1-ое послание к Коринфянам ап. Павла, Глава 6, стих 5. Толкования стиха

Требование: «не общаться с блудниками... или с любостяжателями, или с грабителями, или с идолослужителями: с таковым даже вместе не есть», как и в предыдущем случае, подводит итог и ставит новую проблему — любостяжания и вымогательства, которую коринфские христиане решали обращением в гражданский суд (6.1-8).

Так как социальный статус большинства членов Коринфской церкви был не высок 1.28: «не много мудрых, не много благородных». , они прибегали за помощью к судьям из языческого окружения, ежегодно избиравшимся из высших классов и богатых соотечественников. Апостол Павел использует эту ситуацию, чтобы ещё раз укорить коринфян за их надменность: хотя они так гордятся собой, среди них не нашлось ни одного мудрого, кто бы мог рассудить братьев (6.5). Абсурдность происходящего в Коринфе становится ещё яснее, если принять во внимание, что верующие ставят судьями над собой тех, кого сами впоследствии должны судить (6.2): при завершении истории (но не теперь, 5.12,13) христиане вместе со Христом будут судить не только неверующих, но и падших ангелов (6.3). Апостол не исключает возможности общения с такими людьми, но делать «непризнаваемых церковью» судьями недопустимо, поскольку в этом случае неверные ставятся выше Церкви (6.4).

Обращаясь в языческие суды, христиане тем самым, к стыду своему, показывают, что у них не оказалось «...ни одного разумного, который мог бы рассудить между братьями своими». Для чего бы вам лучше не терпеть обиды, чем искать за них удовлетворения в суде? Словом «лучше» Апостол отнюдь не утверждает, будто всякая законная жалоба или обоснованный иск сами по себе являются грехом.

В условиях церковною раздора Павел не может говорить коринфянам о неизреченной мудрости Божией. Она закрыта для людей душевных, которые не могут вместить того, что происходит от Св. Духа. «Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием...» (1 Кор. 2:14). Признак душевности — в стремлении к раздорам и обособлению.

Противоположение людей душевных и духовных ассоциируется со свидетельством (1 Фес. 5:23) о трехсоставном составе человека: «...ваш дух и душа и тело во всей целости да сохранится без порока в пришествие Господа нашего Иисуса Христа».

Павел обличает обычай язычников судиться в судах. В Палестине дела обычно решали старейшины синагоги. Иудейский закон вообще запрещал иудеям обращаться с тяжбой в неиудейский суд. Такой поступок рассматривался как богохульство.

Обратное - у эллинов. Суды в Грении были одновременно одним из развлечений. В крупных греческих городах типа Коринфа было несколько судов. Был суд сорока, который передавай дело на рассмотрение общественною арбитража, а в качестве общественных арбитров выступали все горожане в возрасте старше 60 лет. Был суд присяжных, состоящий из 200 человек. Был суд 400 человек, который рассматривал иски на крупные суммы. Были присяжные суды, состоявшие из тысяч граждан (от 1 до 6 тысяч) в возрасте от 30 лет. Горожане собирались утром у акрополя, и жребий решал, кто будет сидеть в суде.

Греки были нацией не только мореплавателей, купцов, философов, жрецов, но и нацией присяжных заседателей (юристов). Каждый гражданин проводил часть своего времени в суде, либо решая спор, либо в качестве слушателя. Естественно, некоторые неофиты ввели страсть к судебным разбирательствам в церковь, что поражало Павла. Святые примут участие в суде народов. В Премудрости Соломона (Прем. 3:8): «Они будут судить племена и владычествовать над народами».

Неужели, говорит апостол, не найдется ни одного мудрого христианина, который мог бы рассудить братьев? Толкуя это место, блаженный Августин говорит так: «Апостол желал, чтобы такие дела судили мудрые, верные, святые судьи, зарекомендовавшие себя в разных местах, а не люди, которые, проповедуя Евангелие, перемещались с одного места на другое. Если же не было мудрых судей, то следовало, как того хотел апостол, назначать их даже из ничего не значащих, так, чтобы дела христиан не выносились на широкую публику».

Севериан Габальский добавляет: «Самый малейший в Церкви предпочтительней неверующего».

При этом апостол заметил, что христианам нужно остерегаться величайших преступлений. Что из этого следует? Что судьями в Церкви являются христиане. Кстати, заметьте, здесь апостол не говорит, что обязательно епископы. Судьи подчинены епископу, конечно же, поэтому во всех церквах первоначальным источником церковного суда является апостольский преемник — епископ, но суд обычно осуществляет не сам епископ, а по его поручению судьи. Обычно их назначают из старейшин Церкви. Как сейчас называется старейшина? Пресвитер, священник. Собственно говоря, само название «пресвитер» связано с его деятельностью в качестве церковного судьи, действующего по поручению епископа. Речь идет не обо всех пресвитерах, а о тех, которых назначают для данного дела. Кстати, в Церкви очень рано, со времен апостолов, возникает такая судебная дисциплина. Как вообще устроен церковный суд? Любой мирянин подчинен в церковных делах своему правящему епископу по месту жительства. Если мирянин считает, что его осудили неправильно, или, например, у него суд с епископом (и такое ведь может быть), в такой ситуации мирянин имеет право по правилам Церкви подать в суд области. В Древней Церкви, по канонам, полагалось так: епископ должен был быть в каждом городе (кроме деревень, там епископы были только до III века), и эти епископы подчинены епископу провинции, епископу областного центра, по-нашему говоря. А епископ областного центра назывался митрополитом. В том случае, если жаловались на епископа, митрополит собирал Собор (они обязательно должны были собираться два раза в год) и на него выносилась жалоба на епископа. Если же человек был недоволен этим решением суда, он мог апеллировать к епископу одной из первых кафедр (потом они стали называться патриархатами), но и патриарх судил не сам, а собирал третейский суд из независимых епископов, никоим образом не связанных с этим делом, и дело пересматривалось. Это было уже конечное решение. Если человек не подчинялся этому решению, он подпадал под церковное отлучение. Если он клирик, то лишался сана, а если мирянин — отлучался от Церкви. Это касалось не только церковных преступлений, но и общегосударственных: например, краж, взаимных оскорблений и тому подобного. Часто бывало, что даже уголовные преступления разбирались в церковных судах. Например, в России до XVII века был целый ряд людей, которые подчинялись Церкви (например, церковные крестьяне, священники, монахи, монашеские крестьяне), и они все судились у епископа даже по уголовным делам. Для этого были специальные следователи, подчиненные патриарху или митрополиту, которые занимались обычными следственными действиями. А суд уже принадлежал священникам и епископам. Причем интересно, в Византии параллельно существовало два суда, и любой человек мог выбрать, куда ему обратиться. Он мог обратиться к правящему епископу, а мог обратиться к светскому судье, но, надо помнить, что светский судья в Византии — он тоже христианин. Поэтому в Византии эта заповедь не нарушалась. Но, тем не менее, во исполнение слов апостола и в наследие изначального устройства Церкви, все суды между христианами старались решать внутри Церкви. Как это касается современной жизни? Скажу просто: любые дела можно и должно решать, внутри Церкви находясь.

«К стыду вашему говорю: неужели нет между вами ни одного разумного, который мог бы рассудить между братьями своими? Но брат с братом судится, и притом перед неверными» (1 Кор. 6:5—6).

Апостол говорит: «Неужели у вас не найдется таких умных, которые могли бы рассудить? Вдобавок брат с братом судится — это плохо! Да еще и у неверных — это вообще страшное преступление!» Тройное обвинение, как говорит Златоуст. Первое — коринфская Церковь считала себя настолько плохой, что не находила ни одного мудрого, который мог бы рассудить. Второе — то, что вообще есть суд между христианами (что является крайним позором). Третье — этот суд происходит у неверных, — это позор в кубе. «Здесь два преступления, или лучше, три и даже четыре. Одно то, что не сносят обиды; другое, что сами обижают; третье, что ищут суда у неправедных; четвертое, что поступают так с братом» Беседа 16.

Понятно, что для любого христианина абсолютно ненормальной является ситуация конфликта между христианами. Безусловно, по поводу войны на Кавказе нормальный христианин радоваться не будет. Церковь всегда старалась не поддерживать национальные государства. Церковь имеет некие предпочтения в смысле государственного устройства. Церкви больше нравятся империи, чем национальные государства. И Церкви больше нравятся государства, где правит один человек, чем те, где правит толпа. Это связано ни с чем иным, как с тем, что в таких случаях больше порядка. Любая империя лучше, чем национальное государство. Империя предполагает некую власть, которая стоит над национальным разделением. Именно поэтому такая власть лучше, чем национальная власть, которая почти неизбежно скатывается к национализму, далее — к нацизму. А потом начинается резня по национальному признаку, что совершенно ужасно, недопустимо. Конечно, Церковь существует и в национальных государствах, она им подчиняется, но если спросить Церковь, какая власть ей предпочтительнее, она скажет: императорская. Само слово «император» в переводе на русский язык означает просто «властитель». «Император» — не значит наследственный монарх, наследственный монарх и империя — вещи разные, очень часто несовместимые. Например, в Византии наследственная монархия возникла тогда, когда Византия шла к упадку. Пока Византия была в расцвете, никакой наследственной монархии не было.

К стыду вашему говорю - Эта фраза может относиться как к предыдущей (ср. РБО, Кул.), так и к последующей мысли Павла.

Попутно Апостол предостерегает Коринфян против суда у неверных (6:1–8). Можно подумать, что эта новая тема возникает у него по ассоциации: он только что говорил о суде в связи с вопросом о кровосмеснике (5:13). Но и это отступление отвечает его заботе о чистоте и целости Церкви. Общий принцип христианского поведения формулирован в 6:12–14. Он имеет ближайшее отношение к вопросу о телесной чистоте, а равно и к следующему вопросу об идоложертвенном (8–10), но в то же время он есть и основной закон христианской морали. Этот закон гласит, что в основании нравственной жизни христианина лежит свобода. Христианскую свободу должно беречь, как высшую ценность (ср. стт. 12б, 20а, 7:23). Но христианину, при всей его свободе, не все полезно (ст. 12), и он должен уметь ограничивать свою свободу. Об ограничении свободы по любви к ближнему (ср. 8:9, 9:19), Апостол будет говорить по поводу проблемы идоложертвенного. В связи с вопросом о телесной чистоте, он говорит о том самоограничении, которого требует святость тела, его посвящение Господу, обитание в нем Духа Святого.

«Как смеет кто у вас, имея дело с другим, судиться у нечестивых, а не у святых?» Ап. Павел представляет делом возможным, хотя и нежелательным и даже унизительным (ст. 7), чтобы христиане имели тяжбы между собою (ст. 7 и 8), чтобы в этих тяжбах неизбежно было им обращаться к суду; он не отрицает необходимости суда, но только желает, чтобы христиане судились у христиан же, чтобы они для разбора возникающих между ними дел избирали из себя судьями лиц разумных, способных рассудить между братьями и имеющих значение в Церкви (ст. 4 и 5); напротив он строго порицает то, когда христиане, имеющие судить мир, по маловажным (ст. 2), житейским (ст. 3 и 4) делам обращаются за судом к нечестивым (ст. 1), к ничего не значащим в Церкви (ст. 4) и к неверным (ст. 6). – Живя в христианском государстве, где судьи поставляются из христиан благочестивым Государем, мы не можем опасаться того, что нас будут судить неверные, нечестивые, а не братья по вере. Никто не станет оспаривать того, что было бы лучше, если бы между нами не было судебных дел, но если они существовали даже между христианами апостольского времени, то, значит, они составляют такое выражение человеческой немощи, которое свойственно будет всем временам.

Далее Апостол укоризненно поставляет на вид Коринфянам, что неприлично христианам поставлять своими судьями ничего незначащих в церкви (т. е. языческих судей 1 Кор. 6:4); что быть не может, чтобы среди Коринфян не оказалось «ни одного разумного, который мог бы рассудить между братьями (1 Кор. 6:5); что и сами-то по себе тяжбы неприличны для христиан, обязанных жить по-братски. И «для чего бы вам лучше не оставаться обиженными? Для чего бы вам лучше не терпеть лишения» (1 Кор. 6:6, 7), чем искать в суде удовлетворения за обиды? Словом «лучше» Апостол обнаруживает, что начертывает лишь идеал высшего нравственного совершенства для Коринфян, а не то утверждает, будто всякая, хотя бы и законная, жалоба была бы уже грехом. Если он пристыжает Коринфян за то уже одно, что у них есть тяжбы, то имеет в виду собственно грешные и нехристианские поводы к сим тяжбам, – как это видно из дальнейшего обличительного обращения его к Коринфянам: «но вы сами обижаете и отнимаете и притом у братьев. Или не знаете, что неправедные царства Божия не наследуют? Не обманывайтесь … ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники царства Божия не наследуют (1 Кор. 6:8–11).

Установив внутренний суд – церковный, святой ап. Павел обличает христиан за тяжбы пред неверными, причем выражает желание, чтобы взаимною уступчивостию христиане предотвращали всякия тяжбы, как вообще дела, не соответствующие христианскому долгу терпения обид и притеснений. Неуместность суда христиан у язычников Апостол прежде всего доказывает глубоким нравственным отличием их от язычников, ибо христиане святы, или по крайней мере освящены и обязаны в крещении соблюдать всякую правду и делать всякое добро, а язычники неправедны, поэтому они всегда готовы к пристрастному и неправому суду. Следовательно, недостойно христианам ходить для суда в языческие судилища. Далее Апостол говорит, что у христиан всегда найдутся свои люди, которые могут праведно обсудить всякое дело, а потом открывает, что христиане будут судить мир (языческий) и даже ангелов (неверных). Относительно сего последнего святой И. Златоуст говорит: «судить будут святые не садясь и требуя отчета, но тем, что осудят, как и Господь сказал: царица южская восстанет и осудит род сей; и мужие ниневитстии восстанут и осудят род сей... (Мф. 12:41). Если мы окажемся верующими, а они неверующими, то им невозможно будет сослаться на неведение». А блаж. Феодорит о суде над ангелами говорит: «Апостол назвал ангелами демонов потому, что они древле были ангелами. Осудят их святые потому, что, будучи обложены плотию, заботились о божественном служении, они же в бестелесном естестве возлюбили лукавство». В суде же христиан у язычников он видит тройную вину их: «во первых, что верный судится; потом, что судится с единоверным, а что всего хуже, судится у судии неверного». Эти вины указывает и Апостол, но только в ином порядке.

-5 Абсурдность ситуации в Коринфе становится еще яснее, если принять во внимание, что при завершении истории (но не теперь, 1 Кор. 5:12, 13) христиане вместе со Христом будут судить не только неверующих, но и падших ангелов. Даже наименее компетентный член коринфской общины более способен разрешать споры внутри церкви, чем любой неверующий.

Та же высота нравов христиан, их святое имя и святость жизни запрещают им обращаться в суды, к неверным. И действительно, не странно ли для примирение с другом-христианином избирать посредником врага, неверного? Язычника избирать судьей христианина? Стихи 6, 2–3 говорят о причине этого запрещения: «разве вы не знаете, что святые будут судить мир?...

Мы будем судить ангелов, не тем ли более дела житейские?» «Святые», т. е. верующие христиане, осудят язычников, мир грешников и неверных ангелов, поэтому им не подобает и в настоящем веке обращаться в суды к неверным. Все толковники понимают суд не в подлинном смысле слова, потому что он принадлежит одному Богу, но в смысле осуждения свидетельством своим, как и в словах Господа: «ниневитяне восстанут на суд с родом сим и осудят его... Царица южная восстанет на суд с родом сим и осудит его» (Мф. 12:41–42).