1-ое послание к Коринфянам ап. Павла, Глава 14, стих 22. Толкования стиха

Итак, языки суть знамения. То есть покровом неизвестного языка затемнены проповеди Бога для неверующих, ибо когда они услышаны на неизвестном языке, в том есть знамение, поскольку такой услышит да не поймет. Не для верующих, а для неверующих. Павел подтвердил тем самым, что языки служат для сокровения смысла от неверующих.

В законе написано, что на ином языке и устами иными буду говорить народу сему, и ни так станут выслушивать Меня, говорит Господь (Ис. 28:11-12). Итак, если ради народа того даны языки, дабы посредством языков познавали бы время нового Евангелия, то теперь языки в знамение суть не верным, каковы есте вы, но неверным, то есть рассеянным Евреям, - тем, о коих сказано: и так не будут выслушивать Меня, говорит Господь. Пророчество же - не неверным, но верным: ибо если не веруют тому, что говоришь, - то как будут слушать то, что станешь говорить?

Сказанное здесь может возбудить в ком-нибудь большое недоумение. Если языки служат знамением для неверных, то как он говорит: если неверные увидят вас говорящими на языках, то скажут, что вы беснуетесь? И если пророчество не для неверных, но для верующих, то как получат от него пользу и неверные? «Но когда, — говорит, — все пророчествуют, и войдет кто неверующий или незнающий, то он всеми обличается, всеми судится». И не только этот, но, кроме того, и другой здесь рождается вопрос: языки опять, по-видимому, больше пророчества, потому что если языки служат знамением для неверных, а пророчество для верных, то дар, обращающий и делающий своими чужих, больше дара, назидающего своих. Что же означают сказанные слова? Они не затруднительны, не темны и не противоречат предыдущему, но весьма согласны с ним, если мы вникнем. Пророчество полезно для тех и других, а языки нет. Потому, сказав о языках, что они в знамение суть, (апостол) присовокупил: не верующим, но неверным, и притом в знамение, т.е. более для удивления, нежели для назидания. Но, скажешь, и о пророчестве он выразился точно также в словах: «а пророчество не неверным, но верующим»; верующий не имеет надобности видеть знамение, а нуждается только в научении и назидании; как же ты утверждаешь, что пророчество полезно для тех и других, тогда как он говорит: не неверным, но верующим? Если тщательно исследуешь, то поймешь слова его. Он не сказал, что пророчество не полезно для неверных, но что оно не служит знамением, как языки, т.е. не также бесполезно. И языки не есть что-нибудь полезное для неверных: они производят только одно изумление и смущение. Знамение принадлежит к числу безразличного; так Псалмопевец, сказав: «сотвори со мною знамение», прибавляет: «во благо» (Пс. 85:17); и еще: «для многих я стал как бы чудом» (Пс. 70:7), т.е. в знамение. 2. Чтобы ты убедился, что знамение здесь не означает чего-нибудь, всегда приносящего пользу, (апостол) присовокупляет и то, что оно производит. Что же такое? «То не скажут ли, — говорит, — что вы беснуетесь?» Это зависит не от свойства знамения, но от неразумия тех, (которые рекут). Под словом неверные не всегда разумей одинаковых людей, но иногда неисцельно больных и остающихся неисправимыми, а иногда могущих перемениться, каковы были те, которые удивлялись апостолам, глаголавшим величия Божия; таковы же были домашние Корнилия. Итак, смысл слов его следующий: пророчество имеет силу и между неверными и между верующими, а слыша языки, неверные и неразумные не только не получают пользы, но и смеются над говорящими на языках, как над беснующимися. (Языки) служат им только в знамение, т.е. только приводят их в изумление. Если бы впрочем они имели ум, то получили бы и пользу, для которой дано знамение; ведь (и при апостолах) не только были насмехавшиеся над ними, как бы над опьяневшими, но многие и удивлялись им, как глаголющим величия Божия; так насмехавшиеся были неразумные. Потому и Павел не просто сказал: «не скажут ли, что вы беснуетесь», но присовокупил: «незнающие или неверующие». Пророчество же не просто служит в знамение, но нужно и полезно для веры и назидания тех и других. Впрочем, это он выразил не тотчас, но объяснил в дальнейших словах: «он всеми обличается, всеми судится. И таким образом тайны сердца его обнаруживаются, и он падет ниц, поклонится Богу и скажет: истинно с вами Бог». Таким образом пророчество выше не только потому, что имеет силу между теми и другими, но и потому что обращает бесстыднейших из неверных. Не одинаково было чудо, когда Петр обличил Сапфиру, — это было действием пророчества, — и когда говорил языками; тогда все устрашились, а когда он говорил языками, то даже принят был за беснующегося. Итак, сказав, что языки не приносят пользы, и, оставив между тем обличение вины иудеев, (апостол) далее показывает, что они даже причиняют вред. Для чего же, скажешь, и даны они? Для того, чтобы употреблялись вместе с истолкованием, без которого случается и противное у неразумных. «Если, — говорит, — вся церковь сойдется вместе, и все станут говорить незнакомыми языками, и войдут к вам незнающие или неверующие, то не скажут ли, что вы беснуетесь?» Так и апостолы были приняты за опьяневших: «иные, насмехаясь, говорили: они напились сладкого вина» (Деян. 2:13). Но причина не в знамении, а в неразумии (говоривших это); потому он присовокупил: «незнающие или неверующие», т.е. мнение их происходит от неразумия и неверия. Он старается, как я сказал прежде, поставить дар (языков) в ряд предметов не совершенно достойных отвержения, но не очень полезных, и притом с целью смирить слушателей и внушить им необходимость искать истолкования. Так как они не заботились об этом, но многие через упомянутый дар старались показать себя и удовлетворить своему честолюбию, то он особенно и отклоняет их от этого, доказывая, что они напротив вредят своей славе, навлекая на себя подозрение в бесновании. Так всегда поступает Павел: когда хочет кого отклонить от чего-нибудь, то доказывает, что он терпит вред от того самого, к чему имеет пристрастие; так поступай и ты: отклоняя от удовольствий, покажи, что они исполнены горечи; отклоняя от тщеславия, покажи, что оно причиняет бесчестье. Так и Павел поступал. Отклоняя богатых от любви к деньгам, он говорит, что богатство не только вредит, но и подвергает искушениям: «желающие обогащаться впадают в искушение и в сеть и во многие безрассудные и вредные похоти, которые погружают людей в бедствие и пагубу» (1 Тим. 6:9). Так как богатство, по-видимому, не избавляет от напастей, то он утверждает противное тому, что думали богатые. Другие имели пристрастие к внешней мудрости, как будто бы она служила им для объяснения догматов; а он доказывает, что она не только не приносит пользы кресту, но и унижает его. Иные хотели судиться у чужих, считая недостойным судиться у своих, как будто бы внешние (язычники) были мудрее; а он доказывает, что судиться у внешних постыдно. Иные вкушали идольские жертвы, как бы желая показать в себе совершенное знание; а он доказывает, что неумение устроять благо ближних есть признак несовершенного знания. Так и здесь: (коринфяне) по честолюбию восхищались даром языков, а он доказывает, что это особенно и посрамляет их, не только лишая славы, но и подвергая подозрению в бесновании. Впрочем, он не вдруг сказал это, но, предварительно сказав очень многое, и тем приготовив их к принятию слов своих, потом и высказывает мысль крайне неожиданную. Такой у него обыкновенно образ речи. Подлинно, кто хочет поколебать утвердившееся мнение и переменить его на противоположное, тот не должен тотчас высказывать противоположное: иначе он будет осмеян теми, которые предзаняты противоположным мнением; очень неожиданное не может быть принято вдруг без предварительной подготовки; наперед нужно иными доводами хорошо поколебать мнение других и тогда уже внушить им противоположное. 3. Так же он поступил, когда говорил о браке. Многие имели расположение (к браку), как бы доставляющему спокойствие; а он хотел доказать, что спокойствие заключается в безбрачном состоянии; если бы сказал это вдруг, то слова его не были бы так хорошо приняты; теперь же, высказав это после многого другого и предложив благовременно, он сильно тронул слушателей. Так же он поступил касательно девства. Сказав предварительно многое, он уже после того говорит: «аз же вы щажду»60 (1 Кор. 7:28); и еще: «а я хочу, чтобы вы были без забот» (1 Кор. 7:32). Точно так он поступает и касательно дара языков, доказывая, что он не только лишает славы, но и посрамляет имеющих его перед неверными. А пророчество, напротив, и не подвергает посрамлению перед неверными, и доставляет величайшую славу и пользу; по поводу пророчества никто не скажет, «что вы беснуетесь», и не станет смеяться над пророчествующими, но напротив всякий будет изумляться и удивляться им, потому что обличается всеми, то есть, все, что у него на сердце, обнаруживается и представляется всем. Не одно и то же — кому-нибудь войдя услышать одного говорящим по-персидски, другого по-сирски, или войдя, с какой бы то ни было целью, для искушения и с лукавым намерением, или простосердечно, услышать тайны своего сердца, такие-то и такие-то свои деяния и намерения; последнее более первого возбуждает страх и приносит пользу. Потому (апостол) и говорит, что по поводу языков скажут, «что вы беснуетесь»; впрочем говорит это не сам от себя, но как суждение других: «то не скажут ли, — говорит, — что вы беснуетесь?» Здесь же он основывается и на существе самого дела и на убеждении получающих пользу: «он всеми обличается, всеми судится. И таким образом тайны сердца его обнаруживаются, и он падет ниц, поклонится Богу и скажет: истинно с вами Бог». Видишь ли, как это несомненно? Там действие подвергается различным суждениям, и иной из неверных может приписать его беснованию; а здесь не бывает ничего такого, а напротив он удивляется и поклоняется, исповедуя прежде делами, а потом и словами. Так поклонился Богу и Навуходоносор, который сказал: «истинно Бог ваш есть Бог богов и Владыка царей, открывающий тайны, когда ты мог открыть эту тайну!» (Дан. 2:47). Видишь ли, как сила пророчества изменила (человека) грубого, научила его и привела к вере?

ώστε следовательно. Это вывод из предыдущего, εις с гл. ειμί может иметь семитское значение: "служить в качестве" (BD, 80; но также см. Barrett), σημεΐόν асс. знамение. Об этом стихе см. J.P.M.Sweet, "A Sign for Unbelievers: Paul's Attitude to Glossolalia", NTS 13 (1967): 240-57. είσινpraes. ind. act. от ειμί быть, πιστεύουσιν praes. act. part. dat. pl. от πιστεύω верить. Part, в роли subst. dat. личной заинтересованности. άπιστος неверный, неверие. Adj. в роли subst. Здесь это dat. личной заинтересованности.

По мнению одних, Павел рассматривает здесь языки как знамение суда, которое заставляет неверующих усомниться (ср.: 14:21); по мнению других, Павел цитирует мнение коринфян в 14:22 и опровергает его в 14:23-25 (ср.: 6:12-14).

Апостол Павел среди своих наставлений коринфским христианам по поводу молитвенных собраний приводит текст из пророка Исаии: «В законе пишет: яко иными языки и устны иными возглаголю людем сим, и ни тако послушают Мене, глаголет Господь» (Ис. 28:11-12). Этот текст может давать повод сторонникам глоссолалии Божие одобрение их способа молитвы в словах: «иными языки возглаголю». На деле это не так, и не с целью одобрения напоминает их апостол. В словах Исаии выражен суд Божий над царством Израильским за полное падение в нем, не только в народе, но и в поведении священников падение нравственности и благочестия¹. При жизни прор. Исаии это царство завоевано было Салманассаром, царем Ассирийским, и уничтожено на веки. Народ был переведен в Ассирию; а на прежнюю территорию его, в Самарию, переселены были люди разных народностей с их различными культами и языками. Принудительная смена родного языка на чужие — в плену и на родине: такое наказание понес народ древняго его праотца Израиля (4 Цар. 17). Приведя пророческия слова, апостол продолжает: «Итак, языки суть знамения не для верующих, а для неверующих»: апостол внушает видеть в словах Господа «буду говорить иными словами» угрозу неверующим проповеди о Христе. Таким образом, ясно, что поороческия слова Исаии не относятся ни к дню великой Пятидесятницы, ни к глоссолалии.

Это есть пренебрежение к верующим: ибо языки суть знамение не для верующих, а для неверующих; пророчество же (т. е. пренебрегаемый дар учительства) не для неверующих, а для верующих

 Под законом здесь разумеется ветхозаветное Писание (см. Ис. 28:11-12). Бог учил народ Свой, пока он слушался Его, через пророков. Когда же народ перестал быть верным Богу, тогда Он грозил им: не слушают пророков? Так Я заговорю с ними другим языком, то есть пошлю на них чуждый народ. Отсюда Апостол делает такое заключение.
 Дар языков должен служить знамением для вразумления неверующих, поражая их изумлением, хотя и не всегда служит к их обращению. Пророчество же – для назидания и пользы верующих. Это святой Павел поясняет примером.
 Положим, говорит, что собралась вся церковь ваша, и все имеющие дар языков начнут говорить на них или поодиночке, или несколько одновременно. И само по себе это безобразно. Но если в это время войдут к вам незнающие– простецы, селяне или неверные, то не скажут ли они, что вы беснуетесь, сошли с ума? И оттолкнете вы от дверей спасения тех, кто пришел искать спасения, и притом так, что и после не привлечешь их послушать истины, да и другим они расскажут о безобразиях, происходящих в ваших собраниях.

 Совершенно противоположное действие произведет ваше coбрание, говорит святой Павел, на душу простеца или неверующего, когда вошедши в вашу церковь, они услышат то, что вы один за другим пророчествуете, то есть говорите языком всем понятным, что кому внушает Дух Святой – пророчества ли, разум ли, откровение ли, научение ли, молитву ли. Христианские истины и сами по себе, и тем более непосредственно внушенные Духом Святым, и переданные языком убежденным, способны встревожить совесть, возбудить страх Божий и обратить на добрый путь невера и грешника. Тогда вошедший на ваше собрание обличен будет пред всеми не при помощи судебных каких-нибудь допросов, а посредством истин, высказанных пророками, вместе же с обличением душе его откроется и путь спасения в Господе Иисусе Христе. Таким образом, обличаемый тут же может получить и надежду спасения, и даже дойти до решимости стать на путь истины. А благодать Духа Святого, всех осеняющая в собрании, проникающая и в самое слово говорящих, совершит дело обращения. И вот неверный, внутренне изменившийся под действием пророческого слова, падши, поклонится Богу христианскому и исповедует, что в собрании христиан в церкви воистину присутствует и действует Бог.

 

Так что язык был чудом, а пророчество было чудом в свершении, а не произнесении.

Из приведенного пророчества пр. Исаии Ап. делает вывод: языки суть знамение для неверующих. — Бог говорит с неверующими таким способом, чтобы показать, что Он гневается на них за их неверие Его ясно изложенному откровению. Так и Господь Иисус Христос, после того как иудеи не вняли Его простой и понятной проповеди о Царстве Небесном (такова напр. нагорная беседа), стал говорить им в непонятных для них притчах (Мф. 13:11 и сл.). Пророчество же не для неверующих... Согласно конструкции первой половины стиха, и здесь нужно после слов: пророчество же прибавить: есть знамение. Только пророчество будет уже знамением иного рода, чем дар языков. Если первый служил знамением гнева Божия, то второе есть знамение милосердия Божия по отношению к людям, которые уже начали веровать (τοῖ πιστεύουσιν), но которые нуждаются в духовном укреплении для того, чтобы стать вполне твердыми в вере.

«Темже языцы в знамение суть не верующим, но неверным». Ибо различие языков поражает неверного. Сие и в день Пятидесятницы в Иерусалиме испытали собравшиеся там. Посему тотчас сказали: «Не вси ли суть глаголющии Галилеане? И како мы слышим» их «кийждо свой язык, в немже родихомся, Парфяне, Мидяне» и так далее (Деян. 2:7—9)? «А пророчество не неверным, но верующым». У Апостола одна цель — польза многих. Почему и коринфянам советует предпочитать пророчество, как доставляющее пользу всему обществу. Пользу же пророчества показывает в последующих словах:

Он говорит как бы: какая у вас вышла несообразность! Из того обстоятельства, которое указывается в писаниях пророка Исаии, выходит, что, когда вы говорите на чуждом собранию языке, это значит, что пред вами все упорные неверы, вышедшие из повиновения Богу; а на деле это все искренно верующие, готовые слушать, жаждущие назидания. К ним не на чуждых языках говорить надо, а языком пророческим, с каким и древле Бог обращался к народу Своему, пока он верен был Ему и слушался пророков. Вы совсем извращаете порядок! Из вашего образа действования выходит такое нелепое сопоставление! В нашем собрании и звука не должно быть иноязычного, а должно слышаться одно пророческое слово.

Итак языки суть знамение не для верующих, а для неверующих; Знамение изумляет, но не научает и не приносит пользы, а часто и вредит, как язык без истолкования, почему далее (1 Кор. 14:23) и говорит: не скажут ли, что вы беснуетесь? Притом знамения и даны для неверующих, ибо верующие не нуждаются в них, потому что они уже веруют. Пророчество же не для неверующих, а для верующих. Пророчество, говорит, полезно для верующих, потому что оно наставляет их. Но ужели пророчество не служит и для верных? Как же (1 Кор. 14:24) говорит, что если все пророчествуют, и войдет кто неверующий? Вот пророчество и для неверующих. На это можно ответить: апостол не сказал, что пророчество бесполезно для неверующих, но что оно не служит бесполезным знамением, как языки. Кратко сказать: язык служит знамением для неверующих, то есть только для изумления их, а пророчество полезно верующим и неверующим, обличая их, хотя не называется знамением для них.

«Языцы, – говорит Апостол Павел, – в знамение суть не верующим, но неверным» (1 Кор. 14:22): то есть, чудесный дар говорить разными неизученными языками ниспослан от Бога для людей еще неуверовавших, дабы чрез дарованное знание их языка преподать им наставление в вере, и в то же время чудесным дарованием удостоверить их в Божественности веры; но для тех, которые уже уверовали, сие знамение не нужно. По той мере, как Божественная вера на земли распространялась, чудесное дарование языков сокращалось; и следственно сокрытие сего дарования не есть оскудение благодати, но прекращение нужды. Господь не одобряет в верующих искания очевидных, удостоверяющих знамений; но приписывает особенное достоинство вере, которая их не требует. «Блажени, – глаголет, – не видевшии, и веровавше» (Ин. 20:29).