2-ое послание к Коринфянам ап. Павла, Глава 12, стих 11. Толкования стиха

Однако Павел отказывается от самовосхваления своими мучениями и немощами («Но я от этого воздерживаюсь...» - 12:6), корит себя за свои признания («Я дошёл до неразумия. Вы меня заставили» — 12:11) и от коринфян он не ждёт похвалы. Хотя полагает, что вправе был рассчитывать на их любовь и защиту за всё, что сделал для них: «Вы должны были говорить в мою пользу; ибо я ни в чём не отстал от тех “сверхапостолов”, хотя я и ничто».

Не каждый христианин будет так «хвалиться» о себе: что какой-то бес на него нападает, и он проигрывает… Но на самом деле надо быть еще достойным такой брани. Почему я это говорю? Потому что в Писании очень четко сказано, что испытания никогда не даются сверх сил. И в самом испытании посылается облегчение.

«Я дошел до неразумия, хвалясь; вы меня к сему принудили. Вам бы надлежало хвалить меня, ибо у меня ни в чем нет недостатка против высших Апостолов, хотя я и ничто».

Здесь апостол Павел отделил то служение, которое он совершал, и, скажем так, свою частную жизнь, где он ничего хорошего в себе пока не рассмотрел. Дело в том, что первая Христова Церковь состояла из людей, которые, с точки зрения религиозности того времени, заведомо были ничтожными людьми. Кто такие были пастухи? Кто такие рыбаки? Или плотники? Никто и ничто. «Анха гарес» — «люди земли». В Талмуде сказано, что если имеешь возможность, «прирежь анха гарес», потому что он не учит Писанию. Апостолы же это определение «ничто» начинают относить к своему внутреннему нравственному состоянию. Если они видят что-то положительное в себе, то только через Христа («Не аз живу, но живет во мне Христос»). А в себе самом они что видят? Грех: «Чего хочу делать — не делаю; чего не хочу — делаю. Живет во мне грех».

вы меня к сему принудили - Коринфяне не защищали Павла перед его оппонентами, но прислушивались к их доводам, поэтому он был вынужден защищаться сам (ср. Кул.).

хотя я и ничто - Павел смиренно признает, что без Божьей благодати он ничего собой не представляет.

Вот, неразумен даже стал я и хвалюсь, поскольку вы послушанием своим, оказав повиновение нашим хулителям и гордецам, принудили меня дойти до этого. Ибо надлежало вам, пока мы хранили молчание, свидетельствовать за нас чтение соответствует сир. переводу и греч. буквально: «ибо подобало вам вступиться за меня» пред нашими хулителями, ибо в любом из всех даров, которые даются чрез Духа, никакого не имел я недостатка у вас пред наивысшими Апостолами ср.: 1 Кор. 15:8-10 и Гал. 2:2, 6.

В «неразумии» своей хвалы, Павел видит, что он не ниже других Апостолов, и основанная им Коринфская Церковь не в худшем положении сравнительно с другими Церквами.

Наконец, Апостольское свое звание Св. Павел защищает и доказывает указанием на знамения своего апостольства в Коринфе (2 Кор. 12:11–18), которые выразилось во всяких чудесах и силах. «Чего у вас не достает пред прочими церквами, разве только того, что сам я не был вам в тягость? Простите мне такую вину… Не дети должны собирать имение для родителей, но родители для детей. А я охотно буду издерживать свое и истощать себя за души ваши». В том же духе действовали и посылаемые Апостолом в Коринфе ученики его – Тит и другой брат.

Снова приступая к защите своего достоинства, Апостол опять испрашивает извинения в сказанном и указывает разные знамения своею апостольства.

Ничимже бо лишихся первейших Апостол, говорит он.

По изъяснению преосв. Феофана, «здесь мысль Апостола не та, чтоб показать, что он сам в себе, а та, чтобы напомнить им, каким он явился среди них. Причину представляет, почему они сами должны бы были защищать его пред другими и пред собою. Это должны бы вы сделать, говорит, потому, что я среди вас таким явился, каким мог явиться и кто-нибудь из первых Апостолов. Но сказавши так, Апостол подумал, как бы не стали его считать бо́льшим, нежели сколько он есть, и потому поспешил прибавить: аще и ничтоже есмь». Отмечая знамения апостолова, св. Иоанн Златоуст восклицает: «О, какую бездну заслуг выразил он в немногих словах. И смотри, что́ ставит на первом месте: терпение. Ибо признак Апостола – все переносить великодушно. И о терпении выразился кратко, одним словом; напротив, не одно слово употребил о знамениях, потому что они были произведены не его силою. Но представь себе, сколько ударов, сколько опасностей, сколько наветов, сколько браней, печалей выразил он одним словом: терпение! А словом: знамения не изобразил ли опять того, сколько им воскрешено мертвецов, сколько исцелено слепцов, сколько очищено прокаженных, сколько изгнано бесов?... А чтобы не сказал кто: хотя ты велик и сделал много, однако же не столько, сколько Апостолы в других церквах, Павел присовокупил: что бо есть, егоже лишистеся паче прочих церквей? Т. е. и вы в сравнении с прочими церквами причастны не меньшей благодати».

Я, говорит, дошел в похвале себя до неразумия, вы меня к этому принудили. Я был у вас и действовал как Апостол, и вы знаете это. Вам бы поэтому следовало хвалить меня пред лжеапостолами, а вы меня принудили восхвалять себя, ибо я среди вас действовал также, как кто-нибудь из первых Апостолов, хотя я сам по себе и ничтожен.
 Все, чем должен показать себя Апостол, вы могли видеть во мне в то время, когда я жил среди вас, и на ваших глазах. Вот признаки Апостольства – все переносить великодушно, и силою Божьей творить знамения и чудеса, для убеждения и утверждения в вере (ср. Мк. 16:20). И святой Павел во всех бедствиях своих проявил великое терпение, потом силу знамений над природою, чудеса исцелений и власть над бесами.
 И однако при всем том могли подумать – не отрицаем, что все это было среди нас, но в других Церквах, где действовали верховные Апостолы, было это в большем количестве и в большей степени, лучше бы нам тех дождаться. Святой Павел и говорит им: подите, осмотрите все Церкви, и ни в одной не найдете ничего такого, чего бы не было и у вас. Одно только есть, чем вы обделены, то, что я не был вам в тягость и не докучал вам содержанием. Все другие Церкви, и мною основанные, и другими Апостолами, не свободны от этого. Но если это вы считаете несправедливостью с моей стороны в отношении к вам, то простите мне такую вину.
 Я же не буду вам в тягость и тогда, когда приду к вам в третий раз, потому что не содержания вашего ищу, но душ ваших желаю. Я возродил вас к новой, духовной, жизни, и забочусь о спасении вашем так, как отец заботится об обеспечении своих детей в материальном отношении. Но дабы не поставить какой преграды благовествованию Христову (1 Кор. 9:12), и следовательно, вашему спасению, я никогда не буду вам в тягость.
 Вот почему так действовал. Не средства их щадил, а души. Издерживал свое не потому, что жалел им принадлежащее, а потому, что этого требовало спасение их душ. В других Церквах пользование содержанием не препятствовало спасению душ, и он пользовался им, а в Коринфе препятствовало, и он не только не пользовался их содержанием, но с удовольствием издерживал свое, так он сильно любит их, хотя с их стороны (от некоторых) он видит меньше любви к себе.
 Враги его, вероятно, говорили, что он сам лично не брал, но как хитрый человек, брал через других, через кого-нибудь из своих помощников.
 Если я сам не брал, а брал через своих посланных, то скажите, через каких посланных я обирал вас? Да и посланных-то было только двое. Нетрудно было приглядеть за ними.
 Вот, говорит, кого я посылал к вам! Можете ли вы сказать, что Тит лихоимствовал у вас? Конечно нет. Потому что мы все действуем в том же духе бескорыстия, идем одною дорогою. Очевидно, стало быть, что враги его клевещут на него.

вы меня к сему принудили. Павлу пришлось "хвалиться" своей слабостью из-за коринфян, которые, хотя и хорошо его знали, поверили лжеапостолам.

Апостол повторяет сказанное им в 11-й главе о своем бескорыстии, какое он проявил в Коринфе, и говорит, что и впредь он не будет ничего брать с Коринфян. Он не брал с них ничего и чрез своих посланных. Затем Ап. заявляет, что все, что им сказано выше в защиту своего апостольского достоинства, вовсе не имеет значения какого то оправдания Апостола, — в каком Апостол и не нуждается, — а сказано им для назидания Коринфян. Им это нужно знать, для того чтобы исправиться к приходу Апостола — иначе он поступит с ними по всей строгости.

Апостол в своем самовосхвалении дошел до неразумия. В самом деле, он стал хвалиться своими немощами — кто же этим хвалится? Читатели могли бы предостеречь, охранить Апостола от такого неразумия, если бы вступились за него против тех, которые себе приписывали через чур много значения (высшие Апостолы — см. 2 Кор. 2:5).

Апостол говорил, что трижды молил Господа, чтобы Он удалил это «жало в плоть», т. е. облегчил его скорбный путь, избавил от искушений (2 Кор. 12:8). Но ответ Господа был таков: «Довольно тебе благодати Моей, ибо сила Моя в немощи совершается» (2 Кор. 12:9), т. е. довольно той благодати, что ты воскрешаешь мертвых, исцелуешь слепых, очищаешь прокаженных; большего не домогайся. Не надо печалиться о прискорбности пути благочестия, ибо это угодно Богу для явления Его силы и для оправдания призвания христианина (слабость, «немощь», о которой говорит ап. Павел, это не обычная наша слабость, неспособность или бессилие. Это та слабость и то бессилие, которые не позволяют нам явить высшую цель нашего призвания, достигнуть высшего совершенства, быть истинными детьми Божиими, светом Божиим, гласом Божиим. Когда же мы делаем ради Бога все, что в наших силах, тогда и совершается «сила Божия» в наших немощах, т. е. в нашей ограниченности). «Когда я немощен, тогда силен» (2 Кор. 12:10), ибо тогда действует благодать Божия.

Действительно, когда ап. Павел был ввержен в темницу, когда творил чудеса, когда терпел кораблекрушение, тогда особенно прославился; когда взошел на судилище, тогда победил самого судью. Поистине, по мере умножения страданий, умножается и благодать Христова (2 Кор. 1:5).

Апостол говорит как бы: но что я хвалюсь?! Ведь я же у вас был и действовал; и среди вас показал знамения моего апостольства не меньше, чем в других Церквах, не меньше, чем показывают то первые Апостолы. Все это вы знаете. Вам бы самим следовало защитить мое достоинство, когда лжеучители стали наводить тень на него, а вы этого не сделали. Когда бы вы это сделали, не было бы мне никакой нужды говорить о себе с похвалою. Вы виноваты сами в том, что я так делаю. Когда вы не защитили меня, нечего было делать, надо было взяться самому себя защитить. И хоть вижу, что это несмысленно, делаю, потому что это необходимо для вас.

Святой Златоуст говорит: «Окончив речь о похвалах себе самому, Апостол не останавливается на нем, но снова защищается и просит извинения в сказанном, потому что сказано по необходимости, а не по собственному произволению. Впрочем, несмотря и на необходимость, называет себя несмысленным. Ибо, достигнув своею речью желаемого, он уже смело и нещадно нападает на сей недостаток, научая всех никак не хвалиться без нужды, когда и Павел, похвалившись по нужде, назвал себя за то несмысленным. Потом и всю вину сказанного слагает не на лжеапостолов уже, но на учеников: вы, говорит, мя понудисте. Если бы лжеапостолы хвалились, но тем не вводили вас в заблуждение и погибель, то я не дошел бы до того, чтобы дозволить себе такие слова. Но поелику они растлили всю Церковь, то, заботясь о пользе вашей, я принужден был сделаться несмысленным».

Ничимже бо лишихся первейших Апостол. Ничего такого не лишен я, говорит, что есть у первейших Апостолов. Все то есть и во мне, что есть у них; или вообще, что должен иметь всякий Апостол яко Апостол, все то имею я. Но мысль Апостола не та, чтобы показать, что он есть сам по себе, а та, чтоб напомнить им, каким он явился среди них. Причину представляет, почему они сами должны бы были защищать его пред другими и пред собою. Это должны были вы сделать, говорит, потому что я среди вас таким явился, каким мог явиться и кто-нибудь из первых Апостолов. Но, сказавши так, Апостол опять подумал, как бы не стали считать его большим, нежели сколько он есть, и потому поспешил прибавить: аще и ничтоже есмь. «Все же не отступает от умеренности и от своего обычая; но, как будто сказавший нечто необычайное и высшее своего достоинства тем, что сопричислил себя к первейшим Апостолам, опять употребил это скромное о себе выражение» (святой Златоуст). Он хочет, чтоб они признали необычайности, в нем открывавшиеся, но вместе научает их понимать их так, чтоб на нем самом не останавливались они вниманием, а от него восходили к источнику таких проявлений и из сего извлекали выводы не в его восхваление, а в отдание должной веры и чести делу, которому он служит. Я ничем, говорит, не меньше других, но все это не мое. Я тут ничто. Я служу делу Божию и сила на то у меня есть – сила Божия.

Я дошел до неразумия, хвалясь; вы меня к сему принудили.

Опять оправдывается в том, что хвалится. И выше он сказал: примите меня, хотя как неразумного и как бы в неразумии, а теперь называет себя неразумным уже без частицы как; ибо, сделав то, чего желал, он смело подвергает себя такому уничижению, достаточно научая нас не хвалиться без нужды, поскольку Павел и при существовании этой нужды называет себя неразумным. Вы меня принудили, то есть я сказал это, побуждаемый заботой о вашем спасении, видя, что лжеапостолы, которых вы слушаетесь, своим хвастовством развращают вас. Посему я решился ради вас сказать вам нечто о себе.

Вам бы надлежало хвалить меня.

Должно было, говорит, скорее вам перечислять мои подвиги и прославлять их; но поскольку вы этого не сделали, и внимали лжеапостолам, и испортились, то я сказал это для вашего спасения.

Ибо у меня ни в чем нет недостатка против высших Апостолов, хотя я и ничто.

Выше он сказал нерешительно: я думаю, что у меня ни в чем нет недостатка против высших Апостолов (2 Кор. 11:5), теперь же говорит с большею силой: ни в чем нет недостатка, то есть не должен считаться ниже апостолов — Петра и других. Но и здесь он опять не отступил от своего обыкновения и прибавил: хотя я и ничто. Заметь же его благоразумие. Он не сравнивает себя с лжеапостолами, не удостаивает их даже упоминания, как несравненно высший их, но утверждает, что он равен апостолам. Вместе с тем он намекает, что коринфяне оскорбляют апостолов, когда равного им поставляют ниже лжеапостолов.