1-ое послание к Коринфянам ап. Павла, Глава 4, стих 5. Толкования стиха

Павел призывает их не судить, по-скольку и сами судимые суть; и в противном случае впадут в двойной грех, как говорит Господь: Не судите, да не судимы будете (Мф. 7:1). Но дождитесь дня суда Божия, призывает апостол коринфян, как верных и хороших людей. Беззаконие для суда есть, если до оглашения решения судьи рабом вершится суд или приговор.

Поелику же Он оправдывает меня в сознании или совести, то посему прежде времени не судите меня, пока приидет Господь, Который и осветит сокрытое, в тайне соделанное, и откроет намерения сердечныя, и тогда похвала будет каждому объявлена от Бога Судии.

Похвала будет. По замечанию блаженнаго Феофилакта, Апостол из осторожности умолчал об осуждении, но его нужно подразумевать.

Как, неужели и учители не должны делать этого? Должны в случае явных грехов, при исповеди, в надлежащее время, и притом со скорбью и сокрушением, а не с гордостью и тщеславием, как делали коринфяне. Апостол говорит здесь не об исповедуемых грехах, а о предпочтении такого-то такому-то и о сравнивании их жизни. Судить об этом безошибочно может один только Тот, который будет судить сокровенные наши помышления и определять, какие из них достойны большего, какие меньшего наказания, или награждения; а мы судим по внешности. Если я, говорит, не могу точно знать, в чем я сам грешен, то как почту себя достойным произносить приговор о других? Не зная с точностью своих собственных дел, как я могу судить о делах других? Если же таков был Павел, то тем более мы. А говорил он это не для того, чтобы показать свою безукоризненность, но чтобы показать, что если бы даже был между ними кто-нибудь непричастный никакому греху, и тот был бы недостоин судить о жизни других, и что если он, ничего не знающий за собою, не считает себя невинным, то тем более не могут считать себя такими они, знающие за собою множество грехов. Заградив уста делавшим такие суждения, он потом с прискорбием обращает гнев свой на кровосмесника. Как при наступлении бури наперед появляются мрачные облака, потом, когда прогремит гром и все небо сделается как бы одним облаком, внезапно низвергается на землю дождь, так и он поступает здесь. Он мог бы с великим негодованием прямо обратиться к кровосмеснпку, но не делает этого, а наперед низлагает надменность его устрашающими словами, потому что и допущен был им сугубый грех, прелюбодеяние и, что еще хуже прелюбодеяния, нераскаянность во грехе. Он скорбит не столько о согрешении, сколько о нераскаянности грешника: «чтобы не оплакивать мне многих, которые согрешили прежде и не покаялись в нечистоте, блудодеянии и непотребстве, какое делали» (2 Кор. 12:21). Покаявшийся после греха достоин не скорби, а ублажения, как вступивший в лик праведников. «Говори ты, – говорит пророк, – беззакония твои первым1), чтобы оправдаться» (Ис. 43:26). А кто после греха не стыдится, тот достоин сожаления не столько потому, что он пал, сколько потому, что упавши лежит. Если же не каяться в грехах тяжело, то гордиться грехами какого достойно наказания? Если превозносящийся своими добродетелями нечист, то превозносящийся своими пороками какое получит прощение? Таков был кровосмесник, – так душа его загрубела и ожесточилась во грехе; потому (апостол) нашел необходимым наперед низложить его гордость, и обличает его не прежде всех, чтобы он не сделался еще более бесстыдным, как обличаемый прежде других, и не после всех, чтобы он не стал считать (своего преступления) маловажным, но, предварительно виушив ему большой страх вразумлением других и потрясши душу его обличением, направленным против других, потом уже обращается к нему. Эти самые слова: «ничего не знаю за собою, но тем не оправдываюсь», также: «судия же мне Господь,... Который и осветит скрытое во мраке и обнаружит сердечные намерения» (1 Кор. 4:4–5), – сказаны не случайно, а касаются его же и его сообщников, которые унижали святых. Что из того, говорит, если некоторые по внешности кажутся добродетельными и удивительными? Не по внешности только судит этот Судия, но обнаруживает и сокровенное. Таким образом по двум или, лучше, по трем причинам, суд наш не бывает правым: во-первых, потому, что, хотя бы мы ничего не знали за собою, мы однакож повинны пред судом Обличающего наши грехи с точностью; во-вторых, потому, что большая часть дел остается для нас неоткрытой и неизвестной; в-третьих, потому, что многие из действий других кажутся нам добрыми, но совершаются не с добрым намерением. Для чего вы говорите, что такой-то и такой-то не сделали никакого греха, или такой-то лучше такого-то? Этого нельзя сказать даже и о том, кто ничего не знает за собою; Кто видит сокровенное, Тот только произносит суд правый. Вот и я «ничего не знаю за собою, но тем не оправдываюсь», т. е. не свободен от вины и осуждения. Не говорит: я не в числе праведников, но: я не чист от греха. И в другом месте говорит: «умерший оправдался2) от греха», т. е. освободился (Рим. 6:7). Мы совершаем много и добрых дел, но не с добрым намерением. Так мы многих хвалим, но не для того, чтобы показать их совершенства, а для того, чтобы чрез них унизить других. Дело само по себе доброе, – потому что хвалится человек добродетельный; но намерение дурное, – потому что происходит от сатанинского расположения; не из сорадования брату, но из желания повредить другому часто делают это. Еще: иной совершит тяжкий грех, а другой, желая погубить его, утверждает, что он не совершил ничего худого, и ободряет согрешившего, указывая на общее (свойство) природы; но часто не для того делает это, чтобы простить, а с намерением придать более беспечности. А часто обличает, но не для того, чтобы вразумить и исправить, а чтобы обнаружить и осмеять грех его. Таких намерений люди не знают, а «Испытующий сердца» (Пс. 3:10) знает их в точности и откроет все это в свое время. Потому (апостол) и говорит: «Который и осветит скрытое во мраке и обнаружит сердечные намерения». Если же мы и тогда, когда ничего не знаем за собою, не можем быть свободными от осуждения, и за самые добрые дела, когда совершаем их не с добрым намерением, подлежим наказанию, то представь, насколько неправы суды человеческие. Люди не могут видеть всего; это возможно только для одного недремлющего Ока; людей мы можем обмануть, но Его – никогда. Потому не говори: мрак и стены окружают меня: кто видит меня? «Создавший по одному сердца наши» (Пс. 32:15) знает все, потому что «и тьма не затмит от» Него (Пс. 138:12). Впрочем, справедливо говорит грешник, что мрак и стены окружают его. Если бы не было мрака в душе его, то он не отверг бы страха Божия и не предавался бы бесстыдству, так как прежде, нежели помрачится главенствующая часть (душа), грех не смеет войти. Потому не говори: кто видит меня? Есть Тот, Который «проникает до... души и духа, составов и мозгов» (Евр. 4:12), хотя сам ты не видишь себя, не можешь рассеять облака и, как бы окруженный со всех сторон стеною, не в состоянии воззреть на небо. Мы представим тебе, какой угодно, грех, и ты увидишь, что действительно так бывает. Как воры и подкапыватели стен, намереваясь похитить что-нибудь драгоценное, исполняют это, погасив светильник, так порочный помысл поступает и с грешниками. В нас есть умственный светильник, постоянно горящий. Если дух прелюбодеяния, устремившись с великой силою, погасит свет его, то немедленно помрачает и преодолевает душу и тотчас расхищает все, в ней находящееся. Когда овладевает душой порочное пожелание, тогда разумное око ее, помрачившись, подобно как телесные очи помрачаются облаком и тьмой, не может видеть ничего, ни пропасти, ни геенны, ни страха, и она, будучи, наконец, не в состоянии противиться силе пожелания, делается удобопреклонной ко греху; пред очами ее как бы воздвигается непроницаемая стена, которая не позволяет лучу правды просветить разум ее, потому что порочные помыслы, порождаемые пожеланием, со всех сторон окружают ее. Тогда представляется человеку блудница, беспрестанно появляющаяся пред его глазами, в его разуме и мыслях; и как слепые, хотя бы стояли среди полудня под открытым небом, не могут видеть света, потому что закрыты глаза их, так и он, хотя бы оглашали его со всех сторон бесчисленные спасительные догматы, будучи наперед охвачен в душе своей этой страстью, заграждает слух свой для всех внушений. Это хорошо знают те, которые испытали это. Но вам пусть не придется узнать это на опыте. И не один только этот грех, но и всякая порочная страсть производит то же самое. Обратим, если угодно, речь нашу от блудницы к деньгам; здесь мы увидим густой и непроницаемый мрак. Там, где бывает одна любовница, заключенная в одном месте, страсть не так сильна; а когда везде представляются деньги, в мастерских серебряных и золотых вещей, в гостиницах, в богатых домах, тогда страсть действует сильно. Когда больной этой страстью видит детей, гуляющих на торжище, лошадей, украшенных золотом, людей, одетых в драгоценные одежды, тогда в душе его разливается великий мрак. Но что говорить о домах и мастерских? Такие люди, я думаю, когда увидят богатство, изображенное на картине, и тогда возмущаются, досадуют и беснуются: так мрак везде окружает их! Если они обратят взор на изображение царя, то не удивляются ни красоте камней, ни золотой и пурпуровой одежде, а мучатся страстью; и как несчастный любовник, увидев изображение любимой женщины, не может оторваться от бездушной картины, так и они, видя бездушное изображение богатства, страдают так же, и еще тем более, чем сильнейшей преданы страсти; им остается или сидеть дома, или, вышедши на торжище, получать тысячи ран и с ними возвращаться домой, потому что слишком много предметов, поражающих их глаза. Как тот не видит ничего другого, кроме женщины, так и они не видят на пути ни бедных, ни всего другого, от чего могли бы получить утешение, а устремляют глаза только на богатых и, взирая на них, собирают великий и сильный огонь в свою душу. Подлинно, это – огонь, жестоко поядающий подвергшегося ему; и если бы не было ни геенны, ни будущего наказания, то в самой настоящей жизни было бы наказанием – постоянно страдать и не видеть конца своим страданиям. Одно это могло бы удерживать от такой болезни; и нет ничего хуже безумной страсти, которая заставляет прилепляться даже к вещам, приносящим одну горечь и никакой пользы. Потому увещеваю вас истреблять страсть в самом ее начале. Как приключившаяся горячка вначале не слишком возбуждает в больных жажду, а когда огонь ее возрастет и усилится, тогда производит неутолимую жажду, и если кто подаст им питья, то не утоляет, но еще более усиливает пламень, – так бывает и с этой страстью: если вначале, когда она вторгается в нашу душу, мы не остановим ее и не заключим двери, то войдя она причиняет неисцельную болезнь в принявших ее. Все ведь, и доброе и злое, чем долее остается в нас, тем становится сильнее.

Далее смягчает и это, присовокупляя: «я и сам не сужу о себе». Видишь, как слова его происходят не от гордости: я и сам, говорит, не в состоянии произносить суд. А так как и эти слова могли быть приписаны чрезмерной гордости, то для отклонения такого мнения говорит: «но тем не оправдываюсь». Как, неужели не должно осуждать себя и за грехи свои? Должно и даже очень, когда мы грешим; но Павел не о том говорит. «Ибо я ничего, — говорит, — не знаю за собою». За какой грех он стал бы осуждать себя, если он не знает за собою ничего? И несмотря на то, говорит, «но тем не оправдываюсь». Что же скажем мы, которые имеем совесть, пораженную бесчисленными ранами, и не знаем за собой ничего доброго, но все противное тому? А почему он не оправдан, если не знает за собой ничего? Потому, что и ему случалось допускать некоторые прегрешения, без собственного сознания этих прегрешений. Отсюда можешь заключать, как тщателен будущий суд. Таким образом он считал других недостойными судить о нем не потому, что признавал себя безукоризненным, но желая заградить уста безрассудно делавшим это. В другом месте, когда обстоятельства требовали, он запрещает осуждать ближних даже в случае явных грехов. «А ты что осуждаешь брата твоего? Или и ты, что унижаешь брата твоего?» (Рим. 14:10). Тебе, человек, заповедано не других осуждать, а смотреть за самим собою: для чего же ты присвояешь дело Владыки? Судить — Его дело, а не твое. Потому и продолжает: «посему не судите никак прежде времени, пока не придет Господь, Который и осветит скрытое во мраке и обнаружит сердечные намерения, и тогда каждому будет похвала от Бога» (1 Кор. 4:5).

Знаю, что иные хранят целомудрие, будучи заняты пожеланием вольности в чем-либо другом, а иные по естественному расположению склоняют помыслы к сему хранению, а иные из одного благочестия проводят жизнь благочестиво. Иные ради благоденствия молятся Богу. Иные, имея в виду сделать неправду, в прикрытие этой неправды употребляют несправедливость, а иные руководителем в стремлении к справедливости имеют свое сердце. Посему, если я, человек малозначительный в уразумении, в состоянии постигать, что многие не на добродетели водрузили корни добра, но, нечто другое имея в виду, почтили доброе, то неизреченная Премудрость, несказанное Разумение, ведущее все прежде, нежели пришло оно в бытие, согласится ли произносить приговоры по ветвям, когда свойства корня противоположны? Не думаю сего. Напротив того, подвергнув точному исследованию и корни, и начатки, и наклонности, и стремления души, произнесет приговор по собственному нелицеприятному суду. Сим, думаю, изъяснено предложенное тобою место у Апостола: тем же прежде времене ничтоже судите. Явно же, что сказано сие или о делах неявных и неудобоисследуемых, или о яствах, вкушение или невкушение которых безразлично, о чем и в послании к Римлянам св. Павел говорил пространно. О делах же явных и сам он произносил суд, и предписал судить; за них и сам отлучал, и повелел отлучать от Церкви. А в отношении дел неявных повелел ждать, пока не придет Господь. Ибо ни с чем не сообразно присваивать достоинство Судии, без суда произносить приговор и не предоставлять оного правилу истины.

ώστε следовательно. Делает вывод из предыдущего, έως άν 02401:323) с conj. пока, έλθη aor. conj. act. от έρχομαι приходить. Conj. в indef. temp. прид. φωτίσει fut. ind. act. от φωτίζω ел освящать, выносить на свет, φανερώσει fut. ind. act. от φανερόω делать видимым, разоблачать, γενήσεται fut. ind. med. (dep.) от γίνομαι становиться, быть, έκάστω dat. sing, от έκαστος каждый. Dat. преимущества: "для каждого".

Иисус и другие еврейские учителя говорили, что на Своем суде Бог раскроет все тайные человеческие замыслы (ср.: Ис. 29:15). Задачей древней риторики было восхваление тех, кто этого достоин; Павел говорит, что значение имеет только та похвала, которую назначит Бог на последнем суде.

Поистине, «приидет Господь, Иже во свете приведет тайная тмы и объявит советы сердечныя» (1 Кор.4:5), необольстимый Судия, Который ни богатого не стыдится, ни нищего не помилует, Тот, Который отнимет внешний образ и объявит внутрь сокровенную истину: по совести жительствующих истинных подвижников и страдальцев увенчает в присутствии Ангелов пред Отцем Своим, а притворных и образом благочестия одеянных, показывающих людям жизнь только наружную, и на ней суетно утверждающихся, и умом прельщающих себя изобличит пред Вышнею Церковью святых и пред всем Небесным воинством и так их горько стыдящихся пошлет во тьму кромешную, по примеру юродивых дев, которые и внешнее девство сохранили, (ибо нимало за сие не были порицаемы), и имели несколько елея в сосудах своих, то есть были причастницами некоторых добродетелей, и внешних исправлений, и некоторых дарований, почему и светильники их горели до некоторого времени; (отвержены же были за то, что) по нерадению, и невежеству, и унынию не позаботились о себе как должно и не познали достоверно множество страстей, кроющихся внутри, и приводимое в действие лукавыми духами; но разумения их были растлеваемы противными действиями, и, сообщаясь с ними согласием помыслов, они были тайно прельщаемы и побеждаемы злобнейшею завистью, ненавидящею добра, ревностью, ссорами, спорливостью, ненавистью, гневом, огорчением, злопамятностью, лицемерием, раздражительностью, гордостью, тщеславием, человекоугодием, самоугодием, сребролюбием, унынием, похотью плотскою, помыслами, производящими сладострастие, неверием, бесстрашием, боязнью, печалью, прекословием, слабостью, сном, высокоумием, самооправданием, возношением, кичливостью, ненасытностью, невоздержанием, лихоимством, всего лютейшим отчаянием и тонкими действиями зла. Сии девы и добрые дела свои или похвальную жизнь, которые они считали нужным совершать перед людьми для получения от них похвал, и самое то, что были они причастницами некоторых дарований, продавали духам тщеславия и человекоугодия; и, порабощаясь также прочими страстями, смешивали добрые обучения с лукавым и плотским образом мыслей и чрез то соделывали оные неприятными и нечистыми, как Каинову жертву, почему и лишены радости Жениха и затворены вне Чертога Небесного. Итак, помышляя, рассуждая и испытывая о сем, познаем и уразумеем, в каких делах мы пребываем, дабы, доколе еще имеем время покаяния и обращения, исправить себя так, чтобы добрые наши дела, будучи совершаемы чисто, были истинны и добры, не смешиваемы с плотским мудрованием, да не окажутся отверженными (от Господа), как жертва порочная, за бесстрашие, нерадение и оскудение истинного ведения; дабы (и с нами) не случилось того, что и труды девства, и воздержания, и бдения, и поста, и страннолюбия мы понесем, и дни утратим, а за вышесказанные вины страстей мнимая наша праведность, оказавшись жертвою порочною, будет неприятна Небесному Священнику — Христу.

и тогда каждому будет похвала от Бога Кто-нибудь из тех, кто все исследует, скажет: почему апостол не сказал: «И тогда каждому будет похвала или порицание от Бога», а только - похвала? Кто-нибудь объяснит это так, что Богу больше свойственно возвещать благоприятное, поэтому апостол умолчал об ином, как неподобающем Ему. Я же дерзнул бы сказать, что наше благое хвалит и одобряет Бог, а наше дурное - диавол, отец дурного.

Сердечные намерения, т. е. побуждения, по каким человек совершает то или другое дело, знание которых только и дает возможность правильно оценить каждый отдельный поступок человека.

То есть вы усматриваете видимое, а Богу явно и сокровенное. Но в настоящей жизни не все обнаруживает Он, в оной же все соделается явным. Посему ожидайте правдивого суда. Ибо тогда увидите правдивые приговоры. И поелику в сказанном прежде выставлял на среду себя самого, Аполлоса и Кифу, чтобы важностию лиц яснее показать неприличие сделанного, то наконец по необходимости в ясность приводит свое обвинение.

"Вы усматриваете видимое, а Богу явно и сокровенное. Но в настоящей жизни не все обнаруживает Он, в оной же все соделается явным. Посему ожидайте праведного суда. Ибо тогда увидите праведные приговоры" (Феодорит). Вы, говорит, взялись о нас судить не с той стороны, с какой следует, и погрешили. Но если б и с надлежащей стали судить, и тогда нельзя вам праведного произнести суждения, потому что не можете видеть, как зарождаются дела в сердце и как исходят оттуда въявь. И сам делающий не всегда это сознает, как должно; где же узнать это стороннему? — Так лучше будет, если вы перестанете судить совсем, чтоб не произносить суждений неправедных, обличающих неразумие. Темже прежде времене ничтоже судите. — Ничтоже судите, то есть не осуждайте ничего, никаких дел и ничьих, не произносите осудительных приговоров, или вообще приговоров судительных. Говорит: прежде времене; будто, когда придет время, им можно судить; но когда придет время, тогда судьею будет Господь, им же самим будет не до суда над другими. Следовательно, он тоже говорит, что никогда не судите. Когда придет время суда, тогда Господь приведет во свете тайная тьмы. Тайная тьмы — дела, во тьме делаемые, которых сторонние люди теперь не видят; но тогда Господь выведет наружу и все их увидят. И не дела только скрытые выведет наружу, но и советы сердечныя объявит. Что человек сам с собою совещает сделать, того, кроме самого человека, никто знать не может. Сокрыто то завесою тела; а тогда Господь объявит сии советы, и все тоже увидят, что у кого было на сердце, когда он делал дела. И сам делающий себя увидит. Теперь он иного не видит, иное намеренно прикрывает и от себя; но тогда с неотразимою очевидностию все увидит. Окажется ли тогда кто из хулимых здесь достойным похвалы,- это очень вероятно. Но то несомненно, что многие хвалимые не выдержат пробы суда. И вот, когда таким образом, и все дела, теперь сокрываемые, выведены будут наружу, и все намерения сердечные, теперь естественно невидимые, объявлены будут, тогда будут налицо все данные для получения праведного о каждом определения. Бог и издаст его. И тогда похвала будет комуждо от Бога. Будет одному похвала, а другому укоризна; но Апостол выставляет эту одну часть, может быть потому, что коринфяне погрешали тем, что говорили, одни: тот-то лучше, другие: тот-то. Тогда окажется, говорит, кто лучше. "Апостол говорит здесь о предпочтении такого-то такому-то и об осуждении других. Судить об этом безошибочно может один только Тот, Который будет судить сокровенные наши помышления и определять, какие из них достойны большего, какие меньшего наказания или награждения, а мы судим по внешности. Что из того, если некоторые по внешности кажутся добродетельными и удивительными? Не по внешности судит этот Судия, но обнаруживает и сокровенные намерения. Таким образом, по двум, или лучше, по трем причинам, суд наш не бывает правым: во-первых, потому, что, хотя бы мы ничего не знали за собою, мы не безвинны пред судом Обличающего грехи наши с точностию; во-вторых, потому, что большая часть дел остается для нас не открытою и не известною; в-третьих, потому, что многие из действий других кажутся нам добрыми, но совершаются не с добрым намерением. Для чего же вы говорите, что такой-то лучше такого-то? Ибо вот Апостол говорит, что ничесоже в себе свем, и однако ж — о сем не оправдаюся, то есть нельзя сказать, что я свободен от вины и осуждения. Если же мы и тогда, когда ничего не знаем за собою, не можем быть свободными от осуждения, и за самые добрые дела, когда совершаем их не с добрым намерением, подлежим наказанию, то представь, сколь неправы суды человеческие. Люди не могут видеть всего; это возможно только для одного недремлющего Ока; людей мы можем обмануть, но Его — никогда. Посему не говори: мрак и стены окружают меня; кто видит меня? Создавый наедине сердца наши (Пс. 32:15) знает все; потому что и тьма не помрачится от Него (Пс. 138:12). Посему не говори: кто видит меня? Есть Тот, Который проникает до души же и духа, членов же и мозгов Евр. 4:12 " (святой Златоуст).

Посему не судите никак прежде времени, пока не придет Господь. Видишь ли, что Павел, запрещая коринфянам судить других, вступается не за себя? Он всегда переносит на свое лицо, то, что касается других, и в своем лице поучает тому, чему намеревается научить. Который и осветит скрытое во мраке и обнаружит сердечные намерения. Ныне, говорит, сокрыты дурные дела (они разумеются под выражением скрытое во мраке), и человек нечестивый и развратный часто кажется добродетельным. Но тогда Бог откроет все, обнаружит и самые намерения сердечные. Иной, например превозносит здесь кого-либо похвалами, — доброе дело, но его намерение, может быть, дурно, — может быть, он хвалит не с доброй целью. Другой, напротив, обличает здесь кого-либо, но не с тем, чтобы исправить, а с тем, чтобы обнаружить слабости ближнего. Но все подобные намерения сердца тогда будут открыты. И тогда каждому будет похвала от Бога. Следовало бы сказать: или наказание, или похвала; но апостол обратил речь к лучшей стороне.