2-ое послание к Коринфянам ап. Павла, Глава 12, стих 21. Толкования стиха

Апостол Павел до такой степени отождествляет себя с Коринфской церковью, что сознаёт: если при следующем посещении он найдёт некоторых её членов нераскаявшимися, он будет постыжён.

Здесь апостол Павел, в конце двенадцатой главы, возвращается к тому, о чем он писал вначале: «Не плотские ли вы: зависть, разногласия, прения какие-то (Кто старший? А кто главный?)»

«И я не мог говорить с вами, братия, как с духовными, но как с плотскими, как с младенцами во Христе. Я питал вас молоком, а не твердою пищею, ибо вы были еще не в силах, да и теперь не в силах, потому что вы еще плотские. Ибо если между вами зависть, споры и разногласия, то не плотские ли вы? и не по человеческому ли обычаю поступаете? Ибо когда один говорит: “я Павлов”, а другой: “я Аполлосов”, то не плотские ли вы?» (1 Кор. 3:1–4).

Эту мысль апостол повторяет несколько раз: «Не плотские ли вы?» Надо сказать, что с Коринфской Церковью апостол Павел занимался больше всего. Только что мы прочитали слова: «Я уже три раза был у вас». То есть получается, что апостол Павел три раза был у коринфян. А в Первом Послании мы читаем: «Я уже писал вам ранее». Поэтому получается, что Первое Послание — это не первое, а как минимум Второе; а Второе Послание — это Третье. Эти моменты можно уточнить, обратившись к книге Каравидопулоса «Ведение в Новый Завет». Но вот что интересно: Бог больше собеседует с теми людьми, которые нуждаются во врачевании. Разве в Библии говорится о том, чтобы Господь Бог собеседовал с Авелем? Нет. В Библии Бог говорит с Каином, причем дважды: до того и после того, как он совершил убийство. Разве в Библии говорится о том, что Бог говорил с другими праведными людьми, когда рядом с Ним были грешники? Бог предпочтение оказывает тем, которые не могут быть самостоятельными, Он стремится им больше оказать внимание. И когда апостол Павел вскрывает раны своей души, в письменном виде… Это был хороший пример, как надо каяться. Представьте, как это читалось в Апостольском собрании, в присутствии всех… Люди также начинали исповедовать свое состояние, реально рассказывать, какие бесы их мучают, одолевают — если такой человек, как апостол Павел мог позволить сказать о себе, что «ради чрезвычайности откровений дано ему жало в плоть».

Я хотел бы окончить нашу беседу цитатой из Добротолюбия, которую очень люблю и часто повторяю.

Авва Сысой однажды сказал: «Бог попускает нам уйти от Него, и даже впадать в разные грехи, с одной целью — чтобы мы поняли, что мы не можем жить без Него».

чтобы опять... не уничижил меня у вас Бог - Павел имеет в виду: (а) недостойное поведение коринфян, которое означало бы неудачу в его пастырском служении; (б) свою скорбь о нераскаянных грехах некоторых членов коринфской общины; (в) осознание вины коринфян как своей собственной; (г) то, что в случае открытого противодействия оппонентов коринфяне не смогут поддержать его должным образом.

блудодеяние - Греч, πορνεία в данном случае означает аморальное поведение некоторых коринфян.

Собираясь в Коринф в третий раз, он идет, как отец (12:14–13:10). Отцом, в его отношении к детям, движет бескорыстная любовь. И Апостол обращает к ним последнее напоминание для того, чтобы ему не пришлось показывать свою силу. Он вспоминает огорчения, связанные с их последней встречей (12:20–21). Он надеется застать их сильными в добре и не иметь повода проявлять свою власть (13: 7–10).

«Не думаете ли еще, что мы только оправдываемся пред вами?» – так заключает защитительную часть своего послания Св. Ап. Павел… Затем высказавши, что главная цель его речей есть исправление Коринфян, Апостола опасается, как бы в самом деле не найти их такими, какими он не желает, и чтобы не оплакивать многих, которые согрешили прежде и не покаялись. В этом прискорбном случае по тому самому и придется Апостолу употребить строгость уже без пощады, что Коринфяне ищут в нем осязательных доказательств его апостольской власти и того, Христос ли говорить в нем. Лучше испытайте и исследуйте самих себя, – присовокуплять Апостол, – «о нас же надеюсь, узнаете, что мы то, чем быть должны» (2 Кор. 13:6). Но и к этим строгим словам он делает опять-таки благосердное добавление: «молимся о вашем совершенстве. Для того я и пишу сие в отсутствии, чтобы в присутствии не употребить строгости по власти, данной мне Господом к созиданию, а не к разорению» (2 Кор. 13:9–10).

От убеждений и доводов. Апостол переходит к угрозе подвергнуть тяжкому наказанию при личном свидании, но прежде старается разжалобить их своею готовностию плакать об их грехах, если они в них не раскаются и не исправятся. В этом, можно сказать, заключается практический вывод из всего того, что писалось раньше, что и выражает Апостол, говоря: вся о вашем назидании. «Унижаем ли себя, или говорим о себе возвышенно, обвиняем ли вас или хвалим, все делаем для вашей пользы» (Феодорит). «Не льстя вам и не оправдываясь только пред вами говорили это, но как пред лицом Бога всевидящего, во Христе и чрез Христа говорим. Но можно ли, чтобы тот, кто говорит пред лицом Бога и во Христе, говорил с ласкательством ради прикрытия только себя?» (Экум.) Боюся, говорит, не яцех хощу, обращу вас... «Он мог бы сказать: каковым я сам не хочу обрестись у вас, и тем показать свою любовь; но не хочет, чтобы ослабевал слушатель: при том и речь его строже. А теперь он и им сильнее дал почувствовать и себя явил более кротким». «Ибо благоразумию свойственно действовать так, чтобы и рана была глубже, и удар легче» (Златоуст). «Что же именно не хотел встретить у них Апостол»? вопрошает преосв. Феофан, и отвечает: «разлада и дел похотных, рвения – усилия поставить на своем, зависти – извращенное соревнование, ярости – раздражения, рети – ретивости (на состязание), клеветы – оглаголания, шептания – робкая клевета, кичения – надутость, нестроения – неустройства». И в первом послании Апостол обличал рвения и нестроения (1:10, 11). Узнав от Тита, что его обличение не осталось без действия, но желая, чтобы эти недостатки совершенно изгладились, он снова убеждает Коринфян жить в единодушии, а также и в чистоте, которую так резко нарушил кровосмесник. «Можно предполагать», говорит преосв. Феофан, что Апостол знал не одного того грешника, но многих, и что, пиша строгий приговор против одного, он имел в виду отрезвить и прочих... При этом он говорит как бы так: что согрешили, уж что́ делать! Не воротишь, но то горько, если я найду согрешивших непокаявшимися и упорно остающимися в нераскаянии. С таковыми что делать? Хоть и жаль, а придется отсекать от тела церкви, ибо в церкви не терпимы упорные грешники. Вот и плакать буду. Этим то и смирит меня Бог у вас». «Итак, представь себе, какова добродетель Апостола», говорит Златоуст. «Не зная за собою ничего худого, он плачет о чужих грехах и смиряется преступлениями других. Ибо в том особенно состоит долг учителя, чтобы соболезновать о несчастиях учеников, чтобы оплакивать и рыдать о язвах людей, ему подчиненных».

Здесь заключается вывод, из всего сказанного в этой части. Выше Апостол защитил свое достоинство от всех нареканий, теперь спрашивает: что же, все это я говорил только для того, чтобы пред вами оправдаться? Нет. Я имел в виду ваше назидание, чтобы вы исправились от увлечений лжеапостолами прежде моего прихода к вам, и избавили меня от необходимости проявить на вас мою апостольскую власть. Не исправитесь – приду, не пощажу.
 Не подумайте, говорит, что мы говорили о себе только для того, чтобы оправдаться перед вами внешне. Нет, мы говорили как перед Богом во Христе, говорили о себе так, как мы есть пред Всевидящим Оком, и говорили не для себя, а для вашего назидания, чтобы привести в должный порядок и строй то, что у вас расстроилось, и приняло обратное, ложное направление.
 Пишу вам все затем, чтобы у вас все было в порядке, чтобы когда приду к вам, найти вас исправными во всем, что мне и желательно. Боюсь же, чтобы не случилось противного, напоминаю вам, чего бы не желал я встретить среди вас. Чего же именно не хотел он встретить у них? Разлада и нечистого поведения. О втором говорит в следующем стихе, а о разладе в этом. Да не будут у вас, говорит, раздоров из-за желания поставить на своем; зависти к благу других из гордости и самомнения, гнева, вспышек его и раздражения при столкновении с другими, ссор (в слав. ретивости), состязания в делах, при неразборчивости в средствах, клеветы, распространения худой молвы про других по одной догадке, а иногда и по злонамеренной лжи; ябеды (в слав. шептания), робкой клеветы, нашептывания на ухо влиятельным людям на других, с целью повредить им, гордости (в слав. кичения) – надутости, спесивости, желания и стремления возвыситься над другими, без наличных достоинств, беспорядков (в слав. нестроения) – неустройства, как следствия предыдущих недостатков.
 Не хотел бы встретить у них и дел похотных. Нечистой похотью страдали многие в Коринфской Церкви. Святой Павел усиленно обличал их за это, и старался искоренить это зло еще первым своим посланием. Некоторые исправились, но много еще оставалось неисправных. Поэтому здесь снова отечески побуждает таких исправиться покаянием и до его прихода к ним. Он как бы так говорит: что согрешили уж, что делать, не воротишь, но то горько, если я найду согрешивших не покаявшимися и остающимися упорно в нераскаянии. Хоть и жаль, а придется их отлучить от Церкви, ибо в Церкви нетерпимы упорные грешники. Тогда и плакать буду о них. Этим-то смирит меня Бог у вас. Стыдно мне будет и пред собою, и пред Богом, и пред людьми, что хвалился вами перед ними, а между тем буду вынужден так поступить с вами. Чтобы не быть мне в таких унижениях и горе, и пишу вам все с желанием, чтобы у вас все пришло в должный порядок, и я, пришедши к вам, только радовался бы вашим поведением.

Этот стих не означает, будто Павел страшится унизительного поражения перед лицом коринфян — его оружие сильно силой Божией (2 Кор. 10:3, 4 и ком.; 2 Кор. 13:3, 4, 10). Напротив, Павел до такой степени отождествляет себя с коринфской общиной, что сознает: если при следующем посещении он найдет некоторых ее членов (своих "детей", ст. 14) нераскаянными, он будет постыжен.

многих, которые согрешили прежде и не покаялись. Хотя коринфская община была крепка, лжеапостолы были не единственной ее проблемой. Некоторые ее члены все еще продолжали жить греховно; их и предостерегает Павел.

Второй предмет, в котором святой Павел обличал в прежнем послании коринфян, было блужение, которого не встретишь и среди язычников. Писал он особенно об этом студодеянии; но как он и после дважды повторял уроки о воздержании от блудных дел и пространно излагал правила жизни для брачных и безбрачных, то можно предполагать, что среди коринфян Апостол знал не одного того грешника, в этом роде грешности виновного, но многих, и что, пиша строгий приговор против одного, он имел в виду отрезвить и всех прочих. Действие отрезвления началось, надо предполагать, и было замечено святым Титом и возвещено святому Павлу. Но как в отношении к разделениям, так и здесь, Апостол не без основания мог думать, что остаются еще неисправившиеся, с которыми придется возиться ему самому, чтоб поставить их в должный чин, – что не может обходиться без неприятностей для него и для них. Желая избежать этой скорбной необходимости, он побуждает неисправных, чтоб исправились сами до его прихода, и обставляет это внушение самыми трогательными представлениями, говоря: да не смирит меня Бог у вас. Чем? – Тем, если буду иметь необходимость оплакивать согрешивших нечистотою, блужением и студоложствием, и непокаявшихся. Он говорит как бы: что согрешили, уж что делать? Не воротишь; но то горько, если я найду согрешивших не покаявшимися и упорно остающимися в нераскаянии. С таковыми что делать? Хоть и жаль, а придется отсекать от тела Церкви: ибо в Церкви не терпимы упорные грешники. Вот и плакать буду. И плакать буду, а все же отсечь их необходимо будет, если не покаются. Этим-то смирит меня Бог у вас. Срамно мне будет и пред собою, и пред Богом, и пред людьми, что хвалился вами пред ними и в себе, а между тем буду вынужден так поступить с вами. Чтоб не быть мне в таком посрамлении и в такой горести, и пишу вам все, с желанием, чтоб у вас все пришло в должный порядок и все стали в свой чин, и я, пришедши к вам, только радовался и веселился о вашем благообразии и благоуспеянии.

Святой Златоуст говорит на это место: «Видишь ли, как он выказывает и негодование, и отеческое сердоболие? Что же значит слово: смирит? Обвинять, наказывать, требовать отчета, представлять лицо судии составляет по видимому славу, а он называет сие смирением. Он не только не стыдился того, что пришествие тела его было немощно и слово уничиженно, но даже желал всегда быть таковым и просил, чтобы не дойти до противного состояния. О сем яснее говорит в продолжении речи. И дойти до необходимости наказывать других почитает для себя наибольшим унижением. Почему же не сказал: да не пришед смирюся, но – да не пришедша смирит мя Бог мой? Если бы сие было не для Бога, говорит он, я не обратил бы на то внимания, не позаботился бы о том. Ибо не самовластно и не самовольно налагаю наказание, но по Божию повелению. Выше он то же самое выразил, сказав: обрящуся, яковаже не хощете, а здесь ослабляет речь и говорит с большею снисходительностию и кротостию: и восплачуся многих согрешших, не просто согрешивших, но – не покаявшихся. И не сказал: всех, но многих; даже не объявляет имена сих многих, доставляя тем удобство прийти им в раскаяние, давая знать, что покаяние может исправить их преступления, оплакивает только нераскаивающихся, неисцельно больных, остающихся в язвах. Итак, представь себе, какова добродетель Апостола? – Не зная за собою ничего худого, он плачет о чужих грехах и смиряется преступлениями других. Ибо в том особенно состоит долг учителя, чтобы соболезновать о несчастиях учеников, чтобы оплакивать и рыдать о язвах людей, ему подначальных».