Деяния апостолов, Глава 7, стих 28. Толкования стиха

Чтобы потом защитить себя от нарекания в оскорблении Моисея и его закона, он долго останавливается на этой великой ветхозаветной личности (ст. 20–43), стараясь изобразить все свое уважение как к Моисею, так и к данному чрез него закону.

В особом смотрительстве Божием о спасении и судьбе Моисея уже высказывается его особенное предназначение (ст. 20–22). Стефан указывает, что Моисей, еще будучи при дворе Фараона, уже предугадывает, – конечно, размышляя о чрезвычайных обстоятельствах своей жизни, – это свое назначение – быть избавителем своего народа от египетского ига (ст. 25). Затем личность Моисея вполне оценивается по своему достоинству и значению, когда начинается изображение его призвания Богом к делу избавления Израиля (ст. 30–35) и самое избавление и ведение им Израиля в землю обетованную со многими знамениями и чудесами (ст. 36). Чтобы еще более выразить достоинство Моисея, Стефан указывает в нем прообраз Мессии, собеседника ангелов и посредника между Богом и Израилем (ст. 37–38). Уже этим вполне высказывается все уважение Стефана к закону Моисееву. Но еще более высказывается оно в названии этого закона живыми словами (ст. 38).

Но эта речь есть в то же время и обличительная. Нельзя не заметить при чтении ее, что Стефан старается где только можно противопоставить благодеяния спасающего Бога и неблагодарность, неверие израильтян. Так, еще в жизни патриархов он указывает на терпение Иосифа от зависти своих братьев, праотцев израильского народа (ст. 9). В Египте потомки этих сынов Иакова отвергают спасающую их руку Моисея (ст. 25–28, 35). В пустыне они отвергаются от Моисея и Бога (ст. 39–43).

 — дословно воспроизводит Исх. 2:14 LXX.

Свободно и несколько своеобразно, наглядно Стефан передает факт, рассказанный самим Моисеем в книге Исхода (Исх. 2:13–14).

– Оттолкнул его: частность, упоминаемая только Стефаном, выражающая грубый поступок обижающего еврея в отношении к будущему освободителю народа от ига египетского.

Вторичное посещение Моисеем евреев показывает, что он возымел твердое намерение так или иначе послужить им. Но вскоре он был вразумлен и понял, что предначертываемое им несбыточно. Кажется, тот самый, которого вчера обижал египтянин, сам ныне сделался обидчиком своего единоплеменника и не желал, чтобы кто-либо ему мешал в этом, кроме существующего начальника и судей. Невозможно груб и жесток был этот человек, но, очевидно, тверд в установившихся порядках жизни, которые были тяжелы, но не вполне безвыходны, ибо оставалось место для самосуда и личной расправы, когда не было на глазах приставников и судей, чем отчасти воспользовался и сам Моисей, убивший египтянина. Теперь же он должен был понять, что еще многого и многого недостает для полного избавления Израиля, и прежде всего веры в Бога, спасающего и обетовавшего спасение семени Авраама, Исаака и Иакова. Грубое же напоминание об убийстве, совершенном им, как простом убийстве, несомненно, должно было и испугать Моисея, понявшего, что ни в чем таковом и подобном нельзя положиться на соотечественников; о доносе же не должно сомневаться... «Обрати внимание на ответ, — пишет блаженный Феофилакт, — кто тебя поставил начальником и судьею над нами ? Те же слова, какие говорили Христу. Платить за добро обидой — это в духе иудеев». Таким образом, вот высшее объяснение поступка Моисея. Но какого? Не убийства, а примирения, ибо на это возражением были такие слова. Убийство же имело другой отклик: не хочешь ли ты убить и меня, как вчера убил Египтянина ?».

Схваченный и приведенный на суд Стефан в длинной защитительной речи рассказал историю избрания народа израильского от Авраама до Моисея и измену Израиля Богу в самой пустыне, когда предки их служили богу Ремфану, и в заключение напомнил, что они, как потомки тех отступников от Бога, и сами явились противниками Духа Святого, убив предсказанного древними пророками Праведника.

...Но первые попытки Моисея вывести свой народ из земли порабощения были отвергнуты народом и только через 40 лет Ангел снова послал его избавить еврейский народ. Между тем, этот же Моисей предсказал им появление пророка, подобно ему, и повелел Его слушать. Но как не слушали самого Моисея его современники, и как их потомки не слушали пророков и даже их гнали и убивали, так и современные Стефану евреи не слушали Праведника, о котором предсказали те пророки, и даже убили Его.

Следовательно, цель Стефана состояла в том, чтобы исторически показать, что евреи всегда оказываются противниками тех лиц, которые Самим Богом посылаются для их спасения.

Перводиакон Стефан в речи своей сообщает, что Моисей, воспитываясь при дворе царя египетского, был научен всей египетской премудрости. Это сообщение основано на устном предании еврейского народа и может быть подтверждено как тем соображением, что египетские цари, принадлежа к касте жрецов, действительно обладали высшими научными сведениями, так может быть подтверждено и тем обстоятельством, что Моисей в своих книгах обнаружил не только высшую богодуховенную мудрость, но и обширное и глубокое знакомство с разного рода современными науками и искусствами.

Явившийся в пустыне Моисею, как в книге Исход (Исх. 3:2), называется ангелом Господним, но из древнейшего рассказа книги Исхода, а также книги Деяний видно, что Ангел завета, Сам Господь, второе лицо Пресвятой Троицы. Говоря о Моисее, святой Стефан, как бы в опровержение обличавших его в хуле на Моисея, изображает великого законодателя самыми яркими красками. Так не говорят о людях, которых презирают или даже считают обыкновенными людьми. Замечание же об отвержении Моисея народом, к которому он пришел для спасения, должно было привести евреев к той же мысли, которую Стефан высказал в конце речи: «Вы присно Духу Святому противетися» (стих 51). Здесь откровение, данное Моисеем одним евреям, у Стефана простирается на весь народ и даже на все потомство еврейского народа: «Якоже отцы, – говорит Стефан, – тако и вы».