Бытие, Глава 22, стих 2. Толкования стиха

Авраам же отвечает: Вот я. И сказал Бог: Возьми сына твоего возлюбленного, которого ты возлюбил, Исаака, и иди в землю высокую и принеси Мне его во всесожжение на одной из гор, которую Я тебе назову (Быт. 22. 1—2). Он не позволяет отцовскому чувству остаться безучастным. С самого начала Бог тревожит и язвит его жалом любви и страдания: Он добавляет к указанию на родство имя сына, подчеркивая силу его любви. Он не просто сказал сына, но возлюбленного, которого ты возлюбил, Исаака, Отчего же Бог говорит: которого ты возлюбил, и почему Он не сказал: которого ты любишь? Здесь мы можем сказать в защиту Священного Писания, что прошедшее время довольно часто употребляется для обозначения будущего или настоящего, как в Евангелии: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Я имел благоволение (Мф. 3:17), хотя всегда Отец в Сыне имеет благоволение. И в псалме ты видишь: Сказал Господь Господу моему: Седи одесную Меня (Пс. 109:1), хотя Он всегда пребывает одесную. Мы можем и слово возлюбленный отнести к настоящему времени, и которого ты возлюбил тоже, чтобы обозначить не того, к кому возникла внезапная вспышка любви, но сказать о любви, давно взращенной и испытанной. То, что быстро возрастает, бы-стро и разрушается, а чувство к тому, кто был любим долгое время 
или всегда, быстро угаснуть не может. Также не лишено смысла и то, что мы сильнее любим обреченных на смерть, и слова: которого ты прежде возлюбил, означают, что Авраам любит словно уже предназначенного в жертву. Неслучайно прибавлено имя святого Исаака; того, кого ты получил в старости, получил от жены как единственного сына, получил как награду за свою веру, воздаяние за свои труды! Получил по обетованию Божьему, а не от плодовитости жены, от которой не мог надеяться получить иного. Принеси Мне всесожжение, но прежде иди в землю высокую! Дается отсрочка, чтобы не показалось, что чувство неожиданно угасает, чтобы в этот промежуток времени подступили отцовская любовь и отцовская скорбь. Бог прибавил: На одной из гор, которую Я тебе назову. Так говорится, чтобы, пока восходит старец, его решимость слабела, намерение угасало и, пока он пытается отыскать гору, он забыл о приготовлениях.

«Земля высокая», куда должен был идти Авраам, в еврейском тексте называется землею Мориа. Под этим именем толковники обыкновенно разумеют ту гору Мориа, на которой впоследствии Соломон построил Иерусалимский храм (2 Пар. 3:1). Некоторые толковники, разумея под горою Мориа Голгофу, отождествляют место распятия Спасителя с местом жертвоприношения Исаака.

Мы помним, что у Авраама и Сарры долгое вре­мя не было ребенка. Ситуация осложнялась тем, что супруги были в весьма преклонном возрасте. Несмотря на это, Авраам твердо верит в то, что Бог выполнит Свои обещания и даст ему много­численное потомство. Действительно, Господь благословляет супругов: от столетнего стар­ца в свои девяносто Сарра рожает сына. Маль­чика назвали Исаак, что в переводе означает «радостный смех». Это, безусловно, триумф ве­ры Авраама. Он дождался-таки своего счастья. Вроде бы можно успокоиться. Однако Бог под­вергает старца еще одному испытанию: требует, чтобы праведник отказался от того, к чему так стремился все эти годы и ради чего он жил. Ав­раам должен принести в жертву своего долго­жданного и горячо любимого сына. 

Зачем было необходимо так жестоко ис­пытывать патриарха? Разве Господь не знал, что праведник верен Ему? Конечно, знал. Это было нужно для самого Авраама. Так его вера прошла главное испытание и достигла совер­шенства. Больше ничто не стояло между ним и Богом. Смыслом всей жизни Авраама стала верность Творцу, а также исполнение Его свя­той воли. Не случайно в начале отрывка гово­рится, что Бог искушает праведника. То есть ставит его в такие обстоятельства, которые по­могают ему стать в еще большей степени иску­шенным, то есть искусным.

Как бы то ни было, перед нами один из глав­ных парадоксов духовной жизни. Здесь иногда для того, чтобы сделать два шага вперед, необ­ходимо сделать шаг назад. Прежде чем возве­личиться, необходимо бывает смириться. Для того чтобы стать отцом великой нации, нужно прежде отказаться от потомства. Именно так и действует Авраам. Ради Господа и Его воли он искренне отказывается от всего, даже от са­мого дорогого своему сердцу. В результате он приобретает все. Подвиг Авраама был велик. Благодаря ему спасение пришло на все чело­вечество. Одним из его потомков стал Иисус Христос.

Мы с вами, каждый в свою меру, способны повторить подвиг патриарха. Отказаться ради Бога от того, чего так страстно желаем и что со­ставляет смысл нашей жизни. Для того чтобы спасти хотя бы собственную душу, этого будет достаточно.

После сего Бог, искушая Авраама, повелел ему, чтобы он своего возлюбленного сына Исаака возвел на одну из высоких гор, которая ему будет показана, и там принес его в жертву. Это повеление было ему в ночном видении. 

«Бог искушаше Авраама» (Быт. 22:1). Искушает человека Бог, искушает и диавол, но иначе Бог и иначе диавол, ибо иное есть Божие искушение, а иное – диавольское. Божие искушение есть испытание добродетелей в человеке; диавольское же искушение есть прельщение человека на грех. Бог искушает человека, испытуя, терпелив ли он, послушен ли Ему, чист ли сердцем, боголюбив ли. Таковым искушением Он испытывал Иова в терпении, Авраама в послушании, Иосифа в чистоте, израильтян в боголюбии, как и Моисей им во Второзаконии сказал: «Искушает Господь Бог вас, уведети хотя, аще любите Господа Бога вашего всем сердцем вашим и всею душею вашею» (Втор. 13:3). Но более всего Господь испытывает в нас боголюбие, ибо если оно в нас существует, то и все прочие добродетели легко приобретаются; ибо ради любви Божией и терпение является, и послушание приемлется, и чистота соблюдается, и какое-либо доброе дело ради него совершается. Испытует же Господь Бог человека не потому, что Он не знает, каков этот человек, ибо Создатель наш ведает сердца человеческие, и Ему известно то, что мы еще не сотворили; но искушает с тою целью, чтобы яснее обнаружилась человеческая добродетель как для пользы других, так и для того, чтобы сплести венок добродетельному человеку.
                Напротив, диавол искушает человека, предлагая ему временную сладость греха, чтобы уловить его, как рыбу удицею, как птицу клеткой или сетью, и, взяв его в свою власть, повлечь его с собою в ад на вечную погибель. «Бог несть искуситель злым» (Иак. 1:13), говорит святой апостол Иаков. Эти слова значат то, что Бог не искушает на злое. И никто из искушаемых на злое да не говорит, что он от Бога искушается, ибо Господь не искушает никого, но каждый «искушается от своея похоти влекомый и прельщаемый» (Иак. 1:14). Дьявол же на зло искушает, и нет другого искушения диавольского, как только на грехи, и это только для того, чтобы человек каким-либо грехом прогневал и раздражил Бога, а чрез это сделался достойным осуждения и наказания и стал общником с ним в геенских муках.
                Бог не искушает злых, не испытывает беззаконных, но искушает и испытывает добрых и верных Своих рабов. Святой Климент, Римский папа, говорит следующее: «Муж зол не искушается Богом». Одинаковым образом свидетельствует о сем и Святое Писание, говорящее: «Якоже искушается во огне сребро и злато, тако избранных сердца от Господа» (Притч. 17:3). Внемлем: сердца избранных и любимых Богом праведников, а не тех, которые грешники и Богом ненавидимы, искушаются Господом; грешники разве только наказываются или казнятся Господом, по словам Псалмопевца:  «Многи раны грешному» (Пс. 31:10). Диавол же своими искушениями нападает не только на злых, но и на добрых, хотя и часто бывает последними посрамлен; злых людей он имеет, как своих рабов, которые всегда слушаются его и творят его волю. 
                Бог искушает, любя добродетельного мужа; диавол же искушает, ненавидя его. Бог искушает любимого раба Своего, попуская на него какие-либо временные скорби и печали, чтобы очистить его от согрешений, явить его светлым и достойным небесных сокровищ; о праведных в книге Премудрости говорится так: «Бог искуси их и обрете их достойны Себе, яко злато в горниле искуси их и яко всеплодну жертву приять их» (Прем. 3:5-6). Диавол же искушает человека не с тем, чтобы очистить, но чтобы ввергнуть его в бо́лыпие греховные скверны и сотворить его мерзостным для Бога и недостойным Небесного Царствия. Бог искушает, чтобы спасти; диавол же искушает, чтобы погубить. Бог подвергшемуся искушению от Него сплетает венец; диавол же искушенному от него готовит муки. Божие искушение вначале горько, ибо временною печалью огорчевается, а впоследствии сладко, так как удостоивается вечного наслаждения в будущей жизни. Диавольское же искушение вначале сладко, как мед, но только на короткое время, ибо после этой кратковременной сладости настанет желчная и вечная горесть в нескончаемых муках. 
                Итак, иное есть Божие искушение и иное диавольское, и между тем и другим столь велико различие, сколь между сладостью и горечью, светом и тьмою и «елико отстоят востоцы от запад» (Пс. 102:12).
                
                «На едину от гор высоку» (Быт. 22:2). Гора, на которой Бог повелел Аврааму принести в жертву сына, была названа Мориа, что значит «горесть». Есть иное толкование этого имени. Горестью же она названа потому, что на ней росло много горьких на вкус растений Мерры. На ней потом был создан Иерусалим. Гора эта разделяется на три холма, каждый из которых, носит свое особое имя. Первый холм – Сион, то есть смотрилище, так назван потому, что с него можно далеко видеть; другой – Мориа; третий же холм – Голгофа, то есть Лобное место, ибо там лоб Адама после потопа старшим сыном Ноя Симом был погребен, о чем мы сказали прежде, когда излагали события в десятом столетии первого тысячелетия. Все эти три холма одним именем называются – Сион или Мориа, но иногда и каждый своим именем. На Сионе потом был создан дом и град Давидов; на горе Мориа – церковь Соломона; на Голгофе же был распят Христос. Эта трехолмная гора образует как бы полукруг, в котором под горою расположился город нижний Иерусалим; однако холм Голгофа остается вне Иерусалима. 
                

Во время встречи Авраама с Господом у дубравы Мамре, Господь сказал Аврааму, что через год у него будет сын от Сарры. Сарра, которая была пожилой женщиной, услышав это, внутренне усмехнулась. Но для Господа нет невозможного. И через год девяностолетняя Сарра родила сына Исаака. Аврааму было тогда сто лет.

Мы можем только предполагать, какая это была радость для Авраама, столько лет страдавшего от поношения бесчадства, как любил он своего сына, как заботился о нем. Но Господь решил испытать силу веры Авраамовой. В жизни каждого из нас наступает момент, когда не на словах, а на деле проверяется твоя вера. Тот единственный момент, от которого зависит вся твоя дальнейшая судьба. Да и не только твоя, но твоего рода, твоих близких.

И подрос Исаак, и стал отроком. И Бог сказал: Авраам! Он сказал: вот я. Бог сказал: возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе (Быт. 22:1-2).

Представьте себе состояние отца, который всю жизнь молился о сыне, терпел поношения бесчадства, много лет ждал исполнения Богом Его обещания размножить род его и получившего наконец в старости утешение. И вдруг такое: взять своего любимого, единственного сына и своими руками убить его и сжечь! Немыслимо для любого из нас. Но как поступает Авраам? И что это значит – ходить путями Божиими?

Как известно, люди больше ценят то, что при­обретается с трудом. Если же что-то достает­ся даром, человек относится к этому небреж­но. Чтобы понять истинную цену того, что у нас есть, нередко бывает нужно это потерять или хотя бы пережить угрозу такой потери.

Авраам, как мы знаем из Священного Пи­сания, много лет был бездетным. Он отчаивал­ся и получал уверение от Бога. И снова унывал, и снова Бог подбадривал его. И вот, когда ему бы­ло больше девяноста лет и жена его «заматерела в старости своей», у Авраама родился сын Исаак. Срок этот был важен, потому что Авраам должен был понять, что это не просто естественный ход вещей, что Исаак — сын, подаренный ему Богом!

Но вот идет время, и Исаак становится под­ростком. Авраам живет обычной жизнью и дав­но привык к мысли, что у него есть сын. А ко­гда у тебя есть что-то твое собственное, ты сам этим распоряжаешься, строишь планы. И роди­тели, между прочим, тоже нередко строят пла­ны на детей.

Бог является Аврааму и говорит ему то, что по сегодняшним меркам звучит не просто дико, но совершенно немыслимо. Он должен взять сына своего Исаака и принести его в жертву на горе Мориа. Буквально взять своего единствен­ного сына и использовать его вместо жертвен­ного животного. Однако не стоит судить об этой истории с точки зрения дня сегодняшнего, на­шего отношения к человеку и ценности его жизни. В те времена, когда звучит это повеле­ние, приносить в жертву первенцев было обыч­ной практикой многих окрестных народов.

Но ведь это же повеление не какого-нибудь языческого божка, а Бога истинного, как оно может быть таким? Смущение или даже воз­мущение многих из нас вполне естественно. Но ведь и история завершается не так, как она за­вершалась у язычников! 

Пожалуй, это один из самых сложных, непонят­ных и неприятных отрывков Священного Писа­ния. Бог искушает праведника, требует от него

невозможного. Для многих этот отрывок на­столько неприемлем, что они предпочитают об­ходить его стороной, не думать о нем, ведь здесь Бог предстает не таким, каким мы Его привык­ли себе представлять, и не таким, каким мы ви­дим Его из множества других мест Священного Писания. Он требователен и на первый взгляд жесток. Но не стоит дробить этот библейский сюжет на части и на отдельные стихи, размыш­ляя о его начале, надо иметь в виду его конец. А конец его прекрасен. Хотим мы того или нет, но Бог если не нас самих, то многих из наших родственников и знакомых ставит в ситуацию, на первый взгляд безвыходную. Такую же без­выходную, какой была ситуация, в которую Бог поставил праотца Авраама, когда потребовал принести в жертву единственного сына. Авраам мог восстать против этого повеления, мог всту­пить в диалог с Богом, точно так же, как он сде­лал это, когда узнал о намерении уничтожить Содом и Гоморру. Но Авраам этого не сделал. Он принял волю Божию без всякого видимого сопротивления, несмотря на то что слова Бо­га выходили за рамки всего того, что он знал о Боге. Он знал о Его милосердии и о том, что Он не погубит праведника вместе с грешником. Авраам знал, что Богу чужда несправедливость. Но при всем при этом Авраам не стал задавать вопросов, не стал сомневаться и искать другие пути. Он целиком принял волю Божию о себе и о своем сыне.

Мы знаем, что Бог остался верен Себе, что Бог остался милосердным и что Бог не имел на­мерения погубить Исаака. Очевидно, что знал это и Авраам, несмотря на то что тогда, когда он поднимался на гору со своим сыном, кни­га Бытия еще не была написана и эта история еще не закончилась. Точно так же и история нашей жизни еще не дописана. И если мы по­добны Аврааму, если мы способны верить Богу, способны не сомневаться в Его благости, пре­мудрости и милосердии, то Бог останется ве­рен Себе и любую нашу жизненную коллизию и трагедию в свое время направит ко благу. По­стараемся помнить об этом и на обращение Бо­га к нам неизменно отвечать: «Вот я, Господи, я здесь, я перед Тобой, и я слушаю Тебя».

Вместо единственного перевод семидесяти прилагает к Исааку наименование возлюбленного, подобно как и в других местах не выдерживает он знаменательности первого из сих слов, как, например, в приложении его к Соломону (Притч. 4:3). Но как бы то в сем последнем случае ни было, а Исаак есть точно единственный у Авраама, по обетованию и по предназначению к наследию, хотя и не единородный по плоти. Землю Мориа семьдесят называют землею высокою; Симмах и по нем Иероним — землею видения (от ראה видеть), Онкелос и Ионафан — землею Богослужения (от ירא бояться), некоторые новейшие прелагают землею явившегося Бога (יהמראה) и думают, что сие имя употреблено здесь по предварению в соответствии с последующим сказанием и проименованием места от Авраама (Быт. 22:14). Страна Мориа, без сомнения, есть та самая, где гора Мориа, место храма Иерусалимского (2 Пар. 3:1). Об одной из гор неопределенно упоминается потому, что сия страна имела многие, которых положение, конечно, еще не было известно Аврааму (Пс. 24:2). Дух искусительного повеления таков, что в каждом слове заключается особенное искушение или еще многие искушения. Сие было, так сказать, множество стрел, одна за другою ударявших в щит веры Авраамовой. Возьми сына твоего. Отрекись от чувствований отеческих и решись не только лишиться своего сына, но еще сам лишить его жизни, Единственного твоего. Ты пожертвовал первым твоим сыном благоденствию второго и изгнал оного; третьего иметь не чаешь; жертвуй в единственном твоем всеми утешениями и чаяниями твоими. Которого ты любишь. Сердцеведец знает, что не каждый отец любит своего сына так, как ты, и что сам ты не столько возлюбил первого твоего сына, как второго. В последний раз почувствуй всю силу сея любви и отвергнись ее. Исаака. Того, которого ты от рождения его нарек радостью, на котором утверждены все твои обетования, который предназначен к завету вечному, в котором заключено благословение всех народов, того самого умертви беспотомственно. «Как же исполнятся обетования? Как сбудется слово Божие: В Исааке наречется тебе семя? Что будет с племенами земными, когда их благословение вземлется от земли?» И поди в землю Мориа. Три дня путешествия (Быт. 22:3) даются тебе для того, чтобы ты не уклонился от внутренней борьбы скорым исполнением повеленного и чтобы сие исполнение не показалось следствием опрометчивой решимости. Прежде требуемого наружного ты должен совершить внутреннее жертвоприношение, несравненно труднейшее и продолжительнейшее. И там принеси его во всесожжение. Принеси его тому Богу, Которому ты веруешь и служишь от всего сердца и Который обещал быть твоим щитом и наградою; тою любовью, которою ты возлюбил Даровавшего тебе сына обетования, возлюби ныне Отъемлющего. На одной из гор, которую Я укажу тебе. Ты не будешь знать места, где совершится твое жертвоприношение, как только во время самого жертвоприношения. Ты не узришь гроба твоего сына и, может быть, не найдешь после места, где будет рассыпан пепел его. При таком понятии о испытательном повелении Божием, которое, по–видимому, необходимо рождается из самых слов повеления, как могло статься, что Авраам признал откровение сие истинным, и он решился поступить по нему, несмотря на видимые в нем противоречия против естественного своего чувствования и убеждения? В истине откровения не мог он усомниться, потому что образ истинных откровений был ему известен из многократных опытов. Луч света, который озарял и ободрял Авраама в сей ноше веры, была, как изъясняет сие его состояние Апостол (Рим. 4:17, Евр. 11:19), мысль о воскресении мертвых, которая представляла ему смерть Исаака не совсем невозвратною его потерею и, таким образом, еще питала веру и надежду обетования. Впрочем, так как тот же апостол примечает, что Авраам сверх упования с упованием веровал (Рим. 4:18), должно признать, что в сие время вера и надежда сокрыты были в любви его к Богу как временные, приготовительные и частные добродетели во всеобщей, полной и вечной. Исполненный силою сей Божественной любви, Авраам творит ее дело; и как она всему верит, всего надеется, и никогда не отпадает (1 Кор. 13:7, 8), то вера и надежда не могли поколебаться при сем, хотя и теряли видимое средство к достижению своего предмета. <...> История приносимого в жертву Исаака в Новом Завете называется притчею воскресения из мертвых (Евр. 11:19). Смерть и Воскресение Иисуса Христа есть самое близкое и верное разрешение сей притчи. Авраам из любви к Богу жертвует Ему единственным своим сыном. Бог из любви к человеку не пощадил Сына своего единородного, но за нас всех предал Его (Ин. 3:16, Рим. 8:32). *** С первого взгляда кажется, что чрезвычайное повеление, данное от Бога Аврааму, недостойно Бога. Но Высочайший Владыка жизни и смерти может продолжить или сократить дни наши, как ему угодно. Если бы по воле Его жизнь Исаака пресеклась от болезни или от какого-нибудь несчастного случая, был ли бы Авраам в праве роптать? <...> Повеление Божие тем труднее было исполнить Аврааму, что оно наносило удар самым важнейшим его привязанностям, самым справедливым надеждам: потому-то Священное Писание и превозносит похвалами веру и мужество Авраама. Он помыслил, — пишет Ап. Павел к Евреям, - яко и из мертвых воскресить силен есть Бог».(Евр. 11:19), и скорее сделает чудо, нежели не исполнит Своего Обещания. Авраам в этом случае явился более Ангелом, нежели человеком, и благодать в нем совершенно восторжествовала над естеством. Он жил верой и умел, когда нужно, налагать молчание на разум, чтоб слушать только одной веры. «Праведник, — говорит Бл. Августин, — приемлет глас Божий, как гром с небеси, и, когда ему глаголет Господь, он не умствует, а повинуется».(De civit. Dei lib. XVI cap. XXXII) Есть разительное отношение между жертвой Исаака и жертвой Иисуса Христа. И тот и Другой принесены Богу в жертву на горе, и даже, по мнению некоторых из Св. Отцов, Исаак был приносим в жертву на Голгофе - там же, где через две тысячи лет был распят Иисус Христос.
***

Скорби употребляет Провидение Божие для верующих и спасаемых, как средство испытания и приготовления к высшей степени добродетели, совершенства и блаженства.
Испытание сие не нужно для Бога Сердцеведца: но нужно для самого человека, котораго «сердце глубоко» (Пс. 63:7), и который сам не знает, что из него может быть открыто и выработано. Как приражение железа к твердому камню высекает искры, которых до того не было признака: так при ударах скорбей блистают из твердой души искры добродетели, которыя без того не возбудились бы.
Каким сильным болезненным ударом падало на родительское сердце Авраама каждое слово повеления Божия: «пойми сына твоего возлюбленнаго, егоже возлюбил еси, Исаака, и вознеси его во всесожжение!» (Быт. 22:2). Но когда необычайное испытание возбудило отца Исаакова к необычайному подвигу веры, любви к Богу и самоотвержения: в каком высоком свете явились и его добродетель, и ея воздаяние! Он получил высокое и обширное благословение; «увидел день Xристoв» (Ин. 8:56), соделался прародителем Христовым и отцем верующих.

***

Есть особенные чудные судьбы Божии над некоторыми людьми: есть и над некоторыми местами особенные судьбы Божии, которые, при благочестивом внимании, можем открывать и рассматривать к утешению и назиданию нашему.
Бог, чтобы в лице Авраама показать опыт веры в наставление родам грядущим, и вместе предзнаменовать тайну будущей крестной жертвы Христовой, повелел ему принести в жертву единородного сына его Исаака. Почему бы, кажется, не исполнить сего на том месте, где Авраам в то время жил, «и призывал... имя Господа Бога вечнаго» (Быт. 21:33)? Но нет. Бог послал для сего Авраама на иное место, дальнее, Аврааму неизвестное, не имевшее имени. «Иди на землю высоку, и вознеси его тамо во всесожжение, на едину от гор, их же ти реку» (Быт. 22:2). Два дня шел Авраам с сыном, не зная, куда: на третий день увидел гору, и, по новому откровению, узнал, что на ней должен совершить свое жертвоприношение. Он взял в руки огонь и нож, на Исаака возложил дрова всесожжения, взошел на гору, создал жертвенник, возложил на него дрова, а на дрова связанного сына своего, и простер руку к ножу, чтобы заклать Исаака. В сию минуту, в своем сердце, в своем решительном намерении, он уже заклал Исаака невидимо, и жертва его совершилась: но прежде, нежели успел он видимо, действительно заклать Исаака, Ангел остановил его. Внезапно Авраам увидел в древесной чаще овна, и принес его во всесожжение. За то, что Авраам явил такое совершенное благоговение и веру к Богу, такое самопожертвование в исполнении воли Его, Бог, воззвав его небесным гласом, благословил его высоким, благодатным, потомственным благословением, простирающимся от него на все народы.
Спрашиваю вновь: почему бы не исполниться сему на том месте, где Авраам жил, или близ оного? Для чего нужны были – дальний путь, неизвестная гора? – Послушайте. Дойдем до ответа.
Сия неизвестная прежде гора получила от Авраама наименование горы «Боговидения» (Быт. 22:14) «И нарече Авраам имя месту тому: Господь виде: да рекут днесь: на горе Господь явися» – Редакция «Азбуки Веры» ; и, без сомнения, сделалась незабвенною для Авраама и для Исаака, и отчасти для их потомков, особенно для благочестивых чтителей и хранителей священных отеческих преданий; и предание о ней пережило веки и народы.
Но гора Боговидения стояла в земле язычников, не знающих истиннаго Бога и таин Его. Прошли веки: близ места жертвоприношения Авраамова построен языческий город Иевус.
Еще прошли веки: потомок Авраама, царь Давид оружием взял Иевус; наименовал его Иерусалимом, и сделал столицею царства Израильского.
Еще прошли веки: явился в земле Израилевой воплощенный Сын Божий, по плоти сын Авраамов и Давидов, Господь наш Иисус Христос; проповедал евангелие вечного спасения и, по слепой зависти обличаемых Им беззаконников, наипаче же по сокровенному предусмотрению и предопределению Отца небесного, близ стен Иерусалима, на месте древнего жертвоприношения Авраамова, распят на кресте, как жертва за спасение всего мира, погребен и воскрес.
Теперь можно дать ответ, для чего Аврааму была указана гора Боговидения. Это для того, чтобы он, стоя на сем месте, верою видел то, что на сем месте должно произойти чрез две тысячи лет после него, чтобы он, по собственному слову Христову, «видел день» Христов «и возрадовался» (Ин. 8:56) о Спасителе своем. Авраам видел тогда в Исааке, несущем жертвенные дрова на гору Боговидения, образ Иисуса Христа, несущего крест на гору Голгофу; в Исааке, возложенном на жертвенник, – образ Иисуса Христа, вознесенного на крест; в Исааке, после принесения его на жертву, живущем, – образ Иисуса Христа, после крестной смерти, воскресшего; в благословении о семени Авраама всех языков земных – обетование всем человекам вечного спасения чрез Иисуса Христа.