Деяния апостолов, Глава 7, стих 40. Толкования стиха

Чтобы потом защитить себя от нарекания в оскорблении Моисея и его закона, он долго останавливается на этой великой ветхозаветной личности (ст. 20–43), стараясь изобразить все свое уважение как к Моисею, так и к данному чрез него закону.

В особом смотрительстве Божием о спасении и судьбе Моисея уже высказывается его особенное предназначение (ст. 20–22). Стефан указывает, что Моисей, еще будучи при дворе Фараона, уже предугадывает, – конечно, размышляя о чрезвычайных обстоятельствах своей жизни, – это свое назначение – быть избавителем своего народа от египетского ига (ст. 25). Затем личность Моисея вполне оценивается по своему достоинству и значению, когда начинается изображение его призвания Богом к делу избавления Израиля (ст. 30–35) и самое избавление и ведение им Израиля в землю обетованную со многими знамениями и чудесами (ст. 36). Чтобы еще более выразить достоинство Моисея, Стефан указывает в нем прообраз Мессии, собеседника ангелов и посредника между Богом и Израилем (ст. 37–38). Уже этим вполне высказывается все уважение Стефана к закону Моисееву. Но еще более высказывается оно в названии этого закона живыми словами (ст. 38).

Но эта речь есть в то же время и обличительная. Нельзя не заметить при чтении ее, что Стефан старается где только можно противопоставить благодеяния спасающего Бога и неблагодарность, неверие израильтян. Так, еще в жизни патриархов он указывает на терпение Иосифа от зависти своих братьев, праотцев израильского народа (ст. 9). В Египте потомки этих сынов Иакова отвергают спасающую их руку Моисея (ст. 25–28, 35). В пустыне они отвергаются от Моисея и Бога (ст. 39–43).

 — цитируется Исх. 32:1; 23 с незначительными изменениями, наиболее существенное из которых — замена ό Μωυσής οΰτος ό άνθρωπος (“Моисей, этот человек”) на о Μωύσής οΰτος (“этот Моисей”), что звучит еще более пренебрежительно (Barrett, 367). Синтаксически ό Μωύσής 

ουτος представляет собой nominativus pendens, простейший образец анаколуфа (Bl.-Debr. § 466,1; ΜΗΤ I, 69), ср., напр., Лк. 21:6.

Затем, обращаясь к обвинению его в хулении храма, он показал опять исторически, как они именно являлись величайшими хулителями храма Божия и со времени Моисея постоянно уклонялись от истинного богослужения к идолослужению.

– Сказав Аарону и пр.: изображается кратко событие, описанное в 32 гл. кн. Исхода.

– Сделай нам богов: так по переводу LXX, с подлинника можно переводить бога, т.е. изображение Бога, на том основании, что по требованию народа Аарон сделал им одного тельца.

– Который бы предшествовал нам: т.е. в дальнейшем путешествии в землю обетованную, а не при возвращении в Египет, о каковом возвращении при этом случае в повествовании Моисеевом нет даже и намека.

– С Моисеем (в греческом – с Моисеем этим – презрительное в отношении к Моисею выражение; ср. прим. к Деян. 6:14) не знаем, что случилось: вот причина требования народного. Моисея нет более, думает народ, нет предводителя, который вывел из Египта и доселе вел, надобно сделать изображение Бога и нести его при дальнейшем путешествии, чтобы через него сам Бог предводительствовал народом. Очевидно, народ хочет сделать изображение Бога Иеговы, что подтверждается и повествованием Моисея, по которому народ об изображении тельца говорил, что это Бог, который вывел его из Египта (Исх. 32:4–8). Но в этом выразилось непокорство народа Моисею и Богу, ибо еще недавно народу дана была прямая заповедь – не делать кумира и никакого изображения, не делать богов серебряных или богов золотых (Исх. 20:4; Исх. 20:23), и притом народ знал, что Моисея Бог воззвал к себе на гору. В сем факте обнаружилось, таким образом, что народ не хотел быть послушным Моисею и отринул его (ст. 39).

Непослушание евреев Моисею теперь указывается в самом гнусном отступлении евреев от Бога, бывшем в то время, когда он по их же полномочию принимал от Господа полный закон, пребывая для этого на вершине горы Хорива (см. Исх. 32). Говоря об обращении сердец евреев к Египту, святой Стефан показывает, что они мыслили о Боге как язычники и желали видеть изображение Бога (или богов, по переводу Семидесяти) по подобию язычников и египтян. И о водительстве Божием, очевидно, они имели превратное понятие, чисто внешнее. По отношению же к Моисею отмечается с их стороны не только неверность, но и некоторое презрение, выраженное в слове «сей», которым показывается, что он будто бы какой-то, в чем и выразилось его духовное отриновение как вождя и пророка. Евреи того времени хотели руководства богов египетских. А современные Христу евреи говорили: нет у нас царя, кроме кесаря (Ин. 19:15), а между тем у всех в уме и на устах был ожидаемый Мессия и по преимуществу как царь. «И не без цели указывается на Хорив, но для того, чтобы показать крайнее безумие израильтян; здесь Бог явился Моисею, здесь же они делали идолов и приносили им жертвы».

Схваченный и приведенный на суд Стефан в длинной защитительной речи рассказал историю избрания народа израильского от Авраама до Моисея и измену Израиля Богу в самой пустыне, когда предки их служили богу Ремфану, и в заключение напомнил, что они, как потомки тех отступников от Бога, и сами явились противниками Духа Святого, убив предсказанного древними пророками Праведника.

...Но первые попытки Моисея вывести свой народ из земли порабощения были отвергнуты народом и только через 40 лет Ангел снова послал его избавить еврейский народ. Между тем, этот же Моисей предсказал им появление пророка, подобно ему, и повелел Его слушать. Но как не слушали самого Моисея его современники, и как их потомки не слушали пророков и даже их гнали и убивали, так и современные Стефану евреи не слушали Праведника, о котором предсказали те пророки, и даже убили Его.

Следовательно, цель Стефана состояла в том, чтобы исторически показать, что евреи всегда оказываются противниками тех лиц, которые Самим Богом посылаются для их спасения.

Перводиакон Стефан в речи своей сообщает, что Моисей, воспитываясь при дворе царя египетского, был научен всей египетской премудрости. Это сообщение основано на устном предании еврейского народа и может быть подтверждено как тем соображением, что египетские цари, принадлежа к касте жрецов, действительно обладали высшими научными сведениями, так может быть подтверждено и тем обстоятельством, что Моисей в своих книгах обнаружил не только высшую богодуховенную мудрость, но и обширное и глубокое знакомство с разного рода современными науками и искусствами.

Явившийся в пустыне Моисею, как в книге Исход (Исх. 3:2), называется ангелом Господним, но из древнейшего рассказа книги Исхода, а также книги Деяний видно, что Ангел завета, Сам Господь, второе лицо Пресвятой Троицы. Говоря о Моисее, святой Стефан, как бы в опровержение обличавших его в хуле на Моисея, изображает великого законодателя самыми яркими красками. Так не говорят о людях, которых презирают или даже считают обыкновенными людьми. Замечание же об отвержении Моисея народом, к которому он пришел для спасения, должно было привести евреев к той же мысли, которую Стефан высказал в конце речи: «Вы присно Духу Святому противетися» (стих 51). Здесь откровение, данное Моисеем одним евреям, у Стефана простирается на весь народ и даже на все потомство еврейского народа: «Якоже отцы, – говорит Стефан, – тако и вы».