Деяния апостолов, Глава 19, стих 29. Толкования стиха

Между тем, возникло в Ефесе сильное возмущение против апостола, которое было вместе доказательством важных последствий его проповеди в Малой Азии. В этом городе делали серебряные и золотые модели знаменитого храма Дианы, здесь находившегося, которые рассылались всюду и доставляли богатые доходы городу. Некто Димитрий, у которого производилась большая фабрикация таких моделей и который содержал у себя много работников, видя такие могущественные успехи Евангелия в Малой Азия и ощущая уменьшение своих доходов с началом упадка веры в Диану, пришел в опасение, что его ремесло и совсем потеряет свой ход. Он собрал своих единомысленников и легко мог воспламенить их негодование против людей, которые грозили уничтожить славу Дианы и лишить их доходов. Народ зашевелился; все спешили на публичную площадь, где обыкновенно собирались; многие кричали, сами не зная, о чем шло дело. Двое из спутников Павловых были схвачены. Так как народ греческий, из которого состояло главное народонаселение города, вообще питал ненависть к жившим здесь Иудеям, как врагам богов, и народная ненависть при малом оскорблении легко могла вспыхнуть в мятеж, от которого они много могли потерпеть; то, в настоящем случае, когда еще многим было неизвестно, что собственно было причиной негодования народного, – иудеи, слыша только то, что народ волнуется по причине оскорбления, нанесенного врагами богов, тотчас отнесли причину такого негодования к себе, а некто, именем Александр явился, чтобы дать народу объяснения и, в случае нужды, сложить вину на христиан. Но явление такого человека, который сам принадлежал к числу врагов народной религии, только произвело сильнейшее раздражение; крики еще более увеличились. Впрочем, эти враждебные расположения питала к апостолу, кажется, только чернь; начальники города знали образ жизни и действования Павла в течение почти трех лет в Ефесе и это не могло не дать им выгодного суждения о Павле. Некоторые из правителей города, управлявшие в этот год делами религии в Малой Азии (Άσιάρχαι), имевшие надзор за публичными играми, изъявили даже участие в судьбе его, упросив его не являться народу во время этого волнения. Наконец городской стряпчий успел успокоить мятущуюся толпу, представив, что удовлетворения надлежит требовать законным порядком: что не может быть, чтобы кто-нибудь восставал против великой богини ефесской, что за возмущение можно опасаться ответственности.

В это время произошло возмущение в Ефесе, произведенное против него некоторым серебряником по имени Димитрий, главное ремесло которого было делание серебряных моделей с знаменитого ефесского храма Артемиды и которому поэтому охлаждение язычников к храму Артемиды Ефесской, происшедшее вследствие проповеди апостола, угрожало совершенным упадком его ремесла. Но народное смятение вскоре было успокоено, и беспорядочная толпа разошлась по убеждению одного гражданского чиновника. И таким образом, Павел, против которого произведено было это возмущение народа, остался невредим.

Смятение быстро вышло за пределы гильдии художников и ремесленников. Разъяренная толпа схватила двух спутников Павла — Гаия и Аристарха из Македонии — и повлекла их «на зрелище» (εις τό θέατρον — «в театр»).

 ής τό θέαθρον (в театр) — театр в Эфесе был самым большим сооружением в городе. Он вмещал как минимум 24 000 зрителей и был расположен на склоне холма с видом на улицу с колоннадой, ведущей в порт.

Γά'ιον και Άρισταρχσν Μακεδόνας (македонян Гая и Аристарха) —

оба имени упоминаются также в Деян. 20:4, однако если об Аристархе сказано, что он был из Фессалоники (т. е. был македонцем), то Гай назван жителем Дербы (Ликаония, римская провинция Галатия). Возможно, речь идет о разных людях. Аристарх появляется также в Деян. 27:2, где сообщается, что он сопровождал Павла в Рим. Он упомянут Павлом в Кол. 4:10 и Флм 24. В трех фессалоникийских надписях, которые Эдсон датирует 39/38 г. до Р. X.? (IG, X, 2.1,30,50,109), среди политархов назван Аристарх, сын Аристарха, который, по мнению Эдсона, также упомянут в эпитафии IG, X, 2.1, 848, которую он датирует около 1 г. по Р. X. Одну из этих надписей Димитсас отнес к I или II вв. по Р. X. (Dimitsas A/. G. Ή Μακεδονία. Athens, 1896. Р. 368 = IG X 2.1, 50), в результате чего некоторые исследователи стали идентифицировать Аристарха фессалоникийских надписей с Аристархом Деян (см., например: Нетег, 236; Winter В. Seek the Welfare of the City: Christians as Benefactors and Citizens. Grand Rapids; Carlisle, 1994. P. 46). Это представляется маловероятным, поскольку имя было чрезвычайно популярным, да и датировка Эдсона, делающая такое отождествление хронологически невозможным, является более надежной {Horsley G. Я. R. Politarchs // ABD. 5. 1992. Р. 387; Idem. The Politarchs //AIIFCS 2. P. 429 f.).

Пылая мщением к главному виновнику понесенных убытков, мятежные художники и ремесленники хотели схватить самого ап. Павла, но не найдя его лично, схватили двух его сотрудников Гаия и Аристарха, и повлекли их в театр – на отмщение и поругание толпы. Узнав об опасности своих возлюбленных сотрудников, апостол хотел сам идти в театр, чтобы пожерт­вовать собою; но власти города удержали его, так как опаса­лись усиления народного смятения.

С этим восклицанием собранные Димитрием пошли к городу и по городу и – весь город исполнился смятением, возмутившаяся толпа рабочих возмутила все народонаселение Эфеса, и возмущение было направлено, главным образом, против проповедников Христовых – Павла и его спутников.

– Схватив македонян и пр.: Павла, как видно из сего и дальнейшего, толпа не нашла и схватив попавшихся двух спутников его, Аристарха из Фессалоники (Деян. 20:4; Деян. 27:2) и Гая, которого нужно отличать от Гая Дервянина (Деян. 20:4), повлекла их на зрелище, в театр. Городские театры в греческих городах бывали местом больших народных собраний для рассуждения о городских делах, и даже мятежнические народные собрания пользовались этими местами. Мятежники повлекли спутников Павла в театр городской, вероятно, для того, чтобы там потребовать над ними суда и осуждения, или подвергнуть их мятежническому самосуду.

Народное восстание нельзя объяснить одной речью Димитрия, который, несомненно, действовал и другими способами для возбуждения толпы. И многие другие замолкшие было враги апостолов возбудились теперь. И обстоятельства времени помогали этому. Говорят, что в это время было великое собрание людей в Эфесе по случаю весеннего праздника в честь Артемиды, продолжавшегося целый месяц, когда вместе с тем была и ярмарка. День и ночь в это время Эфес отдавался широкому и шумному веселью. «И вот Димитрий, пользуясь этим праздничным и веселым временем, решил возбудить мятеж против апостолов, сперва в среде своих подначальных ремесленников, а потом и в уличной толпе Эфеса». По объяснению же святого Иоанна Златоуста, «таково уже свойство простого народа; он увлекается и раздражается всем случившимся. Поэтому с ним надо поступать во всем осмотрительно. Заметь, как они были легкомысленны и готовы склоняться на все. Так мало думали они о благородстве и чести!». «Они приняли угрожающее положение, чтобы криком восстановить какое-либо уважение к богам и заглушить то, что произошло. Кричали не переставая, как бы опасаясь, чтобы вовсе не угасло почитание богов».

«Крик: велика Артемида Ефесская, которым бунтовавшая толпа оглашала безостановочно в течение двух часов своды громадного эфесского театра, был не случайно подвернувшимися на уста толпы словами. Это, очевидно, была всем хорошо известная формула наподобие “ура”. В 1887 году гг. Гогарту, Ороуну и другим удалось открыть в Диасполисе, где был храм в честь Артемиды и ее сына Аполлона, мрамор, где встречаются приветствия: “велик Аполлон”, “велика Артемида”. В коллекции же Вуда находится мрамор со следующей надписью: “Сенат и народ воздают общественные почести тем, которые служили как охранители храма в год Димитрия”. Дальше следует перечень имен, чествуемых охранителей храма в таком порядке: из эфесской трибы: Димитрий, сын Мелофила, сын Трифона, тысячи Борейса Фоас, сын Дроконтавена, тысячи Инопея... Итак, во главе списка попечителей храма стоит известный Димитрий. Этот памятник датируется второй половиной первого века по Рождестве Христовом. Нет ничего такого, что мешало бы предположению, что Димитрий, попечитель храма, мог быть тем Димитрием, который восстал против Павла в 57 году».

Но побежденный и гонимый дух злобы воздвиг против проповедников Евангелия и, в особенности, против Павла великий мятеж. В то время как Павел, считая дело Христовой проповеди в Эфесе довольно твердым, думал обойти церкви Македонии, Ахаии, посетить Иерусалим и затем перенести деятельность свою в Рим, – серебряных дел мастер Димитрий, изготовлявший для продажи изображения Артемиды (Дианы) при знаменитом ее эфесском храме, возмутил товарищей своих по ремеслу против Павла за то, что он своей проповедью сокращает число почитателей Дианы и наносит ущерб их ремеслу, а они своим криком возмутили почти всех жителей, которые устремились на площадь, сами не зная хорошо, зачем и для чего.