Деяния апостолов, Глава 5, стих 27. Толкования стиха

И получив в удостоверение Божия благоволения новое знамение (потряслось место, где они молились), еще с большим дерзновением проповедывали евангелие.

Это было причиной второго заключения апостолов и притом уже в народную темницу, как нарушителей общественного спокойствия. Главными действующими лицами были опять Саддукеи. К посмеянию над их суетными замыслами ангел (а самое бытие ангелов они отвергали), отверзает двери темницы апостолам. Они снова в храме и учат. Отсюда их берут и представляют Синедриону, делают им допрос, уже как нарушителям повеления начальства. Не спрашивают, как они вышли из темницы, а спрашивают, для чего они проповедают о Том, Коего имя для них ненавистно. Но апостолы, не обинуясь, говорят, что Богу более надобно повиноваться, нежели людям, и проповедуют о воскресении Иисуса и о свидетельстве Духа Святаго. Саддукеи не могут более выносить сего; они хотят умертвить апостолов. Но голос ученого фарисея, Гамалиила, уважаемого всем народом, послужил на пользу Делу Божию. Они только наказаны и отпущены.

Однако же распявшие Господа остаются и теперь жестоко последовательны. Хотя с открытием заседания сделалось очевидно, что апостолы, сами собою, при осторожно запертых дверях темницы и бодрствовании стражи освободившиеся от уз темничных, охраняются десницею Божиею, синедрион, однако, приказывает привести их для суда, как преступников. И начальник стражи, исполнявший это повеление, лишь потому не употребил над невинными насилия, но вывел их из храма без принуждения, что народ был заступником за апостолов, своих благодетелей.

Первосвященник начинает допрос, который дееписатель передает только в главных его чертах. Не запретили ли мы вам накрепко учить о имени сем? Первосвященник не называет Иисуса по имени, желая этим выказать презрение к Нему, по которому он считает недостойным себя произносить даже имя Того, Которого проповедуют апостолы. А между тем учение последних о Христе такого рода, что им первосвященник и прочие, главные виновники смерти Христа, прямо обвиняются в невинном убийстве Праведника. Это-то особенно и раздражало судей: вот, вы наполнили Иерусалим учением вашим и хотите навести на нас кровь Того Человека. Но апостолы, как прежде Петр и Иоанн (Деян. 4:19), спокойно и сильно, прямо и решительно засвидетельствовали, что Богу должно больше повиноваться, нежели человекам, – Богу, Который действительно воскресил из мертвых Распятого начальниками иудейскими и чрез вознесение на небо возвысил Его в Начальника и Совершителя веры и Спасителя людей от грехов их, чему свидетели они, очевидцы, и Дух Святой, обитающий в верующих во Христа и совершающий чрез них многие и величественные чудотворения во славу Христа.

"Не запретили ли", говорят, "мы вам накрепко учить"? Так; если они дали слово послушаться вас, то вы справедливо обвиняете; если же они еще прежде отказались от этого, то излишни обвинения, излишни и запрещения. Вот непоследовательность и крайняя бессмысленность обвинений!

Заметь также здесь кротость апостолов, как они не противоречат, — и притворство первосвященника. Он говорит им с видом скромности, как будто чего боится, и готов скорее воспретить, нежели умертвить, так как этого он и не мог сделать. А между тем возбуждает всех и представляет им как бы крайнюю опасность: «хотите, — говорит, — навести на нас кровь Того Человека». Ужели еще он кажется тебе (про­стым) человеком? Сказал это потому, что считал необходи­мым сделать им побуждение.

В крайнем смущении члены синедриона еще раз отправили храмового начальника арестовать их, но на этот раз без всякого насилия, которое могло бы повести к опасным последствиям. Апостолы не оказали ника­кого сопротивления и тотчас же были поставлены там, где никогда стоял их Спаситель – по средине грозного полукруга гневных судей.

Спросил первосвященник: в этом вопросе – формальное обвинение апостолов в неповиновении их определениям синедриона. Об освобождении их из темницы – ни слова, как будто его и не было, – верный знак, что они догадывались о чудесности этого события, даже вероятно были уверены в сем (хотя и не знали, как именно это случилось), но игнорировали его в своем ослеплении относительно всего дела христианского.

Приведение апостолов в синедрион отмечается замечательными чертами, а именно: оно было совершено с подобающим уважением к ним, ибо очевидно было, что если бы их взяли насилием, то можно было опасаться, что народ мог убить пришедших взять апостолов. Таково было великое расположение к ним и, наоборот, такая ненависть к недостойным вождям и священнослужителям народа. По-видимому, и в синедрионе сначала не смели отнестись к апостолам строго, ибо, например, о том, как они вышли из темницы, их и не спрашивали, боясь, вероятно, разглашения нового чуда, о котором догадывались или слышали тайно. «Народ, вероятно, (тоже) домыслил о чудесном избавлении апостолов из темницы и мог на насилие над ними отвечать насилием, т.е. возмущением, тем более что апостолы своими многочисленными исцелениями больных были благодетелями этого народа, возбуждавшими сочувствие к себе в высшей степени». Поставление апостолов перед лицом синедриона показывает, что дело велось форменно, с подлежащим вопросом, чтобы получить через него необходимый состав преступления, которого до сих пор еще не было найдено. Так как во всем этом явлен был излишний гнев и зависть, то святой Иоанн Златоуст говорит: «Душа болезнует, когда (человек) гневается, завидует или делает что-то подобное, или, лучше сказать, когда страдает, ибо иметь гнев, зависть не значит действовать, а страдать, потому-то они и называются страстями души, ранами, язвами. Уразумейте же, гневающиеся, что вы делаете это по страсти;следовательно, кто не гневается, тот не страдает. Видишь ли, что не тот страдает, кто терпит обиды, но тот, кто наносит их. От гнева рождаются болезни: тупость зрения, сумасшествие и многие другие».

Синедрион, желая прекратить успешное распространение проповеди о Распятом, наложил руки на апостолов и заключил их в темницу, но ангел Господень освободил их к удивлению посадивших.

Запрещая апостолам проповедовать о Распятом, члены Синедри-она говорят им: «Вы хотите навести на нас кровь человека сего». Иначе сказать, члены Синедриона подозревали, что апостолы в своей проповеди руководствуются желанием не распространять свое учение, а мстить властям за смерть своего Учителя. Такое подозрение они могли основы-вать на том обстоятельстве, что апостолы свою проповедь начинали всегда упоминанием имени Распятого и чудеса совершались тем же именем.