1-ое послание к Коринфянам ап. Павла, Глава 10, стих 18. Толкования стиха

не участники ли жертвенника - т. е. приобщаются к жертвеннику (ср. РБО, Кул.). Павел проводит здесь связь между жертвоприношением и теми, кто его приносит.

Павел говорит об искушении, постигшем Коринфян (ст. 13), и затем возвращается к теме идоложертвенного. Вкушение идоложертвенного и для него сопряжено с опасностью идолослужения (ср. ст. 14), потому что трапеза идоложертвенная есть трапеза бесовская, а трапеза бесовская несовместима с трапезою Господнею (ср. 15–22). Павел не отказывается от того определения знания, которое он дал в гл. 8. Языческих богов, как богов, не существует. Потому не существует и идоложертвенного. Он только досказывает свою мысль. Языческие боги – это бесы (ст. 20), и участие в трапезе бесовской христианам не приличествует. Из стт. 16–17 ясно, что трапезою Господнею (ср. ст. 21) Павел называет трапезу Евхаристическую и видит в ней начало, созидающее единство Церкви. Единое тело Церкви, как он скажет в гл. 12 (ст. 27), есть тело Христово. Так уже в ранних посланиях ап. Павла намечается мистическая христология его посланий из уз.

После сего Апостол внушает, что вкушение идоложертвенного есть в своем роде общение с бесами и участие в трапезе бесовской.

«Я говорю вам как рассудительным (1 Кор. 10:15), чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение крови Христовой? Хлеб, который преломляем, не есть ли приобщение тела Христова» (1 Кор. 10:16)? Но «те, которые едят жертвы, не участники ли жертвенника?» (1 Кор. 10:18). А так как «язычники, принося жертвы, приносят бесам, а не Богу», то «я не хочу, чтобы вы (сознательно и добровольно) были в общении с бесами (1 Кор. 10:20). Не можете пить чашу Господню и чашу бесовскую; не можете быть участниками в трапезе Господней и в трапезе бесовской? (1 Кор. 10:21)». Это уже властное законоположение. То говорил: «рассудите сами, будто совет предлагая, а когда изложил им всю опасность идоложертвенных трапез, уже не дает места их рассуждению, а пишет определение: не смейте же более касаться этих бесовских жертв!» (Еп. Феофан).

Апостол не вдруг раскрыл всю адскую бездну зла, заключающегося в идолослужении, как учреждении бесовском. И теперь, раскрывая весь ужасный смысл участия во вкушении идоложертвенного, он не прямо выражает его, но возбуждает духовный смысл Христиан и постепенно приводит их к сознанию участия в нем диавола, чрез сопоставление идольских жертв с Тайною жертвою Тела и Крови Господней и с жертвами, приносившимися истинному Богу Израилем. Как Христиане, приобщаясь хлеба и вина, священно-таинственно принимают Тело и Кровь Христа и входят в общение с Ним, а вместе и во взаимное общение, и как входили в духовное общение все участники во вкушении ветхозаветных жертв: так несомненно входят в общение и участники жертв идольских. Но во имя кого бывает это общение? По мнению язычников, во имя богов, а по сознанию Христиан, не во имя Божие, следовательно во имя противника Его, а высший противник Божий диавол. Следовательно, кто служит многим богам, тот служит бесам, или вообще диаволам. Но Апостол это умозаключение высказывает положительнее, так как он сначала утверждает, что язычники бесам жрут, а потом уже прибавляет: а не Богови. Таким образом, мысль о идолослужении, как служении бесам, не есть только умозаключение, но откровенная истина, проливающая великий свет на всю жалкую историю языческих суеверий и жертвоприношений, состоявших часто из человеческих жертв: невинных детей и избранных юношей и дев. Поистине это было демонское внушение!

Кратко и так сказать мимоходом говоря о Таинстве Причащения, Апостол однако не преминул сказать о его глубочайшем смысле и значении, по которому оно существенно отличается от всех жертвоприношений. Назвав его Евхаристиею, он показал, что здесь чрез священное благословение бывает таинственное пресуществление хлеба в Тело Господне и вина в Кровь, почему причащающиеся входят в теснейшее единение с Господом и сами составляют из себя единое тело церкви, глава коего есть Христос. И все это представляется как истина всем Христианам известная, как дело общепринятое. Отмечая мысль Апостола о единении Христиан, святой И. Златоуст говорит: «как хлеб, составляемый из многих зерен, делается единым, так что хотя в нем есть зерна, но их не видно, и различие их неприметно, по причине их соединения: так и мы соединяемся друг с другом и со Христом. Ибо мы питаемся одним и тем же Телом... дабы отложив прежнюю мертвенную плоть, мы утотовились, посредством этой трапезы, в жизнь бессмертную» (Злат. на 1-е посл. к Коринф. изд. Петерб. Дух. Академии, часть 2, стран. 31).

 Второй пример общения у Израиля – по плоти. Так как величие сказанного об общении с Христом, причащающихся Тела и Крови Его, было выше того, что могли понять слушатели, то святой Павел берет другой пример, и как бы говорит: научитесь хоть из простейшего. Вкушающие от жертв делаются участниками жертвоприношения. Посмотрите на Израиля по плоти, плотского потомка Авраама и Иакова, до сих пор держащегося закона Моисеева. Закон о жертвах у Израиля был такой, что из приносимого к алтарю, часть только была возлагаема на жертвенник и сжигалась, а прочее употребляли в пищу жрецы, которые и питались от жертвенника, как бы от стола Господня. В этом смысле святой Павел и называет жрецов общниками алтаря. Итак, жрецы плотского Израиля, вкушая жертвенное, становились общниками алтаря, на котором приносились части жертвы.
 Из приведенных двух примеров, очевидно выходило, что вкушающие от жертв становятся общниками жертвоприношения в том смысле и в том значении, в каком оно совершается. Прочитав это, коринфяне могли прийти в недоумение. Вкушая идоложертвенное и мы становимся общниками. Но чему же? Ведь идол – ничто, и жертва ему – ничто, так учит и сам Апостол. Кому же общники? Святой Павел разрешает это их недоумение. Я не говорю, что идол сам по себе что-нибудь представляет, так же и идоложертвенное, но есть другое лицо, с которым жертва, приносящие ее и вкушающие ее, вступают в общение, и это лицо богопротивное.