1-ое послание к Коринфянам ап. Павла, Глава 10, стих 27. Толкования стиха

Другое дело, если христианин согласился пойти на какой-нибудь праздник и его предупредили, что мясо за столом от жертвы, принесённой в языческом храме. Такое замечание показывает, что объявивший придаёт значение этому обстоятельству. В этом случае следует воздержаться от употребления мяса, поскольку тот, «кто сказал», увидит, что верующий ест идоложертвенное, и осудит его, а посторонние люди не должны судить христиан.

Вот такая ситуация: вас позвал кто-то из неверных. Апостол не говорит, чтобы вы не ходили. Как поясняет Феодорит Кирский, потому что невозможно было бы уловлять неверных, прекратив сообщение. Последователи бывшего монаха епископа Диомида говорят, что общаться и кушать вместе с неверными большой грех. Нет, апостол говорит, что есть с неверными можно. Вы можете ходить в гости к неверным, когда вас пригласили. Но при этом апостол говорит, чтобы ели, ничего не обсуждая «для спокойствия совести».

Златоуст поясняет, что апостол не позволяет даже сомневаться: «Если, говорит, будешь есть не зная и не слыша что это — идоложертвенное, то не подлежишь наказанию, так как это — дело неведения, а не воздержания. И не только от такого опасения избавляет их, но и от другого, предоставляя им великую независимость и свободу: не дозволяет им даже сомневаться, т. е. исследовать и разведывать, идоложертвенное ли это или нет; а заповедует просто есть вёе, находящееся на торжище, не расспрашивая, что такое предлагаемое» Беседа 25.

И в гостях: не позволяйте себе докапываться, откуда предлагаемая пища, потому что тогда плохо поступите со своей совестью, думая, что какое-то материальное творение взялось само по себе. Это — еретическое утверждение.

Святитель Феофан цитирует святых отцов: «Рыночное вкушайте, без раздвоенной мысли, μηδεν δισταζοντες, с совестию чистою, неколеблющеюся. Без размышления, αζητητως вкушай рыночное, с совестию чистою, нераздумывающею, и не требующею другого удостоверения, кроме того убеждения, что Господня земля. Если Господня земля и что на ней, что еще раздумывать?».

Апостол не запрещает общения с язычниками и участия в их трапезе, но не в идольских жертвах: ст. 28. Сам Господь в Своем откровении апостолу Петру показал, что нельзя ни одного человека почитать скверным или нечистым: Деян. 10:28.

И, все-таки, не мистическая опасность идоложертвенного сосредоточивает на себе внимание Павла. В заключительном отрывке 10:23–11:1Разделение Новозаветных писаний на главы было сделано только в XIII веке, и часто неудачно. В 1 Кор. первый стих гл. 11 относится к предыдущему отрывку. он возвращается к призыву гл. 8. Все позволено – в ст. 23 почти буквально повторяется принцип христианской морали, формулированный в 6:12, – но не все полезно, и не все назидает. Верующий должен думать о брате (ср. ст. 24). Этою заботою и определяется решение тех конкретных случаев, которые Павел имеет в виду в стт. 25–28. Он еще раз предостерегает против соблазна (ст. 32) и ставит в пример себя (ст. 33). Как и в учении о телесной чистоте, мы улавливаем теоцентрическое ударение: все, что делает человек, он должен делать во славу Божию (ст. 31).

Вполне избежать употребления идоложертвенного в то время было невозможно, поэтому Апостол предлагает некоторые частные указания, предваряя их некоторыми общими правилами, а именно, что во всем нужно искать пользы и притом преимущественно не своей личной пользы, а ближнего.

По изъяснению блаж. Феофилакта, Апостол как бы говорит (Христианам) так: «не на одно то смотри, что ты вкушаешь с чистою совестию, но и на то особенно, назидает ли это ближнего твоего»... Но этого назидания нельзя было ожидать от вкушения идоложертвенного в публичных местах, а потому можно сказать, что Апостол положительно запрещает вкушать идоложертвенное в капищах.

Другого рода дело – вкушение на дому всего продаваемого на рынке, хотя бы здесь случилось что-либо идоложертвенное. Здесь может быть вкушаемо все, без опасения, в силу того нравственно-религиозного сознания (совести), что все принадлежит Богу и, как Его дар, может служить на пользу людям. Таким же сознанием можно руководствоваться и находясь за трапезою неверующих. Но когда здесь кто-либо укажет на что-нибудь, как на идоложертвенное, тогда нужно устраниться от вкушения, не вследствие изменения убеждения относительно принадлежности всего Богу, но чтобы немощному Христианину не послужить худым примером, а язычнику не подать повода худо подумать о христианских убеждениях и правилах и тем не унизить высокого достоинства Христианства вообще. Святой И. Златоуст, как бы приводя все сии мысли Апостола к подобающему заключению, толкует: «что значат слова: почто хулу приемлю, о нем же аз благодарю? Я, говорит, благодарю Бога, что Он столько возвеличил меня и поставил столько выше иудейского унижения (ибо у них: не коснися и проч.), что ничто не может вредить мне; язычники, не зная моего любомудрия, будут подозревать противное и скажут: Христиане желают нашего: они лицемерны, хулят бесов и отвращаются от них, а к трапезам их стекаются; что может быть неразумнее этого?... Итак, не принимай пищи, когда тебе скажут, что она идоложертвенная. Христос даровал тебе благодать, столько возвеличил тебя и поставил выше всякого вреда не для того, чтобы подавать повод к худой молве о тебе, и не для того, чтобы теми самыми преимуществами, за которые ты благодаришь, столько оскорблять других, что они могут хулить».

 Другой случай, когда кто из язычников позовет на обед, а они имели обычай брать части от жертв и приносить домой. Как тут быть? И здесь то же правило – все предлагаемое вам ешьте, без всякого сомнения, за совесть, то есть по тому убеждению, что всякое создание Божие – добро, не допуская и мысли о том, чтобы тут было что-либо идоложертвенное.
 Но не все кушанья предполагаются как идоложертвенные, а лишь некоторые. Итак, если кто, когда дойдет до них очередь, скажет: это идоложертвенное, в таком случае не ешь ради того, кто это объявил вам, то есть, будет ли то слабый совестью христианин или язычник. Последний может осудить тебя, что ты принимаешь священную и освящающую, по его представлению, пищу, вопреки требованию твоей религии, но только по побуждениям чревоугодия. Итак, вкушение не позволительно ради совести не только иудея, но и язычника.
 Такого убеждения, что в Царстве Господа все добро и благословенно, неизменно держись даже и тогда, когда кто-нибудь скажет: вот это кушанье идоложертвенное, но не ешь его ради совести другого, признающей его идоложертвенным. Ибо хотя совесть другого для меня не закон, и не вяжет моей свободы, есть идоложертвенное как чистую пищу, но не должно есть ее, чтобы не соблазнить немощную совесть другого.
 Если, говорит, я принимаю пищу с благодарением, как дар Божий, то не разумно допустить, чтобы меня, и веру мою за нее порицали, если я буду есть как идоложертвенное. Стало быть, не следует есть то, что дает повод к порицанию.

Но как же было обходиться о пищей в тогдашних условиях, когда многое приходилось покупать на рынке, где иногда продавались и остатки от посвященного идолам? Апостол отвечает: все вкушайте, не рассуждая и не исследуя, пока вам не объявят, что это идоложертвенное – тогда не ешьте ради того, кто объявил. Апостол указывает на необходимость разумного пользования принципом христианской свободы: «Все мне позволительно, но не все полезно; все мне дозволительно, но не все назидает» (1 Кор. 10:23).

Этот принцип освобождает сознание христианина от страха перед идолами – бездушными истуканами. Однако христианин должен поступать не только по свободе, но и по любви. Поэтому христианская свобода ограничивается «полезностью» и «назиданием» другого (1 Кор. 10:23). Держаться принципа свободы не «полезно» тогда, когда, вкушая идоложертвенное, становишься участником бесовских жертв, что гибельно для души. Не «назидает» же свобода тогда, когда, поступая по ней, соблазняешь брата или даешь повод к унижению христианской веры. Более универсальным является другой, указанный Апостолом, принцип: «Итак, едите ли, пьете ли, или иное что делаете, все делайте в славу Божию» (1 Кор. 10:31).

Апостол не повелел и не запретил позванному идти, но власти позванного предоставил, что делать, потому что невозможно было бы уловлять неверных, прекратив сообщение.