4-я книга Царств, Глава 4, стих 27. Толкования стиха

Ятся за нозе его. Объятая сильным горем и желанием возбудить участие пророка к своему горю, Соманитянка позволяет себе движение, которое в другое время, по благоговению к пророку и по своей скромности, она не позволила бы себе. Известно, что она прежде по этим причинам беседовала с пророком издали и притом чрез посредство Гиезия. Теперь под влиянием сильного горя и желания излить пред пророком свою душу, она не сдерживается этими соображениями и прямо бросается к ногам Елисея и обнимает их. Гиезию показалось это дерзостию, оскорблением для пророка и нарушением женской скромности со стороны ее, и вот он хочет отстранить ее от пророка. Но Елисей останавливает усердие слуги. Остави ю, говорит ему, яко душа, ее болезненна в ней, т.-е. теперь ей не до церемоний; горе ее так велико, что можно извинить ей отступление от них Словами. Господь укры от мене и не возвести мне, Елисей выражает сожаление, что он до сих пор лишен был возможности помочь горюющей женщине в ее беде, ибо Господь не открыл ему заранее о причине ея горя «Отсюда видно, говорит блаженный Феодорит, что не все провидели пророки, а только то, что открывала им Божия благодать».

И прославленный сугубо духом Елисей, коего кости возвратили жизнь бездушному трупу (4 Цар. 13:21), когда пришла к нему на гору Саманитянка и припала к ногам его, сказал Гиезию, возбранявшему ей это: остави ю, яко душа ея болезненна в ней; и Господь сокры от мене, и не возвести мне. Есть много подобных примеров, которые и дают нам понять, что мужи святые и угодные Богу знают только то, что им открыто Богом, и не знают того, что не открыто.

Если пророк Елисей, человек, не попустил ученику своему отринуть припавшую к нему жену, сказав: «оставь ее, душа у нее огорчена», и выразив этим не что иное, как то, что она имела для себя великую защиту и оправдание в скорби своей, то тем более Бог не отринет тебя, приступающего к Нему с прискорбною душою. Потому и Христос ублажает плачущих, а смеющихся называет несчастными. В беседе о блаженствах Он в самом начале говорит: «блаженны плачущие» (Мф. 5:4).

Ухватилась за ноги. Этот жест был знаком самоуничижения и мольбы. Хотя в Ветхом Завете подобная сцена встречается только здесь, в аккадской литературе часто упоминаются беженцы и просители, хватающиеся за ноги ыаря, чтобы продемонстрировать свою покорность и высказать просьбу.

ухватилась за ноги его. Т.е. припала к ногам - смиренное выражение неотступной просьбы (Ин. 11,32).

Из слов пророка: "Господь скрыл от меня и не объявил мне", "видно, что не все провидели пророки, а только то, что открывала им благодать Божия" (блаж. Феодорит, вопр. 17); то же обнаруживается и в посольстве пророком Елисеем Гиезия вместо себя (29), оказавшемся бесплодным (31).

Соманитяныня сказала Гиезию мир, но, обняв ноги пророка, объявила ему горе свое, а скорбь ее показывали слезы. Когда Гиезий покушался поднять ее, пророк сказал: «остави ю, яко душа ея болезненна, и Господь укры от мене, и не возвести мне». Так и отсюда видно, что не все провидели пророки, а только то, что открывала им Божия благодать.

В молитвах и слезах Соманитянки об умершем сыне ее представляется обличение нечувствительности тех родителей, которые оставляют детей своих коснеть в смерти греховной, не способствуя их духовному воскресению наставлением, обличением, и, всего более, пламенной молитвой за них к Богу.