Деяния апостолов, Глава 23, стих 8. Толкования стиха

Из того, как суд начался, апостол ясно видел, что на этом суде прямая защита немыслима, что правосудия здесь ожидать невозможно. Поэтому он стал стараться лишь о том, чтобы суд кончился для него ничем. Для этого он воспользовался тем, что синедрион состоял из лиц двух противоположных и непримиримо враждебных между собою партий – фарисейской и саддукейской. Имея в виду, что саддукеи отвергали воскресение мертвых, равно как бытие ангелов и душ умерших людей, а фарисеи признавали то и другое, и что это был самый главный пункт разногласия между означенными партиями, апостол громким голосом возгласил в синедрионе: мужи братия! я фарисей, сын фарисея; за чаяние воскресения мертвых меня судят Περὶ ἐλπίδος καὶ ἀναστάσεως νεκρῶν ἐγὼ κρίνομαι: о уповании и воскресении мертвых аз суд приемлю (ст. 6). Русский перевод: за чаяние воскресения мертвых меня судят, союз καὶ понимают в смысле: именно. Если понимать слова апостола в этом, последнем, смысле, то будет, что он указывает здесь на существеннейший и конечный пункт апостольской проповеди и христианской веры (1 Кор. 15:13–19), по отношению к которому и вера фарисеев, по существу, была одинакова с христианами. Если понимать слова апостола в смысле славянского перевода, то здесь будут обозначены два предмета проповеди и веры апостола: чаяние Израилево, Мессия, и воскресение мертвых, чаяние которого и у фарисеев соединялось с чаянием Мессии.; меня обвиняют в противлении закону, а между тем я принадлежу по самому рождению к числу самых горячих ревнителей закона – фарисеям; не за учение против закона меня судят; истинная причина этого – моя вера и проповедь о Мессии и о воскресении мертвых. Говоря так, апостол имел в виду возбудить в фарисеях некоторое сочувствие к себе заявлением своего единомыслия с ними по одному из главнейших догматов их веры и тем, хотя на время только, привлечь их на свою сторону.

План апостола удался: между судьями произошла распря, и книжники фарисейской стороны, хотя они и не были расположены к Павлу, даже были враждебно настроены к нему, чтобы только идти против своих врагов-саддукеев, приняли его сторону, говоря: ничего худого мы не находим в сем человеке. В этих словах они признали отсутствие вины в подсудимом. Но этим фарисеи не ограничились: усиливая борьбу свою против саддукеев, они, далее, предполагают возможным, что даже, может быть, справедливость на стороне Павла: а если дух или ангел говорил ему то, во что он верует и что проповедует?Слов: не будем противиться Богу (ст. 9) во многих древних Кодексах нет; без них же предложение: аще дух глагола ему или ангел, имеет, очевидно, смысл вопроса, ответ на который сам собою подразумевается – именно: «не будем противиться Боту». А это совершенно возможно, и в таком случае мы, идя против него, окажемся противниками Богу. Не будем же противиться Богу, предоставим дело его собственному течению: если оно не угодно Богу, то, скоро ли – долго ли, погибнет; если же оно дело Божие, никакие усилия человеческие не могут прекратить или остановить его. Это размышление фарисеев (смысл которого тот же, что и совет Гамалиила в синедрионе относительно преследования христиан – Деян. 5:34–39), очевидно, вызвано борьбою их против саддукеев, отвергавших бытие ангелов и вообще бытие духовного мира. Раздор между судьями так увеличился, споры между фарисеями и саддукеями стали так запальчивы, что тысяченачальник опасался, как бы спорившие не бросились на Павла, одни – нападая на него, другие – защищая его, и как бы таким образом они не растерзали Павла, римского гражданина, за что он мог подвергнуться ответственности пред своим правительством. Поэтому приказал воинам взять Павла из среды судей и отвести его снова в крепость.

Σαδδουκαΐοι μένγάρ λέγουσιν μή fivai άνάστασιν μήτε Αγγελον μήτε πνεύμα, Φαρισαίοι δε όμολογουσιν τά άμφότερα (Ведь саддукеи говорят, что нет ни воскресения, ни ангела, ни духа, фарисеи же признают обоих) — о саддукеях см.: комм, к Деян. 4:1; о фарисеях см.: комм, к Деян. 5:34. О том, что саддукеи не верили в воскресение мертвых, известно из ряда источников (см., например: Иосиф Флавий. Иуд. война, 2.165: ψυχής τε την διαμονήν καί τάς καθ’ φδου τιμωρίας καί τιμάς άναιροΰσιν — «они отрицают вечность души и наказания и награды в загробной жизни»; Мк. 12:18 и пар.), но утверждение, что они не верили в ангелов и духов, является единственным в своем роде. Более того, оно не согласуется с тем, что саддукеи признавали Писание, поскольку в последнем многократно 

упоминаются ангелы и духи. Концельманн считал, что Лука приписал саддукеям неверие в ангелов и духов, поскольку, не зная причины их неверия в воскресение, он превратил их в скептиков (Conzelmann, 192). Дауби (Daube D. Оп Acts 23: Sadducees and Angels// JBL. 109. 1990. P. 493-497) предложил другое объяснение: для Павла важным моментом являлся вопрос о воскресении, но воскресение здесь следует рассматривать под двумя углами зрения: окончательное воскресение и состояние между смертью и окончательным воскресением во плоти. Этот промежуточный этап добродетельный человек проводит в образе ангела или духа. Саддукеи не отрицали существования ангелов и духов самих по себе — они отрицали то, что умершие продолжали свое существование в их образе. Любопытно, что, доказывая свою идею, Даубе предложил вымышленную параллель из российской истории сталинского периода: «Предположим, что в коммюнике Сталина заявлено, что его оппоненты, отправленные в концентрационные лагеря, все выпущены на свободу в добром здравии и что за их состоянием наблюдают видные психиатры и заботливые медсестры; предположим, Александр Солженицын парирует, что не было ни освобождения, ни видных психиатров, ни заботливых медсестер. Никто на этом основании не заключит, что он отрицает самоё существование видных психиатров и заботливых медсестер во всем мире и во все времена. Ограничение ситуацией после ареста очевидно — но не более, чем ограничение посмертным существованием в Деяниях. Идея полного отрицания небесных существ совершенно чужда этой истории». Приведенный пример действительно мог бы послужить хорошей параллелью, если бы «психиатры» и «медсестры» были бы синонимами, а ведь именно так понимает Дауби слова «ангел» и «дух»; ср. ниже комментарий к этому стиху Иоанна Златоуста. Дауби предвидел возражение, что в древнееврейских документах мертвые никогда прямо не изображались в виде ангелов или духов, и привел ряд примеров, демонстрирующих по крайней мере близость к подобному представлению о мертвых, однако ни одной прямой параллели обнаружить ему так и не удалось. С одобрением отнесясь к основной идее Дауби о том, что поскольку саддукеи не могли отрицать существование ангелов, то фраза Луки должна быть понята иначе, Б. Т. Вивиано и Д. Тейлор (Viviano В. 7׳., TaylorJ. Sadducees, Angels, and Resurrection (Acts 23:8-9)// JBL. 111. 1992. R 496-498) подробно аргументировали предлагавшуюся ранее, но не очень хорошо известную интерпретацию (см.: Lachs S. Т. The Pharisees and Sadducees оп Angels: A Reexamination of Acts XXIII.8 // Gratz College Annual of Jewish Studies. 6. 1977. P. 35-42) — рассматривать άγγελον и πνεύμα как приложение к άνάστασιν: «Саддукеи говорят, что нет воскресения в образе ангела или в образе духа, а фарисеи признают и то и другое». Вивиано и

Тейлору также не удалось привести ни одного примера, когда умерший человек описывался бы как ангел или дух, что делает обе интерпретации недостаточно обоснованными. Предложенные упомянутыми исследователями объяснения стиха убирают грамматическую сложность, которая вызывала затруднение у читателей Деян, начиная уже с отцов церкви: употребление слова «оба» по отношению к более чем двум предметам.

На нее обратил внимание, например, Иоанн Златоуст (Беседы на Деяния Апостольские, 49.1), который не сомневался, что речь у Луки идет о трех вещах, и предложил два варианта ее решения, оба находят сторонников среди современных исследователей: καί μην τρία έστίν πώς ουν λέγει άμφότερα; ή δτι πνεύμα καί άγγελος 'έν έστιν, ή δτι ού μόνον ή λέξις περί δύο, άλλά καί περί τριών λαμβάνεται, καταχρηστικώς ούν ούτως ειπεν, καί ού κυριολογών — «Здесь три предмета; почему же он говорит: оба? Или потому, что дух и ангел — одно, или потому, что это выражение употребляется не только о двух, но и о трех; таким образом, он говорит по употреблению, а не по значению». Из этого комментария Иоанна Златоуста следует, что слово «оба» по-прежнему сохраняло в литературном языке традиционное значение (именно поэтому ради сохранения правильной грамматики он предлагает считать ангела и духа одной сущностью), но в языке разговорном могло использоваться как эквивалент слова «все». Об этом же пишет и Аммоний (V в. по Р. X.): καί δτι ή λέξις ή λέγουσα «άμφότερα», ού μόνον περί δύο λέγει, δπερ κυρίως δηλοΐ τά άμφότερα, άλλά καί περί τριών (PG, 85, 1589; CramerJ. A. Catena in Acta SS. Apostolorum. Oxford, 1838. P. 368). То, что в нелитературном языке такое расширение произошло, подтверждается папирусными свидетельствами начиная со II в.; в византийский же период это значение стало достаточно распространенным (см. примеры в: BAGD, 47; ММ, 28; МНТУ1, 80; ВС, IV, 289; ср.: комм, к Деян. 19:16). Желание Иоанна Златоуста найти возможность сохранить правильную грамматику понятно: автор Деяний, в принципе, писал на достаточно хорошем языке и от него меньше, чем от других авторов НЗ, можно было бы ожидать вульгаризмов. С другой стороны, возможно, употребление άμφότεροι в расширенном значении было особенностью Луки: характерно, что в Деян. 19:16 он ссылается на семерых сыновей Скевы как на άμφότεροι (ср.: комм, к Деян. 19:16, где приводятся различные попытки объяснить эту неправильность). Любопытно, что такого рода ошибку в русском языке мог сделать в высшей степени литературно изощренный человек и блестящий стилист Иосиф Бродский, причем в книге с грамматическим названием «Часть речи»:

я любил тебя больше, чем ангелов и самого,

и поэтому дальше теперь от тебя, чем от них обоих.

Такое заявление тотчас же заставило фарисеев стать на его сторону, и они схватились с своими злейшими врагами –саддукеями и их главою первосвященником Ананией, который был так нелюбим фарисея­ми, что столетие спустя все еще ходили среди них рассказы о его насилиях и алчности. Тотчас же поднялся страшный шум гневных голосов, и книжники, которые держали сторону фарисеев, все поднялись для того, чтобы объявить ап. Павла невинным. «Ничего худого мы не находим в этом человеке; если же Дух или Ангел говорил ему, не будем противиться Богу».

– Нет воскресения, о котором сказал Павел, ни ангела, ни духа, с учением о которых тесно связанно учение о воскресении. Саддукеи, как материалисты, отрицали (ср. прим. Мф. 3:7), что кроме Бога Духа существуют еще личные отдельные духовные существа какие-либо, например, ангелы (или дьяволы) или духи усопших людей, так как душу человеческую они считали за некую тонкую материю, которая умирает вместе с телом и воскреснуть не может (Флав. Antt. 18, 1. 4. Bell. jud. 2, 8. 14).

– Фарисеи же признают и то и другое: т.е. признают и воскресение мертвых и существование духов – ангелов и дьяволов и душ людей умерших, которые не уничтожаются вместе с разрушением тела, но продолжают существовать самостоятельно по смерти тела и могут являться или вообще входить в сношения с живущими людьми (ст. 9).

Разница учения саддукеев и фарисеев здесь показывается с одной стороны дееписателем, а с другой — самими фарисеями, которым так понравилось заявление апостола Павла о принадлежности его к их партии, что они стали защищать его, и притом с самой наибольшей силой. Они и признали его ни в чем не виновным, и даже нашли, что через него говорит Дух или Ангел Божий, почему восставать на него — значит противиться Самому Богу (ср. Деян. 4:39). «Смотри, — говорит святой Иоанн Златоуст, — когда он стал между ними, тогда они принимают его сторону. А почему они не защищали его прежде? Потому, что он не принадлежал к ним, и до этого оправдания еще не было известно, что он прежде был фарисеем. Видишь, как открывается истина, когда умолкают страсти? Слова же их означают следующее: что за вина, если это сказал ему Ангел или Дух, и по его учению он учит так о воскресении?». По мнению преосвященного Михаила, «они против другой партии выставили на вид возможность того, что Павел получил действительное откровение от Бога через Ангела или Духа о чаянии (Мессии) и воскресении, за которые Павла теперь судят, как сказал он выше, или, может быть, выражение это относится к рассказу апостола о явлении ему воскресшего Господа, Который говорил ему; только книжники фарисейские, не верующие в воскресение Господа, предполагали, что Павлу явился и говорил или дух умершего Иисуса, или Ангел».

В своей речи к синедриону Павел указывает, что он, фарисей, судится за чаяние в воскресение мертвых (в русском: за чаяние воскресения), т. е. за учение о Мессии – чаянии языков, и о воскресении Его из мертвых он подвергнут суду. Это заявление было достаточным поводом к обнаружению худо скрываемой взаимной ненависти между членами синедриона, из которых одни были фарисеи, другие – саддукеи. Саддукеи не признавали ни воскресения мертвых, ни бытия ангелов и вообще духов; не верили в пришествие Мессии. Фарисеи все это признавали и из-за всех этих верований часто враждовали против синедриона. Павел узнал, что собрание состоит из разнородных элементов, обращает это в свою пользу и заявляет о своем фарисействе.

Как удачен был подобный оборот речи со стороны Павла, видно из того, что собрание подчас разделилось, и фарисеи, видимо, склонились на сторону Павла и даже склонны поверить, что Ангел или Дух могут говорить через Павла; по крайней мере, они говорили, что охотно верят заявлению Павла, чтобы таким образом наглядно опровергнуть неверующих саддукеев. И как бы убежденные в действительности получения Павлом Откровения от Бога, они не считают возможным судить его, чтобы не явиться противниками Божиими. Так и слышится голос благоразумного Гамалиила, который советовал синедриону воздержаться от гонений на апостолов, чтобы не явиться богоборцами (Деян. 5:39).