2-ое послание к Коринфянам ап. Павла, Глава 4, стих 5. Толкования стиха

Своей проповедью апостол Павел не вербует себе последователей. Он призывает других подчиниться Иисусу Христу, а себя считает л ишь слугой тех, кто ему поверил.

Вот приходят часто на исповедь и говорят: батюшка, я согрешил в том-то. Говорю: а мне зачем ваши грехи? Я свидетель, Христос же невидимо стоит, принимая исповедание ваше. И более того, я скажу так: все эти длинные исповеди связаны с тем, что человек забыл, что он перед Христом говорит. И говорит Христу. Именно Иисусу Христу, Ему лично, а не мне. Священник же — лишь орудие прощения. Так же и в проповеди, разве мы себя представляем? Нет, конечно, мы Иисуса Христа представляем. Мы же рабы Христа, только мы рабы не одного Христа, но, как апостол говорит, мы рабы ваши. Потому что мы вам рабствуем, как рабы, вам служим.

Действительно, например, закончилась служба, прихожане разошлись, батюшка остался. Пока с последним прихожанином не разберешься, так и остаешься в храме. Потому что мы рабы ваши ради Иисуса Христа, Сына Божия. Заметьте: не ради вас, не обольщайтесь, потому что Иисус, Господь наш, повелел нам быть слугами вашими. Такое повеление мы получили от Царя Небесного. Вот это действительно то, что говорит апостол Павел. И перед исповедью мы всегда показываем Христа, говоря: это Он спасает, это Его слово мы заверяем, это к Нему призываем. А сами мы кто? Мы — грешные, мы слабые, Он — сильный. Мы не можем дать силу, мы не можем спасти.

Помню, как-то отца Артемия упрекали, мол, ваши попы ругаются на исповеди, ругают нас, а вот добрый протестант пожалел. А отец Артемий сказал, что любой батюшка, даже который ругается, знает совершенно волшебное слово, которого не знает ни один протестант: «Господь и Бог наш Иисус Христос, благодатию и щедротами Своего человеколюбия, да простит тебе, чадо такое-то. Аз, недостойный иерей, властию Его, мне данною, прощаю и разрешаю тя от всех грехов твоих».

Вот прощение грехов — это дар такой, который не сравним ни с чем, — пересмотр и очищение совести, немыслимый и абсолютный дар.

не себя проповедуем - апостолы не хвалят самих себя, не утверждают собственную значимость, а проповедуют Христа.

рабы ваши для Иисуса - апостолы не стремятся господствовать над коринфянами, но, наоборот, смиряют себя и служат им, проповедуя Благую весть. Это служение они исполняют не для себя, а ради Иисуса (ср. РБО, Кул.).

Наконец (в-четвертых), столь могущественные свойства христианского откровения, несмотря на его неудобоприемлемость для разума, устраняют всякое уныние в его проповедниках, всякую боязнь неуспеха и всякую надобность прибегать к хитростям и искажениям (2 Кор. 4:1–6), каковые допускали, как видно, в Коринфе лжеучители и разделители христианского общества. Напротив, проповедники евангелия Апостолы «открывая (чистую и неприкрашенную истину», смело представляют себя (т. е. свою проповедь) совести каждого человека пред Богом (2 Кор. 4:2), ибо проповедь о Господе Иисусе действует неотразимо на неиспорченные сердца. «Если же и закрыто (т. е. неудобовосприемлемо) благовествование наше, – прибавляет Апостол, – то закрыто для погибающих, для неверующих, у которых бог века сего ослепил умы, чтобы для них не воссиял свет благовествования о славе Христа, Который есть образ Бога невидимого» (2 Кор. 4:3–4).

Продолжая раскрывать славные свойства Евангельского благовестия, Ап. Павел показывает его самодейственную силу, причем прежде всего указывает, как неотразимо действует оно тогда, когда проповедники возвещают его искренно, прямодушно, ничего не видоизменяя из него, а внимающие ему слушают чистосердечно, без предупреждений времени, ослепляющих многих до того, что заблуждения века признаются как бы божественными и непогрешимыми. Об имеющих такую слепую привязанность к современным заблуждениям Апостол говорит, что бог века ослепил умы их, почему они и не узнают того истинно божественного света, который есть тихий свет святой славы Бессмертного, или, что то же, образ Бога невидимого по существу и озарившего чрез Иисуса Христа Апостолов, а потом и всех верующих. Хотя во всем сказанном существенные мысли относятся к славе и величию Христианства вообще, но вместе с тем эти мысли касаются и Апостолов, как представителей Христианства, тем более, что на них были некоторые нарекания. Вот почему Апостол и говорить часто о себе: не стужаем си, но отрекохомся тайных срама, не в лукавствии ходячие, ни льстяше словесе Божия... (ср. 2:17). Св. Иоанн Златоуст относительно сих последних слов замечает: «лжеапостолы славились, как нелюбостяжательные, а между тем они брали дары, только тайно: почитались за святых, а на самом деле они имели множество пороков. Мы же, говорит Апостол, все отвергнули, т. е. то, что он называет тайным срама»... «Мы таковы же и на деле, каковы на словах; мы не имеем ничего двусмысленного, скрытного и лукавого, как в жизни нашей, так и в проповедании». «Не наша вина, что для иных покровенно благовестие наше: причина тому их собственная слепота и погибельность»... «Что́ случилось с Иудеями при Моисее, то же самое происходит и со всеми неверными во время Евангелия. Ради отолстения сердца их сокрыт бывает для них свет благовестия славы Христовы, т. е. не видят они, что крест есть спасение и слава вселенной, что Распятый на нем опять хочет придти с великою славою, – и все другое, настоящее и будущее, видимое и невидимое, неизреченное явление ожидаемых благ, сокрытым остается для них; сокрыто же за то, что сами прежде не захотели верить сему... И дабы показать, что не познавшие славы Христовы не знают не только славы Христовой, но и славы Отца, Апостол прибавил: Иже есть образ Бога невидимого. Но нельзя остановиться и на одном только Христе, потому что как чрез Христа видишь ты Отца, так не познав славы Христовой, не познаешь и славы Отца». «При сиянии сего света и мы видим не чувствам подлежащие вещи, но Самого Бога». Как бы продолжая сие, блаж. Феодорит пишет: «поелику естество Божие невидимо, то делается оно, сколько возможно, видимым чрез воспринятое человечество, озаряемое божественным светом и издающее молниеносное сияние».

Объяснив, почему благовестие остается прикровенным в гибнущих, в неверующих, обращается опять к указанию на тайну действия благовестия в совести способных к принятию его. Тайна сия в том, что в благовестии нашем мы себя не выставляем, – ни в образе слова, ни в образе действования, ни в целях (стих 2) нас совсем не видно, – впереди стоит Христос Господь, Его лик предначертываем мы пред совестями человеков, и они уже сами узнают в Нем Спасителя от пагубы, Целителя немощей, Подателя всякой силы бессильным. Потому прилепляются к Нему вседушно. Вот тайна действия благовестия! Сами же мы только орудия, только труженики, рабы ваши, служители вашему спасению, Господа ради. Феодорит пишет: "То же писал он и в первом послании: тако нас да непщует человек, яко слуг Христовых и строителей Таин Божиих (1 Кор. 4:1). А здесь сказал он о себе еще смиреннее, ибо назвал себя рабом не только Христу, но и всем верующим, из любви ко Христу; ибо сие значат слова: Иисуса ради". Святой Златоуст с другой несколько стороны взглянул на речь Апостола: "Поелику лжеучители сильно восставали на Апостолов и со всех сторон нападали на них, то он и говорит: вооружаясь против нас, вы восстаете не против нас, но против Проповедуемого нами, ибо мы не себя проповедуем. Мы рабы и служители даже тем, которые приемлют сие проповедание; мы трудимся для другого, то есть для Господа, и для Его славы все делаем, так что враждующие против нас восстают против Господа. Мы столько далеки от того, чтоб искать себе каких выгод от проповеди Евангелия, что не отказываемся быть и вашими рабами для Христа, когда Ему угодно было столько почтить вас, когда Он столько возлюбил вас и все для вас сделал. Посему и говорит: себе же рабов вам Иисуса ради. Видишь ли душу, нимало не заботящуюся о славе? Он говорит: мы не только не присвояем себе того, что принадлежит Господу, но даже и вам служим для Него".