Бытие, Глава 21, стих 30. Толкования стиха

Там, где мы читаем «Колодец Клятвы», в еврейском тексте написано bersabee (שָׁ֑בַע־בְּאֵ֣ר). А причина, по которой место было так названо, приводится здесь двоякая: либо потому, что Авимелех принял семь агнцев из рук Авраама (а «семь» по-еврейски sabee (שָׁ֑בַע)), либо потому, что они там поклялись, поскольку и «клятва» звучит примерно как sabee ¹(הפְּשָׁ֑בַ) . А если мы читали это название в Книге Бытия и раньше, до того, как было дано это объяснение, то следует знать, что это говорилось с опережением событий (букв.: “посредством пролепсиса”. – Прим. перев.); как и в случае с Вефилем и Галгалой, которые по крайней мере до того времени, как они получили эти наименования, назывались иначе. На основании как данного, так и предшествующих мест следует заметить, что Исаак родился не у дуба Мамвре или, как сказано в еврейском тексте, Aulone Mambre (מַמְרֵ֖א אֵלֹנֵ֥י), но в Гераре, где и находится Вирсавия вплоть до наших дней. (Не так давно эта провинция, после разделения наместников Палестины, была названа Салютарис.) Этому и Писание является свидетелем, в котором говорится: «И жил Авраам в земле Филистимской» (Быт. 21:34).
***Еврейские вопросы на Книгу Бытия++

возьми от руки моей. Приняв этот дар, Авимелех должен был признать право Авраама на колодец. Этот договор необходимо было подтвердить клятвой в присутствии свидетелей (ст. 31).

«семь агниц сих возьми от руки моей, чтобы они были мне свидетельством…» «Мы имеем пред собой любопытный памятник укрепления договоров, пока не существовало еще письменности. Слова, произнесенные хотя при свидетелях, не считаются достаточными; передаваясь из уст в уста, и даже передаваясь в другое поколение, смысл их может быть извращен. Надобно укрепить договор действием, которое оставалось бы в памяти» (Властов).

Агницы, конечно, служили не свидетельством довода о самом деле, но свидетельством выражения о искренности уверения Авраамова и о принятии сего уверения Авимелехом. Тогда как не был еще в употреблении, свойственном нашим временам, язык письмен, и между тем чувствовали, что нужен язык более прочный, нежели язык звуков и слов, язык вещей, с которым по произволу сопрягали мысли и чувствования, принимаем был с такою же доверенностью, как ныне язык письмен. Отсюда холм свидетель (Быт. 31:46, 47), отсюда агницы во свидетельство. Впрочем, сии последние у Авраама могли иметь и другое назначение — благопристойный выкуп кладезя.