Бытие, Глава 8, стих 3. Толкования стиха

Любой конец прежнего является началом чего-то нового. И после Судного дня будет новая земля и новое небо: И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали (Откр. 21:1). И многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление (Дан. 12:2).

Как же должны устыдиться этих слов Священного Писания безответственные оптимисты, утверждающие, что по мере наступления научно-технического прогресса жизнь будет становиться все лучше и лучше. Не научно-техническим уровнем развития, этой каиновой гордыней, определяется состояние человечества, а нравственными поступками, соблюдением заповедей Божиих. Трудно себе представить, что, пересев из телеги в автомобиль, человек стал нравственно чище. Наоборот, достижения научно-технического прогресса разрушают нравственный мир человека, разобщают людей. Если раньше люди навещали своих родителей, то теперь достаточно позвонить по телефону и чмокнуть трубку на прощание в знак любви к ним. Когда будет видеотелефон, – а это совсем скоро, – люди совсем перестанут навещать друг друга. Человеческое общение обогащает душу человека, а общение с техническими средствами, наоборот, опустошает ее. Диавол использует все для того, чтобы разрушить нравственный мир человека.

И вот, потоп уничтожил все живое на земле: Все, что имело дыхание духа жизни в ноздрях своих на суше, умерло. Истребилось всякое существо, которое было на поверхности всей земли; от человека до скота, и гадов, и птиц небесных, – все истребилось с земли, остался только Ной и что было с ним в ковчеге (Быт. 7:22-23). И пристал ковчег к горам Араратским, и Ной, пытаясь проверить, сошла ли вода, начал выпускать птиц. Птицы улетали и возвращались, не найдя суши. Но однажды голубь вернулся, неся в клюве своем масличный лист. Сейчас оливковая ветвь в клюве голубя используется пацифистами как символ мира. Но это не символ мира между людьми – грешники никогда на смогут прийти к миру друг с другом. Это символ мира между Богом и человечеством. Господь даровал этот мир Ною, его жене, сыновьям Симу, Хаму и Иафету и их женам. Он открыл двери ковчега, и с горы Араратской, наполняя долину, пошли животные, вышли спасенные люди. Но они все-таки боялись жить в мире, опасаясь опять такого ужасного потопа. И тогда Господь сказал: Не буду больше проклинать землю за человека, потому что помышление сердца человеческого – зло от юности его; и не буду больше поражать всего живущего, как Я сделал: впредь во все дни земли сеяние и жатва, холод и зной, лето и зима, день и ночь не прекратятся (Быт. 8:21-22). 

Ни для кого не секрет, что библейское по­вествование о потопе не уникально. Рассказ о грандиозном наводнении, которое уни­чтожило все живое, есть во многих народ­ных легендах, мифах и преданиях. Напри­мер, в эпосе о Гильгамеше у вавилонян или же в сказании о Девкалионе и Пирре у древ­них греков. Сложно найти мифологию или религиозную систему, где бы не было сказа­но о потопе, о том, как земля была затопле­на водами и в течение этого затопления по­гибло все человечество. Понятно, что за всем этим стоит исторический факт. Но есть у биб­лейского рассказа и нечто уникальное, такое, чего нет ни в каком эпосе, сказании и ми­фе. Практически для всех сказаний о пото­пе характерно то, что после него появляются совершенно новые люди, которые никак не связаны с прежним человечеством генетиче­ски. В Библии все иначе. Люди после пото­па происходят не в результате какого-то но­вого творения, а от допотопного Адама по прямой линии. Один современный мысли­тель сделал из факта этого отличия библей­ского повествования от всех прочих важный вывод, о котором мы редко думаем. Ведь ес­ли мы верим библейскому рассказу о потопе, то верим и в непрерывность истории, в то, что ничто не может нарушить ее ход. Мы — внуки и правнуки наших дедов, мы родом из дале­кого прошлого, из бесконечно далекого про­шлого. Как бы мы ни хотели забыть о нашей генеалогии, это невозможно. Мы — потомки наших предков, какими бы плохими эти пред­ки ни были, какими бы грешниками ни про­жили они свою жизнь на земле. Конечно, та­кой вывод лежит на поверхности. Как и мысль о нашей неразрывной связи с предками. Но тем не менее мы склонны забывать об этом. О нашей забывчивости свидетельствуют мно­жественные попытки разрушить старый мир до основания и на его обломках построить но­вый мир. О ней же, о забывчивости, говорят и попытки выстроить стену между нами и на­шими предками, попытки не обращать вни­мания на оставленное ими наследие.