееся с ним и дававшее власть над духами нечистыми, и потому учил, что два сына — один сын Девы Иисус человек, а другой Сын Божий, соединившийся с сим человеком и нераздельный с ним, но по благодати, отношению и любви, потому что человек сей, был добродетелен. Так он глух к истине. Ибо если бы он хотел, он и сам услышал бы, что говорит сей блаженный евангелист, именно: Слово стало плотию. Не очевидное ли ему здесь обличение? Ибо Само Слово стало Человеком. Не сказал евангелист: Слово, нашедши человека, соединилось с ним, но Само Оно стало Человеком. — Сим изречением ниспровергается и Евтихий, и Валентин, и Манес. Они говорили, что Слово Божие явилось призрачно. Пусть же слышат, что Слово "стало" плотию; не сказано: Слово представилось или показалось плотию, но "стало" ею по истине и по существу, а не по привидению. Ибо нелепо и неразумно верить, будто бы Сын Божий, по существу и по имени Истина (Ин. 14:6), солгал в вочеловечении. А обманчивое привидение, без сомнения, привело бы к этой мысли. И обитало с нами. Поелику евангелист выше сказал, что Слово стало плотию, то, чтобы кто-нибудь не подумал, что Христос стал, наконец, одним Естеством, для сего прибавляет: "обитало с нами", чтобы показать два Естества: одно наше, а другое Слова. Ибо как иного естества обитель и иного естества обитающий в ней, так и Слово, когда об Нем говорится, что Оно обитало в нас, то есть в нашем естестве, должно быть Естества иного, чем наше. Пусть постыдятся армяне, почитающие одно Естество. Итак, словами: "Слово стало плотию" научаемся, что Само Слово стало Человеком и, будучи Сыном Бога, стало и сыном жены, которая и называется поистине Богородицею, как родившая Бога во плоти. Словами же: "обитало с нами" научаемся веровать, что в одном Христе два Естества. Ибо хотя Он и един по Ипостаси, или по Лицу, но по Естествам двояк — Бог и Человек, а Божеское естество и человеческое не могут быть одним, хотя и созерцаются в одном Христе. Полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца. Сказав, что Слово стало плотию, евангелист прибавляет: мы видели славу "Его", то есть сущего во плоти. Ибо если израильтяне не могли смотреть на лицо Моисея, просветившееся от собеседования с Богом, то апостолы тем более не могли бы снести чистого (без покрова) Божества Единородного, если бы Он явился не в плоти. Видели же мы славу не такую, какую имел Моисей или с какою являлись пророку херувимы и серафимы, но такую славу, какая прилична была Единородному Сыну, какая присуща Ему была по естеству от Бога Отца. Частица "как" означает здесь не уподобление, но утверждение и несомненное определение. Видя царя, идущего с великою славою, мы говорим, что он пришел как царь, вместо того, чтоб сказать: истинно по-царски. Подобно сему, и здесь слова: "как Единородного" мы должны понимать так; слава, которую мы видели, была настоящая слава истинного Сына, полная благодати и истины. Слово "полное благодати" потому, что и учение Его было, так сказать, облагодатствовано, как и Давид говорит: "благодать излилась из уст Твоих" (Пс. 44:3), и евангелист замечает, что все дивились "словам благодати", исходящим из уст Его (Лк. 4:22), — и потому, что Он подавал исцеления всем нуждающимся в оных. "Полное истины" потому, что все, что говорили или делали пророки и сам Моисей, было образами, а что говорил и делал Христос, то все полно истины, так как Он Сам есть благодать и истина и другим раздает оныя. — Где же они видели эту славу? Можно с некоторыми думать, что апостолы видели сию славу Его на горе Фаворе, но справедливо также разуметь, что они видели ее не на одной только сей горе, но во всем, что Он делал и говорил.