Бытие, Глава 37, стих 4. Толкования стиха

Братья же сильно возненавидели Иосифа: одни за то, что он не принимал участия в их греховных делах и давал знать о них отцу; другие за то, что отец любил его больше, чем их. Они не могли дружелюбно разговаривать с Иосифом, взводили на него злые обвинения и клеветали отцу. Однако Иаков, хорошо зная невинность Иосифа, не верил им.

И за то, что открыл пороки их (Быт. 37:2), братья возненавидели его.

Братья Иосифа, увидев, что отец их любит его более всех других сынов, возненавидели его: при каждом слове с ним, при каждом взгляде на него, закипало в них мрачное смущение.

Посмотри здесь, как этот дивный юноша Иосиф, ничего не зная о происходящем между братьями, обращается с ними, как с братьями, и, притом, как с единоутробными; он доверяет им во всем и говорит с большою простотою; а они, увлекаемые завистью, доходят и до ненависти к нему. «И увидели, — сказано, — братья его, что отец их любит его более всех братьев его; и возненавидели его и не могли говорить с ним дружелюбно». Смотри, до какой степени они начинают ненавидеть его, ничем их не оскорбившего. «И не могли говорить с ним дружелюбно». Что значит: «Не могли говорить с ним дружелюбно»? Так как страсть овладела ими, и ненависть с каждым днем возрастала, то они, как плененные и порабощенные этою страстью, начали с ним обращаться коварно, так что ничего не могли и говорить с ним спокойно. И заметь, что (Писание) указало и самый источник ненависти в том, что она произошла от зависти. «И увидели, — сказано, — братья его, что отец их любит его более всех братьев его». Любовь отца возбудила зависть к Иосифу; но эту любовь привлекала к юноше добродетель его. Им надлежало бы соревновать брату, подражать его нраву, чтобы и самим снискать любовь отца; но это им и на ум не приходило, — напротив, они все обнаруживали общую ненависть к брату, любимому отцом. И как враги, питая скрытую внутри злобу, не могли даже говорить с ним мирно, а обращались с ним коварно. Но этот чудный (юноша), сохраняя братскую любовь к ним, и не подозревая ничего, доверялся им, как братьям, и делал для них все, что мог. 2. Эта именно страсть (зависть) в самом начале довела Каина до братоубийства. Как Иосифовы братья, за любовь, какую оказывал ему отец, стали его ненавидеть, умышлять против него зло и каждый день готовы были его убить, так и Каин, за то, что дары брата были более благоугодны Богу (чем дары его), решился убить брата, и говорит ему: «пойдем на поле» (Быт. 4:8). Видишь, что и этот (Авель) без всякого подозрения, во всем доверяя брату, идет с ним, и сверх всякого ожидания делается жертвою преступной руки.

 А διάυεσις, т. е. сердечное расположение, оказывается очень немногим, и тем, которые связаны (между собою) одинаковостью нравов или общностью добродетелей, хотя и само расположение, кажется, имеет в себе большое различие. Ибо иначе бывают любимы родители, иначе супруги, иначе братья, иначе сыновья; да и в самой потребности этих расположений находится большое различие: не одинакова бывает любовь и родителей к детям. Это доказывается примером патриарха, который, будучи отцом двенадцати сыновей, хотя всех любил отеческой любовью, однако Иосифа возлюбил с большим расположением, как ясно говорит об этом Св. Писание: возненавидели Иосифа братья его за то, что отец их любит его более всех (Быт. 37:4), т. е. не потому, что муж праведный и отец не очень любил прочих детей, а потому, что питал к нему как бы более благосклонное и приятное расположение. То же ясно видно и на евангелисте Иоанне, о котором говорится: «один же из учеников Его, которого любил Иисус» (Ин. 13:23). Хотя Он особенной любовью любил и прочих одиннадцать избранных учеников, так что это засвидетельствовано и в Евангелии, где говорится: «как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга» (Ин. 13:34); еще: «возлюбив Своих сущих в мире, до конца возлюбил их» (Ин. 13:1); но эта любовь к одному не означает холодности к прочим ученикам, но больший избыток любви к нему, на которую предоставляло ему право преимущество девственности и нерастленности плоти. Потому эта любовь, как высшая, обозначается с некоторым исключением, и возвышает ее не сравнение с ненавистью, а большая благодать изобилующей любви. Подобное этому читаем и в книге Песни Песней: упорядочите ко мне любовь (Песн. 2:4). Ибо это есть истинно упорядоченная любовь, которая, не имея ненависти ни к кому, некоторых больше любит по праву заслуг, и которая хотя любит вообще всех, однако отличает тех, коих нужно любить с особенным расположением; и между теми, которые пользуются высшей, особенной любовью, она отличает некоторых, пользующихся еще большим расположением перед прочими.

О благословенном Иосифе, возлюбленные братья, написано, что братья завидовали ему¹ и не могли говорить с ним дружелюбно. Верным является то, возлюбленные, что недуг зависти столь опасен, что не щадит даже братьев, не говоря уже о чужих. Действительно, в самом начале мира неправедный Каин из зависти убил праведного Авеля (См. Быт. 4:1-15), святой же и верный Иосиф через свои невзгоды показывается еще более праведным слугой Господа. Из-за зависти он сперва был продан братьями в рабство измаильтянам, а затем его продали те самые люди, которые, как он видел, относились к нему с почтением, и он оказался у хозяина-египтянина (См. Быт. 37:18-28,36). Душа его всегда сохраняла достоинство, и он был примером и рабам, и свободным.

Отец особо любил Иосифа. Он дал ему разноцветный хитон в качестве особой почести и в знак видимого доказательства своей любви, соединенной с этой вещью. И это дало повод для зависти братьев и послужило предлогом к их ненависти, как мы узнаем об этом из последующих событий. Фарисеи также неистовствовали против Возлюбленного, то есть Христа, из-за того, что Он был облечен Богом и Отцом некоей разнообразной славой. Ибо, я думаю, он вызывал удивление по многим причинам: отчасти как животворящий Бог; отчасти как Свет, способный просветить пребывающих во тьме (Ср. Ин. 8:12; Ин. 12:46) как очищающий прокаженных и легко воскрешающий мертвых и уже смердящих (Ср. Ин. 11:39); как запрещающий морям и шествующий Своей властью по самим волнам (Ср. Мф. 8:24-27). И иудеи, недоумевающие и невыносимо мучимые огнем зависти, говорили друг другу: что нам делать? Этот Человек много чудес творит (Ин. 11:47). Итак, разноцветный хитон является для нас символом разнообразной славы, которой Бог и Отец облек Сына, ставшего по Своей человеческой природе подобным нам, поскольку по Своей собственной природе Он есть Господь славы, даже если по домостроительству, вследствие подобия нам, Он говорит: Отче, прославь Сына Твоего (Ин. 17:1). Поэтому, по тем самым причинам, которые я только что назвал, дети служанок терзались этими муками. И к тому же они становились подозрительными из-за рассказа о снах. Ибо, узнав наперед, что они со временем окажутся в подчинении у брата и будут поклоняться ему, а он будет повелевать ими и возвысится до такой славы, что сами родители должны будут поклониться ему, они стали скрежетать зубами и решили, что следует убить его (См. Быт. 37:6-20). Так же и иудеи ожесточались и сильно мучились, узнав, что Еммануил будет повелевать самими святыми отцами (Ср. Ин. 8:58) и Ему будет поклоняться весь народ и даже вся земля. И поняв это, они говорили: это наследник; пойдем, убьем его и завладеем наследством его. (Мф. 21:38)

не могли говорить с ним дружелюбно. Или "не могли даже приветствовать его".

Казалось бы, братья должны были порадоваться за Иосифа, что он такой молодой, но уже хороший знаток Закона Божьего, но вместо этого появляется зависть. А зависть, как известно, губит душу человека. Златоуст писал: «Это – опасная страсть; когда она овладевает душою... Посмотри здесь, как этот дивный юноша, ничего не зная о происходящем между братьями, обращается с ними, как с братьями, и, притом, как с единоутробными; он доверяет им во всем и говорит с большою простотою; а они, увлекаемые завистью; доходят и до ненависти к нему¹» . То есть от Иосифа вся интрижка братьев была скрыта. А он был весь на виду! Если приснилось ему что-то такое необычное, он прямо всем и рассказывает с утра, вылезает из-под одеяла и рассказывает. А они плели интригу. Но Иосиф – это человек, который не хочет судить о других с худшей стороны. Кстати, в еврейском народе одна из серьезных заповедей – мусара ² – говорит: «Никогда не суди о человеке с дурной стороны." Это, может быть, отголоски древних времен. Почему Иосиф должен плохо относиться к братьям? Ведь это же братья! Помните, мы с вами рассуждали про Каина и Авеля? Если к вам на улице подойдет человек и скажет: «Пойдем в поле, погуляем?» Вы, наверное, в ужас придете. А если это брат родной подойдет: «Пойдем в поле, погуляем, шашлычок сделаем»? Ну, конечно, вы пойдете. А мир этих людей был очень замкнут сам на себя, это был такой социум, где один не мог жить без другого, у каждого были какие-то свои обязанности. И заговор, который возникает против Иосифа, не на виду. Даже отец не рассмотрел этот заговор, несмотря на свой пророческий дар.

Эта предпочтительная любовь послужила для братьев Иосифа новым поводом к ненависти, самой нестерпимой и нескрываемой, к любимцу, тем более, что они могли опасаться (по замечанию Абарбанеля), как бы отец не лишил их всякого наследства из-за Иосифа.

И не могли говорить с ним мирно. Поелику слово мир употребляется у евреев во всех обыкновенных приветствиях (см. Быт. 29:6, 1 Цар. 25:6), то слова сии могут иметь такой разум, что братья Иосифа не хотели даже приветствовать его при свиданиях. Не могли сказано потому, что обладаемые страстью в самом деле чувствуют себя как бы не в силах делать то, чего долго и упорно не хотели. <...> Кроме сего, в приключениях Иосифа можно находить вообще образ души, избранной Богом и по предустановлению ведомой к великому назначению. Как Иосиф, души, предуставленные от юности, носят на себе знамения особенной любви Божией, имеют некие предвестия и предчувствия своего назначения и не скрывают их; чрез сие возбуждают зависть в собратьях и таким образом повергаются в огненное испытание, которое долженствует их очистить и утвердить.