1-ое послание к Коринфянам ап. Павла, Глава 2, стих 2. Толкования стиха

Когда Павел говорил, что рассудил не знать ничего; кроме Иисуса Христа, и притом распятого, он обращался к тем, кто не мог воспринимать более возвышенного учения о Божественности Христа.

Он как бы так говорит: поелику я знал, что вы не можете понять таинств Божества Его, то говорил вам только о слабости Его человечества.

ГЛАВА 20. Доказательство того, что все приготовленное у Бога любящим Его, – ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша (1 Кор. 2:9), – нетварно; и обличение слов Акиндина, которые представляют, будто это тварно. 86. И «яже уготова Бог любящим Его, ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша» (1 Кор. 2:9), ты бы не ставил неразумно в ряд творений. Ибо если здесь тем, кто деланием божественных заповедей выкажет свою любовью к Нему, Господь обещает как бы в качестве задатка Свое и Отца Своего пришествие, и пребывание, и явление (Ин. 14:23), то как обетование «грядущих благ» (Евр. 9:11, Евр. 10:1), которого задаток таков, будет творением, тем более, что возвещенное им пребывает превыше чувства и ума, как изъяснил таиник возвещенного и апостол, Павел, давший в связи с этим пояснение и сказавший: «Нам же Бог открыл есть Духом Своим: Дух бо вся испытует, и глубины Божия» (1 Кор. 2:10)?» Как же то, что сокрыто в глубине Бога, что выше всякого чувства и всякого ума, что одному только Духу известно, «испытующему и глубины Божия», что одним только святым открывается, и даже им – с помощью самого Духа, как бы это было из числа тварных? 87. «Но говорится, – заявляет Акиндин, – что сам Бог есть наследство святых. Говорится, что есть и другие блага, отложенные в наслаждение праведным, приведенные Богом в бытие, и являющиеся иными по отношению к Нему: «яже уготова Бог любящим Его». Так что не представляй ни Самого Бога иным по отношению к Себе Самому, ни большим Самого Себя, ни меньшим, ни превосходящим, ни уступающим, ни что-либо иное по отношению к Нему, приведенное Им в бытие – нетварным и безначальным. Ибо отнюдь не избежит высшей степени нелепости тот, кто выскажет одно из этих двух положений». Он и то и другое называет в высшей степени нелепым и то, чтобы говорить, что нетварно уготованное Богом любящим Его, и считает, что так же нелепо было бы говорить что Бог выше них, если они нетварны; и говорящих первое или второе он считает не прошедшими мимо ни одной вершины нечестия, а говорящих и то, и другое – еще гораздо более нечестивыми. Итак, посмотрим, кто это так говорит: ведь это будут те, кого он, говоря без малейшего преувеличения, объявляет нечестивыми. Первый – божественный Павел: «Егда, – говорит он, – покорит Сыну всяческая, тогда и Сам Сын покорится покоршему Ему всяческая, да будет же Бог всяческая во всех» (1 Кор. 15:28). Разве что-либо иное, кроме Бога, оставил нам в наслаждение Павел? Точно следуя за ним, Григорий Богослов сказал: «будет же Бог всяческая во всех» во время восстановления ( έν καιρω της αποκαταστάσεως ) (Деян. 3:21)¹, когда мы уже не будем многим, как сейчас, из-за душевных движений и страстей, совершенно не нося в себе самих ничего Божьего или нося очень мало, но будем всецело боговидными, вмещающими всего Бога и только Его; ибо это есть совершенство, к которому мы усердно стремимся»². Итак, если святые будут целиком боговидными и вмещающими одного только Бога, то как же будет чем-то иным кроме Него уготованное им наслаждение? 88. А великий Афанасий говорит: «Когда пророки говорили, что наследство святых – Господь, Павел сказал, что Дух Святой есть наследие святых, «в немже и веровавше, знаменастеся Духом обетования Святым, Иже есть обручение наследия нашего» (Еф. 1:13–14), как и Моисей был запечатан на лице Святым Духом, когда принял закон от Бога (Исх. 34:29–30), и никто ни мог на него «взирати из сынов Исраилевых» (2 Кор. 3:7), ибо «знаменася на нем свет лица» Господня (Пс. 4:7), и как написано в Благовествовании: «тогда праведницы просветятся яко Солнце в Царствии Отца их» (Мф. 13:43)»³. Видишь, что наследием святых является неизреченный оный свет, который есть свет лица Господня, как и Сам Он на горе показал, каковым светом было запечатлено и Моисеево лицо, подобно которому и праведные воссияют в будущем? То, что ты причисляешь к тварным, про то Павел говорит, что это Святой Дух, а пророки – что это Господь – не иной, но Тот Самый, что светит этим светом и приобщает святых сообразной ему светлости. 89. Но пусть войдет и четвертый свидетель, яснее других возвещающий о ныне исследуемом: «Поскольку протекающая в настоящем веке жизнь, – говорит епископ Ниссы, божественный Григорий, – действует в нас изменчиво и многообразно, то много есть такого, чего мы причаствуем, как то: время, воздух, место, пища, питие, одежда, солнце, светильник и многое другое для житейской потребности, из чего ни одно не есть Бог. Чаемое же блаженство ни в чем из этого не нуждается. Ибо всем этим и вместо всего для нас будет божественная природа, сама себя должным образом размеряющая ко всякой потребности оной жизни»⁴. Какое же здесь значение «божественной природы», мы разъяснили в предыдущем слове. 90. Но если чаемое блаженство ни в чем из перечисленного не нуждается, и вместо этого и всего нам станет божественная природа, которая и ко всякой потребности оной жизни размеряется, то каким образом будет иным по отношению к Богу приготовленное любящим Его к наслаждению? Как, когда предлежит единственное воистину вожделенное, будет влечь что-либо иное из всего существующего? Ведь все другое уступило бы: так когда солнце восходит, то луна и множество звезд не отходят в небытие, но мы тогда не нуждаемся ни в звездах, ни в светящей луне, хотя бы было полнолуние, и она была бы во всем своем свете, когда солнце над землей. Но, кажется, этот несчастный и на сынов будущего века поднял руку, лишая их любви Божией. Тогда как Он свободно предлежит к их наслаждению, они, согласно этим таинственным словам Акиндина о будущих вещах, полагают иное наслаждение прежде Бога, словно совершенно нелюбящие Его. Но и каждое из сущих берет прозвание от превосходящего его, и особенно это справедливо для предпочитающих говорить в благоприятном смысле ( τοις εύφημείν προθυμουμένοις ). Так что если наряду с нетварным и тварное будет предоставлено наследникам Божиим, сонаследникам Христа (Рим. 8:17), то справедливо было бы, чтобы их наследство звалось от лучшего. Акиндин же воюет с теми, кто считает нужным называть наследство от этого, сам, как кажется, полагая справедливым в насмешку называть его так, чтобы оно напоминало о меньшем. 91. А что Бог самого Себя предложит святым в обладание ( πρός μετουσίαν ), пусть снова научит тот же самый учитель. Ибо, истолковывая оное апостольское речение: «сеется в тление, восстает в нетлении; сеется не в честь, восстает в славе; сеется тело душевное, восстает тело духовное» (1 Кор. 15:42, 44), он говорит: «считается, что нетление же и слава, и честь, и сила – суть собственные свойства божественной природы, которые прежде окружали созданного по образу Божию человека и на которые мы надеемся в будущем»⁵. И немного спустя: «всем очистившимся от зла Бог предложит участие ( μετουσίαν ) в сущих в Нем благах, о которых говорит Писание, что их ни око не видело, ни слух не воспринял, и не стали они доступными размышлениям (1 Кор. 2:9)»⁶. А это есть не что иное, – по моему, по крайней мере, разуму, – как стать в самом Боге. Ведь то благо, которое превыше ока, уха и сердца, будет превыше всего. Стало быть, если «яже уготова Бог любящим Его» - превыше взгляда, слуха и разумения, а это есть то, что превосходит все вообще, то называющий тварным «яже уготова Бог любящим Его», не явным ли образом называет творением то, что надо всем? Как же тогда и наследием святых будет Бог, если уготованное им в наслаждение - творение? Или это только говорится, а на самом деле не есть так? Такова вот твоя вера и богопочитание. Поэтому ты и пытаешься из того, что богословствуют святые, показать, будто они не чужды всяческой чрезмерной нелепости, так как, вероятно, и они, по-твоему, таковыми называются, но на самом деле не являются, соответственно твоему представлению о божественном наследии. 92. Но так как он называет тварным то наследство, которое «уготова Бог любящим Его», а оно запредельно по отношению ко всякому и уму, и чувству, то снова этот несчастный посредством этих слов хулит тот божественный свет, тогда как Дамасский богослов прямо учит о нем в высшей степени отчетливым языком: «Это есть то, чего «око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша» (1 Кор. 2:9): таким образом мы в будущем веке будем видеть Христа, сверкающего светом божественности»⁷. И Нисский боговдохновенный святитель Григорий свидетельствует, что в видении Бога – полнота благ: «Ибо видевший Бога, – говорит он, – все, что только есть в списке благ, благодаря этому видению имеет: нескончаемую жизнь, вечное нетление, бессмертное блаженство, нескончаемое Царство, беспрестанную радость, истинный свет, духовную и сладкую пищу, неприступную славу, постоянное ликование, всякое благо»⁸. Прежде же сих учителей и сам богоглаголивый Дионисий с Ареопага сказал: «Не чувством, ни исходя из сущих, но сверх всего сущего мы будем, исполнившись видимого богоявления, как были при божественнейшем преображении ученики Спасителя, когда достигнем христовидного и блаженнейшего удела ( λήξεως )»⁹,¹⁰. 93. Нужно и у Самого Спасителя разузнать, что это за «уготованное» и что за обетование. Послушаем же теперь Говорящего, и тогда да будет услышано оно нами: «Приидите благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам царствие от сложения мира» (Мф. 25:34). Чье царствие унаследуют «наследницы, – согласно Павлу, - Богу, снаследницы Христу» (Рим. 8:17)? Конечно же, Божие. Тварно ли в таком случае приготовленное любящим Бога Царствие Божие, «которое, – согласно божественному Максиму, – не справедливо, чтобы века или времена опережали. И мы веруем, – говорит он, – что оно есть наследие спасаемых»¹¹; которое, опять согласно нему же, «является преподаянием по благодати того, что естественным образом присуще Богу»¹², и «самим видом божественной красоты»¹³? Как может быть тварным то, что от устроения мира не сотворено, но уготовано? И хотя Господь ничего не уточнил касательно этих Своих слов, Он, конечно, охватил ими и умопостигаемый мир, поместив и его после «уготованнаго нам Царствия.» 94. Но пусть нас снова научит Павел, когда и каким образом нам уготована благодать вечной жизни: ведь все таковое объемлется Царствием Божиим. Итак, он говорит в Послании к Тимофею: «по Своему предложению и благодати, данней нам во Христе Иисусе прежде лет вечных» (2 Тим. 1:9). Видишь, что предвечно нам уготована благодать? Как же может быть тварным уготованное прежде веков? Но ради этих новых секстов и пиронов (Σ έξτους και Πύρωνας )¹⁴, направляющих против божественного эфектические¹⁵ и жгучие ( πύρωνείους ) возражения, пусть изъяснит эту апостольскую богоречивость великий Афанасий. «Как бы мы, – говорит он, – прияли прежде вечных времен, еще не возникши тогда, но во времени возникши, если бы не была отложена во Христе приходящая к нам благодать? Ибо ни в чем ином не подобает основывать нашу жизнь, кроме как в Господе, сущем прежде веков, «Имже и веки» пришли в бытие (Евр. 1:2), чтобы, когда она будет в Нем, и мы бы смогли унаследовать вечную жизнь»¹⁶. Поэтому божественный Кирилл говорит: «Отец через Сына в будущем веке «будет всяческая во всех» (1 Кор. 15:28): и жизнь, и нетление, и радость, и святость, и сила, и все, что только ни будет для святых пребывающим в ипостаси»¹⁷. Фалассий же, соперничающий с ними в знаниях, говорит, что «превечны, и прежде всякого века, и превыше ума и слова, блага, отложенные наследникам обетования»¹⁸. А благоговейно чтимый Епифаний вводит и Самого Господа, говорящего к тем, кто в аду: «востаните, идем» (Ин. 14:31; Мф. 26:45), ибо сокровищницы благ ( οί θγσαυροί των αγαθών )¹⁹ разверсты и небесное царствие прежде веков уготовано»²⁰.

*1«άχρι χρόνων αποκαταστάσεως» – «до лет устроения» *2 Григорий Богослов, Слово 30, 6, Barbel, 148 PG 36, 112 АВ *3 Афанасий Александрийский (псевдэпиграф), О явлении во плоти Слова Бога, 15, PG 26, 1009В *4 Григорий Нисский, О душе и воскресении, PG 46, 104 АВ *5 Григорий Нисский, О душе и воскресении, PG 46, 157А *6 Григорий Нисский, О душе и воскресении, PG 46, 152А *7 Иоанн Дамаскин, Homilia in transfigurationem domini, 15, PG 96, 569A *8 Григорий Нисский, Слова на заповеди блаженства, 6, PG 44, 1265В *9 Существительное «λήξις» может быть производным от двух глаголов – «λαγχάνω» и «λήγω» – и означать соответственно: «жребий», «удел» и «окончание», «прекращение». И хотя у Ареопагита оно, скорее всего, употреблено во втором значении, но контекст слов Паламы побуждает нас выбрать здесь первое *10 Дионисий Ареопагит, О божественных именах, 1, 4, с. 222–224PG 3, 592 ВС *11 Максим Исповедник, Κεφάλαια θεολογικά, 2, 86, PG 90, 1165 АВ *12 Там же, 2, 90, PG 90, 1168С *13 Там же, 2, 93, PG 90, 1169А *14 Секст, прозванный Эмпирик, и Пирон (Пиррон) – античные философы-скептики *15 Эфектиками (εφεκτικοί) назывались философы-скептики, предлагавшие воздержание от каких бы то ни было суждений, к числу которых принадлежал Секст *16 Афанасий Александрийский, Orationes tres contra Arianos, 2, 76–77, PG 26, 308B-309B *17 Кирилл Александрийский, Thesaurus de sancta consubstantiali trinitate, 29, PG 75, 433C *18 Авва Фалассий Ливийский, Сотница 4, 81, PG 91, 1465В *19 Ср.: Молитва «Царю Небесный» *20 Епифаний Кипрский, Homilia in divini corporis sepulturam Sp., PG 43, 464BC

И не разсудил я в уме своем, чтобы мне знать что-либо более, кроме Иисуса Христа, и Сего (притом) распятаго.

Не судих бо ведети что в вас, точию Иисуса Христа, и Сего распята. Евангелие по существу своему не есть теория, но фактическая истина и вполне Божественная история. В нём возвещается о Божественной любви, предавшей Единороднаго Сына Своего за грехи мира. Главный и средоточный факт этой истории — распятие Сына Божия на Кресте; главный пункт Христианскаго ведения — слово о Кресте. В этом лежит и основание для почитания Креста, как орудия спасительной смерти Христовой, избраннаго Богом для совершения на нём нашего спасения. Стыдиться же Креста, как чего-то позорнаго и унизительнаго, значит стыдиться Самого Христа, избравшаго для нашего спасения такой позорный вид смерти; значит — стыдиться и тех яслей, в которых Он положен был по рождении, и того зрака раба (Флп. 2:7), в котором Он явился на Земле; стыдиться вообще признания Иисуса Христа своим Спасителем (Мк. 8:38) значит, наконец, признавать действия Самого Бога в спасении Рода Человеческаго несоответствующими достоинству человека и величию самого дела.

Под именем поучения, или памяти Божией, святые Отцы разумеют какую-либо краткую молитву, или даже какую-либо краткую Духовную мысль, к которой они приобучились и которую они старались усвоить уму и памяти вместо всякой мысли. Можно ли заменить одной духовной, краткой мыслью о Боге все прочие мысли? – Можно. Святой Апостол Павел говорит: «Не судих бо ведети что в вас, точию Иисуса Христа, и Сего распята» (1 Кор. 2:2). Мысль суетная, земная, постоянно занимая человека, производит в нем оскудение разума, препятствует приобретению полезных и нужных познаний: напротив того мысль о Боге, усвоившись христианину, обогащает его духовным разумом. Стяжавшему в себе Христа непрестанным воспоминанием о Нем поверяются Божественные тайны, неведомые плотским и душевным человекам, неведомые ученым земным, неприступные для них: «в Нем же» (во Христе) «суть вся сокровища премудрости и разума сокровенна» (Кол. 2:3). Соделывается обладателем этих сокровищ стяжавший в себе Господа Иисуса Христа.

Таким образом, говорит, не высоким словом и не помощью красноречия я возвещаю свидетельство Божие. Не сказал: проповедь, но: свидетельство Божие, что также могло не нравиться, так как он везде проповедовал о смерти; потому и присовокупил: «ибо я рассудил быть у вас незнающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого». Говорит это потому, что он был совершенно чужд внешней мудрости, как и выше сказал: «приходил не в превосходстве слова». Нет сомнения, что ему можно было иметь и это; тот, чьи одежды воскрешали мертвых и тень исцеляла болезни, тем более мог душой своей усвоить красноречие. Последнее свойственно и ученикам, а первое выше всякого искусства. Следовательно, кто знал то, что выше искусства, тот тем более мог знать низшее. Но Христос не попустил этого, потому что это не было полезно. Потому Павел справедливо говорит: «ибо я рассудил быть незнающим ничего», так как и я желаю того же, чего Христос. Мне кажется, что апостол беседует с ними (коринфянами) гораздо проще, нежели с другими, для того, чтобы низложить гордость их. Итак слова: «ибо я рассудил быть незнающим ничего» сказаны в противоположность внешней мудрости. Я пришел к вам, говорит он, не сплетать силлогизмы и софизмы, или говорить что-либо подобное, но только возвестить, что Христос распят. Те (мудрецы) говорят много и ведут длинные речи о бесчисленных предметах, составляя суждения и умозаключения и сплетая тысячи софизмов: а я пришел к вам говорить не о чем другом, как только о том, что Христос распят, и всех их превзошел, что и служит неизреченным знамением силы Проповедуемого.

Спрашиваешь, почему Ап. Павел, оставив то, что проповедовал он о Христе досточестного и славного, написал к Коринфянам: я рассудил быть у вас незнающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого? Итак, думаю, что и сие весьма унизительное преизобиловало самою великою силою и честью. Потому-то и сказал сие Апостол, как бы так взывая: "Показываю подвижника связанным, чтобы когда соделается победителем, провозгласил ты его славнейшим. Для того на Военачальника возлагаю самые убогие и исполненные поношения доспехи, чтобы глубже воздохнул болезнующий многобожием, будучи побежден убогим орудием".

Да будет тебе Крест первым незыблемым основанием, и на оном созидай все прочее учение веры. (прямой цитаты нет, подобрано по смыслу)

έκρινα aor. ind. act. от κρίνω судить, решать. Подчеркивает сознательное волевое действие (Lietzmann). Aor. указывает на заключение, к которому пришел Павел, прибыв в Коринф. Он должен был продолжать проповедовать о Христе (Grosheide). είδέναι perf. act. inf. от οΐδα знать. Def. perf со знач. praes.:"показывать знание о чём-л., признавать" (Lightfoot, Notes). Inf. используется в косвенной речи, έν ύμίν среди вас. εί μή (#1623: 3590) кроме, και τούτον и этот; выделяет определенное положение, причем здесь указывает на кульминацию (RP). έσταυρωμένον perf. pass. part, от σταυρόω распинать (см. 1:2 3). Ad j. part.без артикля подчеркивает особенность. Perf. указывает на непреходящие результаты.

Если Слово Божие было распято в немощи ради нас и воскресло силою Божией (2 Кор. 13:4), то ясно, что Оно всегда ради нас духовно делает и претерпевает это, становясь всем для всех, дабы спасти всех. И божественный Апостол, обращаясь к немощным коринфянам, благолепно говорит, что он рассудил быть не знающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого. Ефесянам же, бывшим совершенными, он пишет: Бог воскресил нас с Ним, и посадил на небесах во Христе Иисусе (Еф. 2:6), говорил тем самым, что Слово Божие становится тем или иным соразмерно силе каждого. Ибо оно распинается для тех, кто еще только деятельно вводится в благочестие, божественным страхом пригвождая к Кресту свои действия, преисполненные страстью. Воскресает же и восходит на небеса для отложивших всего ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях, и облекшихся во всего нового человека, созданного Духом по образу Божиему (Еф. 4:22-24; Кол. 3:9-10), а поэтому оказавшихся через благодать, действующую в них, у Отца превыше всякого начальства и власти, и силы и господства, и всякого имени, именуемого не только в сем веке, но и в будущем (Еф. 1:21). Ибо все, что после Бога, — и тварные вещи, и достоинства — будут ниже того, кто окажется в Боге через благодать.

Слово, воплотившись, совершило таинство нашего спасения, Оно освободило и искупило нас, и мы веруем в Того, Кто есть наш Спаситель через крест и воскресение из мертвых.

«Когда я приходил к вам». Это было по удалении Ап. Павла из Афин (см. Деян. 18). – «Не в превосходстве слова», т. е. не заботясь о том, чтобы его слово, его речь была построена по всем правилам ораторского искусства. – «Или премудрости». Он не заботился также и о том, чтобы его проповедь выдавалась философским глубокомыслием. – «Ибо я рассудил». Ап. действовал так в Коринфе по заранее принятому решению. – «И притом распятого». Ап. решил из всей жизни Христа останавливать внимание коринфян главным образом на Его распятии, которое хотя и мало говорит человеческой мудрости, но за то является действительным средством искупления человечества. Он не хотел, чтобы христианство подействовало на коринфян только удовлетворяя их интеллектуальным или эстетическим запросам. В таком случае коринфяне легко могли приравнять его к тем философско-религиозным учениям, каких много появлялось в то время. Нужно было Коринфянам показать прямо христианство как совершенно особую, новую религию, не имеющую ничего общего с вышеупомянутыми учениями, а это и возможно было только при том направлении, какое придал своей проповеди апостол.

Кстати употребил слово: «не судих», давая сим знать, что мог предложить им слово и о богословии, однако же преподал одно учение о Домостроительстве, хвалясь Владычним страданием.

Выше сказал, что пришел к ним возвещать волю Божию не в премудрости слова, а как повелел Христос; теперь говорит, что, будучи у них, исполнял Божие определение – буйством проповеди спасать верующих и возвещал только слово крестное. Учил, говорит, но так, что будто ничего другого не знал, кроме Иисуса Христа Распятаго, или так, что не хотел, чтоб вы другое что знали, кроме Иисуса Христа Распятаго. Только и речей было что о Христе Иисусе. Но и о Христе Иисусе можно многое говорить, не касаясь крестной смерти; я же, говорит, только и говорил, что о распятии Господа. С него начинал, им кончал и им наполнял беседу. Впрочем, слово Апостола не отвергает той мысли, что беседы его касались других предметов веры, только то утверждает, что о чем ни начинал говорить, всегда исходил от креста и к нему возвращался. Распятый Господь господствовал в моих беседах к вам над всем. Само слово о Распятом кратко: Бог воплотился и для спасения нашего умер на кресте; веруйте в Него и спасетесь. Но чтобы к Нему подойти, надо сказать, что мы, падшие, Бога прогневали и спастись сами не можем; скажи, что мы – падшие, надо сказать и о первобытном состоянии, а далее и о творении с промышлением, а еще далее и о Пресвятой Троице. Потом, сказавши о воплощении Бога Слова, о Его деяниях и учении, и наконец о Его распятии, нельзя было остановиться на этом, а надлежало сказать и о воскресении, о вознесении на небо, седении одесную Отца, ниспослании Духа Святого на Апостолов, о послании их на проповедь, и о том наконец, что должно делать слышащим проповедь и верующим, то есть что надо креститься, затем чрез возложение рук (миропомазание) приять Духа и, силою Его побеждая страсти, жить потом свято по заповедям, в надежде блаженной жизни в вечности. Все эти предметы, входя в беседу, ничего лишнего не вводили в нее, а делали только речь о Христе Господе Распятом округленною. И предметов этих будто много, но все они сводятся на речь о Распятом, – так что Апостол, и о многом говоря, говорил только о Христе Иисусе, и притом Распятом.

В сих словах Апостол даёт причину, для чего он в проповеди Евангельской за ничто поставил человеческую мудрость: сиречь, разсуждая силу и важность Евангельскаго учения и познания Иисуса Христа, гнушаюсь светскою мудростию, высоту человеческаго разума со всем красноречием за низкость почитаю: но все мое удовольствие нахожу в совершенном познании Искупителя моего Иисуса Христа, за грехи наши на Кресте распятаго, Сего единаго проповедать вам за долг имею, в Котором все наше состоит спасение. Объяснение встречающихся трудностей в следующих заключается предложениях. 20. Свидетельствует о себе Апостол, что он, кроме распятаго Иисуса Христа, ничего более знать не желает: Не судих бо ведети что в вас, точию Иисуса Христа и сего распята. Из сих Апостольских слов следует ли заключить, что для Христианина довольно есть знать о Христе, а о прочих членах веры, погрешал ли бы он, или совсем оныя отвергал, в том нужды не усматривается? ИЗЪЯСНЕНИЕ. Мысль Апостола Павла не к тому клонится, дабы реченными словесами показать, что для Христианина довольно есть знание о Христе без прочиих членов веры, но оными внушает нам, что учение о Христе, в котором заключается вся сила и существенное содержание Евангельскаго благочестия, превосходит всякую человеческую мудрость. И сие превосходство усматривается по двум обстоятельствам: 1) Во учении о Христе столь многия и толь важныя содержатся таинства, что к познанию оных недовольно человеческой силе. 2) Важность, в познании Иисуса Христа и Его Евангелия заключающаяся, утверждается наиболее тем, что во Христе Распятом все наше состоит спасение, котораго как всякое любомудрие человеческое, так и прочия к познанию веры относящияся истины доставить нам никаким образом не могут. В прочем не надлежит думать, якобы вера Христианская во всем не согласовала и словом Божиим или клонилась бы к разорению некоторых частей онаго: но всяк иже преступит едину черту или единый член от закона, повинен бывает нарушению всего закона. Ибо члены Христианския веры толь неразрывным между собою сопряжены союзом, что нарушение и пренебрежение единаго делает другие мертвыми и недействительными, на примере: что может Христианину пользовать вера от Распеншагося Христа, ежели он отвергает Единаго Бога быти в триех ипостасех; ежели не признает воскресения мертвых, не веруют во Соборную и Апостольскую Церковь и подобныя сим члены Христианския веры отвергает? А отсюду следует заключить, что тот, который заблуждает в главной и первоначальной истине и в самом основании Христианскаго учения, не может иметь веру оправдающую, хотя он в прочих истинах будет тверд и непоколебим. Прочия принадлежности, до спасительныя веры относящияся, без основания своего к познанию Иисуса Христа никоим образом существовать не могут.

И Христос, говорит, хотел сего, то есть чтобы я был человеком простым, да и сам я признал за хорошее — вовсе не знать внешней мудрости, а знать только то, что Иисус Христос был распят, и уметь проповедовать вам о Нем.

См. ст. 1