1-ое послание к Коринфянам ап. Павла, Глава 14, стих 7. Толкования стиха

Представьте, человек играет на каком-нибудь музыкальном инструменте и тянет сразу все струны или начинает сразу по всем клавишам колотить пальцами, разве мелодия будет понятна? Никакой мелодии не будет — будет хаос звуковой и больше ничего. Так же и вы будете говорить на иностранных языках, которые никто не понимает, и это будет бессмысленно и бесполезно, никакой красоты вы не узнаете.

Поэтому Златоуст говорит: «Если же от бездушных вещей мы требуем такой ясности, стройности и раздельности, если бессмысленным звукам мы стараемся и усиливаемся придать великое значение, то тем более требуется удобовразумительность от одушевленных и разумных людей и духовных дарований». Здесь апостол объясняет, в чем еще бессмысленность злоупотреблений этим даром.

Чтобы не огорчить кого-либо из числа злоупотреблявших даром языков, Апостол говорит, что было бы не хорошо, если бы например он сам пришел и стал говорить среди них на непонятном языке, чего конечно не могло быть и не было, как хорошо знали они. Далее Апостол, убеждая не злоупотреблять даром языков, показывает, что и бездушные предметы, служащие средствами для выражения человеческих мыслей и чувств, и те издают звуки понятные, напр. свирель, гусли, труба, а еще более человеческая гортань, выражающая в членораздельных звуках и словах бесконечное множество понятий. Как же органу Духа Божия, имеющему дар языков, не позаботиться об уменьи изъяснять произносимое ими, для более полной пользы церковной? Блаж. Феофилакт, останавливаясь на словах Апостола: аще не глаголю или в откровении, или в разуме, или в пророчествии, или в научении, так изъясняет эти апостольские указания на разные виды проповедания, бывшего в первенствующей церкви: «в откровении, т. е. то, что обычно говорить получающим откровения от Бога, куда относится и то, если в присутствии всех открываемы бывают помышления каждого; в разуме, т. е. то, что могут говорить имеющие ведение и излагающие слушающим тайны Божии; в пророчестве, т. е. сказывая то, что было, есть и будет: пророчество всеобъемлющее откровения; в научении, т. е. в виде учительного слова, когда идет беседа о добродетели, о догматах».

 Непонятные слова, которые говорит имеющий дар языков, так же бесполезны, непонятны и даже неприятны для слушателей, как беспорядочная и смешная игра на дудке или гуслях.
 Так, если военная труба будет давать неопределенные сигналы, означающие приготовление к сражению, то кто будет готовиться к нему? Здесь Апостол указывает не только бесполезность, а даже прямую опасность от таких непонятных звуков.
 Так и вы, говорит, если будете говорить словами невразумительными, не имеющими ясного значения, непонятными, то кто вас поймет? Вы будете говорить на ветер. Мало этого, говорящий непонятным для слушателей языком, совсем чужой для них.

В главах 12 и 13 ап. Павел показал общее значение главных благодатных даров, среди которых самый желанный и спасительный – дар Любви. Но коринфяне высоко оценили внешнюю мудрость и превозносили дар языков. Поэтому в 14 главе Апостол определяет сравнительное значение дара пророчества и дара языков. Первый стих: «достигайте любви: ревнуйте о дарах духовных, особенно же о том, чтобы пророчествовать» является основным, руководящим принципом: надо достигать любви, и она подскажет, что данной церкви необходимее: пророчествовать или говорить на непонятном языке. Ясно, что дар языков как чисто внешний дар менее важен, чем дар пророчества, потому что он, хотя и был хвалой и славословием Бога, но не назидал Церкви (1 Кор. 14:2–12). «А потому говорящий на незнакомом языке молись о даре истолкования» (1 Кор. 14:13).