Деяния апостолов, Глава 22, стих 27. Толкования стиха

Тогда тысяченачальник повелел ввести апостола в крепость и, чтобы узнать, в чем именно он виновен, хотел подвергнуть его пытке. Уже Павла растянули с этою целью ремнями, но он прибег к защите звания римского гражданина, каковым он был по рождению, и это избавило его от невинных побоев. Тысяченачальник, узнав, что Павел римский гражданин, испугался даже и того, что связал его (ст. 29). Однако же, желая достоверно узнать, в чем обвиняют его иудеи, он не отпустил его, но, освободив его на другой день от оков, повелел собраться первосвященникам и синедриону и, выведши Павла из крепости, поставил его пред ними (ст. 30).

 δ χιλίαρχος άπεν αυτω (трибун сказал ему) — на каком языке разговаривали Павел и трибун, Лука не сообщает. Кедбери предположил, что это мог быть латинский. Латинский был языком римской армии, но среди гражданского населения восточных провинций империи роль lingua franca выполнял греческий. Известен случай, когда при Клавдии римский гражданин, ликиец по происхождению, был лишен гражданства за то, что не знал латинского языка (Дион Кассий. Римская история, 60.17.4: τούς τε Λυκίους στασιάσαντας, ώστε καί *Ρωμαίους τινάς άποκτεΐναι, έδουλωσατό τε καί ές τόν της Παμφυλίας νομόν έσέγραψεν, έν δέ δή τη διαγνώσει ταύτη (έποιεΐτο δέ αύτην έν τω βουλευτηρίω) έπύθετο τη Λατίνων γλωσση των πρεσβευτών τίνος, Λυκίου μέν τό άρχαΐον δντος *Ρωμαίου δέ γεγονότος* καί αυτόν, επειδή μη συνηκε τό λεχθέν, την πολιτείαν άφείλετο, έιπών μη δει *Ρωμαΐον είναι τόν μη διάλεξίν σφων έπιστάμενον), однако это было в экстремальных обстоятельствах: ликийцы бунтовали, и Клавдий лишил гражданства одного из послов во время расследования дела. Мы ничего не знаем о каких-либо экзаменах по латинскому языку и о формальных требованиях знать язык для новоиспеченных римских граждан: римляне, как правило, не ставили перед собой невыполнимых задач. Здравый смысл, разумеется, подсказывал выучивать главный язык империи тем, кому это было необходимо в повседневной или деловой жизни.

Воины тотчас же связали ему руки, раздели его донага и согнули его в положение той страшной и часто роковой пытки, которой недалеко от этого самого места некогда подвергался и Спаситель. Три раза уже пред тем ап. Павел переносил розги римских ликторов; пять раз он подвергался иудейскому бичеванию по сорока ударов без одного. Здесь предстоял новый вид муки, именно от бича, который римляне употребляли для принуждения посредством пытки к сознанию в истине. Но на этот раз ап. Павел, не потеряв самообладания даже в крайности, возразил против приказания. Он смело заявил, что он римский гражданин и свободен от телесного наказания.

– Ты Римский гражданин? Купивший сам за большие деньги право римского гражданства, трибун, вероятно, усомнился, чтобы бедный узник его столько имел денег, что мог купить себе это право (ср. Злат.); но узнав, что у него это право наследственное, поверил и испугался не только того, что хотел пытать его, но и того, что связал его (ср. прим. к Деян. 16:38), так как не только телесное наказание, но и заключение в оковы римского гражданина было преступлением, если было насильственно произведено и без предварительного дознания вины его, а доселе такого дознания еще не было произведено. Если Павел и после носил оковы (Деян. 23:18; Деян. 26:29), то это уже после доказательства вины его перед синедрионом (Деян. 23:1 и дал.); хотя и не доказана была виновность его здесь, но римский чиновник мог счесть его виновным и содержать его в узах, зная о его римском гражданстве.

Испуг начальника за свое жестокое обращение с Павлом показывает, что в нем был в достаточной мере дух соподчиненности, но человечности мало, а равно и скромности. Он не стыдился сказать, что не заслугами, а большими деньгами он приобрел римское гражданство. Впрочем, по мнению святого Иоанна Златоуста, «он сказал это потому, что подозревал, не обман ли это со стороны Павла, назвавшегося римлянином, и, может быть, заключал так по наружной простоте Павла. Что же произошло от этого? Сняв с него оковы, тысяченачальник отвел его к иудеям. Итак, не ложь сказал он, назвав себя римлянином, ибо и пользу получил от этого, освободился от уз». Начальник поверил и испугался не только того, что хотел пытать его, но и того, что связал его (ср. Деян. 16:37-38), так как не только телесное наказание, но и заключение в оковы римского гражданина было преступлением, если было произведено насильственно и без предварительного дознания его вины, а до этого момента такого дознания еще не было произведено. Если Павел и после носил оковы (см. Деян. 23:18; 26:29), то ЭТО уже после дознания его вины перед синедрионом (см. Деян. 23:1); хотя и не доказана была виновность его здесь, но римский чиновник мог счесть его виновным и содержать его в узах, зная о его римском гражданстве.

Римский тысяченачальник повелел собраться первосвященникам и всему синедриону для рассмотрения дела о Павле. До какого унижения дожил гордый и свободолюбивый синедрион, когда простой военачальник римский мог по своему желанию созывать его. Вероятно, во время отсутствия прокураторов (а они жили по большей части в Кесарии) вся власть сосредотачивалась в руках начальника стражи в Иерусалиме и иудейские начальники невольно подчинялись его распоряжениям. С другой стороны, до чего должна была простираться злоба иудейских начальников и первосвященников против Павла, когда они по столь неважному делу, каково представляемое им, собираются, рассуждают, как о чем-то важном.