Деяния апостолов, Глава 17, стих 34. Толкования стиха

Немногие пристали к апостолу, между ними был один член ареопага Дионисий, который в особенности потом послужил к основанию церкви в Афинах и был ее предстоятелем¹.

104. Когда ты убедишь, что Бог един, тогда с Его помощью покажешь, что спасение дано нам через Христа, начав с того, что Христос совершил, пребывая в теле, и указывая признаки божественной природы, чтобы было видно, что Он больше, чем человек. Покажи, что смерть была побеждена силою лишь Его одного и после смерти Он воскрес из ада. Вера растет помалу, и, увидев, что Он превосходил людей, люди поверят, что Он Бог. Если ты не подтвердишь, что без божественной силы Он не мог бы вершить Свои деяния, как сможешь ты доказать, что в Нем была божественная сила?
105. В качестве лекарства от заблуждения он указал на жажду покаяния. Затем он дошел до Христа, но пока еще предпочитает называть Его не Богом, а человеком, говоря: Посредством предопределенного Им Мужа Бог подал уверение всем, воскресив Его из мертвых (Деян. 17:31). При обсуждении необходимо принимать во внимание личность слушающих, иначе люди скорее будут насмехаться, чем слушать. Разве поверили бы афиняне, что Слово стало плотью (Ин. 1:14) и Дева зачала от ДухаСм.: Мф. 1:18-23; Лк. 1:26-38. , если они смеялись, слыша о воскресении из мертвых? Однако уверовал и Дионисий Ареопагит, и другие уверовали в Человека См.: Деян. 17:34. , чтобы уверовать в Него как в Бога. Какая разница, в каком порядке кто уверовал? В начале не требуется совершенства, от начала приходят к тому, что совершенно. Такой проповедью Павел наставил афинян, такого порядка и нам нужно держаться с язычниками.

Но не успел апостол произнести даже имени Спасителя мира, как речь его произвела такое неблагоприятное для него возбуждение в слушателях, что тотчас же была прервана. Его слова, что предопределенный Богом для совершения над вселенною всеобщего суда Муж воскрес из мертвых, возбуждают в представителях языческой мудрости (особенно, вероятно, в последователях эпикурейской философии) смех, кажутся им смешными, бессмысленными, и одни из них открыто и прямо засмеялись при этих словах, а другие, сохраняя серьезное выражение, насмешливо сказали: об этом послушаем тебя в другое время. Таким образом, апостол вынужден был прекратить свою речь и оставить ареопаг по видимому без всяких плодов своей проповеди в нем. Но на некоторых членов ареопага речь его произвела впечатление, и они, по выходе его из ареопага вступив с ним в более близкое общение и более продолжительную беседу, были обращены им к вере во Христа. К этим уверовавшим во Христа в Афинах принадлежит, между прочим, Дионисий Ареопагит и женщина, именем Дамарь.

Мы не знаем, много ли успел Павел сказать афинянам о сути христианской веры, но знаем, что его перестали слушать, когда он заговорил о воскресении:

Услышав о воскресении мертвых, одни насмехались, а другие говорили: об этом послушаем тебя в другое время. Итак Павел вышел из среды их. Некоторые же мужи, пристав к нему, уверовали; между ними был Дионисий Ареопагит и женщина, именем Дамарь, и другие с ними (Деян. 17:32-34).

Идея воскресения была глубоко чужда греческой литературе. Великий драматург Эсхил написал: «Нет мертвым воскресения». Эти слова он вложил в уста Аполлона, выступающего в афинском ареопаге. За ними стоит твердое убеждение в том, что возвращение из загробного мира невозможно. Пятьсот лет спустя, когда Павел проповедовал в ареопаге, ничего не изменилось, и идея возвращения умершего к жизни казалась столь же невероятной и бессмысленной.

Как это часто бывает с великими произведениями человеческого гения, речь Павла не была по достоинству оценена ее непосредственными слушателями. В очередной раз проповедь Павла не имела успеха у тех, кому она была адресована.

Тем не менее, как и в других случаях, за Павлом последовала группа людей, которых его слова убедили. Среди них Лука называет двух лиц по имени: Дионисия Ареопагита и Дамарь. О последней ничего достоверного не известно: возможно, она в дальнейшем играла видную роль в афинской христианской общине, коль скоро Лука считает нужным ее упомянуть. Что же касается Дионисия Ареопагита, то в церковную традицию он вошел как первый христианский епископ Афин и священномученик. Не позднее начала VI века ему были приписаны богословские трактаты, оказавшие большое влияние на дальнейшее развитие христианской мысли.

Из предшествовавших повествований книги Деяний мы видели, какое яростное сопротивление встречала первохристианская проповедь со стороны иудеев. Но, как явствует из рассказа о пребывании Павла в Афинах, и в языческой среде христианство не без труда прокладывало себе дорогу. Для того чтобы привести язычников к вере в Единого Бога и в Его Сына Иисуса Христа, распятого и воскресшего, христианским проповедникам нужно было сломать множество стереотипов, сложившихся в умах их слушателей. Не случайно Павел говорит о христианстве как «безумии» для эллинов (1 Кор. 1:23).

Пройдет три столетия, прежде чем христианство займет лидирующие позиции в Римской империи, потеснив языческих богов с Олимпа и изгнав Афину из Парфенона. Это станет подлинной духовно-культурной революцией, которая изменит все развитие человеческой цивилизации. Но уже в I веке, когда Павел обходил города империи, семена новой веры были брошены в землю человеческих сердец и начали пускать в них корни.

Отвергая язычество, Павел тем не менее демонстрировал уважение к античной культуре и философской мысли. Такое отношение к античному наследию сохранится в Церкви и после того, как она одержит победу над язычеством. Христианские юноши будут продолжать изучать античных поэтов, писателей и философов, а сыновья благочестивых родителей-христиан — получать философское и риторическое образование в Афинской академии. В дальнейшем Платон, Аристотель и другие философы Древней Греции будут изображаться в притворах храмов в качестве тех, кто наряду с ветхозаветными пророками готовили умы и сердца людей к принятию Христа.

Речь Павла в афинском ареопаге вошла в историю христианской Церкви как пример мудрой и сбалансированной миссионерской стратегии. В современных Афинах, на Акрополе, рядом с развалинами Парфенона, в месте, условно отождествляемом с местом заседаний ареопага во времена Павла, находится плита, прибитая к скале. На ней золотыми буквами выгравирована речь Павла в ареопаге. Всякий, кто знает греческий язы, может, посещая Акрополь, прочитать эту бессмертную речь.

  τινες δέ άνδρες... έν (Τις... και γυνή όνόματι Δάμαρις (Некоторые мужчины... среди которых... и женщина по имени Дамарь) — крайне неловкая фраза: женщина Дамарь оказывается перечисленной среди мужчин. Перевод Брюса: «включая, в частности, Дионисия Ареопагита и (в дополнение к τινες... ανδρες) женщину по имени Дамарь» является натянутым.

Διονύσιος ό ״Αρεοπαγίτης (член ареопага Дионисий) — Дионисий Ареопагит больше нигде в НЗ не упоминается. Согласно Евсевию, со ссылкой на Дионисия, епископа Коринфа во II в., он был первым епископом Афин (Евсевий. Церк. ист., 3.4.10; 4.23.3). Однако от коринфского Дионисия, который, по словам Евсевия, написал девять посланий разным церквам, ничего не сохранилось, и проверить это утверждение невозможно. Максим Исповедник (VII в.) сообщает, что Дионисия упоминает Поликарп Смирнский в не дошедшем до наших дней «Послании к афинянам» (Предисловие к сочинениям Дионисия). В 532 г. в Константинополе на поместном соборе севериане, которые вели споры с православными, представили своим оппонентам четыре трактата («О небесной иерархии», «О божественных именах», «О церковной иерархии», «О мистическом богословии»), десять посланий и текст литургии, авторство которых приписывалось Дионисию Ареопагиту. Уже председательствовавший на соборе эфесский епископ Ипатий усомнился в их подлинности. Сейчас нет никаких сомнений, что приписываемые Дионисию мистические произведения, находящиеся под сильным влиянием неоплатонизма, были написаны около 500 г. Автора их принято называть Псевдо-Дионисием. ВIX в. возникла легенда о том, что Дионисий был первым епископом парижским и умер в Париже мученической смертью. В его честь была сооружена базилика Сен-Дени. О Диониии см.: Прот. Иоанн Мейендорф. Введение в святоотеческое богословие. Вильнюс; М., 1992. С. 286- 289; см. также: Прохоров Г. М. От издателя //Дионисий Ареопагит. О 60- жественных именах. О мистическом богословии. СПб., 1994. С. VII-XXII; Он же. От переводчика // Дионисий Ареопагит. Сочинения; Максим Исповедник. Толкования. СПб., 2002. С. 5-25. Само по себе имя Дионисий является чрезвычайно распространенным и в Афинах (1103 примера, большинство датирующихся эллинистическим и римским временем, при общем числе известных мужчин-афинян 56 617, см.: LGPN, II, s.v.), и в остальной Греции.

ό ״Αρεοπαγίτης (член ареопага) — см.: комм, к Деян. 17:19.

Δάμαρις (Дамарь) — принято считать, что имя Дамарь нигде не засвидетельствовано, и поэтому еще X. Гротиусом (1583-1645 гг.) было высказано предположение, что это вариант имени Δάμδλις («телка»), которое встречается в Македонии (IG, X, 2.1, 452, Фессалоника), в Иллирии, Южной Италии (Кампания и Лукания) (см.: LGPN, ΙΙΙ.Α, s.v.), на Аморгосе и Фасосе (LGPN, I, s.v.) и дважды в Афинах (LGPN, II, s.v.). Оно также упоминается у Горация (Оды, 1.36.13,17-18). Химер отметил, что мужское имя Δάμαρις встречается в родительном падеже (τώ Δαμάριος) в критской надписи (ICret 4.235.6, пропущено в LGPN, I). К этому примеру можно добавить еще один: в милетской надписи упоминается еще один критянин с тем же именем: Δάμαρις (LGPN, I, s.v.). Химер полагает, что эта и аналогичные и дериватные формы (Δαμαρίων, Δημαρίων,

Δημαρεύς, Δημάριος, женские Δημάρι(ο)ν, Δημαροϋς, см.: Preisigke F. Namenbuch. Heidelberg, 1922. S. 83,85; ForaboschiD. Onomasticon alterum papyrologicum. Milano, 1971. P. 89,91) являются дорийскими (или эолийскими) диалектными вариантами, включающими элемент δαμος (δήμος); см. подробнее: Нетег, 232, note 34. Между тем вопреки общему мнению женская форма имени, похоже, также засвидетельствована в посвящениях Афине на чернолаковых сосудах эллинистического времени, найденных на акрополе в Спарте: (Δαμαρίς трижды, Δαμαρίς, Δαμαρίς. А. М. Вудвард (Wooc/wardА. М Excavations at Sparta. 1924-28 // BSA. 30. 1928-1930. P. 243) считает имя женским: «It is presumably a woman’s пате», но не приводит каких-либо обоснований; см. также: SEG, И, 669a-b; LGPN, Ша. По-видимому, имя аналогично мужскому Δάμαρις и относится к типу сокращенных двухосновных имен из Δα/ημ-άρης, Δήμ- αρχος, Δαμ-άρ-ετος (Bechtel F. Die historische Personennamen des Griechisch- en bis zur Kaiserzeit. Halle a. d. S., 1917. S. 123). Другой анализ имени: основа Δαμ-, затем гипокористический суффикс -ар-, затем продуктивный суффикс женских имен -ίς, см.: Solin #., Masson О. Hermitaris, ein neuer Frauenname aus Rom// Epigraphica. 46. 1984. P. 155-158 = Masson O. Onomastica Graeca selecta. 2. Paris, 1990. P. 441-443. Ударение на первом слоге, которое появляется в поздних рукописях Деян (когда в них начинают отмечать ударения), по-видимому, является результатом деэтимологизации. Характерно, что и в LGPN, и в статье Массона, где упоминается Дамарь из Деян, ударение исправлено. Другая идея состоит в том, что это имя было грецизированной формой еврейского имени Татаг (Furmeaux W. М. The Acts of the Apostles. Oxford, 1912. P. 291). Гриффитс (GriffithsJ.G. Was Damaris an Egyptian? (Acts 17,34) // BZ. 8.1964. S. 293- 295) предположил, что это было египетское имя, происходящее 0тТ’-тг или Τ’-mrt («возлюбленный»), и что Дамарь была египтянка. Иоанн Златоуст (О священстве, 4.7) делает Дамарь женой Дионисия — предположение, как отмечает Брюс, не более правдоподобное, чем то, что Дионисий был афинским епископом (Вгисе, 388). Слово δάμαρ, употреблявшееся в поэтическом языке (Гомер, Пиндар), означает «жена» — не это ли послужило причиной предположения Златоуста?

В кодексе Безы данный стих имеет другую форму: έν οις και Διονύσιός τις Άρεοπαγείτης εύσχημων και έτεροι συν αύτοΐς — «среди которых был некий Дионисий Ареопагит высокопоставленный и другие с ними (sic!)». Имя Дамари в кодексе Безы отсутствует. Рамзи (со ссылкой на А. Робинсона) предлагает следующую гипотезу: слово εύσχημων, которое в Деян относится только к женщинам (некоторые исследователи относят εύσχημόνων в Деян. 17:12 и к мужчинам, и к женщинам, что мне кажется неверным), было добавлено как глосса к ее имени под влиянием Деян. 13:50 и 17:12, затем попало в текст, а когда имя женщины было убрано из текста, эпитет оказался на ошибочном месте. Причину, по которой это было сделано, Рамзи видит в тенденции кодекса Безы принижать роль женщин в раннехристианской церкви (Ramsay W. The Church in the Roman Empire before A.D. 170. London, 1894. P. 161 f.). В другой своей работе Рамзи отмечает, что эпитет εύσχημων, окажись он при имени Дамари, противоречил бы реалиям афинской жизни: «В афинском обществе для уважаемой женщины, принадлежащей к хорошей семье, не было ни малейшей возможности услышать Павла; имя Дамарь указывает на иностранку, возможно, принадлежавшую к классу образованных гетер, которая вполне могла находиться среди его аудитории» (Ramsay W. М. St. Paul the Traveller and the Roman Citizen. London, 1900. P. 252).

Кларк (Clark, 367) и Цан (Zahn, 628, Anm. 5) предложили другое объяснение появлению в тексте кодекса Безы эпитета εύσχημων: в одной из рукописей, к которым восходит D, была случайно пропущена строка, в которой было названо имя новообращенной (καί γυνή όνόματι Δάμαρις, около 20 букв). «Дамарь исчезла из D, но оставила после себя сертификат респектабельности»: прилагательное εύσχημων (Clark, XXXIII). Как далее не без иронии отмечает Кларк, оно должно было защитить ее от подозрений, которые были сформулированы Рамзи. Действительно, множественное число συν αύτοΐς («с ними»), при том, что в тексте назван только Дионисий, говорит в пользу этого объяснения (см.: Metzger, 407 f.). 

Итак, неуже­ли бесплодно осталось слово апостола? –Нет, живо и действенно слово Божие: оно глубоко запало в сердца некоторых из присутствовавших и принесло свой плод. «Некоторые мужи, пристав к Павлу уверовали; между ними был Дионисий Ареопагит и женщина, именем Дамарь, и другие с ними». Это был первый трофей Евангелия в центре философского язычества. Такова была первая встреча Евангелия с языческою философией. Уже при первой встрече с ним дотоле непреоборимая владычица умов смутилась и сразу почувствовала грозную для себя силу неведомого пришельца. Но, смутившись, она не захотела сразу пре­клонить пред ним своего знамени. Еще целых пять веков она усиливалась поддерживать свое знамя во имя язычества и мудрости его: но червь времени неустанно точил древко этого знамени, и оно наконец рухнуло, склонившись к подножию креста.

Впрочем, некоторые мужи (судя по выражению – немногие, ср. Деян. 17:4), пристав к нему, т.е. пойдя за ним и войдя в более близкое общение с ним (Деян. 5:14; Деян. 9:26), уверовали в Христа.

– Дионисий Ареопагит, т.е. член Ареопага, следовательно, человек именитый и образованный, из каковых обыкновенно избирались члены Ареопага. По церковному преданию, он стал преданнейшим учеником апостола Павла, поставлен был от него епископом афинским, потом проповедовал Евангелие в Галлии и скончался мученически в Париже (Чет.-Мин. 3-го октября).

– Дамарь: по преданию (там же) – жена Дионисия. Мужчины (не члены Ареопага) и женщины слушали речь Павла в Ареопаге, вероятно, с примыкавшей к нему площади (см. прим. к Деян. 17:17 и Деян. 17:19).

– Другие с ними: не обильным плодом, как видно, окончилась мудрая речь Павла в Ареопаге, среди представителей цивилизации образованнейшего города: мир своей мудростью не узнал Бога в премудрости Божьей (1 Кор. 1:21)!

Дальнейшее путешествие через Фессалонику и Верию сопровождалось, с одной стороны, успехами проповеди, с другой – возбуждало евреев против проповедников Евангелия и подвергало их опасности.

В Афинах жертвенник с надписью «Неведомому Богу» дал апостолу повод проповедать в самом ареопаге афинянам и вообще язычникам истинного Бога, доселе неведомого им, и привлечь ко Христу одного ив членов ареопага – Дионисия и благочестивую Дамарь.

Речь апостола Павла в афинском ареопаге перед высшими и самым образованным классом людей представляет собой прекрасное произведение ораторского искусства, плод апостольской ревности. И хотя проповедь апостола не была выслушана до конца, но ею приобретено было для Церкви несколько членов, в том числе Дионисий Ареопагит и Дамарь (по мнению некоторых, жена его).