Уже в самую минуту отъезда св. брата нашего Сисиния, доставившего мне ваши письма, я вынужден продиктовать что бы то ни было: не могу я не ответить на вопросы вашей мудрости; только прошу не считать этого слова за лесть, и тем более за долг приличия, потому что я говорю вам так, как самому себе. Он (Сисиний) доставил мне много вопросов св. братий и сестер из вашей провинции, вопросов, на которые я думал изготовить самый пространный ответ только ко дню Богоявления. Но когда, занимаясь урывками по ночам, на большую часть вопросов я составил уже ответы, и, удовлетворив других, берег свои силы для ответа на ваш вопрос, как наиболее трудный, — неожиданно приходит ко мне Сисиний, говоря, что он сейчас отправляется, и когда я просил его отложить отъезд, то он стал представлять мне голод в Ливии, нужды монастырей египетских, маловодие Нила, беспомощное положение многих, так что удерживать его здесь долее было бы почти грехом перед Богом. Итак то, что я приготовил на подкладку для вашей туники — основу, уток и стан, только это и посылаю вам в неотделанном виде, чтобы вашей мудростью было соткано то, чего не достает у меня. Вы благоразумны, вы образованы и от собачьего, как говорит Аппий, велеречия перешли уже к Христовой красоте слова. Ине нет нужды много трудится для вас, подобно тому как, по рассказам басней, испытал один философ, уча простеца. «Едва только, говорил он, я скажу бывало, половину, он остальное уже понимал». Точно также и я, при недостатке времени, представил вам только мнения каждого из оставивших толкование на св. Писание, и большую часть этих мнений перевел слово в слово, чтобы и самому мне избавиться от возражений, и вам самим предоставить авторитет древних писателей, чтобы, читая и одобряя мнение того или другого, вы делали это не по моему желанию, а по своей воле.
Вы спрашиваете, в каком смысле сказано, и как нужно читать в первом послании апостола Павла к Коринфянам 15 гл. 51 ст. — так ли:
все мы умрем, но не все изменимся, или, по другим спискам,
не все мы умрем, но все изменимся: ибо то и другое чтение встречается в греческих кодексах. Феодор из города Ираклеи, называвшегося прежде Перинфеном, в кратких толкованиях на апостола (Павла) говорил так. «Хотя не все мы умрем, но все изменимся». Ибо Енох и Илия, победив законы смерти, от земного общества восхищены в небесное царствие так, как были в телах (
Быт. 5:24;
4 Цар. 2:11). Отсюда и те святые, которых день погибели и суда застанет в телах, восхищены будут на облаках в сретение Христу вместе с другими святыми, воскресшими из мертвых, не вкусят смерти и всегда будут с Господом, поправ тяжкий закон смерти. Поэтому апостол и говорит:
не все мы умрем, но все изменимся; ибо и воскрешение из мертвых и живые, восхищенные на облаках, перейдут в нетление и от смертности изменятся в бессмертие, — изменятся не во время какое-либо, ни даже в краткое протяжение времени, но в атом, точку времени, в мгновение, в какое веко глазное может моргнуть при последней трубе. И воскресение мертвых совершиться так быстро, что живые, которых последнее время застанет в их телах, не успеют предварить мертвых, восстающих из гробов. Очевидно, подтверждая это, апостол Павел говорит:
вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся. Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему облечься в бессмертие (
1 Кор. 15:52, 53), чтобы могло оно жить вечно в том и другом случае — в муках, или в царствии небесном».
Диодор, епископ тарсийский, опустив это отделение, в дальнейшем объяснении сделал краткое замечание на слова:
и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся. «Если, говорит он, мертвые восстанут нетленными и без сомнения и они будут изменившимися к лучшему: то зачем нужно было говорить —
и мы изменимся? Не хотел ли он этим дать разуметь, что нетление обще всем, а изменение только праведным, так как они наследуют не только нетление и бессмертие, но и славу?».
Апполинарий, хотя и другими словами, сказал тоже, что и Феодор, именно, что некоторые не умрут и от настоящей восхищены будут в будущую жизнь, чтобы по изменении и прославлении тел навсегда быть со Христом, что, веруем, и теперь совершается с Енохом и Илиею.
Дидим не стопами, а словами переходя на сторону мнения Оригена, идет противоположным путем. О словах:
говорю вам тайну: все мы умрем, но не все изменимся, он рассуждал так. «Если бы воскресение не нуждалось в толковании, и не имело никакой темноты для разумения, то Павел после того многого, что он сказал о воскресении, никогда бы не прибавил: говорю вам тайну: хотя все уснем, т. е. умрем, но не все, а только одни святые, изменимся. Знаю, что в некоторых кодексах написано:
не все мы умрем, но все изменимся; но нужно обратить внимание на то, — предшествующему:
все изменимся может ли соответствовать последующее:
мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся. Ибо если все изменятся и это обще всем, то излишне было бы говорить,
и мы изменимся. Поэтому должно читать так:
все мы умрем, но не все изменимся. Ибо если в Адаме все умирают, и смерть есть не что иное, как сон, то следовательно все уснем, или, все умрем. Засыпает же, по свойству Писаний, тот, кто умрет с надеждой будущего воскресения. И всякий, кто засыпает, конечно пробуждается, если только не поразит его внезапная смерть и смерть не соединится со сном. Если же, таким образом, все уснут по закону природы, то изменятся к лучшему и по телу и по душе только одни святые: так что нетление будет принадлежать всем воскресшим, слава же и изменение только святым». Тот же Дидим дальнейшие слова по греческому тексту: έν ἀτόμψ, έν ριπή, или έν ρόπή όϕθαλμού (потому что читается и так и иначе), — слова, которые наши перевели in momento et in ictu или in motu oculi — изъяснил так: «по совместному воскресении всех восхищены будут во сретение Христу, — но те, коих разрешит смерть, что означает предшествующие слова. Ибо когда говорит, что воскресение всех будет в самое краткое время, в мгновение ока, в момент, то этим исключается всякий вымысел о первом и втором воскресении, т. е. будто одни воскреснут первыми, другими последними. Атом есть такая частица времени, которая не может разделяться и дробиться. Потому-то и Епикур из своих атомов строит мир и все производит. Миг же или мгновение оно, что по-гречески читается ρόπή, пробегает так быстро, что почти ускользает от сознания наблюдающего. Поелику же в большей части кодексов вместо ρόπή, т. е. миг или мгновение, читается ρίπή29, то это мы должны поминать в том смысле, что как легкий пух или соломинка, или тонкий и сухой лист легко поднимаются ветром и бурей, то также мгновение ока по мановению Божию воздвигнуты будут и тела всех мертвых, уготовляясь к пришествию Судьи. А что далее присовокупляет апостол, говоря:
при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся. Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему облечься в бессмертие, — это имеет двоякий смысл, или тот, что звук трубы или голоса обозначает торжественность, как сказано:
возвысь голос твой, подобно трубе (
Ис. 58:1); или открытое воскресение всех, соответственно словам Евангелия:
когда творишь милостыню, не труби перед собою (
Мф. 6:2), т. е. твори дела милосердия тайно, скрытно, дабы не показалось, что ты тщеславишься чрез несчастие другого. Но спрашиваю: почему апостол написал, что мертвые восстанут по последней трубе? Потому что, если упоминается последняя, то, конечно, ей будут предшествовать и другие. В Апокалипсисе Иоанна изображаются семь ангелов с трубами, и показывается, что совершается при трубном звуке каждого, т. е. первого, второго, третьего, четвертого, пятого и шестого (
Откр. 8 и
Откр. 9 гл.), по трубному же громогласному звуку последнего восстают мертвые, воспринимая нетленные тела, бывшие прежде тленными. Потому-то апостол то, что последует за последней трубой, изображает так:
вострубит (труба), и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся. Когда говорит
мы, показывает, что он и те, которые с ним, будут иными, — кроме умерших. При объяснении этого места, одни говорят, что мертвые, которые восстанут нетленными, суть тела мертвых; под теми же, о которых говорится, что они изменятся, нужно разуметь души, поелику они изменятся для большей славы и достигнут в мужа совершенного, в меру возраста исполнения Христова (
Еф. 4:13). Другие же утверждают, что под мертвыми нужно разуметь грешников, которые восстанут нетленными для того, чтобы могли терпеть вечные мучения; те же, которые изменятся, суть святые, которые переходят от силы в силу, от славы в славу. Потому-то к нетлению мертвых присовокупляется:
тленному сему надлежит облечься в нетление; а к словам, —
мы изменимся, присоединяет:
и смертному сему облечься в бессмертие. Ибо не одно и тоже бессмертие и нетление, точно также как иное смертное и иное тленное: все смертное есть в тоже время и тленное; но не все тленное есть уже и смертное. Тленны тела, в которых нет души, и однако они не суть смертны; поелику они никогда не имели жизни, которая свойственна собственно одушевленным существам. Потому-то апостол так ясно сопоставил тление с нетлением и смертность с бессмертием, имеющим последовать во время воскресения».
Акакий, после Евсевия Памфила епископа Кесарии, называвшейся прежде башней Стратопа, в четвертой книге συμμίχτων ζητημάτων, задавшись этим же вопросом, очень подробно рассуждает о нем, и принимая то и другое чтение, по-видимому, противоположные между собой, после введения, которое я опускаю, говорит так: «скажем прежде о том, что встречается в большей части кодексов: «говорю вам тайну: хотя все мы умрем, но не все изменимся». Намереваясь подробно говорить о воскресении, апостол назвал его тайной, желая возбудить внимание слушателей. Так как успение, усыпление, означает самую смерть, которая общий удел всех: то апостол весьма справедливо сказал, что все
уснем, т. е. умрем, подобно тому как выше он сказал:
как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут. А тогда как, таким образом, все должны умереть, внемлите тайнам, которые возвещаю вам: хотя все умрем, т. е. уснем, но не все изменимся.
Вострубит (труба), без сомнения седьмой ангел,
и мертвые воскреснут нетленными. Если же мертвые будут нетленными, то каким образом они не изменятся, когда уже самое нетление есть изменение? Но изменение, каким изменится Павел и святые, нужно понимать здесь в смысле прославления; а нетление будет уделом всех потому, что и грешники через оное будут еще несчастнее, чтобы мучится во веки и не уничтожаться смертным и тленным телом. В том же послании апостола, когда он рассуждает о тайнах, мы читаем, что воскресшие будут различаться не по свойству тел, а по различию славы, так как одни воскреснут для вечного мучения, другие же для вечной славы; ибо иная плоть у птиц, иная у рыб, иная у скотов; есть тела небесные, и тела земные:
так, говорит,
и при воскресении мертвых (
1 Кор. 15:39, 40. 42). Церковь преимущественно согласуется с этим мнением, что все умираем по общему закону смерти, но не все изменимся в славу, по слову Даниила:
и многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление (
Дан. 12:12). Ибо те, которые восстанут в поношение и вечный позор, конечно не восстанут в вечную славу, в которую изменится Павел и сущие с ним. Если же это так и в таком смысле должно быть понимаемо, то нужно принимать изменение только относительно грешников и неверных, которые называются мертвыми и воскреснут нетленными, должно признать не изменение, а вечные мучения».
Переходим ко второму чтению, которое в большей части кодексов читается так:
не все мы умрем, но все изменимся. На основании такого чтения некоторые утверждают, что многие живыми останутся в телах, потому что если не все уснут, то не все и умрут; если же не все умрут, то не все и воскреснут, потому что воскресение относится к прежде умершим. Подтверждение этому они хотят видеть в первом послании Павла к солунянам:
мы живущие, оставшиеся до пришествия Господня, не предупредим умерших, потому что Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдет с неба, и мертвые во Христе воскреснут прежде; потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем (
1 Фес. 4:15 и след.). На основании этих слов стараются доказать, что апостол Павел и писавшие с ним послание думали, что они не умрут, нов день суда будут застигнуты в теле. Если так, то Павел, полагая, что в этот день он будет в теле, погрешил и был введен в заблуждение человеческим мнением, так как последствия показали несправедливость этого мнения. Это же разумели и сами солуняне, не зная тайн мистических слов, волновались различными догадками и говорили: если Павел будет застигнут в теле, то значит очень близок день суда. Поэтому Павел, писав второе послание, исправлял их взгляд, говоря:
молим вас, братия, о пришествии Господа нашего Иисуса Христа и нашем собрании к Нему, не спешить колебаться умом и смущаться ни от духа, ни от слова, ни от послания, как бы нами посланного, будто уже наступает день Христов. Да не обольстит вас никто никак: ибо день тот не придет, доколе не придет прежде отступление и не откроется человек греха, сын погибели, противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею, так что в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога. Не помните ли, что я, еще находясь у вас, говорил вам это (
2 Фес. 2:1 и след.). Этими словами апостол старается отклонить их от заблуждения, чтобы они не думали, будто близок день суда, — и внушить им, чтобы написанное им прежде: —
мы живущие, оставшиеся до пришествия Господня, не предупредим умерших, понимали иначе, в том смысле, какой соединял с ними сам писавший. Ибо не может быть, чтобы тот, который писал к Тимофею:
ибо я уже становлюсь жертвою, и время моего отшествия настало (
2 Тим. 4:6), думал, будто он всегда останется во плоти и никогда не умрет и что он из земной жизни непосредственно перейдет в царство небесное, в особенности, когда в послании к Римлянам он сказал тоже самое:
кто избавит меня от сего тела смерти? (
Рим. 7:24), и к Коринфянам:
водворяясь в теле, мы устранены от Господа: то мы благодушествуем и желаем лучше выйти из тела и водвориться у Господа (
2 Кор. 5:8). Говоривший это, конечно, знал, что он умрет. Итак лучше понимать написанное в духовном смысле и успение в настоящем месте признавать не в значении смерти, которой душа отдаляется от тела но в значении греха и оскорбления Бога после принятия веры, в значении успения после крещения, о котором апостол говорил к Коринфянам:
оттого многие из вас немощны и больны и немало умирает (
1 Кор. 11:30), и в другом места: «
поэтому и усопшие во Христе погибли» (
1 Кор. 15:18), т. е. они хотя умерли, но не погибнут вечной смертью, поелику связаны не смертным, а легким и незначительным грехом. Желая избежать этого, и другой святой говорил:
да не когда усну в смерть (
Пс. 12:4). Ибо есть усыпление греховное, которое ведет к смерти, и есть усыпление незначительного проступка, которое не сопровождается смертью. Следовательно, кто будет жить той жизнью, которая говорит, (
Ин. 14:6) (ибо
жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге (
Кол. 3:3)), и никогда не будет отделяться от нее, не согрешит к смерти, тот причисляется к тем живым и вечно-живым, о которых Спаситель в Евангелии Иоанна сказал таинственным образом:
верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек(
Ин. 11:25-26). Отсюда и апостол последуя словам своего Господа, учил учеников тому, чему сам научился от Учителя. Итак все не уснем. Кто со всей тщательностью охраняет свое сердце, блюдет повеления Христовы и памятует заповедь Его, которая говорит:
бодрствуйте, потому что не знаете, в который час Господь ваш приидет (
Мф. 24:42), и в другом месте:
не давай сна глазам твоим и дремания веждам твоим (
Притч. 6:4), чтобы спастись, как серна, от тенет и как птица от сетей, — тот не уснет. Если же таким образом некоторые — те, которые всегда живут во Христе и бодрствуют, — не уснут, то следует, что все не уснут, но напротив все изменятся не изменением славы, которая принадлежит только святым, но тем изменением, что это тленное станет нетленным, чтобы каждый получил или вечное наказание или вечную награду. Уснувший во Христе, заснувший сном нерадения, пусть обратит внимание на слова:
он слег; не встать ему более (
Пс. 40:9); а не спящий и бодрствующий, всегда живой во Христе перейдет от жизни к жизни, или восхищен будет на облаках, чтобы всегда быть с Господом. Одним из спящих таким образом был Лазарь, о котором Господь сказал:
Лазарь, друг наш, уснул, и о сне которого говорит Марии:
верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек (
Ин. 11:11, 25, 26). Ибо кто всем сердцем предается Христу, тот если, как человек падший, и умрет во грехе, то верой своею живет во веки. В другом значении общая смерть одинаково есть удел и верующих и неверующих, и все одинаково воскреснут — одни для вечного мучения, другие, по силе веры своей, для вечной жизни. Итак можно стоять на том мнении, что верующий во Христе не умрет, и хотя и умрет, но будет жить во веки, чего, очевидно, относительно смерти телесной не испытал никто, кроме Еноха и Илии (
Быт. 5:24;
4 Цар. 2:11). Те. Которые с твердой верой живут во Христе, не уснут и не умрут; но будут подражателями жизни апостолов, которые жили в законе правды и без всякого греха, обратившись к вере в Господа, веруя в Того, Кто называется жизнью и воскресением, никогда не уснули, никогда не умерли.
Душа согрешающая, та умрет (
Иез. 18:4). Таким образом, как душа грешная уже и при жизни тела мертва и усыпает в смерть в тот самый день, в который согрешил, по словам Екклезиаста:
«кто согрешил, оттоле умер» (
Еккл. 8:12); так душа, сохранившая заповеди Христовы, будет жить во веки, хотя тело и умрет. Должно полагать, вернее читать так:
все уснем, не все же изменимся особенно потому, что дальше говорится:
мертвые восстанут нетленными, и мы изменимся. Ибо если, по другому чтению, все должны измениться, то каким образом после прибавлено:
и мы изменимся, как что-то особенное, частное и относящееся только к апостолам? Когда, говорит —
мы, то под этим разумеет всех святых.
См. также
1 Фес. 4:15
Письмо 95, к Минернию и Александру монахам
