Деяния апостолов, Глава 7, стих 41. Толкования стиха

Чтобы потом защитить себя от нарекания в оскорблении Моисея и его закона, он долго останавливается на этой великой ветхозаветной личности (ст. 20–43), стараясь изобразить все свое уважение как к Моисею, так и к данному чрез него закону.

В особом смотрительстве Божием о спасении и судьбе Моисея уже высказывается его особенное предназначение (ст. 20–22). Стефан указывает, что Моисей, еще будучи при дворе Фараона, уже предугадывает, – конечно, размышляя о чрезвычайных обстоятельствах своей жизни, – это свое назначение – быть избавителем своего народа от египетского ига (ст. 25). Затем личность Моисея вполне оценивается по своему достоинству и значению, когда начинается изображение его призвания Богом к делу избавления Израиля (ст. 30–35) и самое избавление и ведение им Израиля в землю обетованную со многими знамениями и чудесами (ст. 36). Чтобы еще более выразить достоинство Моисея, Стефан указывает в нем прообраз Мессии, собеседника ангелов и посредника между Богом и Израилем (ст. 37–38). Уже этим вполне высказывается все уважение Стефана к закону Моисееву. Но еще более высказывается оно в названии этого закона живыми словами (ст. 38).

Но эта речь есть в то же время и обличительная. Нельзя не заметить при чтении ее, что Стефан старается где только можно противопоставить благодеяния спасающего Бога и неблагодарность, неверие израильтян. Так, еще в жизни патриархов он указывает на терпение Иосифа от зависти своих братьев, праотцев израильского народа (ст. 9). В Египте потомки этих сынов Иакова отвергают спасающую их руку Моисея (ст. 25–28, 35). В пустыне они отвергаются от Моисея и Бога (ст. 39–43).

Израильтяне просили Аарона сделать „богов" (ст. 40) и, сделав тельца, принесли жертву идолу. Ничего подобнаго св. икона собою не представляет; она есть только изображение истиннаго Бога или угодника Божия и воздаваемая честь перед образом восходит к первообразу,—тому, кто на иконе изображен. В Иерусалимском храме были священ. изображения: Исх. 25:18; но Господь не назвал их идолами, а только выгнал меновщиков и сказал: дом Мой домом молитвы наречется для всех народов: Мк. 11:17.

 έμοσχοποίησαν (сделали тельца) — это сложное елово (в Исх. 32:4 стоят два слова έποίησεν μόσχον, причем глагол в единственном числе, т.к. тельца изготовил Аарон) здесь встречается в греческой литературе впервые. В BAGD, ί.ν. в качестве словообразовательной параллели приводится глагол είδωλοποιέω, который означает, впрочем, “создавать образы (в душе, в уме)”.

– Принесли жертву идолу: Стефан называет это изображение идолом (хотя, по мнению народа, это было изображение Иеговы) потому, что Бог не может быть изображаем под образом никакой неразумной твари, и, следовательно, в сущности это не было изображение Иеговы, а бездушный идол (ср. Пс. 105:19). Потому далее и говорится, что народ веселился перед делом рук своих, а не перед Богом Иеговой, изведшим их из Египта, и в этом веселье указывается грех народа против Бога своего, это было греховное веселье народа перед идолом.

Устроение тельца показывает, что евреи впали именно в египетское идолослужение, в котором особенным почитанием пользовался живой телец, так называемый бык Апис, как олицетворение плодородия. Другое божество из того же вида был телец-истукан — Мневис Илиопольский. Аписа было доставать трудно, ибо в бога этого рода избирался бык, имевший особенные приметы, как, например, белое пятно на лбу. Вылить же изображение его было нетрудно, потому что евреи были искусны во всякого рода работах, и к тому же, уходя из Египта, они взяли у египтян, очень напуганных казнями, множество всякого рода вещей, золотых и серебряных (см. Исх. 12:35-36).

Веселье перед идолом тоже показывает, что все это дело имело характер явного отступления от Бога и его посланника Моисея. Жертвы, которые приносились идолу, были животные, испрошенные Моисеем у фараона для принесения Богу Единому. Таким образом, и в этом евреи были ослушниками Моисея. Обреченных Богу они принесли идолу, делу рук своих. И потом великие идоложертвенные остатки ели, сопровождая это вкушение отчасти языческими церемониями, в которые входило и веселье — пляска, ликования,студодеяния.

«О, безумие! — восклицал некогда святой Иоанн Златоуст. — Сделай, говорят, нам богов. Не сказали «Бога», но богов', так они неистовствовали, что и сами не знают, что говорят. И сделали тельца... Видел ли ты крайнее безумие? Там, где Бог явился Моисею, они делают тельца и приносят ему жертву. И веселились, говорит, перед делом рук своих. Чего надобно было стыдиться, тому они радовались. И что удивительного, если вы не признаете Христа, когда (вы не признавали) ни Моисея, ни Бога, открывшегося в стольких знамениях? Но они не только не признавали, но еще и паче оскорбили их, сделав идолов».

Схваченный и приведенный на суд Стефан в длинной защитительной речи рассказал историю избрания народа израильского от Авраама до Моисея и измену Израиля Богу в самой пустыне, когда предки их служили богу Ремфану, и в заключение напомнил, что они, как потомки тех отступников от Бога, и сами явились противниками Духа Святого, убив предсказанного древними пророками Праведника.

...Но первые попытки Моисея вывести свой народ из земли порабощения были отвергнуты народом и только через 40 лет Ангел снова послал его избавить еврейский народ. Между тем, этот же Моисей предсказал им появление пророка, подобно ему, и повелел Его слушать. Но как не слушали самого Моисея его современники, и как их потомки не слушали пророков и даже их гнали и убивали, так и современные Стефану евреи не слушали Праведника, о котором предсказали те пророки, и даже убили Его.

Следовательно, цель Стефана состояла в том, чтобы исторически показать, что евреи всегда оказываются противниками тех лиц, которые Самим Богом посылаются для их спасения.

Перводиакон Стефан в речи своей сообщает, что Моисей, воспитываясь при дворе царя египетского, был научен всей египетской премудрости. Это сообщение основано на устном предании еврейского народа и может быть подтверждено как тем соображением, что египетские цари, принадлежа к касте жрецов, действительно обладали высшими научными сведениями, так может быть подтверждено и тем обстоятельством, что Моисей в своих книгах обнаружил не только высшую богодуховенную мудрость, но и обширное и глубокое знакомство с разного рода современными науками и искусствами.

Явившийся в пустыне Моисею, как в книге Исход (Исх. 3:2), называется ангелом Господним, но из древнейшего рассказа книги Исхода, а также книги Деяний видно, что Ангел завета, Сам Господь, второе лицо Пресвятой Троицы. Говоря о Моисее, святой Стефан, как бы в опровержение обличавших его в хуле на Моисея, изображает великого законодателя самыми яркими красками. Так не говорят о людях, которых презирают или даже считают обыкновенными людьми. Замечание же об отвержении Моисея народом, к которому он пришел для спасения, должно было привести евреев к той же мысли, которую Стефан высказал в конце речи: «Вы присно Духу Святому противетися» (стих 51). Здесь откровение, данное Моисеем одним евреям, у Стефана простирается на весь народ и даже на все потомство еврейского народа: «Якоже отцы, – говорит Стефан, – тако и вы».