Деяния апостолов, Глава 15, стих 10. Толкования стиха

Наконец, выступил апостол Петр с своим предложением, которое основывал на собственном опыте. Вы знаете, – говорил он к собравшимся, что задолго пред сим¹ меня самого избрал Бог на то, чтобы возвестить в первый раз язычникам Евангелие. И когда Бог, Который взирает на сердце, сообщил им Духа Своего Святого также как верующим из Иудеев, то этим засвидетельствовал, что язычники более не имеют никакой нечистоты в глазах Его; что очистив сердца верой в Искупителя, они стали столько же чисты, как и верующие Иудеи. Как же можно быть столь дерзким, чтобы сомневаться во всемогуществе и благости Божией и утверждать, что Бог не может допустить язычников к участию в благах царства небесного без закона? Зачем вы хотите положить на верующих то, чего ни сами, ни отцы ваши не могли снести. Под этим игом Петр разумел, конечно, не внешнее соблюдение обрядов само по себе, так как и сам их соблюдал и не хотел, чтобы не соблюдали их Иудеи, но понимал такое их соблюдение, которое происходило от внутреннего господства закона над совестью, с которым соединялась мысль, что от него зависит оправдание и блаженство, от чего страшились за малейшее уклонение от закона лишиться спасения, от чего рождалось мучительное беспокойство, измышлявшее различные предосторожности против всякого нарушения закона. Понимая таким образом свое положение, Петр мог присовокупить: но и мы верой в Иисуса, как Искупителя нашего, освобождаемся от ига закона; он не составляет для нас более средства оправдания, и мы вместе с язычниками веруем, что спасаемся благодатью Господа нашего Иисуса Христа.

На открывшемся затем общем церковном собрании сначала долго не приходили к соглашению, – неразумные ревнители закона Моисеева много спорили с защитниками свободы христиан от ига законного. Наконец встал первоверховный апостол Петр и предложил свое суждение по этому предмету. Прежде всего он напомнил собравшимся об известном всем им событии обращения ко Христу язычников в Кесарии, в доме Корнилия, и в то же время раскрыл пред ними внутреннее значение этого события, показав, что во всем этом событии, которым было положено начало обращения язычников, действовал не он, Петр, а Сам Бог. Сам Бог избрал его, Петра, из среды других апостолов, чтобы он первый принес слово Евангелия к язычникам. Он же, Сердцеведец, дал им после и свидетельство, что удостаивает их Своей спасающей благодати, даровав им Духа Святого, как и христианам из обрезанных. И следовательно, Сам Бог не положил никакого различия между обрезанными и необрезанными, верою очистив прямо сердца последних без предварительного очищения тела их обрезанием.

После этого апостол делает применение к возбужденному вопросу и говорит, обращаясь с речью к неразумным ревнителям закона Моисеева: что же вы ныне (после столь явных Божественных указаний и свидетельств, после столь ясно выраженной воли Божией о язычниках) искушаете Бога (еще вопрошаете Его, требуете от Него новых знамений и чудес для познания Его воли), желая возложить на выи учеников иго, которого притом не могли понести ни отцы наши, ни мы? Не иго законное поэтому и нас спасает, но мы веруем, что благодатию Господа Иисуса Христа и мы спасемся, как и они (ср.: Рим. 3:9–26; Гал. 2:15–16; 3:10–14).

Апостолы долго рассуждали, после чего Петр — фактический глава апостольской общины — встал и сказал:

Мужи братия! вы знаете, что Бог от дней первых избрал из нас меня, чтобы из уст моих язычники услышали слово Евангелия и уверовали; и Сердцеведец Бог дал им свидетельство, даровав им Духа Святаго, как и нам; и не положил никакого различия между нами и ими, верою очистив сердца их. Что же вы ныне искушаете Бога, желая возложить на выи учеников иго, которого не могли понести ни отцы наши, ни мы? Но мы веруем, что благодатию Господа Иисуса Христа спасемся, как и они (Деян. 15:7-11).

Первое, что бросается в глаза при чтении этой краткой речи: претензия Петра на роль «апостола язычников». У Павла, как мы увидим, был совсем иной взгляд: он считал себя апостолом язычников, а Петра — апостолом для иудеев. В Послании к Га- латам он говорит: «...ибо Содействовавший Петру в апостольстве у обрезанных содействовал и мне у язычников» (Гал. 2:8). За исключением крещения Корнилия-сотника (Деян. 10:1-48), книга Деяний не упоминает о каких-либо миссионерских успехах Петра среди язычников. Это, впрочем, вовсе не означает, что их не было. Их отсутствие в книге вполне можно объяснить тем, что Лука был спутником Павла, а потому уделил основное внимание его деяниям, оставив за кадром миссионерские подвиги Петра.

Петр, вразумленный в тайну спасения язычников посетившим его откровением, первый предложил, что не следует возлагать на язычников того ига (обрядового закона), которого не могли понести сами иудеи. 

Пятнадцатая глава повествует об апостольском соборе. В Иерусалиме было собрание и разсуждение на нем апостолов и пресвитеров (ст. 6—22), так чтобы и миряне знали основания постановленнаго решения и следовали ему разумно и по убеждению. На собрании говорил сначала ап. Петр (ст. 7—11), потом ап. Иаков (13—21), но решение постановлено всеми и послание к антиохийцам написано от лица апостолов, пресвитеров и братий (22—23).

В этом послании мнение об обязательности обрезания для обращающихся ко Христу язычников отвергнуто, как вышедшее не от апостолов (24),—решение собора изложено в словах: , (ст. 28—29). Что же усматривается из этой истории? 1) Вопросы о предметах веры, возбуждающие разногласие в отдельных церквах, разрешаются собором. 2) В Иерусалимском соборе участвуют пресвитеры, так что соборы могут собираться и по отшествии апостолов, их преемниками, из епископов и пресвитеров при участии мирян. 3) Решение собора есть решение Св. Духа, наставляющаго на истину предстоятелей Церкви. Вот основания, по которым мы должны считать постановления вселенских соборов высшею видимою властию в Церкви и постановления их как обязательныя для христиан правила веры. И так, в апостольской церкви было положено начало соборов. Другие примеры соборпаго разсмотрения и решения церковных дел можно находить в Деян. 1:15-26; 6, 1—5; 8, 14 и др.

11. Благодать Господня дается человеку христианину не чрез одну веру: Мф. 7:21, но и добрыя дела: Иак- 2, 24; через познание единаго истиннаго Бога: Ин. 17, з; соблюдение заповедей: Мф. 19:17 и чрез таинства Церкви: Ин. 3:5; Деян. 2:38; Ин. 6:53-50.

Возможно, Петр имеет в виду известное еврейское предание, в котором Божий закон и Его "Царство изображаются как «иго», противоположное бремени земных забот. Для большинства евреев закон был не «игом», а милосердным даром; они верили, что его предписания освобождают от реальных жизненных тягот (ср.: Мф. 11:29,30). Если Петр действительно говорит здесь о непомерной тяжести закона, то лишь в том смысле, который раскрывается в Иер. 31:32: отцы нарушили закон, но Бог заключит со Своим народом новый завет и запишет закон в их сердцах (Иер. 31:33,34). Некоторые из позднейших раввинов пытались разработать более либеральные правила, заботясь о большинстве народа, не способном жить в полном соответствии с суровыми требованиями закона.

έπιθεΐναι (возлагая) — Брюс объясняет эту форму как эпекзегетический инфинитив, показывающий, в чем состояло искушение (Вгисе, 336); Цервик видит в нем эквивалент герундива (Zerwick. Graecitas Biblica, § 392): «quid tentatis Deum επιθεΐναι ζυγόν = imponendo iugum super cer- vices»; согласно MHT, 3, 136, инфинитив здесь имеет результативное значение. В Вульгате здесь стоит imponere.

ζυγόν (ярмо) — в НЗ слово «ярмо» (ζυγός) может употребляться как в положительном значении (Мф. 11:29,30), так и в отрицательном (Гал. 5:1; 1 Тим. 6:1). Понятие «ярмо закона» (עול תורה) знакомо раввинистической литературе, но имеет в ней совершенно иное — положительное значение. Так, согласно Авот 3.5, тот, кто принимает ярмо закона, уже не зависит более от земной власти (высказывание приписывается раввину, жившему в 70-130 гг.); подробнее см.: Str.-B.9 1, 608. Павел называет подчинение закону ярмом рабства (Гал. 5:1). Однако он же в Флп. 3:6-7 говорит о том, что исполнение закона давало ему преимущества (κέρδη), которые он отверг ради Христа как тщету (ζημία), иными словами, для него закон не был невыносимым бременем, каким он был, по версии Луки, для Петра и, как тот полагал, для всех остальных иудеев. Многие комментаторы считают, что Лука в данном месте анахронистически приписывает Петру отношение к закону, которое существовало позднее — в то время, когда размежевание с иудаизмом было уже в прошлом, и задаются вопросом, почему Лука не пришел к выводу, которого требует элементарная логика: это ярмо также должно быть снято с христиан из иудеев (см., например: Haenchen, 429; Conzelmann, 83). Барретт, однако, полагает, что речь Петра, который не был фарисеем, как Павел и как авторы Мишны, вполне могла отражать отношение к закону, которое было характерно для либеральных эллинизированных иудеев его времени. Или, рассуждает Барретт, «он вполне мог быть ‘ат ha-’res, да к тому же, не забудем, что он был галилеянином. Может быть, он принадлежал к тем иудеям, которые не предпринимали серьезных усилий для выполнения закона» (Barrett, 719; см. также: Idem. Freedom and Obligation. A Study of the Epistle to the Gala- tians. Philadelphia, 1985. P. 95). Но такое объяснение данного стиха, считает Барретт, будучи возможным, находится в противоречии с тем, что нам известно о Петре из Деян. 10:14 и. 11:18 и что, в свою очередь, соответствует тому, что говорит о Петре Павел в Гал. 2:12. Таким образом, Барретт полагает, что, даже учитывая непоследовательность поведения, которую иногда демонстрировал Петр (ср. Гал. 2:12-15), необходимо выбирать между Петром Деян 10 или Петром Деян 15.

– Если же так, что же вы ныне искушаете Бога и пр.: желание возложить иго закона Моисеева на христиан из язычников апостол называет искушением, как бы попыткой отклонить Бога от того способа принятия язычников в царство Христово, который Он принял и засвидетельствовал ясно дарованием им Духа Св. (ср. прим. к Мф. 4:1). «Что искушаете Бога? Что не веруете, говорит, Богу? Что искушаете Его, как будто Он не силен спасти верою?» (Злат.). Под игом, которое желали иудействующие возложить на выи учеников, разумеется не обрезание само по себе, но весь закон Моисеев со всеми его правилами и предписаниями. Это иго апостол называет невыносимым, таким, которого не могли понести ни отцы наши, т.е. все предки настоящего поколения, ни мы, все обратившиеся ко Христу из иудеев, вместе и с иудействующими, теперь защитниками обязательности этого закона и в христианстве; не могли понести, т.е. не могли исполнить всех требований, правил и предписаний этого закона. Это подробно раскрывает ап. Павел в своих посланиях против иудействующих христиан, особенно в посланиях к галатам (наприм. Гал. 3:10) и римлянам (наприм. Рим. 3:9–19). Характеризуя так закон, апостол сим самым указывает, что он не приводит и не может привести к оправданию перед Богом, и что, следовательно, он лишний в христианстве, которое имеет свой закон и свое иго, но иго благое и легкое (Мф. 11:29 и прим.).

Отношение апостола Петра к лжеучению не очень спокойное. Он называет все это дело искушением Господа, т.е. тщетным восстанием против очевидного определения Божия верующих язычников к спасению, чем, конечно, нанес представителям лжеучения явный укор и обличение. Требование от язычников соблюдения закона Моисеева он называет непосильным игом, причем будто мимоходом высказывает ужасное свидетельство о том, что закона Моисеева не исполнили ни отцы ревнителей исполнения закона, ни сами они, желающие, чтобы в этом неисполнении закона подвизались еще и все язычники, обращающиеся в христианство. Этот оборот речи учеными называется доведением мнения противников до нелепости. Но апостол, конечно, желая не того, чтобы показать только крайнюю неосновательность мнения еретиков, но и сказать им, что и они сами напрасно трудятся, излишне исполняя закон Моисеев, ибо опыт отцов их показал малополезность подобного старания.

«Что значат слова: искушаете Бога? Это значит: как будто Бог не силен спасти человека по вере, или: отчего вы не верите Богу? Вводить (теперь) закон (Моисеев) есть закон неверия. Известно всем, что закон был обременителен для израильтян. Это признавали и ученики. Да и Сам Спаситель указал нам на это, говоря: Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я упокою вас (Мф. 11:28). Труждающимися же и обремененными называет бывших под законом».

Собор апостолов и пресвитеров в Иерусалиме открылся в 50 году. После долгого обсуждения Петр напомнил о первом случае обращения им самим по откровению Божию язычника Корнилия; Варнава и Павел в подтверждение этого рассказали о многих чудесах и знамениях, совершенных Богом через них среди язычников. Наконец, председатель собора апостол Иаков от лица всех заключил рассуждение предположением не затруднять обращающихся к Богу язычников исполнением закона обрядового, а только требовать от них воздержания от осквернения идолами, блуда, удавленины и крови.

Рассказ о соборе Апостольском решает очень много важных вопросов для жизни Церкви на все времена. Апостолы собираются для решения тех вопросов, которые не могли быть решены авторитетом частной церкви или отдельного пастыря; и прежде всего решают вопрос, имеющий важное значение для всей церкви на все времена, по отношению к принятию язычников в Церковь без обязательства с их стороны исполнить закон Моисеев, хотя примеры такого обращения язычников уже были в Церкви и апостолы, как видно, уже допускали в Церковь эллинов, не требуя от них обрезания, ни исполнения закона Моисеева. Апостолы решают вопросы и пишут определения изволения Духа Святого и с утверждения всей Церкви, хотя могли бы в силу данной им власти и сами решать эти вопросы.

На Апостольском соборе, кроме Павла и Варнавы, уполномоченных от Церкви Антиохийской, были апостолы Петр и Иаков, брат Господень (Гал. 1:19), епископ Иерусалимский. Именно он и председательствовал на Соборе, хотя и не был из числа 12-ти апостолов, а апостол Петр участвовал лишь в качестве члена собрания, подобный Варнаве и Павлу.

Такое положение святого Петра на первом Соборе доставляет понятное неудобство римским богословам, и они всеми силами стараются доказать, что Петр везде и во всех случаях имел преимущество перед всеми апостолами. Но вышеизложенное обстоятельство прямо противоположно их мнению о Петре. В Иерусалиме епископом был апостолом Иаков, и Петр подчиняется ему и в исполнении поручений Церкви Иерусалимской, когда с Иоанном отправляется в Самарию для низведения Святого Духа на новообращенных самарян (Деян. 8:14), просят известить Иакова, когда освобожденный из темницы ангелом хочет удалиться из Иерусалима (Деян. 7:27) и дает отчет перед Иерусалимской Церковью, когда по особенному усмотрению Божию делается просветителем необрезанного Корнилия (Деян. 9и далее).

Иго закона Моисеева, который Апостол Петр именно называет игом, «его же», – говорит Он в изъяснении сего названия, – «ни отцы наши, ни мы возмогохом понести» (Деян. 15:10); котораго при том тяжесть, в последние дни Иудейства, удвоена и утроена была учениями и заповедями человеческими от книжников и фарисеев