2-ое послание к Коринфянам ап. Павла, Глава 2, стих 7. Толкования стиха

Строгость текста лишь подтверждает его любовь к ним. Оскорбление, которое ему нанесли при втором посещении Коринфа, было нанесено и всей коринфской общине.

Главы 8 и 9 2 Кор. затрагивают сбор пожертвований для Иерусалимской церкви. После этого естественно было бы ожидать конца послания. Однако перед нами еще четыре главы, которые можно назвать самым горьким и безутешным из всего, когда-либо написанного Ап. Павлом. Вызьтвает удивление, как они туда попали.

Во 2 Кор. Павел дважды говорит о написанном им строгом письме — столь суровом, что однажды он даже пожалел, что вообще написал его:

2  Кор. 2:4; 7:8 — «От великой скорби и стесненного сердца я писал вам со многими слезами, не для того, чтобы огорчить вас, но чтобы вы

познали любовь, какую я в избытке имею к вам; ...если я опечалил вас посланием, не жалею... ибо вижу, что послание опечалило вас, впрочем на время».

Такое описание совершенно не подходит к 1 Кор., которое отнюдь не является грозным и печальным. Следовательно, остается принять одно из двух заключений:

1) либо строгое послание утеряно;

2) либо часть его сохранилась во 2 Кор. в виде 10—13 глав.

Похоже на то, что главы 10—13 представляют собою это строгое послание.

(На Западе католические и протестантские экзегеты пытаются выделить главы 10—13 как остаток строгою послания.)

Таким образом, после 1 Кор. следовало бы читать сначала главы 10—13 2 Кор. (строгое письмо), а затем уже главы 1—9 2 Кор.

Однако различие тона можно объяснить и тем, что в главах 10—13 Павел преимущественно имеет в виду своих врагов, которые еще продолжали разрушительную деятельность в Коринфе.

Святитель Иоанн Златоуст пишет: «Тогда говорил так по отвращению от соделанного греха, а здесь по снисхождению к согрешившему. Посему же здесь не упоминает он и о содеянном грехе, ибо время уже было защитить виновного».

Это опять напоминание о библейских принципах отношений между пастырем и паствой. Впадший в грех, пасомый всё равно остается дорогим для пастыря. Даже если человек впал в тяжелый грех, его держат до самого последнего момента, до предела. Да, отсекают от тела Церкви, да, отлучают от Причастия, но всё равно Церковь заботится о его покаянии до самого конца. Исключения бывают крайне редко. Фактически всегда Церковь зовет всех людей к покаянию. Церковь не звала к покаянию только в случае, если человек становился врагом Церкви, как, например, Юлиан Отступник — бывший христианин, даже бывший чтец, отрекшийся от Бога и начавший гнать Церковь Божию. Так, Ленина Церковь к покаянию не призывала — из-за бессмысленности этого. Но пока есть возможность покаяться, Церковь старается бороться за человека.

«Для такого довольно сего наказания от многих, так что вам лучше уже простить его и утешить, дабы он не был поглощен чрезмерною печалью»

Апостол боится, как бы человек от долгого отлучения не погрузился в чрезмерную печаль. Таким образом, нам показаны пастырские границы для священника. С одной стороны, нельзя снисходить к греху, пока он не прекращен и человек не желает его прекращать. Тут должна быть максимальная жесткость. Пускай тебя ругают, пускай кричат, что ты грубый священник и еще как угодно называют, здесь необходима резкость, как и апостол резко отрезает грех. Но, с другой стороны, необходима мягкость к согрешившему. Очень важно и то и другое. Не «или — или», а и то и другое. Именно такой опыт пастырства дает нам апостол Павел. Почему апостол говорит: «Дабы он не был поглощен чрезмерною печалью»? Если согрешивший впадет в отчаяние, то, как Иуда, покончит с собой. Апостол боится этого.

И Златоуст говорит: «Что же значит: пожерт будет? дабы он не был поглощен — Или то, что таковый может сделать то же, что сделал Иуда, или что он в образе жизни может сделать хуже. Ибо хотя, говорит, он и не таков, чтобы не мог более переносить мучений продолжительного наказания, но, потеряв терпение и надежду, легко может посягнуть на свою жизнь или предаться большему нечестию. Посему нам должно быть осмотрительными, чтобы рана не сделалась жесточае и опаснее и чтобы неумеренностию в наказании не погубить и того, что уже сделали доброго».

Таким образом, апостол прямо показывает эти принципы Господни.

Возможно, некоторые коринфяне считали, что не следует отменять наказание, и не могли простить этого человека, поэтому Павел призывает их изменить свое отношение.

 Из приведенных слов ап. Павла, как равно и из 1 Кор. 5:13, вовсе не видно, чтобы Коринфская община имела право сама простить тяжкий грех кровосмесника. Кто отлучил кровосмесника? Не Коринфяне: они даже «возгордились» таким грехом, вместо того, чтобы плакать. Решил сделать это сам ап. Павел (1 Кор. 5:3). А когда кровосме- сник покаялся, апостол снова пишет о нем Коринфянам и велит принять его в общество верующих. Апостол и сам мог это сделать, без Коринфян, но он желал, чтобы вся их община выразила любовь покаявшемуся грешнику: 2 Кор. 2:8-9. Что ап. Павел имел власть сам (без согласия общины) простить, это видно из слов его: „Ибо и я, если в чем кого, то простил для вас от лица Христова (ст. 10). Видно еще и из того, что ап. Павел сам лично, без согласия христианской общины, „предал сатане Именея, и Александра", чтобы они научились не богохульствовать (1 Тим. 1:20), и наконец из книги Деяний, где говорится, что многие из уверовавших приходили к ап. Павлу, исповедуя и откры-вая дела свои" (Деян. 19:18).

В отрывке 1:15–2Павел говорит об изменении своих первоначальных намерений. Вместо личного посещения, он отправил строгое послание. Это было изменением тактики. Но основание Павлова отношения к Коринфянам оставалось неизменным. Оно заложено в Боге, обетование Которого получило исполнение во Христе, и Который дал залог Духа в сердца наши (1:17–22). Павел прямо говорит о Св. Троице. А мысль о даре Св. Духа, который, как некий залог (5:5, Еф. 1:13–14) или начаток (ср. Рим. 8:23), дается верующим уж теперь, в предвосхищении грядущей полноты, есть одна из излюбленных мыслей Павла. Если же он отказался от посещения Коринфа, то это объясняется его любовью к ним и сознанием, что в вере они устояли (в русском переводе: тверды). Руководящее Павлом начало любви сказывается и в том, что он настаивает на прощении обидчика (2:5–11).

Поэтому святой Павел повелевает не только разрешить положенное наказание, но и возвратить виновного в прежнее его состояние. Ибо если кто, наказав виновного, просто прощает его без всякого утешения, тот никакой пользы не делает ему. Самому же виновному внушает, «что он получает прощение не столько за свое раскаяние, сколько по милости и снисхождению, сам же он, хотя и искренне раскаялся, но слаб, может чрезмерно подпасть скорби и отчаянию. Поэтому святой Павел просит коринфян принять виновного в свое общение с искреннею и крепкою любовью, а не просто и как случится» (Златоуст).
 Я мог, как бы так говорит святой Павел, наказать кровосмесника своим судом, но предал его на ваш суд в своем послании для того, чтобы испытать на самом деле ваше послушание мне во всем. Тогда послушались, послушайтесь и теперь (Златоуст), примите с любовью в свое общение виновного.

(в современной богословской науке существует мнение, что здесь (2 Кор. 2:5) речь идет не о кровосмеснике, а о ком-то ином, кто огорчил ап. Павла во время его посещения Коринфа (1 Кор. 16:5). См. еп. Кассиан «Христос и первое христианское поколение». Париж, 1950, стр. 206, а также Новый Завет, Брюссель, стр. 464)

Апостол свидетельствует коринфянам свою уверенность в том, что они «верой тверды» (2 Кор. 1:25), потому и рассудил дать им возможность искоренить зло самим без строгих мер со стороны Апостола. Видя же, что и коринфяне скорбели о грехе кровосмесника, послушали ап. Павла и отлучили его от церковного общения, Апостол теперь просит «лучше уже простить его и утешить, дабы он не был поглощен чрезмерною печалью» (2 Кор. 2:7), просит «оказать ему любовь» (2 Кор. 2:8) и принять его вновь в церковное общение.

Апостол предостерегает коринфян от чрезмерной суровости, чтобы сатана не восторжествовал, доведя христианина до отчаяния, и через это не отторг его от веры и Церкви: «чтобы не сделал нам ущерба сатана, ибо нам не безызвестны его умыслы» (2 Кор. 2:11). Сатана пользуется как излишней снисходительностью, так и чрезмерной строгостью к согрешившим.

"Апостол повелевает здесь не только разрешить положенное наказание, но и возвратить виновного в прежнее его состояние. Ибо, если кто, наказавши виновного, просто отпускает его без всякого утешения, тот никакой пользы не делает ему. Но смотри опять, как Апостол удерживает и виновного, чтобы он, получив прощение, не сделался хуже. Ибо, несмотря на то, что он исповедал свой грех и раскаялся в нем, Апостол дает виновному видеть, что он получает прощение не столько за раскаяние, сколько по милости и снисхождению; почему и говорит: да даруете и утешите. Сие видно и из последующих слов. Ибо не говорит: разрешаю простить виновного, потому что он достоин сего или что он принес искреннее покаяние, – но потому что он слаб. Посему и присовокупил: да не како многою скорбию пожерт будет таковый. Говоря сие, Апостол свидетельствует и о великом раскаянии виновного, и не допускает его дойти до отчаяния. Что же значит: пожерт будет? – Или то, что таковый может сделать то же, что сделал Иуда, или что он в образе жизни может сделать хуже. Ибо хотя, говорит, он и не таков, чтобы не мог более переносить мучений продолжительного наказания, но, потеряв терпение и надежду, легко может посягнуть на свою жизнь или предаться большему нечестию. Посему нам должно быть осмотрительными, чтобы рана не сделалась жесточае и опаснее и чтобы неумеренностию в наказании не погубить и того, что уже сделали доброго. Говоря сие, Апостол хотел, как я прежде заметил, и обуздать, и вразумить виновного, чтобы он, получив прощение, не сделался еще нерадивее. Ибо, говорит, я принял такового в прежнее мое расположение не потому, чтобы он совершенно очистился от скверны соделанного греха, но убоявшись, чтобы не сделал чего-нибудь хуже. Отселе мы научаемся, что меру покаяния надобно назначать не только по свойству грехов, но и вместе сообразуясь с свойством духа и состоянием самих грешников. Так тогда и поступил Апостол, ибо и его устрашала слабость грешника. Потому и сказал: да не пожерт будет, как бы зверем каким, или волнами, или бурею".