2-ое послание к Коринфянам ап. Павла, Глава 2, стих 4. Толкования стиха

Зная, что среди коринфских христиан есть ещё те, кто по-прежнему негативно настроен к нему, апостол Павел решил избежать продолжения конфликта. Вместо того чтобы идти в Коринф самому, он пишет туда послание: «...от великой скорби и стеснённого сердца я написал вам со многими слезами не для того, чтобы огорчить вас, но чтобы вы познали любовь, какую я в избытке имею к вам»

Главы 8 и 9 2 Кор. затрагивают сбор пожертвований для Иерусалимской церкви. После этого естественно было бы ожидать конца послания. Однако перед нами еще четыре главы, которые можно назвать самым горьким и безутешным из всего, когда-либо написанного Ап. Павлом. Вызьтвает удивление, как они туда попали.

Во 2 Кор. Павел дважды говорит о написанном им строгом письме — столь суровом, что однажды он даже пожалел, что вообще написал его:

2  Кор. 2:4; 7:8 — «От великой скорби и стесненного сердца я писал вам со многими слезами, не для того, чтобы огорчить вас, но чтобы вы

познали любовь, какую я в избытке имею к вам; ...если я опечалил вас посланием, не жалею... ибо вижу, что послание опечалило вас, впрочем на время».

Такое описание совершенно не подходит к 1 Кор., которое отнюдь не является грозным и печальным. Следовательно, остается принять одно из двух заключений:

1) либо строгое послание утеряно;

2) либо часть его сохранилась во 2 Кор. в виде 10—13 глав.

Похоже на то, что главы 10—13 представляют собою это строгое послание.

(На Западе католические и протестантские экзегеты пытаются выделить главы 10—13 как остаток строгою послания.)

Таким образом, после 1 Кор. следовало бы читать сначала главы 10—13 2 Кор. (строгое письмо), а затем уже главы 1—9 2 Кор.

Однако различие тона можно объяснить и тем, что в главах 10—13 Павел преимущественно имеет в виду своих врагов, которые еще продолжали разрушительную деятельность в Коринфе.

Наперед же и послал свое первое письмо, строго обличительное. Но чтобы коринфяне не подумали, что обличения эти были написаны от лица, как бы имеющего власть над их верою, со строгою укоризною, с негодованием, без всякого сострадания к грешным, св. апостол, успокаивая дух коринфян и предрасполагая их к себе, пишет:

Не с негодованием, не яко власть имеяй, не для того, чтобы огорчить вас, писал я вам первое письмо; нет, оно написано от великой скорби и стесненного сердца, среди многих слез, пролитых при изображении ваших беспорядков. Я писал к вам, собственно, для того, чтобы вы, познали мою отеческую любовь, какую я в избытке имею к вам и под влиянием которой я и писал вам строгие внушения. Поймите же, коринфяне, мое благожелание вам; не огорчайтесь моим правдивым словом. Так, православные, и ныне нужно ценить не столько слово ласковое, ласкательное и уклончивое, сколько слово прямое, для иных кажущееся резким, но зато благонамеренное, общеполезное. Правда ведь всегда глаза колет. И нож хирурга-врача боль производит, но зато после бывает исправление тела, облегчение недугов.

Не будем и мы, православные, доверять дурной молве о каком-либо общественном деятеле, если видим или слышим про его крутые меры в управлении или про его сильные и строгие приказы. Благонамеренность, любовь к общему благу заставляет быть строгим ко вредящим общественному благоустройству.

И дай Бог, чтобы побольше было людей правдивых, честных, трудолюбивых, и говорящих, и действующих во имя общей пользы, чтобы их слова и меры достигали целей так же успешно, как достиг того св. апостол в Коринфе.  

«От великой скорби и стесненного сердца я писал вам со многими слезами»

Иными словами: «Из многого угнетения и из стеснения сердца я написал вам через пролитые слезы, не чтобы вы были опечалены, но чтобы вы узнали любовь, которую я имею к вам».

«Не для того, чтобы огорчить вас, но чтобы вы познали любовь, какую я в избытке имею к вам».

Насколько это не похоже на рационализм, не похоже на инструктаж: «Я даю вам инструкции, извольте выполнить, а потом отчитаться о проделанной работе». Насколько не похоже на организацию коммерческой работы: приказы, исполнения и так далее. Нет, у апостола именно сердечное отношение: сердце свое он открывает для прихожан, для своей Церкви, а Церковь должна откликаться. В беде ли, в радости ли, в горе ли — во всем есть такое сердечное переживание. Заметьте, апостол не стесняется об этом говорить. У нас люди стесняются — это именно русская черта, не вообще христианская, а именно русская! — сильных чувств. С одной стороны, это хорошо, что человек не привык выливать свою внутреннюю помойку на окружающих. Но при этом люди часто становятся бесчувственными. А апостол не стесняется! Он говорит: «Я плакал, когда писал вам», — чтобы растопить лед сердца!

Христианство — это ведь не только рационализм. Вы знаете, что я рационалист, потому что я считаю христианство полностью логичным. Но оно не только логично, оно еще и сердечно. И то и другое. Одно без другого работать не может. Не будет логики — захлестнут эмоции. Не будет эмоций — христианство превратится в мертвый набор пустых слов. И здесь как раз апостол говорит, что Первое Послание к Коринфянам — оплаканное. Будете еще раз читать Послание к Коринфянам, представьте себе, как оно могло выглядеть: текст, книжечку такую, свиток, весь заляпанный слезами, залитый слезными потоками. «С многими слезами я писал вам это, для того чтобы вы обрадовали меня».

Как замечательно комментирует Златоуст: «Какая душа может быть нежнее и чадолюбивее сей, которая так говорит? Апостол не только не менее, напротив, еще гораздо более скорбел о согрешивших, нежели сколько скорбели сами согрешившие».

Сколько я видел истинных пастырей, они, действительно, больше плакали о своих оступившихся духовных чадах, чем сами согрешившие плакали! «…Ибо не просто говорит: от печали, но от многия печали; не слезами только, но многими слезами, и от туги сердца, то есть я был задушаем и подавляем печалию, и, не могши далее переносить давления от этого облака печали, я решился писать к вам, — не для того, впрочем, чтобы огорчить вас, но чтобы вы познали любовь, какую я в избытке имею к вам».

Жизнь у апостола была нелегкой. Многие читают Жития святых, Жития апостолов и думают: «Всё время одни чудеса, все только радуются, на крылышках порхают!» У апостола совсем не так. Он погружается в глубокую печаль, когда видит, что обращал людей, крестил их, просвещал, но люди все равно бесчинствуют!

«Таким образом, апостол, хотя и с гневом говорил, но сей гнев происходил от великой любви и скорби. Ибо, и пиша послание, говорит, я скорбел и страдал не о том только, что вы согрешили, но и о том, что я поставлен был в необходимость огорчить вас, и все это от любви, — подобно отцу, который, будучи поставлен в необходимость отсекать и прижигать гнилые члены у любимого сына, вдвойне страждет, и от представления болезни сына, и от необходимости самому отсекать больные члены. Посему то, что вы почитаете признаком недоброжелательства к вам, служит признаком величайшей к вам любви».

Когда настоящий пастырь ругает, это происходит не оттого, что он злобный хам, а потому что ему просто бывает больно, что люди так себя ведут.

В этом стихе Павел еще раз поясняет причины написания того письма, о котором шла речь в. 2:3. Его целью было не расстроить коринфян, но продемонстрировать свою любовь к ним и свою боль за ситуацию в их церкви.

Мы не знаем подробностей того, что произошло в Коринфе. Но можно предположить, что апостол вынужден был отложить свой обещанный визит в этот город по причине нетерпимого для христиан поведения некоторых членов общины. Он вместо личного посещения направил коринфянам критичное, а может быть, даже и гневное послание, которое он писал «с великой скорбью, с тяжестью на сердце и со многими слезами». Апостол с беспокойством ожидал известий о том, какое действие произведёт на коринфян его «послание со слезами» (2 Кор. 7:5). К чести коринфян, оно оказало отрезвляющее благотворное действие. Апостол, узнав о раскаянии коринфян, пишет им, что теперь он исполнен утешением и преизобилует радостью (2 Кор. 7:4). Объясняя причину отсрочки своего визита в Коринф и строгость своего послания, которое могло огорчить коринфян, он по-отечески пишет, что всё, что бы он ни делал, он делает из любви к своим духовным чадам. Любовь и радость в Духе Святом – вот то, что должны нести друг другу верующие во Христа. Радость присутствия Бога любви – ведь в этом смысл жизни в Царстве Божием, которое «внутрь вас есть» (Лк. 17:21). Скорее всего это выражение означает «среди вас». Ведь именно об этом Евангелие, которое Господь провозгласил с первых же шагов Своей земной деятельности: «Приблизилось Царствие Божие!» (Мк. 1:15), оно приходит тогда и там, где люди с верой и с любовью к ближним следуют за Иисусом Христом, ибо в Нём и с Ним Царствие Божие уже началось, оно здесь и теперь. А Царствие Божие, как пишет апостол, и есть «мир и радость во Святом Духе» (Рим. 14:17).

Радость апостол стремится дарить своим возлюбленным коринфянам. И от них он ожидает радости. Радость – то, что мы вправе ждать друг от друга. И радость эта – от Духа Святого, Его дар, который дан нам от Бога в свидетельство нашей причастности к Божественному дыханию жизни, как залог, или, лучше сказать, задаток, аванс, гарантия нашего грядущего совершенства и блаженства.

В отрывке 1:15–2Павел говорит об изменении своих первоначальных намерений. Вместо личного посещения, он отправил строгое послание. Это было изменением тактики. Но основание Павлова отношения к Коринфянам оставалось неизменным. Оно заложено в Боге, обетование Которого получило исполнение во Христе, и Который дал залог Духа в сердца наши (1:17–22). Павел прямо говорит о Св. Троице. А мысль о даре Св. Духа, который, как некий залог (5:5, Еф. 1:13–14) или начаток (ср. Рим. 8:23), дается верующим уж теперь, в предвосхищении грядущей полноты, есть одна из излюбленных мыслей Павла. Если же он отказался от посещения Коринфа, то это объясняется его любовью к ним и сознанием, что в вере они устояли (в русском переводе: тверды). Руководящее Павлом начало любви сказывается и в том, что он настаивает на прощении обидчика (2:5–11).

Апостол скорбел о согрешивших более, нежели сколько скорбели сами они. Посему, если бы, узнав о грешниках Коринфских, сам он явился в Коринф, то понятно он принужден был бы употребить не только те меры, которые он указал в 1-м послании, но и бо́льшие. А это могло повести к огорчению и даже охлаждению в расположении к нему многих, ибо только премудрый наказуемый еще больше любит наказующего, безумный же ненавидит (Притч. 9:8). Некоторые, боясь возбудить ненависть, совершенно молчат при виде непорядочности вверенных их водительству лиц, но это есть явное доказательство недостаточности любви. Апостол же горел пламенною любовию, а потому он, не являясь лично, выразил всю полноту своего духа любви письменно в тех назиданиях, вразумлениях и обличениях, которыми исполнено его 1-ое послание, писанное со слезами и без сомнения вызвавшее слезы умиления и у многих Коринфян, а у некоторых и слезы раскаяния во грехах, как, напр., у кровосмесника, о коем говорит Апостол далее.

 Не хотелось мне, говорит, причинить вам скорбь лично, но без этого нельзя было обойтись, поэтому я ограничился причинением вам скорби в послании, зная веру вашу, и потому надеясь на ваше самоисправление, я огорчил вас своим посланием, но ждал утешения в вашем исправлении, это для меня должно было быть лучшей наградой от тех, кто меня огорчило!
 Я не пришел к вам, а написал и послал вам послание о ваших неисправностях для того, говорит, чтобы вы сами исправились, и чтобы, пришедши к вам прежде послания и прежде вашего исправления, не принять мне скорбь на скорбь. Я уже имел ту скорбь, что у вас появились неисправности, а потом, придя к вам прежде вашего исправления, должен бы был принять новое горе, лично обличая неисправных и исправлять их. И эта последняя неприятность увеличилась бы еще и тем, что вместо того, чтобы найти вас на высших степенях совершенства и радоваться тому, я увидел бы вас совсем неисправными. Это уж и третья скорбь, и притом самая чувствительная, когда причиною скорби становятся те, от которых ожидаешь получить радость. Вот по какой причине я не сам пришел к вам из Ефеса, а наперед послал послание, чтобы, получив его, вы исправились, и я, пришедши после того, только бы радовался у вас. Я действовал так, будучи уверен, что моя радость и для всех вас есть радость, то есть, что вы постараетесь исправить замеченные мною у вас недостатки, чтобы доставить и мне радость, и самим порадоваться вместе со мною. Но, чтобы не подумал и не сказал кто: проповедник заботится только о себе, чтобы ему не было печали, а до других, которых огорчил своим посланием, ему нет и дела, святой Павел отвечает, что он чувствовал, пиша им это послание.
 Именно, он сам страдал больше согрешивших. Ибо не просто, говорит от печали, но от великой скорби, не слезами только, но многими слезами стесненного сердца, то есть, печаль его душила, и подавляла его душу, и вот тогда-то он, не будучи в состоянии сносить такую тяжесть, и решился написать к ним, не для того, впрочем, чтобы огорчить их, но чтобы они узнали, как много он любит их и заботится о них.

(в современной богословской науке существует мнение, что здесь (2 Кор. 2:5) речь идет не о кровосмеснике, а о ком-то ином, кто огорчил ап. Павла во время его посещения Коринфа (1 Кор. 16:5). См. еп. Кассиан «Христос и первое христианское поколение». Париж, 1950, стр. 206, а также Новый Завет, Брюссель, стр. 464)

Апостол свидетельствует коринфянам свою уверенность в том, что они «верой тверды» (2 Кор. 1:25), потому и рассудил дать им возможность искоренить зло самим без строгих мер со стороны Апостола. Видя же, что и коринфяне скорбели о грехе кровосмесника, послушали ап. Павла и отлучили его от церковного общения, Апостол теперь просит «лучше уже простить его и утешить, дабы он не был поглощен чрезмерною печалью» (2 Кор. 2:7), просит «оказать ему любовь» (2 Кор. 2:8) и принять его вновь в церковное общение.

Апостол предостерегает коринфян от чрезмерной суровости, чтобы сатана не восторжествовал, доведя христианина до отчаяния, и через это не отторг его от веры и Церкви: «чтобы не сделал нам ущерба сатана, ибо нам не безызвестны его умыслы» (2 Кор. 2:11). Сатана пользуется как излишней снисходительностью, так и чрезмерной строгостью к согрешившим.

"Апостол чувствительно коснулся их в прежнем послании; посему объявляет, что написал это не просто с намерением огорчить их, но имея в виду уврачевать погрешивших, за которых и терпел он великую болезнь (сердечную), и послание свое послал с надеждою на них, показывая тем, какое имеет к ним расположение" (Феодорит). "Поелику Апостол сказал, что радуется, когда они скорбят (в чувствах покаяния и исправления), то, чтобы на сие коринфяне не сказали ему: так ты заботишься о том только, чтобы тебе самому радоваться и показывать всем, сколь великую ты имеешь силу у нас, – для сего он присовокупил: от печали бо многия и проч. Какая душа может быть нежнее и чадолюбивее сей, которая так говорит? Апостол не только не менее, напротив, еще гораздо более скорбел о согрешивших, нежели сколько скорбели сами согрешившие. Ибо не просто говорит: от печали, но от многия печали; не слезами только, но многими слезами, и от туги сердца, то есть я был задушаем и подавляем печалию, и, не могши далее переносить давления от этого облака печали, я решился писать к вам, – не для того, впрочем, чтобы огорчить вас, но чтобы вы познали любовь, какую я в избытке имею к вам. Надлежало бы сказать так: не для того, чтобы оскорбить вас, но чтобы исправить, ибо для сего и писал, но Апостол не говорит так; напротив, чтобы сделать речь более приятною и крепче привязать к себе коринфян, он вместо напоминания об исправлении уверяет их в любви своей, по которой все делает. И не просто говорит: имею к вам любовь, но – юже имам изобильно к вам, желая и сим привлечь их к себе, показав, что он более всех любит их и к ним расположен, как к избранным ученикам. Таким образом Апостол, хотя и с гневом говорил, но сей гнев происходил от великой любви и скорби. Ибо, и пиша послание, говорит, я скорбел и страдал не о том только, что вы согрешили, но и о том, что я поставлен был в необходимость огорчить вас, и все это от любви, – подобно отцу, который, будучи поставлен в необходимость отсекать и прижигать гнилые члены у любимого сына, вдвойне страждет, и от представления болезни сына, и от необходимости самому отсекать больные члены. Посему то, что вы почитаете признаком недоброжелательства к вам, служит признаком величайшей к вам любви. Если же огорчить вас я возбужден был любовию, то тем более радоваться, видя вашу скорбь. Так Апостол защищает себя. Он и часто так защищается, и не стыдится сего. Ибо если и Бог это делает, когда говорит: людие Мои, что сотворих вам, (Мих. 6:3)? то тем более мог делать сие Павел" (святой Златоуст).