Характер и силу этой истинно христианской любви Апостол выразительно определяет в ст. 16-м: мы не только не должны отнимать жизни у брата, но нравственно обязаны полагать за него собственную жизнь, если желаем сообразоваться с требованием нашего идеала, который для нас – христиан исторически осуществлен во Христе.
Ἐν τούτῳ, как это ясно по ходу речи, указывает на следующее предложение с ὅτι; поэтому ὅτι значить не «потому что», но «что». Ἐγνώκαμεν в отличие от οἴδαμεν (οἴδατε) имеет в виду знание, достигнутое опытом, а не созерцательное, и правильнее было бы перевести его чрез «уразумели» (как в II, 29), т. е. проникли в истинное существо предмета, о котором идет речь. Этот предмет есть ἡ ἀγάπη – без всяких дальнейших определений: не любовь Бога к нам и не наша любовь к Богу, но любовь в себе, любовь вообще, в ее полном объеме и в ее истинном существе и характере. Ἡ ἀγάπη открылась и сделалась предметом нашего уразумения в том, что (ὅτι) Он (ἐκεῖνος) – Иисус Христос – так необходимо понимать ἐκεῖνος по употреблению этого местоимения у Апостола Иоанна и по ходу речи, – положил за нас душу Свою. Фактически совершенное Христом пожертвование Своей жизни для блага человечества нашему познанию является как объективное представление того, что есть любовь в собственном смысле. Ψυχή у LXX обозначает дыхание в человеке и во всяком живом существе, как признак жизни, непосредственное начало жизнедеятельности, источник всех жизненных отправлений, а отсюда уже ψυχὴ – целая жизнь человека (Исх. 21:23; Быт. 9:5; Исх. 4:19; 1 Цар. 14:10; Ис. 64:2). С тем же значением ψυχή выступает и в Новом Завете (cp. Mф. 2:20; Mф. 20:28; Лк. 12 и др.)712. Выражение τιθέναι τὴν ψυχήν принадлежит исключительно Апостолу Иоанну и, кроме рассматриваемого места, встречается часто в Евангелии (X, 11. 15. 17. 18; XIII, 37. 38; XV, 13; ср. Рим. 16:14) и всюду обозначает пожертвование жизни, смерть. Смерть Иисуса Христа рассматривается, как проявление высочайшей любви Его к нам (Гал. 2:20; Еф. 5:2); об этой именно смерти Господа идет речь и в настоящем случае. При рассмотрении смерти Спасителя прежде всего открывается, что Он Сам положил Свою душу; это – жертва добровольная, обусловленная единственно любовью к нам, а не какими-либо сторонними соображениями. Никто же возмет ю (душу) от Мене: но Аз полагаю ю о Себе (ἀλλ’ ἐγὼ τίθιμι αὐτὴν ἀπ’ ἐμαυτοῦ). Область имам положити ю и область имам паки прияти ю (Ин. 10:18). В данном месте на это самопожертвование указывает и ἐθηκε. Он положил жизнь не в своих собственных интересах, но ὑπὲρ ὑμῶν – для нашего блага. Ὑπέρ не равно ἀντί: однако представление о заместительстве лежит в самом существе дела, как необходимое. Добрый пастырь полагает душу свою ὑπὲρ τῶν προβάτων,чтобы они остались живыми, тогда как сам он умирает в борьбе с волками (Ин. 10:11). Друг спасает жизнь своего друга, жертвуя своею (Ин. 15:13). Так и Христос умер за нас, чтобы мы чрез Его смерть получили жизнь (IV, 9; Ин. 3:16). Отсюда, сами по себе без сомнения различные представления ὑπἐρ ἡμῶν и ἀντὶ ἡμῶν оказываются в нераздельном соотношении. Поэтому на основании ὑπἐρ ἡμῶν ни в каком случае нельзя устранять представления о заместительном значении страданий и смерти Господа (cp. Кор. 5:21; Гал. 3:13; 1 Пет. 2:24; Mф. 20:28). Таким образом, в деле Христа открылась любовь во всей своей чистоте и величии. Посему Христос поставлен как образец идеальнейшей любви; в то время как Каин является олицетворением братоубийственной ненависти. Несомненно, что эта противоположность предносилась уму Апостола и побудила его характеризовать существо любви, которая должна быть отличительным признаком истинной жизни, как пожертвование собственною жизнью для блага других. Да и по самому существу дела, если иметь в виду высочайшую степень энергии братской любви, нельзя выбрать более сильного и удобного выражения: любовь делится тем, что имеет наилучшего, наивысшего и дорогого – τιθέναι τὴν ψυχὴν (cp. Еф. 5:2); это – пожертвование самим собою, своею собственною личностью. Такова должна быть любовь тех, которые, благодаря этой высочайшей любви Спасителя, сделались детьми Божиими: καὶ ἡμεῖς ὀφείλομεν ὑπἐρ τῶν ἀδελφῶν τὰς ψυχἀς τιθέναι. Если в отношении к нам может быть приложено: ἐγνώκαμεν τὴνἀγάπην – в полном значении этого выражения, то в этом уразумении или познании уже дан и нравственный долг наш (ὀφείλειν; cp. II, 6). Καὶ ἡμεῖς очень выразительно оттеняет этот долг. Обязательство основывается именно на понимании всей силы любви Христовой и возникающего из нее нашего отношения друг к другу и ко Христу. В 14 и 15 стихах Апостол твердо установил неразрывную связь между ἡ ζωὴ и ἡ ἀγάπη; если же верующие перешли из смерти в жизнь и имеют жизнь вечную пребывающею в них, то получили они ее не из другого какого источника, но из абсолютной ἡ ζωή, т. е. Христа Спасителя, и получили не вследствие каких-либо своих собственных заслуг, но единственно благодаря Его любви до самопожертвования. Отсюда: если они, именно благодаря этой любви, сделались детьми Божиими и обладают вечною жизнью, то они нравственно обязаны проникнуться тем же духом любви к братьям и служить· жизни других, полагая каждый свою душу (τὰς ψυχάς) за брата. Только такая любовь может показать, что христиане действительно перешли из смерти в жизнь и суть дети Божии. Но всюду, где речь идет о Господе, как образце для верующих, необходимо помнить, что такое отношение основывается на реальном обращении верующих с Господом; нигде Господь не представляется примером нравственного поведения в смысле внешнего образца, или формальной нормы. Существо любви уразумевает только тот, кто в себе самом опытно – согласно значению глагола γινώσκειν – познает дело любви Христовой. Апостол и обращается к тем, которых он назвал детьми Божиими (III, 1), рожденными от Бога (II, 29), и которые чрез Христа, и особенно чрез Его смерть, получили вечную жизнь. На том именно и основывается нравственная обязательность самоотверженной любви, что в общении с Отцем и Его Сыном мы находим все потребные средства для осуществления этого требования.
