3-я книга Царств, Глава 21, стих 4. Толкования стиха

Как точно изображено то, что в обычае у богатых! Печалятся, если не грабят чужое, от пищи отказываются, постятся - не для того, чтобы уменьшить свой грех, но чтобы совершить преступление. Можешь увидеть их, когда они в такие моменты приходят в Церковь - услужливые, смиренные и прилежные, дабы заслужить исполнения своего преступного умысла. Но Бог говорит им: Таков ли тот пост, который Я избрал, день, в который томит человек душу свою, когда гнет голову свою, как тростник, и подстилает под себя рубище и пепел? Это ли назовешь постом и днем, угодным Господу? Вот пост, который Я избрал: разреши оковы неправды, развяжи узы ярма, и угнетенных отпусти на свободу, и расторгни всякое ярмо; раздели с голодным хлеб твой, и скитающихся бедных введи в дом; когда увидишь нагого, одень его, и от единокровного твоего не укрывайся. Тогда откроется, как заря, свет твой, и исцеление твое скоро возрастет, и правда твоя пойдет пред тобою, и слава Господня будет сопровождать тебя. Тогда ты воззовешь, и Господь услышит; возопишь, и Он скажет: «вот Я» (Ис. 58:5-9). Слышишь, богач, что Господь Бог говорит? И ты приходишь в Церковь, только не чтобы облагодетельствовать бедного, а чтобы отнять у него. Постишься, но не чтобы бедному досталось не съеденное на твоём пиру, а чтобы взять добычу с тех, кто в нужде.

Был некто Ахаав царь. Сам он, говорится, был справедлив; но из-за Иезавели, жены своей, царствовал худо. Он пожелал иметь виноградник одного израильтянина, Навуфея, и послал к нему сказать: отдай мне твой виноградник, который мне захотелось иметь, и возьми от меня или деньги, или другое место. Тот отвечал: не дай Бог, чтобы я продал тебе наследие отцов моих. Ахаав, хоть и желал иметь виноградник (Навуфея), однако ж не хотел взять его силою, так что от этого впал в болезнь.
*** Подлинно, хотя бы кто был безмерно порочен, суд совести не истребляется, потому что он – от природы и внедрен в нас Богом вначале. Какие бы мы ни употребляли усилия, он остается, взывая, осуждая, наказывая, и нет никого из живущих порочно, кто не испытывал бы тысячи мучений, и замышляя злое, и приводя замысел в исполнение. Был ли кто порочнее Ахаава? Но и он, пожелав виноградника, вспомни, какое испытал мучение. Будучи царем и обладателем всего, не встречая себе противоречия ни от кого, он, не вынося упреков совести, ходил печальный, с поникшею головою, смущенный, пасмурный, выражая на лице своем упрек осуждающей совести...
*** И как родящие женщины раздираются от болей, так точно и тот, кто совершает обман, прежде чем обидеть ближнего, сам терзается и мучится, и притом не как-нибудь, а весьма даже сильно, В самом деле, как бы кто ни был порочен, но судилище совести в нем не уничтожается, потому что оно свойственно природе и вложено в нас Богом от начала, и сколько бы мы ни заглушали его, оно стоит, обвиняя нас, казня, осуждая. И нет никого из проводящих жизнь в пороке, кто не испытывал бы безмерных мук, как в то время, когда замышляет злые дела, так и тогда, когда осуществляет свой замысел на деле. Что нечестивее Ахава? Однако и тот, когда пожелал чужого виноградника, припомни, какую испытал муку? Несмотря на то, что он был царь, властвовавший над всеми и не имевший никого, кто бы противоречил ему, однако и он не вынес суда совести и потому вошел опечаленный, опустив голову, смущенный, с мрачным взором, ясно отражая на своем лице укор осуждающей совести и будучи не в силах скрыть муки, родившейся от уныния.

Чувствуя, быть может, правоту Навуфея, не прельстившегося и заманчивыми обещаниями Ахава вознаградить его за уступку царю виноградника, Ахав не решается действовать насилием и лишь отдается меланхолии: в печали он "лег на постель свою и отворотил лице свое (к стене, как 4 Цар. 20:2 и Vulg.: avertit faciem suam ad parietem. LXX вместо евр. савав, поворотил, читали саках, покрыл: συγκαλυψε το προσωπον αυτου; слав.: покры лице свое), и хлеба не ел".