Деяния апостолов, Глава 16, стих 20. Толкования стиха

Дело проповеди евангельской началось здесь успешно, и обратившаяся вскоре к вере во Христа одна богатая женщина по имени Лидия предложила проповедникам для жительства свой дом. Но изгнание из одной служанки прорицательного духа навлекло на Павла и Силу ненависть ее господ, которые от ее прорицаний имели доход.

Они схватили проповедников-чудотворцев и повлекли их на площадь к начальникам, а эти, дав им много ударов, без суда ввергли их в темницу (ст. 13–23).

 Вот их слова: сии люди, будучи Иудеями, возмущают не их благосостояние, но весь город и проповедуют обычаи, которых нам, почетным римлянам, не следует ни принимать, ни исполнять. Возведенное обвинение касалось дорогой чести римлянина.

Но то, что для рабыни означало освобождение, для ее хозяев было ощутимой утратой. Эти корыстные люди поняли: вместе с бесом Пифоном они потеряли свой доход. Разумеется, это привело их в ярость и настроило против благовестников. Они повлекли их на рыночную площадь, где находился центр общественной жизни города, и представили перед преторами — официальными представителями римской администрации, которые выполняли обязанности судей. Играя на антисемитских чувствах сограждан, хозяева освободившейся от власти нечистого духа девушки гневно жаловались, что эти иудеи насаждают непозволительные обычаи, неприемлемые для них, настоящих римлян. Очень показательная история: как только христианская проповедь затрагивает материальные интересы имущих, проповедники испытывают трудности. (Достаточно вспомнить евангельскую историю с богатым юношей). В результате Павел и Сила были арестованы, жестоко избиты и брошены в темницу под строгий надзор тюремщика. В качестве особой меры предосторожности их ноги были забиты в колодки.

Чудо, совершённое Павлом, не осталось без последствий. Господа, у которых работала служанка, «видя, что исчезла надежда дохода их, схватили Павла и Силу и повлекли на площадь к начальникам» (Деян. 16:19). Слово «господа» во множественном числе может означать мужа и жену, но может указывать на двух или нескольких лиц, у которых прорицательница находилась в услужении. Эти господа были язычниками, возможно, даже жрецами, коль скоро прорицательница на них работала. Деятельность Павла и Силы ударила по их карману, поэтому они решили расправиться с пришельцами:

И, приведя их к воеводам, сказали: сии люди, будучи Иудеями, возмущают наш город и проповедуют обычаи, которых нам, Римлянам, не следует ни принимать, ни исполнять. Народ также восстал на них, а воеводы, сорвав с них одежды, велели бить их палками и, дав им много ударов, ввергли в темницу, приказав темничному стражу крепко стеречь их. Получив такое приказание, он ввергнул их во внутреннюю темницу и ноги их забил в колоду (Деян. 16:20-24).

Обвинение против Павла и его спутников сформулировано достаточно расплывчато, но его было достаточно, чтобы подвергнуть Павла и Силу жестокому и унизительному истязанию, а затем арестовать и заковать их. Такого рода досудебная расправа была в Римской империи обычным делом, и телесные наказания против возмутителей спокойствия применялись широко. Инициаторы расправы, будучи язычниками, вполне могли не разобраться в тонкостях проповедуемого Павлом учения и принять его за иудея, который решил ввести в их городе, где не было даже синагоги, иудейские обычаи.

Избиение палками в Филиппах было одним из трех подобных избиений, о которых Павел упоминает в 2 Кор. 11:25 («три раза меня били палками»). О нем упоминается также в 1 Фес. 2:2 («прежде пострадав и быв поруганы в Филиппах, как вы знаете»). Во втором случае Павел особо отмечает унизительный характер наказания, которому он был подвергнут.

О том, в каких условиях содержались заключенные во времена Павла, исследователь пишет:

Заточению в римскую тюрьму предшествовало инквизиторское бичевание, болезненное и кровавое испытание, включавшее также унижение из-за публичного обнажения, поскольку перед бичеванием жертву обнажали. В тюрьме кровоточащие раны не обрабатывались, узники сидели с закованными в цепи ногами или запястьями, что причиняло дополнительную боль. Изорванную одежду не заменяли, и зимой узники мерзли... Невыносимая жара летом и холод зимой, обезвоживание из-за недостатка воды, удушающая теснота в узких камерах, постоянный шум, болезнетворное зловоние из-за ограниченного доступа к туалетам и боль закованных рук и ног делали и дневное время, и сон тяжелыми Макрей Дж. Жизнь и учение апостола Павла. С. 166-167 (со ссылками на: Rapske В. The Book of Acts and Paul in Roman Custody. P. 124-125,198, 206,219)..

 τοΐς στρατηγοΐς (к магистратам) — словом στρατηγός («стратег», исходно это слово имело значение «военачальник, полководец», но употреблялось также в более широком значении — «правитель») в греческом языке обычно передавались названия целого ряда высших должностей: «Слово могло относиться к любому высшему должностному лицу, будь то магистрат греческого города, префект египетского нома, гражданский или военный префект при Птолемеях или губернатор при Селевкидах, равно как использоваться в исходном значении — военачальник» (ВС, IV, 194 f.); ср. также: Деян. 4:1, где στρατηγός του *ιερού передает др.-евр. «саган» (вторая по значению должность в Храме, см.: комм, к Деян. 4:1). Чаще всего оно передавало лат. praetor («претор»). Преторами в некоторых римских колониях, каковой являлись Филиппы (см.: комм, к Деян. 16:12), в конце II — начале I в. до Р. X. называли высших магистратов. В обязанности преторов среди прочего было председательствовать в судах. В части переводов στρατηγοί передается в данном месте как «преторы» (см., например: ВС, IV, 194; перевод Кузнецовой). Однако уже к 63 г. до Р. X., как отметил Шервин-Вайт {Sherwin-White. Roman Society. Р. 92 f.), термин «претор» в колониях стал анахронизмом, преторов сменили дуумвиры (duumviri из лат. duo + vir, члены коллегии, состоящей из двух человек, полное название должности duumviri iure dicundo). С другой стороны, судя по замечанию Цицерона, некоторые провинциальные чиновники желали удержать старое название, повышая тем самым свой ранг {Цицерон. Об аграрном законе против Рулла, 2.34(93): сит ceteris in coloniis duumviri appelentur, hi ac praetores appelari volebant — «в то время как в других колониях существовали должности дуумвиров, они желали именоваться преторами»). В надписях из Филиппов фигурируют дуумвиры (RE. Supplement Bd. 6.1071-1158, CIL, 3.650; ср. 3.633, 7342: duumvir quinquennalis). Лука пользуется термином «стратег» как общим словом, обозначающим высшее должностное лицо. Шервин-Вайт полагал этот выбор понятным, поскольку для термина «дуумвир» нет естественного перевода на греческий язык. В источниках, однако, зафиксирована передача этого термина по-гречески: δύανδρες {Mason. Greek Terms for Roman Institutions. P. 39 f.). Нельзя исключить и того, что грекоязычные жители Филиппов продолжали называть главных магистратов города привычным греческим термином. Например, в другой римской колонии, Неаполе, дуумвиров продолжали называть δήμαρχοι {Taylor. The Roman Empire. P. 2453). См. полемику между Рамзи и Хаверфилдом о римской должности, соответствующей термину Луки: Ramsay W. М. The Philippians and their Magistrates // JTS. 1.1899-1900. P. 114-116; Haver- field F. On the στρατηγοί of Philippi // JTS. I. 1899-1900. P. 434435 ; см. также: Hemer, 115, особенно прим. 34.

Ιουδαίοι υπάρχοντες, (будучи евреями) — Шварц предложил видеть в υπάρχοντες уступительное значение («хотя они евреи», см.: Schwartz

D. R. Accusation and the Accusers at Philippi (Acts 16.20-21)// Bib. 65. 1984. P. 357-359) и предложил следующий перевод этой фразы: «И они привели их к магистратам, говоря: “Эти люди приводят в смятение наш город, хотя они евреи, и проповедуют практику, которую по закону мы не можем принять и которой мы не можем следовать, будучи римлянами”» (And they brought them to the magistrates, saying: «These men are upsetting our city, although they are Jews, and are teaching practices which is unlawful for us to accept or to do, being Romans»). Он полагает, что хозяевами девушки были евреи, имевшие римское гражданство, которые обвинили Павла и Силу в том, что те, будучи евреями, проповедуют тем не менее «незаконный иудаизм» — христианство. Эта интерпретация представляется неубедительной по целому ряду обстоятельств, не в последнюю очередь потому, что трудно себе представить евреев, извлекающих доход из дивинаций одержимой девушки, при этом претендующих на религиозную кошерность и отрицающих христианство за его неримский характер.

 καταγγέλλουσιν (проповедуют обычаи) — слово έθη означало по преимуществу религиозные обычаи, см.: van Unnxk. Die Anklage gegen die Apostel in Philippi. P. 379-381.

16:20        -21 οδτοι οι άνθρωποι εκταράσσουσιν ημών τήν πόλιν... Ρωμαϊοις ούσιν («Эти люди приводят в смятение наш город... будучи римлянами») — несмотря на то что Лука дважды (Деян. 16:16,19) упоминает, что хозяева девушки понесли материальный ущерб из-за совершенного Павлом экзорцизма, имущественные претензии в их заявлении не упоминаются. Прежде чем обсудить суть выдвинутых обвинений, попытаемся ответить на вопрос, почему владельцы девушки отказались обвинить Павла в нанесении им имущественного ущерба. Хенхен полагал, что такие обвинения не дали бы основания для решения вопроса в пользу хозяев (Haenchen, 499 £), Рапске также считал, что обвинения в имущественных потерях в данном случае не давали оснований для судебного разбирательства (Rapske В. The Воок of Acts and Paul in Roman Custody. Grand Rapids; Carlisle, 1994 (AIIFCS, 3). P. 116). К. де Во расценил такую позицию как проявление этноцентричного анахронизма, т. е. переноса представления о современном суде, который не принял бы подобного иска, на суд I в. (Vos С. S. de. Finding the Charge that Fits: the Accusation against Paul and Silas at Philippi (Acts 16.19-21) // JSNT. 74. 1999. P. 55). Формулировка Деян. 16:20-21, по мнению де Во, была призвана скрыть характер подлинных обвинений: на самом деле христианские миссионеры были обвинены в том, что они практиковали запрещенную законом магию и с ее помощью нанесли имущественный вред истцам (property damage and a loss of livelihood). Де Во не учитывает того, что девушкаслужанка сама практиковала магию и также могла быть обвинена в запрещенной практике. Но важнее другое: похоже, действие миссионеров, с точки зрения римского законодательства, не только не нанесло ущерба владельцам, а, напротив, формально принесло им пользу, увеличив рыночную стоимость рабыни. Д. А. Браткин (К вопросу об интерпретации Деян. 16:19-21 — экзорцизм апостола Павла с точки зрения римского законодательства //Древнее право. Ius antigum. № 1 (13). Μ., 2004. С. 91- 96) обратил внимание на Дигесты, 21.1.8-11, где содержится обширная цитата из Ульпиана. Речь идет о том, какие телесные и душевные недостатки препятствуют пользоваться услугами раба и позволяют, расторгнув договор, вернуть его продавцу. В своих примерах Ульпиан опирается на Вивиана (Ι-ΙΙ вв. по P. X.), о котором нам практически ничего не известно и который, по-видимому, был экспертом в этой области: «Тот же Вивиан говорит: хотя бы (раб) некогда неистовствовал у храмов и занимался прорицаниями, однако если он ныне этого не совершает, то он не обладает недостатками; и в силу того, что он некогда этим занимался, не дается иска, так же как не дается иска, если бы некогда у него была лихорадка; если же этот порок еще сохранился, так что он неистовствует у храмов и дает ответы как бы в безумии, то, хотя бы это происходило вследствие распущенности, это является недостатком, но недостатком психическим, а не недостатком тела; поэтому не может быть предъявлено к продавцу требования о возвращении (раба)» (Дигесты Юстиниана. Избранные фрагменты в переводе и с примечаниями И. С. Перетерского. М, 1984. С. 340).

Из этого сообщения Вивиана Браткин делает следующий вывод: «Для Вивиана дивинация — это серьезный психический недостаток, существенно ухудшающий качество раба и сопоставимый по своей тяжести с лихорадкой, которая, в свою очередь, может вызывать безумие. Следуя логике такого сопоставления, мы можем предположить, что с правовой точки зрения действия экзорциста, изгонявшего “духа прорицания” из одержимого раба, были равносильны излечению его от лихорадки. В любом случае избавление от дивинации объективно улучшало качество раба, тем самым повышая его стоимость, а следовательно, способствовало к выгоде ее хозяев». Таким образом, хозяева девушки не могли подать имущественного иска, поскольку они извлекали прибыль из изъяна рабыни. Поэтому, раздосадованные нанесенным им имущественным ущербом, они приняли решение выдвинуть против Павла политические обвинения, которые состояли в том, что миссионеры провоцируют беспорядки и пропагандируют чуждые римлянам религиозные обряды. В Риме существовал запрет на введение новых государственных культов без одобрения сената, однако частным образом граждане могли почитать любых богов. Ср.: Цицерон. О законах, 2.19.4-8: Separatim пето habessit deos neve novos neve advenas nisi publice adscitos; privatim colunto quos rite a patribus cultos acciperint. До нас не дошло никаких докуменальных или литературных свидетельств того, что до середины II в. по Р. X. в Риме существовал прямой запрет на прозелитизм как таковой (ср.: Linder А. The Jews in Roman Imperial Legislation. Detroit, 1987. P. 80-81, 99-100, 117-118), однако известны случаи, когда иностранные культы, получившие распространение (например, вакхические таинства, египетские культы, друидизм), запрещались. В начале правления Клавдия евреи были изгнаны из Рима (см.: комм, к Деян. 18:2), и вполне вероятно, что хозяева рабыни рассчитывали усилить свое обвинение против Павла и Силы напоминанием о том, что они принадлежат к народу, вызвавшему неудовольствие императора.

Τωμαιοις οδσιν (будучи римлянами) — т. е. римскими гражданами.

– Приведши к воеводам: частные обозначаются городские начальники.

– Воеводы – это римские высшие сановники городского управления в римских колониях – городах, называющиеся официально дуумвиры, а сами себя называвшие и народом величаемые почетным именем – преторы.

– Сказали и пр.: апостолы обвиняются в нарушении общественного спокойствия города, которое причиняется будто бы тем, что они проповедуют обычаи противные римлянам. «Обратили дело в государственное преступление» (Злат.).

– Будучи Иудеями: не простое только обозначение национальности новых проповедников, но презрительное наименование в противоположность гордому – мы Римляне. Сверх сего, это выражение указывает, кажется, что обвинители смешивают христианство с иудейством и не отличают его как особое вероисповедание.

Обвинение апостолов господами прорицательницы сводится к политике жизни и национальным антипатиям, причем фактическая сторона дела оставляется совершенно в стороне, замалчивается.

Народное возмущение вследствие проповеди и иных обычаев — вот сущность обвинения. А так как проповедники — презренные евреи, а слушатели — гордые римляне, то вот и мотив к осуждению. Кажется, что никакой истый римлянин не мог бы иметь чревовещательницы как доходной статьи. Поэтому можно думать, что господа, содержатели юной прорицательницы, не были истыми римлянами, но воспользовались этим титулом как общим для выходцев из центральных мест империи, пользовавшихся судом римским, присвоенным Филиппам как римской колонии того времени. Воздействие на национальную гордость судей и на охранительное стремление римских начальников удержать все более и более падающие добрые старые обычаи (нравы) римские не могли не возыметь влияния на начальство, более административное, нежели судебное, ибо не было даже видно ничего, что носило бы характер судебного разбирательства.

«А они (апостолы) ничего не отвечают и не защищаются и оттого являются еще более достойными удивления. Когда, — говорит (Павел), — я немощен, тогда силен (2 Кор. 12:10). Так они были удивительны кротостью». Преосвященный Михаил предполагает, что обвинители смешивали христиан с евреями и, быть может, под свежим впечатлением указа императора Клавдия об изгнании иудеев из Рима (см. Деян. 18:2) настаивали на национальности новых иудейских проповедников и на введении ими чужих обычаев. Так как для хозяев служанки было бы бесполезно и даже, пожалуй, смешно выставить истинную причину их неудовольствия, то они и перед городским начальством выставляют апостолов Павла и Силу как нарушителей общественного порядка, презирателей римских обычаев. Обвинение такого рода было очень важно. Римские законы терпели иудейскую религию, признавая ее только допустимой. Но иудеям, как и всем подвластным Риму нациям, очень строго возбранялось, распространяя свои верования, посягать на область, принадлежавшую государственной религии. Конечно, в обыденной жизни общество и даже блюстители законов по многим причинам очень часто довольно легко смотрели на случаи отклонения от государственной религии. Однако, как только какому-либо делу в этом роде давался формальный ход, совратитель карался весьма строго. «Однако что здесь произошло, это превосходило все вероятия. Не успели еще обвинители докончить своих слов, как поднялся страшный шум негодования; дуумвиры были увлечены озлоблением толпы, решили немедленно удовлетворить столь очевидно заявляемому требованию, не утруждая себя исследованием дела. По данному ликтором знаку апостолы были схвачены, одежды с них сорваны, руки привязаны к столбу, и на их обнаженные тела посыпались удары. Избитых же приказали отвести в темницу и там крепко стеречь. Апостолы возложили все свое упование на Бога».

В Филиппах апостол Павел изгоняет духа прорицания из одной служанки и подвергается а это судебному преследованию со стороны ее господ, лишившихся в ее лице нечистого источника наживы. В этом обстоятельстве важно то, что дух злобы принимает самые разнообразные формы для уловления людей в свои сети. Так он преображается и в ангела света и пророчествует устами людей, чтобы научить скверной прибыли, как некогда Валаам из-за скверной корысти научил мадианитян увлечь евреев на путь разврата. Здесь же впервые господа исцеленной служанки объявляют суду, что Павел и Сила проповедуют обычаи, которые римлянам не следует ни принимать, ни исполнять. С этих пор не раз послышится такое же обвинение со стороны римских властей и народа против последователей Христа, и вышеобъявленная причина не раз еще будет поводом к официальным преследованиям христиан.