Деяния апостолов, Глава 17, стих 29. Толкования стиха

 После этого указания на всеобщее высшее самосознание, Павел заключает: если же мы род Божий, то не должны думать, что Божество подобно какой-нибудь земной материи или образцу человеческого искусства. В этом отрицательном выводе заключалось следующее положительное учение: мы напротив более должны возноситься к Божеству тем самым, что в нас есть от рода Божественного. Но вместо того, чтобы вести далее полемику против идолопоклонства, апостол оставляет своих слушателей их собственной совести; и положив таким образом в основание сознание виновности, но не развивая его далее, немедленно присоединил к кому проповедь о Евангелии.

104.Итак, порядок нашего рассуждения — это порядок толкования. Когда язычников призывают в Церковь, мы также должны составить последовательно заповеди, сначала показав им, что Создатель мира и всего в мире есть единый Бог Рассуждение свт. Амвросия следуют проповеди ап. Павла в Афинах (см.: Деян. 17:24-31)., в Нем мы живем, и существуем, и движемся... и Его мы род , — так что любить Его надлежит не только за дар света и жизни, но и за весь человеческий род. Затем необходимо разрушить сложившиеся заблуждения об идолах, потому что вещество золота, серебра или дерева не может иметь в себе божественную силу.

108. Не все могут тотчас уверовать, что спасение пришло в мир через крест. С помощью греческой истории подготовь их, что такое возможно. Так и апостол иногда учил неверующих и прибегал к стихам языческих авторовСм.: Деян. 17:28. , разрушая измышления поэтов. Вспомним рассказы из греческой истории, когда войска и целые народы были спасены принесением в жертву жизни отдельных людей Примеры (в том числе афинский царь Кодр, пожертвовавший жизнью ради победы афинян над дорийцами) перечисляются в сочинении Валерия Максима «Достопамятные деяния и изречения» (5.6). . Вспомним дочь военачальника, приведенную на заклание, чтобы войско греков смогло переправиться Ифигения, дочь Агамемнона, была принесена в жертву перед началом похода на Трою. .

После благовествования о Боге Едином, Творце и Владыке неба и земли, и после раскрытия учения о человеке и человеческом роде как роде Божием апостол делает отсюда вывод, или заключение, прежде всего к ложности грубого идолопоклонства, почитающего богами идолов, или истуканов. Для этого он пользуется раскрытым им понятием о человеческом роде как роде Божием: если люди составляют род Божий, то мы не должны думать, что Божество подобно золоту, или серебру, или камню – тому, что ничтожно в сравнении даже с человеком и, следовательно, тем менее может соответствовать Богу и быть достойно Его. Если люди составляют род Божий, то очевидно: Бог не может быть ниже человека и тем менее – произведением его, созданием его искусства и вымысла. А между тем идолы суть произведения искусства и вымысла человеческого, которым, как это само собою следует из понятия об их происхождении, ничто не соответствует в действительности.

Мысль о том, что Божество (το θείον) не может быть подобно «золоту, или серебру, или камню, получившему образ от искусства и вымысла человеческого», опять же созвучна идеям некоторых греческих авторов. Однако Павел излагает ее в выражениях, близких к Ветхому Завету, хотя и в более мягкой форме. Ветхозаветные увещания против языческих идолов, будь то золотых, серебряных или иных, гораздо более однозначны и прямолинейны: «Кумиры богов их сожгите огнем; не пожелай взять себе серебра или золота, которое на них, дабы это не было для тебя сетью, ибо это мерзость для Господа, Бога твоего» (Втор. 7:25); «и видели мерзости их и кумиры их, деревянные и каменные, серебряные и золотые, которые у них» (Втор. 29:17); «Идолы язычников - серебро и золото, дело рук человеческих: есть у них уста, но не говорят; есть у них глаза, но не видят; есть у них уши, но не слышат, и нет дыхания в устах их» (Пс. 134:15-17).

Итак, когда он стал убеждать их свидетельствами их же, которых они не могли отвергнуть, то подтверждая ложным истинное, прибавил: ///«итак мы, будучи родом Божиим, не должны думать, что Божество подобно золоту, или серебру, или камню, получившему образ от искусства и вымысла человеческого»/// 

Изображаемыя на св. иконах события и лица произошли не от вымысла, но были и существуют в действительности, на самом деле, например: Крещение  Господне: Мф. 3:14-17; Преображение Господне: Мф.17, 1—5; Господь Вседержитель: Евр. 1:3; Откр. 14,14. Пресвятая Богородица с Младенцем: Мф. 2:14; апостол Петр: Мф. 16:17; между тем язычники называли богами такия существа, которыя не управляли миром, и произошли действительно от человеческаго вымысла, ср. Гал. 4, 8. Прем. 14:12-14, напр., телец Молох, Ремфан: Деян. 7:43; Артемида и Диопет: Деян. 19:35; поэтому настоящее место Писания пужно относить не к св. иконам, а кт- идолам и кумирам вымышленных богов.

На эти слова постоянно ссылаются штундисты, осуждая православных за почитание св. изображений, или икон. Но нельзя говорить об иконах, что они «получают образ от вымысла человеческого». Разве это вымышлено, что Сын Божий воплотился, был видим в образе человека и образом обретеся, якоже человек (Флп. 2:7)? Разве это вымышлено, что Св. Дух явился телесным образом (Лк. 3:22)? Разве это вымышлено, что тайнозритель Иоанн видел Самого Бога Отца сидящим на престоле и подобным по виду камени иаспису и сардинови (Откр. 4:3)? Итак, мы, устрояя и почитая иконы, не вымышляем, а созерцаем то, что по истине было. Как же, спросят нас, ап. Павел говорит, что Божество не подобно камени, а между тем ап. Иоанн созерцал Его подобным камени? Очевидно, что Павел разумеет бесконечное и непостижимое существо Божие, которое превыше всякого подобия, а Иоанн созерцал образ, в котором Господь благоволил ему явиться, чтобы быть видиму плотскими очами. Наши иконы суть воспроизведение тех образов, в которых Господь по благости Своей являлся подобным нам людям.

Отвержение храмов, как мест особого благодатного присутствия Божия, икон, как воспроизведения тех образов, в которых Господь благоволил являться среди людей, есть в некотором смысле отвержение благости Божией: не надо де нам той благости Божией, по которой бесконечное Божество ограничивает себя пространством, чтобы наиболее приблизиться к нам (вездесущее столь же близко к нам, как и далеко от нас), или той благости, по которой Господь принимал видимые образы для того, чтобы быть зримым от людей.

 ούκ όφείλομεν νομίζειν... ένθυμήσεως άνθρώπου (мы не должны полагать... вымысла человека) — идолопоклонство было предметом осуждения не только у еврейских и христианских авторов, но и у языческих, хотя, как отметил Гэртнер, «полемика не часто была направлена против изображений, поскольку идентификация изображения и божества казалась слишком абсурдной, чтобы ее обсуждать» {Gartner. The Areo- pagus Speech. P. 224); cp.: Плутарх. О суеверии, 6: «Больше того, поверив медникам, каменотесам и ваятелям, изображающим богов в человеческом облике, они поклоняются статуям, которые те воздвигают и разукрашивают» (пер. Э. Юнца).

Между темь вдохновенный проповедник продолжал свою речь. Как прозрачные струи живительного источника лилась она из его уст и оживотворяла ум и сердце слушателей. Это была глубокая, неведомая им дотоле философия, но в то же время она была проста для понимания и с неотразимою силою действовала на сердце. Это была простая речь, но в тоже вре­мя каждое слово ее как молния пронизывало душу слышавших его и явственно отпечатлевалось на лицах их. С необыкновенною ясностью изложив возвышенное понятие о Боге, до которого едва осмеливались подниматься величайшие мудрецы древнего мира, и показав на основании известных народных поэтов все неразумие поклонения сделанным руками человеческими идолам, апостол наконец перешел к проповеди о призвавшем его на апостольское служение Господе, которому он посвятил весь свой гений, всю свою жизнь. «Итак, говорил он, оставляя времена неведения, Бог ныне повелевает людям всем всюду покаяться. Ибо Он назначил день, в который будет праведно судить вселенную, посредством предопределенного Им мужа, подав удостоверение всем, воскресив Его из мертвых»...

Итак мы не должны думать и пр.: из приведенного изречения поэта, которое представляется как известное его слушателям и имеющее именно этот, а не другой смысл, апостол выводит дальнейшее следствие против почтения идолов, а с тем вместе против всего языческого воззрения на этот предмет. Если мы, т.е. все человечество, род Божий: то не сообразно со здравым смыслом думать, что Божество подобно тому, что не сродно с ним, как не сродно и с нами – родом Его – как то – золоту или серебру или камню, обделанным от людей; Божество может быть подобно только нам, людям, как составляющим род Его (человек имеет образ и подобие Божие, и Бог воплотился в человека в Иисусе Христе), и, следовательно, неразумно почитать богов золотых или серебряных или каменных, сделанных руками человека. Это противопоставление истинного Бога ложным богам, в сущности очень резкое, апостол выражает однако же очень мягко перед лицом представителей языческого богопочтения: мы не должны думать, вместо того, чтобы сказать – глупо и нелепо вы думаете.

– Получившему образ и пр.: образы этих золотых и серебряных и каменных богов суть вымысел человека, которому нет соответствия в действительности, и этот вымысел представлен в образе, украшенном искусством человеческим. Таким образом, Павел представляет делом бессмысленным поклонение идолам, как со стороны самого материала, из которого делались боги (ибо Бог не подобен золоту и пр.), так и со сторон приготовления идолов руками художников по украшенному искусством вымыслу (чему не соответствует действительность). И это смело говорит великий апостол в виду художественно сделанных статуй из золота и серебра, мрамора и дорогих камней, в виду блестящих произведений древнего искусства, находившихся во множестве и в Акрополисе, и на площадях, и в храмах афинских, говорит перед гордившимися всем этим как величайшим доказательством высшей цивилизации, поклонниками этих статуй! Каким варваром он должен был показаться им! Но это (мнимое) варварство победило со временем эту блестящую цивилизацию, и изображения распятого Бога низвергли с божеских пьедесталов эту массу художественных произведений (1 Кор. 1:25; 1 Кор. 1:27–28).

Из понятия о близости людей к Богу и даже о сродстве их (подобии и образе) апостол выводит заключение о неверности и несоответственности уподобления богов истуканам золотым, серебряным, каменным, в особенности когда в этих произведениях искусства, созданных через художественное воображение, видится само божество, ибо этим высшее земное существо, родственное божеству, поставляется ниже сказанных материалов и созданий человеческого же вымысла.

«Смотри, — говорит святой Иоанн Златоуст, — как он доводит до понятия о бестелесном. Ибо если мы по душе не подобны этим (вещам), то тем более Бог. И не только искусственному изображению Божество не подобно, но не уподобляется и другому какомулибо вымыслу человеческому; ибо (все) изображается или искусством, или умом. Поэтому он и сказал: если Бог есть то, что изображается человеческим искусством или умом, то и в камне было бы существо Божие. Вдвойне он осуждает их и за то, что они не нашли Его, и за то, что изобрели тех (богов)». «И это смело говорит великий апостол в виду художественно сделанных статуй богов из золота и серебра, мрамора и других камней, в виду блестящих произведений древнего искусства, находившихся во множестве и в Акрополе, и на площадях, и в храмах афинских, говорит перед гордившимися всем этим как величайшим доказательством высшей цивилизации, поклонниками этих статуй! Каким варваром он должен был показаться им! Но это (мнимое) варварство победило со временем эту блестящую цивилизацию и изображения Распятого Бога низвергли с божеских пьедесталов эту массу художественных произведений». «Каждая статуя по материалу, из которого она сделана, есть не что иное, как золото, серебро, мрамор или другой какойнибудь камень, вообще нечто такое, что по своей природе совершенно отлично от той стороны человека, по которой он имеет сходство с Богом; по форме же своей всякая статуя есть более или менее художественное выражение того или иного представления человека, проистекающего единственно из фантазии последнего и потому не соответствующего действительности. Отсюда понятно, что отнюдь нет сходства между человеком и изображениями идолов. Теперь совершенно ясен вывод из раскрытых посылок. Если люди только в некоторой, весьма незначительной мере подобны Богу и если они в то же время, рассматриваемые со стороны своего сходства с Божеством, отнюдь не подобны идолам и несравненно выше их как своих произведений, то тем более и неизмеримо более Божество не подобно идолам».

Дальнейшее путешествие через Фессалонику и Верию сопровождалось, с одной стороны, успехами проповеди, с другой – возбуждало евреев против проповедников Евангелия и подвергало их опасности.

В Афинах жертвенник с надписью «Неведомому Богу» дал апостолу повод проповедать в самом ареопаге афинянам и вообще язычникам истинного Бога, доселе неведомого им, и привлечь ко Христу одного ив членов ареопага – Дионисия и благочестивую Дамарь.

Речь апостола Павла в афинском ареопаге перед высшими и самым образованным классом людей представляет собой прекрасное произведение ораторского искусства, плод апостольской ревности. И хотя проповедь апостола не была выслушана до конца, но ею приобретено было для Церкви несколько членов, в том числе Дионисий Ареопагит и Дамарь (по мнению некоторых, жена его).