1-ое послание к Коринфянам ап. Павла, Глава 1, стих 12. Толкования стиха

Павел показывает заблуждение, но не выдает имена говорящих так. ...А ведь все, кого он называет, вне всякого сомнения, были подлинно добрыми учителями; однако по образу добрых учителей он задевает лжеапостолов. Ибо если уже коринфянам не дозволяет хвалиться именами достойных, насколько сильнее этот запрет в отношении дурных учителей, чье превратное учение он затронет дальше! Между названными группами обозначены и те, кого апостол уже прославляет выше, - те, которые называли себя Христовыми, а не относили себя к какому-нибудь человеку.

Аполлосов. По свидетельству книги Деяний (Деян. 18:24-25), это был Александрийский Иудей, муж красноречивый и сведущий в Писаниях; он сначала был учеником Иоанна Предтечи, но впоследствии обращён в Христианство Акилою и Прискиллою. Некоторые считают самого Аполлоса виновником распрей Коринфских; но скорее нужно предположить, что его именем, так же, как и Павловым, пользовались соперничающие для повышения себя в глазах противников. Кифин. Кифа — Пётр. Еврейское имя Петра приводится здесь, вероятно, потому, что его именем прикрывалась партия Коринфских Иудеев, обратившихся ко Христу. Неизвестно, проповедывал ли Пётр в Коринфе; но если он там и не был, то в Коринфе могли быть лица, получившие крещение от Петра, или считавшие Петра представителем содержимаго ими учения. Христов. Вопрос о том, была ли четвёртая партия, именовавшаяся Христовою, или, как утверждает Климент Римский (1 Кор. 4:7), только три партии, так что слова: Аз же Христов составляют возражение Апостола. «Вы говорите между собой: один считает себя Павловым, другой — Аполлосовым, третий — Кифиным; а я, Павел, говорю, что я Христов». Такое объявление отчасти подтверждается другим выражением Апостола (1 Кор. 3:22-23): аще Павел, или Аполлос, или Кифа: вся ваша суть: вы же Христовы, Христос же Божий. Но общий ход мысли и образ выражения Апостола не оставляет сомнения, что были четыре партии — и если партия Христова не была отдельной, как и другия партии, то выделение других партий произвело то, что лица, не принадлежавшие ни к какой партии, составили как бы отдельную партию — Христову. Некоторые предполагают, что Христовыми назывались люди, видевшие Христа и считавшие это своим преимуществом. Если такия лица и были в числе Коринфских Христиан, то их могло быть очень мало — и всё же нужно предположить, что они отличались каким-нибудь мнением. И потому следует определить, хотя предположительно, отличительныя черты каждой из упомянутых четырёх партий. 1) Считавшие своим главою Павла в учении были совершенно Православны, но слишком опирались на авторитет Павла и в противность другим партиям, особенно Иудействующим, выставляли его учение о Христианской свободе, нарушая тем Христианскую любовь. И потому Апостол в предотвращение злоупотреблений его авторитетом, обращает их внимание ко Христу, единственному Искупителю всех (1 Кор. 1:13). 2) Партия Аполлоса в существенном первоначально не разнилась от Павловых, потому что сам Аполлос считался учеником Павла и находился с ними в общении в последствии времени (1 Кор. 4:6; 1 Кор. 16:12). Но так как Аполлос славился своим красноречием и, может быть, держался свойственнаго Александрийским евреям мистическаго направления в изъяснении Ветхаго Завета, то приверженцы его подвергались двоякой опасности: а) С пренебрежением относиться к безыскусственной проповеди Апостола Павла и б) Впасть в ложный спиритуализм, отвергавший положительное содержание Христианства. Вероятно, Апостол имеет в виду эту партию, когда говорит о человеческой мудрости и о препретельных словесех проповеди (1 Кор. 2:4). 3) Называвшие себя Петровыми были, без сомнения, иудео-Христиане, хотевшие видеть в Христианстве продолженіе Иудейства. Они считали своим главою Петра, потому что он иногда придерживался соблюдения обрядоваго Закона (Гал. 2:12→). Из этой партии впоследствии образовалась иудео-Христианская секта евионитов. 4) Наконец, партия Христовых могла отличаться тем, что, избегая делений и названий по учителям, отвергала авторитет всех Апостолов и превозносилась совершеннейшим пониманием Христианскаго учения (Смотрите: "Обозрение Посланий к Коринфяном", проф. Μ. Голубева).

Потом говорит, в чем именно состояло несогласие: «то, что каждый у вас говорит: «я Павлов»; «я Аполлосов»; «я Кифин»; «а я Христов» (1 Кор. 1:12). Разумею, говорит, несогласия не в частных делах, но гораздо важнейшие. «То, что каждый у вас говорит». Зло касалось не части, но всей церкви. Впрочем коринфяне не говорили так ни о нем, ни о Петре, ни об Аполлосе; но он показывает, что если и таких лиц не следует ставить в такое к себе отношение, то тем более других. А что они не говорили этого, он сам объясняет ниже: «это... приложил я к себе и Аполлосу..., чтобы вы научились от нас не мудрствовать сверх того, что написано» (1 Кор. 4:6). Если не следует называться именами Павла, Аполлоса и Кифы, то тем более – других. Если не следует усвоять имени учителя, первого из апостолов и просветителя стольких народов, то тем более – людей ничего не значущих. Таким образом он только применителыю перечисляет эти имена, чтобы скорее исцелить их болезнь. Притом делает речь свою менее неприятной, не упоминая по имени разделявших церковь, но как бы прикрывая их именами апостолов: «я Павлов»; «я Аполлосов»; «а я Кифин»». Он поставил Петра последним, не предпочитая ему себя, а напротив именно предпочитая себе Петра. Он ведет речь от меньшего к большему; и чтобы не подумали, что он поступает по зависти и предвосхищает себе честь у других по тщеславию, ставит себя первым. Кто себя первого считает недостойным, тот делает это не из честолюбия, но по великому презрению к такой чести. Так и он прежде от себя самого отклоняет такую честь, а потом от Аполлоса, и наконец от Кифы; следовательно делает это не из предпочтения себя самого, но прежде всех на своем собственном лице показывает, чего не должно быть. А что принимавшие сторону того или другого грешили, это очевидно. Потому справедливо он и укоряет их, внушая, что они худо делают, когда говорят: «я Павлов»; «я Аполлосов»; «а я Кифин». Но для чего он присовокупил: «а я Христов»? Если согрешали те, которые прилеплялись к людям, то неужели грешили и те, которые прилеплялись ко Христу? Нет; он укорял их не за то, что они назывались Христовыми, но за то, что не все они (делали это). Я думаю, что он прибавил это от себя, чтобы сделать обличение более сильным, чтобы показать, что в таком случае и Христос усвояется только одной части, хотя они не делали этого.

δέ W1254) и, теперь, έκαστος каждый, λέγει praes. ind. act. от λέγω говорить. Итеративный praes. указывает на повторяющееся и длительное действие. Политические партии в античном мире назывались по именам людей с gen. частного имени (Welborn, JBL 106:90-91). О разных партиях, которые, вероятно, образовались из-за чрезмерного внимания к теоретической мудрости, были подогреваемы культурными, общественными и материальными различиями и укрепились в разных домашних церквях по разным концам города, см. Schrage, 142-52; SPC, 15372; Welborn, JBL 106:90-111. О Петре см. DPL, 702-3; об Аполлосе DPL, 37-39.

Возьмите послание блаженного апостола Павла. О чем он прежде всего написал вам в начале благовестил? Он в истине и духе написал вам как о себе самом, так и о Кифе и Аполлосе, потому что и тогда у вас произошли разделения. Но то разделение вовлекло вас в меньший грех, ибо вы склонялись на стороны прославленных апостолов и одобренного ими мужа¹.

Люди обычно оказывали предпочтение определенным учителям. Философы поощряли эмоциональную привязанность учеников к себе, считая это неотъемлемым элементом их нравственного и интеллектуального возрастания. Раввины имели собственные школы, и ученики обычно распространяли идеи своих учителей. Павел, вероятно, упоминает «Кифу» и «Христа» чисто гипотетически (ср.: 3:5,6); суть его упрека в том, что любое разделение вредно, даже если верующий утверждает, что предан одному Христу и отвергает на этом основании приверженцев Павла и Аполлоса.

Что значили эти споры из-за имен? Не следует соединять с сими именами каких-либо лжеучений и отдельных сект и школ религиозных в Коринфе. Сам Апостол не делает никакого намека на сектантские заблуждения. Вся размолвка у Коринфян происходила, по эллинской привычке, из-за сравнительного достоинства учителей и проповедников христианского учения (а не по сектантскому разномыслию в вере, которое Апостол и обличил бы, если бы оно действительно было): одним казался лучше по силе слова тот, другим превосходнее по глубине мысли этот и проч. Все равно, как впоследствии были споры между партиями Константинопольскими, стоявшими одна за Св. Златоуста, другая за Василия Великого, третья за Гриогрия Богослова (Еп. Феофан. на основ. отц. цер.).

«Посланным от Хлоиса». Сии слова имеют такой смысл: от домашних, или от подчиненных Хлои, которая, может статься была Коринфская женщина: как например и сущыя от Арестовула, и иже от Наркисса, означает тех, кои от дома Арестовулова и Наркисова (Рим. 16:10–11): «Глаголю же се», значит, а именно, или например. «А кийждо вас» означает: один из вас, и другой из вас, Кифою же называет он здесь не Петра, а некоторых учеников его: потому что нигде не упоминается, чтобы Петр проповедывал в Коринфе слово Евангелия, Заметьте же, с каким благоразумием Павел обличает Коринфян. Он сперва горькость обличений растворяет сладостию имени братнего. Братия моя, говорит: потом уменьшает тяжесть греха, назвав его рвением: сверх сего умалчивает о имени того человека, которой открыл ему погрешности Коринфян, чтобы не подвергнуть его их гневу и негодованию: но дабы слово его было достоверно, то он не совсем говорит неопределенно, но некоторым образом ограничительно, сказав, что домашние Хлои известили его о том. Почему же Павел себе положил прежде Сей порядок имен, сделанный им, идет не от высшего к ближнему, но от нижнего к высшему: почему хотя и во первых положил он имя свое, но в самом деле должно считать его последним: положил же он их таким порядком для того, чтобы показать, что последние были те, кои называли себя учениками Христовыми, и тем бы сильнее обличить их в разномыслии. «Братия моя», говорит, «домашнии Хлои меня возвестили о вас, что вы имеете распри: а именно, что один из вас говорит: я ученик и последователь Павлов: другой, я Аполлосов: один, я Кифин: а другой, я Христов» (Злат. Феодорит. Икумен. на он. место). Некоторые уверяют, что Коринфяне не называли себя учениками ни Павловыми, ни Аполлосовыми, ни Кифиными, но других некоторых учителей? Павел же отнес сие, как он сам говорит, к себе и Аполлосу, во-первых для того, чтобы не посрамить таковых учителей, а следовательно и не ожесточить их: а во-вторых, чтобы тем сильнее выразить заблуждения Коринфян. Ибо ежели они погрешали и тогда, когда называли себя учениками истинных учителей своих, то есть Павла, Аполлоса, и Кифы, то гораздо более они ошибались, когда они называли себя учениками тех людей, которые не были посланы от Бога и не имели дара Евангельской проповеди. Для сей же причины он присоединяет к себе и прочим двум имя Христа, дабы то есть показать, сколь великое беззаконие они делали, сравнивая Владыку с рабами: но ежели мы сии Павловы слова возьмем и в собственном простом их значении, то и в сем не погрешим: ибо известно, что Павел первый проповедывал Евангелие в Коринфе, после его Аполлос (Деян. 18:1, Деян. 19:1), а по нем или и вместе с ним некоторые Петровы, может быть ученики. Почему и ученые, и обращенные в веру Павлом говорили о себе, что они ученики Павловы: обращенные Аполлосом говорили, что они Аполлосовы: а те, которых учили ученики Кифины, назывались Кифиными: которые же друг от друга не отделялись, и были всегда единомысленны, те говорили о себе, что они ученики Христовы. Сие мнение подтверждают следующая Павловы слова: «еда Павел распятся по вас? или во имя Павлово крестистеся? Кто убо есть Павел? Кто же ли Аполлос, но точию служителие, имиже веровасте, и комуждо, якоже Господь даде? Аз насадих, Аполлос напои, Бог же возрасти» (1 Кор. 1:12–13, 1 Кор. 3:5–6): что же Павел сказал: «сия же преобразих на себе и Аполлоса?» (1 Кор. 4:6) значит, что он умолчал о всех именах других учителей, подразумевая их под своим и Аполлосовым. Сказав же сие, он тотчас дает знать, какое нечестивое выходит последствие от таковых любопрений и распрей.

У вас говорят. — точнее с греческого: «каждый из вас говорит». Апостол хочет указать этим на всеобщее увлечение духом партийности. Каждый коринфянин считал своим долгом принадлежать к какой-нибудь из упоминаемых здесь партий. — Я Павлов, я Аполлосов — см. введение в послание. — Ап. в распределении партий обнаруживает особую тактичность. На первом месте он ставит своих приверженцев, как заслуживших его упрек, и этим показывает, что сам он далек от всякого самопревозношения. — Что различало партию Павловых и партию Аполлосовых? это не было какое-либо различие по существу (1 Кор. 3:5 и сл.; 1 Кор. 4:6), а только по форме учения. Апостол Павел считал Аполлоса продолжателем своего дела в Коринфе: «я насадил, Аполлос поливал» (1 Кор. 3:6) говорит он, изображая утверждение Евангелия в Коринфе. — А я Христов. Некоторые отцы Церкви и новые толкователи считают эти слова исповеданием самого Павла, которое он здесь высказывает в противовес людям, преклоняющимся пред авторитетом проповедников Евангелия. Но это четвертое заявление представляет собою, несомненно, нечто симметричное первым трем предшествующим ему и подпадает тому же упреку, какой звучит в словах апостола: «каждый из вас говорит»… — О партии Христовых существует немало предположений, но все они малодоказательны. Одни (Ренан, Мейер, Гейнрици) видят в этой партии протест против преклонения пред апостолами и полагают, что Христовы шли вообще против исключительного авторитета Апостолов, другие предполагают, что в эту партию входили наиболее образованные христиане из язычников, хотевшие сделать из Христа высшего руководителя жизни, каким был для своих учеников Сократ. Третьи видели в членах этой партии людей, которые путем видений находили возможным вступать в непосредственное общение со Христом. Четвертое мнение (Godet) предполагает, что это были евреи, обратившиеся в христианство, которые гордились своими теократическими преимуществами и, являясь представителями первенствующей — Иерусалимской — Церкви, хотели постепенно подчинить Коринфских христиан игу Моисеева Закона. Христовыми же они называли себя потому, что воображали, что они лучше всех поняли намерения Христа. При этом они однако, в угоду греческим христианам, вводили в свое учение и элементы греческой теософии, на что Ап. Павел делает намек во 2 Посл. к Коринф. (2 Кор. 10:5 и 2 Кор. 11:3. Этим объясняется и живая полемика Апостола против смешения человеческой мудрости с Евангелием (1 Кор. 3:17-20): здесь апостол имеет в виду не партию Аполлосовых, а партию Христовых. Могло быть, что Христовы держались такого же взгляда на Христа, как и еретик Керинф, не признававший Христа в человеке — иудее Иисусе, распятом на кресте. Они могли верить так же, как и Керинф, что Христос отделился во время страданий от человека Иисуса: этот Иисус так и умер на кресте, почему он заслуживает проклятия (ср. 1 Кор. 12:3), а Христос сидит на небе, одесную Бога Отца, и Его только одного и должны чтить христиане. Так. образом в Христовых можно видеть «гностиков прежде гностицизма». — Наиболее правдоподобным является предположение Lutgerfa. Этот ученый не находит никаких достаточно веских оснований к тому, чтобы видеть в партии Христовых — иудаистов. Напротив, он видит в них слишком далеко зашедших сторонников идеи о свободе человека в христианстве. Это — «либертинцы—пневматики» (нечто в роде наших духоборцев). Апостол Павел, по их мнению, остановился на полдороге к христианской свободе: у него нет духа, силы, мужества, уверенности в победе и самосознания, какими качествами владеет настоящий пневматик. Он боязлив в своих отношениях к Богу и к христианской общине и к миру, а они держат себя всегда как свободные, ничего не боясь. Они эмансипировались окончательно от всякой зависимости от апостолов, даже от обязательности поучаться в Свящ. Писании, так как, по их убеждению, они непосредственно входили в общение со Христом, а это общение давало им высшую мудрость, делало их «гностиками», т. е. ведающими все тайны жизни. К чему вела такая безудержная свобода, которую проповедывали Христовы — об этом можно судить по тому факту, о каком Апостол говорит в І-й гл. (случай с кровосмесником).

Коринфяне именовали себя по именам других учителей, но Павел выставил свое и Аполлосово имя; приложил же и имя первоверховного Апостола, научая тем, что несправедливо даже и из сих имен делать такое употребление; сие яснее дознаем из следующего. Но весьма премудро поступил он, к другим именам сопричислив и имя Христово, показывая несообразность дела, а именно, что коринфяне в один ряд поставляли и Владыку, и рабов.

Глаголю же се: говорю к примеру. Дело у вас похоже на то, как бы один из вас говорил: я Павлов, Павла люблю, ему следую, его предпочитаю всем, его сторону держу, за него стою горою, за него умереть, пожалуй, готов. Другой таким же имел бы для себя Аполлоса, третий – Петра, четвертый – Самого Христа. Кийждо, не из членов Церкви, а из увлекшихся в это движение. Наибольшая часть оставалась спокойною, тело Церкви не колебалось. Чтоб с этим вместе были соединяемы какие-либо ложные мнения, это и не видно, и в догадку не должно входить. Если б под каждым титлом скрывалось какое заблуждение, святой Павел выставил бы каждое и обличил, а он потом обличает только мудрость человеческую вообще и объясняет значение учителей в распространении веры христианской. Это значит, что коринфяне упражняли свою мудрость лишь в том, чтобы выставлять с искусством отличные стороны того или другого лица, под знамя которого они себя ставили. В этом они показывали свою мудрость и хвастались ею. Как в язычестве мудрецы занимались пустяками, так и, в христианство вступивши, люди ученые вздумали заниматься предметами, в деле спасения важности не имеющими. Им и довольно было сказать: не дети ли вы? (1 Кор. 3:1–3), как и сказал святой Павел по обличении ничтожества мудрости человеческой. Несмотря однако ж на то, что под означенными титлами не скрывались заблуждения, самое распределение себя под такие будто знамена не могло быть одобрено; так как оно обличало непонимание дела спасения о Христе Иисусе и отношения к Нему верующих. И это было терпимо всеми! Никто не видел, сколько это нелепо! Им и говорит святой Павел: ну, замудрились вы! И обличивши потом слепоту мудрости человеческой и указавши, чтó суть учители в деле христианства, наводит: так видите, Павел ли, Аполлос ли, Кифа ли – все ваши, для вас, а вы все Христовы, Христос же Божий (1 Кор. 3:22–23). Христа не должно ставить ни с кем наравне. Таким образом, не настоит никакой необходимости допытываться, кто такие были Павловы, кто Аполлосовы, кто Кифины, кто Христовы, определять их образ мыслей и сочинять школы. Дело не заходило так далеко. Коринфяне распределяли только себя, как бы под знамена, под какие-то у них знаменитости, и каждая партия защищала свой выбор. В этом и споры их состояли. Это совершенно сходно с тем, что потом было в Константинополе, как замечено уже, относительно великих святителей. Надобно предположить, что в число верующих поступило немало ученых и они-то все это там и намутили. В каждой части были и коноводы. Коноводы эти были ближайшие руководители каждой части. Святой Златоуст и другие наши толковники полагают, что святой Павел их-то собственно и имел в мысли, но не поименовал, чтоб не ожесточить их. Между тем цель достигалась и таким образом речи. Ибо если нельзя ставить себя под знамя Апостолов, тем более нелепо ставить себя под знамя тех, которые несравненно ниже их.

Глаголю же се: яко кийждо вас глаголет. Ваши раздоры, которые понудили меня написать сие Апостольское увещание, в том состоят, что каждый из вас особеннаго себе присвоивает учителя, и одному последуя, других презирает. Иный хотел называть себя учеником Павловым, иный Аполлосовым, иный Петровым. Все сии достойнейшие были служители Иисуса Христа и изящнейшие проповедники веры Евангельския. Павел удостоился быти избранным сосудом (Деян. 9:15); Петр, или Кифа, назван каменем веры в Иисуса Христа за то, что несумненно исповедал Его быти Сыном Божиим (Мф. 16:16-18); Аполлос же был муж словесен и силен в книжной премудрости, как свидетельствует о нем Святый Лука, Деян. 18:24. Разсуждая сии достоинства, Иудее новообращенные, которые находилися в Коринфе, Петру отдавали преимущество пред другими Апостолами, потому наимпаче, что он Моисеов обрядовый закон содержал в почтении. А обратившиеся в веру Христианскую от язычников более почитали Павла потому, что он яко учитель языков (1 Тим. 2:7) проповедал Христианскую свободу, что Христиане свободны учинился от исповедания Иудейскаго обрядоваго закона. Иные, а наипаче из простаго народа, более прилагалися к Аполлосу, который в красноречии отличное имел искусство. Хотя таковые раздоры до учения веры нимало не касалися; однако некоторым образом возмущали Церковь Христову. Толкование сумнительных мест, в первой главе послания сего обретающихся, предлагается испытателям Писания. 5. Апостол Павел запрещает Коринфяном присвоять себе других наименования: Аз есмь Павлов, аз же Аполлосов, аз же Кифов, аз же Христов. Таковое Апостольское запрещение видится быть несходно с поступком самого Павла; ибо он сам себя назвал фарисеем в сонмище Иудейском. Аз фарисей есмь, сын фарисеов (Деян. 23:6). Изъяснение. Апостол Павел оными словами не запрещает разделения от имен, происхолящаго не согласующихся в вере; но токмо прекращает случаи ко всяким безполезным раздорам, основывающихся на единых и тех же догматах веры. Коринфяне, которым Апостол присвояет к себе в братскую любовь, в главных догматах Святыя веры все были согласны; и для того называет их братиями своими: молю вы, братия моя (1 Кор. 1:10). О делах же маловажныз и до спасения человеческаго не принадлежащих, распри имели, а паче о первенстве и преимуществе лиц, из которых одни пред другими думали отличить себя важностию, первенством и достоимнством учителей своих, от которых они научалися и приходили в познание веры. По таковому неравенству лиц и дарованиям внешних совершенств, многия на разныя части и толки разделилися, между тем Апостолов имена так себе присвояли, что некоторым образом и Самого Начальника веры, Иисуса Христа, имя стало быть пренебрегаемо. Ибо некоторые из них присвояли себя Павлу: Аз убо есмь Павлов; другие за лучшее предпочли называться учениками Аполлосовыми: Аз же Аполлосов; иные наименованием Петровым отличилися: Аз же Кифин; последние же принять согласилися на себя наименование Христово: Аз же Христов, аки бы разделяли Самого Христа и Его Святейшему Имени имена Апостолов почитали равными. В таком разуме Апостол Павел возбраняет иметь единоверным своим братиям разделения, распри, начинающиися от имен уважаемых лиц, и многоразличныя Христиан наименования. Но сие Апостольское разсуждение ни мало не надлежит до тех, которые, Церковь Иисуса Христа разделив своими неправостями на разныя толки и учинив себя предводителями и начальниками погибельных ересей и разлоров, последователям своим оставили свои именования. Ибо они не согласуются с Православием Святыя восточныя Апостольския Церкве в главных членах православнаго исповедания веры, и потому не суть братия наша о Христе, а следственно и не возродится никакого раздора, ежели токмо предозначится им имя, яко начальника их развратностей. 6. Коринфяне величалися достоинствами наставников и учителей своих. Аз убо Павлов, Аз же Аполлосов, Аз же Кифин, Аз же Христов. Почему же они, заводя таковыя между собою раздоры и распри, у Апостола именуются братиями, возлюбленными Христу, освященными Богу? Христовы ученики долженствуют постоянно пребывать в словеси Иисуса Христа и во учении Его? Аще пребудете в словеси Моем, воистинну ученицы Мои будете, и уразумеете истину (Ин. 8:31). ИЗЪЯСНЕНИЕ. Пример Коринфян, просвещенных благодатию Иисуса Христа и Евангелия Его, вразумляет нас следующим непреложным истинам: 1) Когда Коринфяне не следовали более смиренному житию Христову и стопам Его, но начали возвышать себя преимуществами своими, и один пред другим возноситься: тогда оказалися между ими распри, и они не были уже тогда духовными, но плотскими. От сего высокоумия скоро потеряли бы Христа, ибо один назывался Павлов: другий Аполлосов, третий Кифин. Таковая в Коринфянах высокомерность происходила не отинуды более, как единственно от достоинства и совершенств, какия они находили в своих наставниках учителях: они в каждом усматривали свои преимущества. Павел был высок в познании, Аполлос силен в языках, Кифа, или Петр, действовал в чудесах, которыми так прославился, что тень его исцеляла больных и изгоняла нечистых духов (Деян. 5:15). Коринфяне, восхотевши внешними дарованиями своими равнять себя с достоинствами учителей своих, и всегда друг пред другом превозносясь своими преимуществами, начали по гордости своей презирать других и чрез свое высокомерие умножать раздоры. Имевшие высокое познание были Павловы, одаренные разными языками были Аполлосовы, имевшие дарования чудеса творить были Кифины. Но где был тогда Христос? Равным образом поступают и ныне ученостию сияющие, которые о том только помышляют, как бы друг друга превзойти своею внешностию и пылкостию разума. Сим надлежало бы поступать так, как святый Павел поступал с Коринфянами. Он низвел их во смиренное житие Христово и рек: еще по превосхождению путь вам показую. Аще языки человеческими глаголю и Ангельскими, и аще имам пророчество, и вем тайны вся, и весь разум, и аще имам всю веру, любве же не имам, ничтоже есмь, никая польза ми есть (1 Кор. 12:31, 1 Кор. 13:1-3). Сего ради кто хощет быть высок в учении, тот скоро заведет раздоры и ереси, а кто высок есть в любви, тот никаких ересей не заводит. Сие значит: разум кичит, а любы созидает (1 Кор. 8:1) 2) Ко унижению таковаго высокомерия можно представить в примере Корнилия, Деян. 10, который, возжелавши снискать чистое и душеспасительное учение Иисуса Христа, должен был во истинном покаянии, в посте и слезах просить Бога ко удовольствию желания его, тогда только послан был к нему Апостол Петр, который благовестил ему Христа. Пример таковаго смирения доказали и другие народы, желавшие обратитися ко истинному Богу, как о сем свидетельствует Святый Лука. Подобное сему усматриваем и на избранном сосуде Павле: понеже надлежало ему вечным светом себя просветить и с другими Апостолами, которых он знал, соединиться в вере, то и должен был низложить высокоумие и вступить во смиренное житие Христово. Кратко сказать: все Пророки, все Апостолы долженствовали сим смирения путем ходити. Апостолы должны были восприять свыше Божественнаго Духа, для того долженствовали они принять на себя образ жития Христова, все оставить, всего, что имели, отрещися и себя самих отвергнуться. В сем Евангельском смирении, последуя Учителю своему и Господу, удостоилися принять свет, в котором они увидели все непостижимыя таинства веры. 3. Не всуе глаголет Господь, Ин. 8:31: Аще вы пребудете во словеси Моем, воистинну ученицы Мои будете, и разумеете истину. Сие пребывание во словеси Христове должно разуметь не только о учении, но наипаче о житии Христовом, ибо те не пребывают во словеси Христове, которые житием своим уклоняются от учения Его. Из сего явствует, что те не могут и истины познавать, которые не последуют в житии Иисусу Христу. Всезлобный диавол, отвлекая человека от благодати Иисуса Христа и учения Его и прельщая коварствами своими вселенную всю, ослепляет разумы неверных, да не могут видети яснаго света Евангелия (Откр. 12:9, 2 Кор. 4:4). А напротив, никого не может он обольстить, ежели кто в жизни и путех Христовых ходит. Ежели бы и самый диавол начальником рода человеческаго пребыл в сей истинной и смиренной жизни Христовой, никогда бы никакое обольщение не пришло в мир. Некоторые, льстясь высокостию учения, но не сообразуясь житию Христову, не стыдятся утверждать, яко бы более должно смотреть на учение, а не на житие. Но Спаситель наш, отвлекая учеников своих от сего толь пагубнаго мечтания, от каждаго изыскивает плоды учения Своего: от плодов их, сказал, познайте их (Мф. 7:16). Ежели учители святыя веры не последуют образу верховнаго своего Учителя, и жизнь свою ведут со учением благочестия не согласную: таковые все доказывают себя самыми лицемерами, и все учение их знаком есть ложнаго Христианства. Ежели должно быть праведное и не ложное существо, то долженствует житие быть то же самое, каково учение, и учение должно быть таково, каково житие, сколько человеку по благодати возможно. Учение, не согласное с житием, будет не иное что, как самое лицемерие, ложное фарисейское существо, тьма, а не свет. И сие утверждает Господь: Аще вы пребудите во словеси Моем, воистинну ученицы Мои будете. Сего ради глаголет он (Мф. 23:2-3): На Моисеове седалищи седоша книжницы и фарисее: вся убо елика аще рекут вам блюсти, соблюдайте и творите. Се показует Господь, что фарисеи инако учили, а инако жили: потому не могли они познать Христа, Истиннаго Света, и осмижды от Господа прокляты. 4) Представил к сему разсуждению нашему всех еретиков и лживых прорицателей, ходили они в путех и житии Христове? Воистину, нет, но в путех лукаваго сатаны, для чего бы инако указывал нам Господь на их житие, что мы должны от плодов их познавать их? Невозможно отнюдь тому иметь свет живота, кто Господу Иисусу Христу не последует. Реки благодати текут низу, а не вверх. Каким же образом благодать праведнаго познания Бога нашего и чистаго душеспасительного учения пребудет в человеках, которые не сообразуют себя смиренной жизни Христовой, но ходят по развращенным стезям гордаго велиара? 5) Столп Вавилонский сильным служит прообразованием погибельных ересей, развратностей и всяких раздоров, произшедших в Церкве Христовой. От гордости и высокоумия, читаем в книге Бытия, Быт. 11:4, что славолюбивыя Ноевы потомки, восхотев построить столп, котораго бы высота досязала до небес, намеревали оставить по себе громкую славу. Но как предприятие оных славолюбцев основано с лист испорчен ?ложной человеческой мулрости: по лист испорчен смешания языков и собственный свой потеряли язык, так ?что никто мыслей и разговоров другаго понимать не мог. Сие подобие усматриваем мы в нечестивых развратниках, которые, не хотя покорить себя учению Святыя веры и преданиям Апостольския Церкве, от гордости и презорства на многия и посмеяния достойные разсыпалися толки, и произвели столь многие раздоры, что и самое чистейшее учение вовсе потеряв, начали ненуждныя в Церкве заводить словопрения, упражняться в одних тонкостях, до познания веры нимало не принадлежащих, и чрез то самую святую истину потеряв, следуют одним толкам своих основателей, их которых каждый, раболепствуя своему пристрастию, не сообразуется учению Христову, но основывает новость свою на преимуществах или Павла, или Аполлоса, или Кифы.

Вот о чем говорю: некоторые из вас говорят – мы Павловы, а некоторые – мы Аполлосовы. Здесь Апостол также уничижает себя более, чем Аполлоса, дабы устыдить тех, кои высокомерно превозносились друг над другом; ибо назывались именами – Павла, Аполлоса, и не именами – Петра и Христа, но назывались именами учителей своих. Итак, не желая смущать их и объявлять всему миру имена их, опустив их имена, написал свое имя и своих сотоварищей и Самого Господа всех, дабы, после такого обличения и порицания, они обратились к смирению и кротости.