Деяния апостолов, Глава 9, стих 30. Толкования стиха

Пребывание Савла в Иерусалиме на этот раз ограничилось только 15-ю днями (Гал. 1:18). Но и в это короткое время он успел здесь засвидетельствовать такую ревность в проповедании имени Господа Иисуса, что эллинисты, с которыми он более всего состязался (ибо и сам он, родом тарсянин, был эллинист), покушались убить его. Но Господь повелел ему поспешно оставить Иерусалим (Деян. 22:17–18), а христианскому обществу сделался известен этот замысел эллинистов. Тогда братия отправила его в Кесарию, а оттуда препроводила в Тарс, родину Савла (ср.: Гал. 1:21).

По обращении ко Христу Савла, главного гонителя христиан, гонение на них, начавшееся убиением Стефана, мало-помалу прекратилось, и Церкви по всей Иудее, Галилее и Самарии находились в относительном покое, что, конечно, благоприятствовало как внутреннему развитию их, так и внешнему распространению.

Ввиду опасности, возникшей для жизни Павла, апостолы принимают решение отправить его в Кесарию и препроводить в Тарс (Деян. 9:30). Была ли угроза его жизни единственной причиной этого решения, мы не знаем. Однако очевидно, что Павел после пятнадцати дней общения с Петром и Иаковом оставался для общины инородным телом, и надо было найти ему какое-то место под солнцем. В конце концов его отправили обратно на родину. При этом автор книги Деяний умалчивает о каком-либо данном Павлу поручении — например, о том, чтобы ему было поручено проповедовать живущим в Тарсе иудеям или язычникам. По всей видимости, он и не искал никаких полномочий от общины, твердо веря в то, что получил прямой мандат на апостольство от Самого Господа.

Период пребывания Павла в Тарсе называют «годами молчания». Никаких сведений о сто деятельности в эти годы не сохранилось. Предполагают, что он проповедовал иудеям в синагогах, а язычникам на рынках. При этом считается весьма маловероятным, «чтобы самый пламенный из людей, который пошел не только в Таре, но и в страны Сирии и Киликии, не был вовлечен в самую активную миссионерскую деятельность». Указание на то, что Павел ходил «в страны Сирии и Киликии», содержится в Послании к Галатам (Гал. 1:21), однако сам Павел не говорит о том, чем он там занимался; автор Деяний тоже хранит об этом молчание. Лишь общий контекст книги Деяний и Послания к Галатам позволяет утверждать, что в Тарсе, Сирии и Киликии Павел не бездействовал, а проповедовал.

 άς Καισάρεταν (в Кесарию) — см.: комм, к Деян. 8:40.

άς Ταρσόν (в Таре) — см.: комм, к Деян. 9:11.

Рассказ о первых днях Павла после обращения содержит целый ряд противоречий с Посланиями. В Деян сообщается, что после радикально изменившей его жизнь встречи с Иисусом Павел провел некоторое время в Дамаске, а затем, вынужденный оттуда бежать, оказался в Иерусалиме. Там Варнава ввел его в круг апостолов. Из Иерусалима после конфликта с эллинистами он был отправлен сначала в Кесарию, а затем в Таре. Согласно же Гал. 1:17, Павел после встречи с Иисусом на дороге в Дамаск отправляется в Аравию (Набатейское царство со столицей в Петре) и лишь оттуда возвращается в Дамаск. Только через три с половиной года он наконец посещает Иерусалим, где проводит две недели и встречается только с Петром и Иаковом. Из Иерусалима он уходит в Сирию и Киликию. По-разному объясняется в Деян и 2 Кор причина бегства из Дамаска. Согласно Деян, Павел вынужден бежать, спустившись по стене в корзине, из-за того, что местные евреи замыслили убить его и сторожили городские ворота. В 2 Кор. 11:32-33 это событие описывается иначе: εν Δαμασκω 6 εθνάρχης Άρέτα του βασιλέως έφρούρει τήν πόλιν Δαμασκηνών πιάσαι με, καί διά θυρίδος εν σαργάνη έχαλάσθην διά του τείχους καί έξέφυγον τάς χεΐρας αύτου («В Дамаске этнарх царя Ареты сторожил город дамаскцев, чтобы схватить меня, но меня спустили в корзине через отверстие в стене, и я от него спасся»). Что означает здесь термин «этнарх», зависит от понимания исторической ситуации: если согласиться с тем, что Дамаск находился в описываемый момент под властью Набатеи, тогда речь идет о наместнике царя в Дамаске, если же Дамаск продолжал оставаться под римской властью, тогда этнарх был назначенным Аретой главой набатейской этнической общины. Мнения исследователей по этому вопросу разделились. Большинство склоняется к тому, что Дамаск в описываемый момент находился под римским контролем и что таким образом «этнарх» был не правителем Дамаска, а главой набатейской общины. См., например: Hengel. Paul in Arabia, 52: «Римляне никогда не уступили бы варварскому царю всемирно известный центр 

в южной Сирии, город, богатый традициями и являющийся членом Десятиградия». Действительно, временное прекращение чеканки монет (см. с. 68) в отсутствие каких-либо иных подтверждений передачи Дамаска под набатейское управление — слишком шаткое основание для столь серьезного утверждения; ср. вполне резонное рассуждение Кемпбелла (Cambell D. А. Ап Anchor for Pauline Christology: Paul’s Flight from the «Ethnarch of King Aretas». 2 Corinthians 11:32-33 //JBL. 12:2.2002. P. 286) о том, что римляне обычно дарили земли местным царям-клиентам вроде Ирода Агриппы, с которыми у них были особенно дружеские отношения, между тем ни о каких особых отношениях с Аретой ничего не известно. Однако, согласившись с тем, что римляне не «дарили» город Арете, некоторые исследователи считают, что на короткое время — и именно в это время и происходило упомянутое в 2 Кор бегство Павла из города весьма экзотическим способом — Дамаск был набатейским. Вот как представляет себе развитие событий, приведших к кратковременному набатейскому правлению, Бауэрсок (Bowersock G. W. Roman Arabia. Cambridge, Mass.; London, 1983. P. 65-69). Отношения между Аретой IV и Иродом Агриппой резко испортились после того, как Арета IV отдал свою дочь в жены Ироду, а тот предпочел ей Иродиаду и отослал дочь Ареты обратно к отцу (Иосиф Флавий. Иуд. древн., 18.109-112). Разгневанный Арета решил отомстить Ироду. Он вторгся на территорию бывшей тетрархии Филиппа, которая после его смерти в 34 г. была присоединена Тиберием к провинции Сирии, и разгромил войско Ирода. Как полагает Бауэрсок, это произошло после присоединения территории к Риму. Он аргументирует это тем, что, во-первых, в войске Ирода были изгнаннки с территории, которая была под управлением Филиппа, что было бы необъяснимо при жизни Филиппа, родственника и союзника Ирода, а во-вторых, тем, что в 34 г., когда умер Филипп, в Сирии, возможно, вообще не было наместника, и в любом случае его резиденция была далеко от театра военных действий — в Антиохии. У Ареты, считает Бауэрсок, были все основания рассчитывать на то, что римляне не будут особенно беспокоиться из-за только что присоединенной и проблемной территории на юге провинции Сирии. Ирод между тем обратился за помощью в Рим и сумел убедить Тиберия вмешаться. Тот приказал Вителлию, назначенному в 35 г. наместником Сирии, выступить против Ареты. Вителлий в 36/37 г. привел в движение расквартированные в Сирии легионы, однако до сражения дело не дошло: Тиберий умер, и Вителлий отвел войска. Бауэрсок полагает, что после победы над Иродом Арета решил продвинуться дальше на север и присоединить к Набатее Дамаск. Однако Дамаск оставался под набатейским правлением недолго, возможно, меньше года: как только Вителлий двинул войска, Арета по 

кинул Дамаск. Это построение вполне логично (см. более подробную, чем у Бауэрсока, аргументацию в его пользу в: Cambell, Ап Anchor for Pauline Christology, 279 ff.), но не опирается на прямые источники.

Независимо от того, под чьей властью находился Дамаск в интересующий нас период, при чтении 1 Кор появляется закономерный вопрос: почему глава чужой этнической общины или глава администрации Ареты преследовал еврея Павла? Логичное и правдоподобное объяснение, которое предлагал целый ряд исследователей (см.: Harding М. Comparing Acts 9.23-5 with 2 Corinthians 11:32-3 //NTS. 39.1993. P. 518-538; Hengel. Paul in Arabia, 53; Cambell. An Anchor for Pauline Christology, 299), COCTO- ит в том, что интенсивная проповедническая деятельность Павла в Аравии (т. е. на территории Набатейского царства) вызвало беспокойство Ареты, который и предложил своему этнарху в Дамаске поймать смутьяна.

Что касается бегства из Дамаска, то в целом Деян и Послания содержат больше общей, чем противоречивой, информации: и в том и другом случае Павла спускают в корзине, и в том и другом случае он спасается бегством от нависшей над ним опасности, и в том и другом случае бегство через городские ворота было невозможно, так как его там поджидали. Единственное расхождение — это то, по чьей инициативе Павла должны были задержать. В Деян это евреи, у Павла — этнарх царя Ареты.

Смиренно приняв на себя это великое поручение, Савл при помощи учеников, тайно сел на корабль и, избегнув таким образом грозившей ему опасности, отправил­ся в Кесарию, и оттуда препровожден был в Тарс, где и пробыл четырнадцать лет, готовясь к своему великому призванию – апостольства среди язычников.

– Братия же, т.е. иерусалимские христиане, которые приняли, наконец, Савла как брата и допустили в тесное общение с собой, узнав намерение эллинистов убить его, отправили его в Кесарию и пр.: Господь сам повелел Савлу оставить Иерусалим (Деян. 22:17–21), и братия, когда узнали о замысле на жизнь Савла, помогли ему избегнуть этой опасности и исполнить повеление Господне; они проводили его в Кесарию (Стратонову; см. прим. к Деян. 8:40) и отсюда – в Тарс. Павел сам говорит (Гал. 1:21), что он на сей раз отошел из Иерусалима в страны Сирии и Киликии, что вполне согласно с рассматриваемым сказанием дееписателя, и т.о. сказания их восполняются одно другим: из Иерусалима Савл препровожден был сначала в Кесарию и отсюда сухим путем через Сирию, держась, вероятно, ближе берега морского, избегая держаться ближе к Дамаску, где хотели убить его, продолжал путь в Киликию. Может быть в каком-нибудь из городов Сирии прибрежных он сел на корабль и морем отправился в Тарс, что было удобно. Тарс – место родины Савла, и – как естественно было ему, братски принятому старейшими апостолами в Иерусалиме, но преследуемому от иудеев, удалиться теперь прежде всего в любимое место родины, чтобы здесь проповедовать обретшего его и обретенного им Христа! И, конечно, первые христианские общества в Киликии своим происхождением обязаны теперешнему пребыванию Савла в Тарсе киликийском (ср. Деян. 15:23).

Препровождение Савла в Тарс, чтобы избавить его от злобных нападений на него, вместе с тем давало ему возможность проповедовать в Кесарии (Стратоновой) и там, где он проходил, держась по преимуществу береговой линии, избегая дорог, ведущих к Дамаску, где хотя и не стерегли его, но при всяком случае готовы были всегда убить. Какое озлобление и как скоро так стяжал его Савл! Очевидно, слава его была велика, а утрата еще более тяжка для потерявших его, которые поэтому и не желали его живого уступить в пользу противного им дела, для которого он уже и теперь являлся драгоценным и редким сосудом великой силы благодати. Тайна влечения людей ко взаимности неизъяснима. Но, несомненно, есть в людях нечто такое, что одних привлекает к одному и отталкивает от другого. Павел был именно из числа таких, что он одних к себе привлекал вседушевно, а других возбуждал против себя. Он был человек сухощавый, с виду немощный (и даже ничтожный, каким он и казался непонимающим), но полный бодрости силы и одушевления, ради которых и прилеплялись к нему многие, понимавшие и оценившие его. По описанию Никифора Каллиста, «Павел был ростом мал, непрям и несколько согбен; лицо у него было чистое и являющее признаки долгих лет; голова плешива; в глазах его усматривалось много приятности; брови подняты вверх и как бы разбегающиеся; нос продолговат, с приятной неровностью, борода густая и довольно длинная, по местам с сединой так же, как и голова». Это описание касается позднейших лет, но, несомненно, основные черты лица его были те же, а именно малость роста и резкость всех форм, что делало его будто бы незначительным, но в то же время и примечательным. А главное то, что в нем великий дух находился в малом теле, чего не могли выносить соперники во врагах своих.

С прозрением духовным Савл прозрел и телесно, и по крещении присоединился к обществу верующих и стал ревностно проповедовать о Том, Кого так недавно гнал. Его проповедь о Христе так раздражала иудеев, что они хотели схватить его, но спущенный через окошко в корзине, он отошел сначала в Аравию (Гал. 1:17), а потом, возвратившись опять в Дамаск, уже через три года по обращении ко Христу, прибыл в Иерусалим, где и представлен братии Варнавой, который, по предании, вместе с ним учился у Гамалиила. Но и здесь он мог пробыть только 15 дней, потому что иудеи искали убить его. Узнав об этом, братия перепроводила его в Кесарию, а оттуда в Тарс. Его родину.

Хотя между обращениями Савла и пришествием в Иерусалим, по сказанию самого Павла, прошло три года, но братия иерусалимская боялась его, опасаясь с его стороны какой-нибудь хитрости или притворства; только Варнаве, который был товарищем его детства, удалось сблизить этого человека в обществом верующих.